Тьма, пришедшая со стороны Средиземного моря

После недавних громких терактов в Ницце и Мюнхене газеты заголосили: Можно ли было предотвратить теракт, совершенный 14 июля во французской Ницце, в котором погибли не менее 84 человек и которому не помешал действующий до 26 июля в стране режим чрезвычайного положения? Почему Франция стала приоритетной мишенью террористов, связанных с группировкой «Исламское государство»? Почему французские власти вплоть до Президента производят «жалкое впечатление» перед лицом угрозы терроризма? Способны ли они ему противостоять и понимают ли суть вызова, который брошен Франции джихадистами?

Здесь проехала белая фура (вон ее задний борт) тунисца Мохамеда Булеля, устлав дорогу после себя 84 трупами и более 200 покалеченными.

Примерно то же самое гневно вопрошают немецкие СМИ про свой сравнительно скромный теракт (10 жертв), совершенной иранцем Али Давидом Сонболи. И еще про три других, меньших, теракта.

Ответы экспертов и депутатов эмоциональны и малопродуктивны.

Вот что, к примеру, говорит Жорж Фенек, возглавлявший парламентскую комиссию по расследованию терактов во Франции в январе и ноябре 2015 года:
«Чрезвычайное положение ничего не решает. Оно только успокаивает — и все. Военная операция „Часовой“ также не решает ничего. Все это психологические меры», а продление чрезвычайного положения на три месяца Жорж Фенек расценил как проявление «бессилия и ослепления» исполнительной власти и президента.

Политолог Пьер Конеса, специалист по международным стратегическим вопросам, хнычет: «Террористы всегда опережают нас, поскольку выбирают наименее защищенные места, что гарантирует теракту наибольший медийный резонанс».

В прострации и Жиль Кепель, один из ведущих во Франции специалистов по радикальному исламу и арабскому миру:
«В этот раз использовалось даже не холодное оружие (и не огнестрельное, и не взрывчатка), а грузовик, который врезался в толпу. Шок и ужас от таких действий несоизмерим с заурядностью использованных средств. И в этом, я бы сказал, отличительная черта действий террористической группировки „Исламское государство” и джихадизма „третьего поколения”. Мне не кажется, что и правительство, и оппозиция поняли весь смысл брошенного нам вызова. Мне кажется, они оказались не на высоте. Они, к сожалению, лишены средств и возможностей осмыслить этот вызов. Наш политиканский класс проявил свое ничтожество перед лицом этой угрозы».

Вот такой набор слов. Ладно, власти не на высоте, а вы-то что предлагаете?

А вот что: «Необходимо (правильно) поставить вопрос, направить дебаты в нужном направлении. Речь должна идти о мобилизации всего общества. Именно французское общество может победить вызов, брошенный джихадизмом. Общество, а не одни лишь силы полиции и безопасности».
Да-с. Куда смотрели семья и школа.

Такие вот советы экспертов: обсудить, осудить, возложить ответственность на политический класс и на все общество. Все это очень мило, но делать-то конкретно что, пока общество будет обсуждать и возлагать?

Конечно, советов на самом деле много. Например, никого не пускать, а кого уже впустили — выслать. На том стоят правые партии типа Марин Ле Пен и отдельные отчаянные правдорубы. Да и любой обыватель с криком «понаехали тут». Решить все одним махом меча, как Александр Филиппович с Гордиевым узлом. Полная депортация! Всех к чертовой матери! Окончательное решение исламского вопроса с помощью тотального переселения на Восток.

Отчаянно смело, радикально — но невыполнимо. Абсолютно.

Тому есть много причин, но главная — чисто техническая. Никак невозможно вот так вот взять, да и переселить миллионы человек, притом же против их воли. Этот так называемый трансферт сколько-то времени обсуждался в Израиле по отношению к арабо-палестинскому населению вне зеленой линии, то есть, не имеющего израильского гражданства. Быстро пришли в выводу: невозможно.

Помимо технической стороны есть такая же стена юридическая. В Европе уже сейчас живут миллионы выходцев из стран ислама, имеющих гражданство Франции, Германии, Бельгии, Англии и других стран. А также их дети, которые уже родились там и сразу по праву рождения являются гражданами этих стран. То есть, юридически ничем не отличаются от местных жителей.

Но далее возникает вот какая юридическая проблема: куда будут депортировать нежелательное население. На какой-такой Восток? В какие конкретно страны?
Предположим, «политический класс и все общество» допекло, и парламент принимает решение о поголовной депортации эмигрантов, в том числе с гражданством, их детей и даже внуков. Изыскивают финансирование, делают эту программу делом национального спасения и потому находят транспорт, строят временные лагеря, сажают всяких выступающих «за права человека», всех этих Amnesty international да human rights watch как врагов нации. Примерно так, как осуществляли «переселение на Восток» евреев в нацистской Германии. Гитлер сначала планировал переселить евреев на Мадагаскар, но сие было не в его власти, ибо тот был сначала французской территорией, потом (с 1940 по 1942 гг) принадлежал Вишистскому правительству, как-никак номинально независимому, а с лета 1942 его заняли английские войска. Так что переселять пришлось навсегда и значительно дальше, чем самые дальние воландовские лагеря.

Как показывает пример того же Израиля, да и Иордании, ни одна из арабских стран не соглашается принять своих же беженцев обратно. Беженцы все время текут оттуда в Европу, но не наоборот. Если и допустить такую дичь, как решение европейских стран выселить всех мусульман, то их никто не примет. Как же тогда их выталкивать? Вот граница, но там войска, и они открывают огонь по всякому, кто пытается пересечь границу. Тогда что, германо-французским войскам нужно начинать военные действия против, допустим, Алжира, Марокко, Ливана, Сирии, Ливии, Ирака чтобы вернуть им свое? От этого, как понятно, поток беженцев только усилится и начнется настоящее наводнение. Мировой потоп. При всем слабоумии кое-каких западных политиков они это понимают.

Когда в феврале 1942 года правительство Рузвельта решило интернировать (но не депортировать!) американцев японского происхождения (в небольшой мере – также и немцев) как превентивную меру против возможной Пятой колонны напавшей на США Японии, то там все было проще. Таких американских японцев оказалось не так много — 120 тысяч. Их переместили с тихоокеанского побережья во внутренние территории, в 7 штатов и 10 лагерей, в построенные бараки всеми семьями, обеспечили работу. В общем, довольно гуманно.

Случаев побега не было, не было восстаний и вообще явного недовольства. Дисциплинированные японцы понимали: военное время, так надо. Фраза «Сиката га най» («Hичего не поделаешь») как символ смирения стала своего рода новым японским присловьем. И потом не было исков (за разовыми исключениями). Правительство само извинилось (первый раз — еще в 1945 г.) за вынужденную меру и даже выплатило компенсации по 20 тыс. долларов на человека на общую сумму в $1,2 млрд — очень большие деньги по тем временам (при Рейгане).

Этот пример приведен не случайно. Казалось бы — нельзя ли этот прецедент использовать для случая с мусульманами Европы? Нельзя. Разные количества — мусульман в Европе более чем на порядок больше. Другое правосознание и ситуация (там была агрессия со стороны Японии, здесь нет нападения со стороны исламских государств) и, самое главное — там власти имели дело с законопослушным населением, а в Европе — со сплоченными анклавами чужеродной и враждебной местной культуре инвазией. При этом частично вооруженной, которая окажет бешеное силовое сопротивление. Придется проводить нечто вроде военно-полицейской операции с многочисленными жертвами, причем, с обеих сторон. Это помимо неразрешимого конфликта с конституциями и законом.

Все же опыт с интернированием не бесполезен. Провести его буквально невозможно, но вот какая возникает идея. Интернирование — это своего рода карантин. В карантин помещают не по причине виновности, а превентивно. Чтобы не вышло хуже. Ближе всего будет аналогия именно с медицинским карантином. Прибыл, допустим, человек из Мадагаскара (там в этом году была эпидемия чумы) и вскоре заболел чумой. Это ЧП для всего здравоохранения и правоохранительных органов. Объявляется тревога. Больного изолируют и сразу начинают выявлять все его контакты. С кем летел в самолете, с кем встречался в аэропорту, по дороге, дома, в любых местах, где он успел побывать. Всех этих людей «изымают из обращения» и изолируют в так называемом чумном бараке. Не потому, что они в чем-то виновны, а потому, что сами того не зная, могут быть бациллоносителями, а некоторые уже больны в латентной форме. То есть, карантин для всего окружения в интересах не только других, но самих изолированных. Они прививаются, находятся под наблюдением и при первых же симптомах получают интенсивное лечение.

Методы устрашения террориста тем, что его дом, или дом его родственников будет разрушен, а сами они высланы настоящего фанатика не испугает. Если уж он не боится смерти (и даже стремится к ней), то что ему дом и судьбы родни. Самое главное — это все будет после теракта, а наша задача — не допустить его.

Есть такой способ! В каком смысле можно было (и нужно) ввести карантин по локализации исламизма головного мозга в Европе? В форме запрета на определенные профессии. Есть профессии, потенциально связанные с возможностью использовать технику как оружие массового поражения. В первую очередь, это транспорт. А в нем на первом месте стоят летчики. Большой лайнер с сотнями пассажиров и с десятками тонн горючего — это на самом деле бомбардировщик. Он по мощности взрыва при таране сравним с вакуумной бомбой, второй по разрушительному действию после атомного оружия. Достаточно вспомнить Боинги 767, протаранившие небоскребы Торгового Центра в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года, 3000 жертв, три рухнувших небоскреба и парализованный город.

На втором месте водители цистерн-бензовозов и машинисты поездов (особенно — составов с цистернами). Затем водители грузовиков, работники секъюрити (особенно — в аэропортах), служащие армии и полиции. То есть та категория, которая по роду службы имеет дело с оружием.

Отбор туда и так идет по специальным правилам, но их, как видим, недостаточно. Для исправления ситуации предлагается ввести запрет на профессии для определенного вида граждан. И этими гражданами должны быть все выходцы из стран ислама. Не потому что они в чем-то виновны. Они ни в чем не виновны. Точно так же, как люди в карантине. Эти выходцы из стран ислама просто контактировали с зараженными. С фанатиками, шахидами, проповедниками джихада. Массовые мирные мусульмане и сами не знают, что, возможно, уже заразились. «Идеолого-религиозная» зараза сидит в глубокой подкорке и самим человеком не осознается. Она, эта зараза, может проявляться в невинных разговорах в быту, со знакомыми, на работе, в семье. Что, дескать, мы тут люди второго сорта. Мы не можем себе позволить того, что имеют местные. Таких домов, квартир, машин, образования в дорогих университетах, путешествий. А почему?

Объяснение всплывают как в тяжелом сне. О, что-то про это мы слышали! Что именно? Да вот: здесь живут неверные, не знающие истины. Мы, настоящие последователи учения Пророка, заслуживаем лучшей участи. Потому что мы и есть избранные. А эти гяуры, кяфиры неправедным образом присвоили себе все богатства. Они заслуживают кары. Джихад — это наказание неверных и это самый прямой и благой способ достичь рая.

Совсем не обязательно, что вся цепочка такой как бы логики возникает в сознании, вдруг озаренном светом истины. Скорее всего, все происходит на подсознательном уровне. Просто вдруг возникает решимость: неверных нужно наказать. Они заслуживают смерти.

Вот смотрите: во Франции давно жил выходец из Туниса 31-летний Мохамед Лауаедж Булель. Скандалил, получил полгода тюрьмы за драку на парковке, наверняка немного грабил. Это ясно из того, что накануне своего «подвига» переслал родне в Тунис более 120 тыс. евро. Работал водителем небольшого грузовика. Накануне Дня Бастилии 14 июля берет на прокат большую фуру 19 тонн веса, выезжает на Английскую набережную в Ницце и убивает фурой около 100 человек, 200 с лишним оставляет калеками. Что послужило толчком? То, что в банке ему отказали в кредите на большую сумму. То есть «им» можно, а мне, настоящему верующему — нельзя?! Ну, погодите!

Другой случай: гражданин Ирана и Германии 18-летний Али Сонболи, застреливший 23 июля 10 подростков в Мюнхене. Одноклассники отзывались о нем, как о никчемном и злобном парне. Тот обещал всех убить как неверных и — убил с криком «Аллах Акбар», застрелив при этом других, случайных молодых людей. Да все равно каких — они все неверные.

В таком духе были причины всех последних нападений — кто с топором, кто с мачете, кто с ножом. А то, что теракты против редакции «Шарли Эбдо» и на стадионе и в кафе в Париже в 2015 году в Брюсселе носили религиозно- исламский характер это общеизвестно.

Могут сказать: если теракты можно совершать ножом и топором, то как этому воспрепятствует запрет на профессии? Этому — никак. Нельзя предвидеть когда у отдельного верующего (да и атеиста) произойдет сбой психики и поедет крыша. А вот запрет таким выходцам приобретать легально оружие уже воспрепятствует.

Стоит учесть, что террор все больше переходит в форму сетевого терроризма. Это когда нет центра, нет организации, а есть некое «идеологическое поле», которое готовит само по себе в любой точке исполнителя. Примерно как частички железных опилок ориентируются в магнитном поле. Индивидуальный, спонтанный террор изжить никогда не удастся. Он, однако, никогда и не сможет иметь масштабного характера, если будет только орудовать топором и ножом. А вот действуя самолетом, товарняком, бензовозом, фурой, автоматом и взрывчаткой, он был и будет зловещим и трагическим по своим последствиям.

Запрет на определенные профессии как раз и сможет перекрыть именно такой массовый вид террора. Будет ли это нарушением прав человека? Безусловно. Это будет умалением прав «восточного человека». Как является таким умалением права помещенных в карантин ни в чем не виновных граждан. которым просто не повезло быть в контакте с некоей вирулентной средой.

Но, как и карантин, дело это временное. При чуме время зависит от латентного периода. Допустим, прошла неделя (инкубационный период — три дня), никто не заболел — все вышли на волю. С радикальной джихадистской заразой так быстро не получится. Опыт показывает, что и второе поколение эмиграции с Востока еще не прошло испытание временем. Еще и во втором поколении встречаются рецидивы припадков злокачественного исламизма мозга. Ну, значит, пусть карантин на профессии длится три поколения.

В конце концов, всякая профессия предъявляет требования, которым далеко не каждый удовлетворяет. Хотя бы и по возрастному цензу. Не возьмут в космонавты или летчики-испытатели 60-летнего претендента. Это нарушение его прав, но надо смириться. Есть ограничения по здоровью, по росту (в баскетболе, например), по применению в прошлом наркотиков. Не с любой психикой дадут разрешение на владение оружием, не с любой даже примут на работу. Так что фактически ограничения на профессию и так широко распространены.

Последнее возражение: такого рода ограничение на профессии есть разновидность коллективной ответственности. Теракты совершают единицы, а ограничениям подвергаются все. Дескать, демократические юридические нормы не приемлют принципа коллективной ответственности.

Но… Что такое поголовный личный досмотр при посадке в самолеты как не коллективная ответственность за действия отдельных лиц? Или вот уж совсем непробиваемый пример: поколения немцев, которые и родились-то после войны, продолжают платить узникам и родственникам жертв своих нацистских дедушек и даже прадедушек.

Сейчас мы являемся свидетелями недопущения на Олимпийские игры всей команды легкоатлетов России — тоже как раз пример коллективной ответственности за деятельность государственных органов по допингованию спорта.

Уж совсем в качестве PS, скажу, что я и сам живу в своего рода гетто. Приехал в страну слишком поздно для американской карьеры, работал в русскоязычной прессе и на радио. И окружение такое же. Никогда не слышал в нашей среде мстительных разговоров о том, что мы тут зададим жару зажравшимся буржуям за наше «второсортное существование». Напротив — ничего кроме благодарности. Дети уже встраиваются в местную жизнь, внуки — тем более. Это же относится к китайской диаспоре, корейской, польской. К любой — кроме исламской. Вот там есть эксцессы. Вот хотя бы и братья Царнаевы на Бостонском марафоне.

Да что там общины эмигрантов! Местные мусульмане, если они принадлежат радикальному исламу, все время приносят головную боль. Здесь не менее шести радикальных черных исламских организаций, которые прорываются в террор.

Вот убийца 3 полицейских (один из них был черным) в Баттон Руж в воскресенье, 17 июля. 29-летний Гэвин Юджин Лонг (Gavin Eugene Long). Застрелил он полицейских в свой день рождения, сделал себе такой подарок. Активный член «Нации ислама». Служил в морской пехоте, был уволен в 2010 г. в звании сержанта. В видео роликах говорил, что мстит за убитого 5 июля Элтона Стерлинга, который тоже застрелил пятерых полицейских. Он полагает, что «теперь настало время настоящих черных мусульман. Я не собираюсь мирно протестовать, я знаю свои права, пусть меня боятся».

Следует ли давать таким зараженным джихадизмом мозга оружие? Брать их в армию? Взяли такого майора, военного психиатра по имени Нидаль Хасан, исламиста родом из палестинских арабов, на военную базу Форт Худ в Техасе, а он там из тех же идейных побуждений и получив напутствие от известного террориста Anwar al-Awlaki в 2009 г. расстрелял с криком «Аллах Акбар» 13 своих коллег, а 32 — тяжело ранил. Здание, где он злодействовал, снесено с лица земли, он сам приговорен к смертельной инъекции, но до сих пор жив — все проверяют, а он ли это стрелял.

В общем, можно сказать, что запрет на профессии определенного вида гражданам есть не более, чем элементарная техника безопасности.

---

Валерий ЛЕБЕДЕВ, Бостон, США.
Для “RA NY”