КАК ПЕТРОГРАД ПЕРЕСТАЛ БЫТЬ СТОЛИЦЕЙ РОССИИ

Как это ни странно, но перенесение столицы России из Петрограда в Москву в 1918 году является одной из малоисследованных страниц российской истории. Речь в данном случае идёт не об официальной трактовке этого события в прошлом, а о подлинных причинах смены столицы великого государства. Работ по этой проблеме до обидного мало. Исключением является исследование Евы Берар «Почему большевики покинули Петроград». (Минувшее. Исторический альманах. № 14. Феникс. Москва – Петербург). Других исследований подобного рода я не встречал. Правда, в «Аргументах и фактах. Америка» появилось блестящее интервью известного журналиста Игоря Вирабова с известным культурологом, живущим в Нью – Йорке – Соломоном Волковым, который оценивает перенесение столицы несколько с иной, весьма интересной, научно – обоснованной точки зрения. Он сообщает факты, которые ранее были неизвестны даже многим историкам. С его мнением мы ознакомим читателя и тогда, некоторые, до сей поры загадочные для нас события, станут понятными многим, интересующимися историей и культурологией. Есть и другие публикации по этой проблеме. Но подлинные причины столь неординарного явления в жизни державы в них полностью не раскрыты.

ИЗ ПЕТРОГРАДА НУЖНО УХОДИТЬ!

В публикациях прежних лет пытались доказать, что причиной переноса столицы из Питера в Москву являлось предполагаемое наступление немцев на Петроград. Это поставило бы под угрозу столицу государства и саму советскую власть, т. к. Петроград был «колыбелью революции». В потверждение подобных выводов приводились довольно убедительные аргументы и факты. Наиболее важным из них является сообщение наркома Троцкого, в котором говорилоcь: «Совету Народных Комиссаров невозможно больше оставаться и работать на расстоянии двухдневного перехода от германских войск… Для безопасности самого Петрограда необходимо перенесение столицы в Москву. Захват Петрограда представляется германскому империализму как смертоносный удар по революции и Советской власти. Перенесение столицы в Москву покажет империалистам, что Советская власть одинаково прочно чувствует себя по всей стране, и обнаружит, таким образом, бесцельность похода на Петроград». Опубликовано это заявление в газете «Новая жизнь» от 12 марта 1918 года.

Газета «Правда» 10 марта привела похожие доводы: «Нет, это не бегство с поста… Уезжая из Петрограда, Совет Народных Комиссаров одновременно защищает и позицию революционной власти, покидающей сферу слишком подверженную немецкой военной угрозе и одновременно тем самым защищает Петроград, который престает быть в значительной степени мишенью немецкого удара».

В резолюции большевистской фракции, принятой на IV съезде Советов, провозглашалось: “В условиях того кризиса, который переживает русская революция в данный момент, положение Петрограда как столицы резко изменилось. Ввиду этого Съезд постановляет, что впредь до изменения указанных условий, столица РСФСР временно переносится из Петрограда в Москву”. Документов с подобной трактовкой можно привести массу. Но вопросы по этому поводу возникали уже тогда, в 1918 году. Дело в том, что новая резиденция правительства – Москва – в то время могла стать тоже лишь временным пристанищем, поскольку находилась также в опасной близости от немецких войск. Видимо были причины и иного порядка, побудившие большевиков столь поспешно бросить Петроград и переместиться в Москву.

ИНЫЕ ПРИЧИНЫ

Большевистский переворот в Питере произошёл намного легче, чем в Москве. Жертв почти не было. В Москве же несколько дней шли ожесточённые бои, в результате которых погибло более двухсот человек. И тем не менее, легко завоёванный Петроград остался непокорённым. Забастовки банковских чиновников, учителей, служащих почты, телеграфа, ряда министерств и учреждений, да и забастовки на промышленных предприятиях говорили о том, что сопротивление не подавлено. Ни городской голова М. И Калинин, ни председатель Петросовета Г. Е. Зиновьев в городе порядка не навели. Да и трудно было это сделать. Заполненный солдатами – дезертирами, бывшими офицерами, беженцами, недавно вернувшимися эмигрантами, он оказался идеальным пристанищем для шпионов и провокаторов. Заговоры против Советов зрели, как грибы. Знаменитое «взятие» подвалов Зимнего дворца послужило сигналом к началу «винных погромов», которые в декабре прокатились по всему городу. Измученные жёсткой дисциплиной, ожесточённые жизнью в крепостных казематах военные моряки были в эйфории от завоёванной свободы. Те, кого Троцкий восторженно именовал «красой и гордостью революции», её «железной рукой», её «знаменоносцами», очень быстро превратились из «воинствующего ордена революции» в обыкновенных бандитов, или, по выражению того времени, в «матросскую вольницу». С оружием, захваченным на складах и кораблях, они арестовывали офицеров и наводили ужас на жителей: производили обыски, грабили, расстреливали, убивали – и всё от имени революции, ссылаясь на мандат большевиков. Давали о себе знать последствия географической изолированности Петрограда – удалённость от деревенских и топливных центров.

Железнодорожное сообщение с Западом было прервано, бассейн Дона и вся Украина – оккупированы немцами, коммуникации центральной России дезорганизованы тысячами солдат, бегущих с фронтов. Ситуация была катастрофической. Ежедневная норма выдачи хлеба упала до 120 граммов. Но даже для такой нормы запасов было всего на 5 дней. Картофеля, сахара, мяса тоже не было. Заводы простаивали. Топлива для них не хватало. Прославленный рабочий класс Петрограда в гораздо большей степени, чем рабочие других городов, становился неуправляемым и оказывал сопротивление большевикам. Метод решения всех этих проблем Ленини избрал один – расстрелы недовольных. Он требовал от карательных органов расстрела спекулянтов. Он требовал примерного наказания тех рабочих и солдат, которые отказывались проводить расстрелы. Ленин даже не пытался скрыть презрительного отношения к тем, кто отказывался повиноваться его решениям. «Все эти сведения показывают чудовищную бездеятельность питерских рабочих. Питерские рабочие и солдаты должны понять, что им никто не поможет, кроме них самих», – заявил вождь на заседании Президиума Петросовета.

Разгон Учредительного собрания с помощью вооружённой силы вызвал глубокое смятение, проникшее даже в ряды членов партии. Практически город Петроград становился неуправляемым и страшным. Разумеется, Москва тоже кишела ворами, анархистами и заговорщиками всех мастей. Однако, покидая Петроград, большевистские руководители оставляли позади более непокорный и озлоблённый рабочий класс, а также матросов, среди которых с каждым днём всё больше процветало дезертирство и мародёрство. Как только опасность со стороны Учредительного собрания была устранена, большевики начали атаку на своих «знаменосцев». 14 января Совнарком снова обсуждал вопрос «Об угрозах матросов и анархистов Смольному». Поставки оружия, обещанного Цетробалтом, были прекращены, несмотря на недовольство матросов, которые не церемонились в выражениях: »Вы боитесь вооружать массу, опасаясь, что она вас застрелит» – и угрожали сместить наркома по военно–морским делам. Защиту Ленина и Смольного нельзя было поручить гарнизону, ни неопытной и разношёрстной Красной гвардии. Еще меньше можно было полагаться на матросов. Единственно, кто пользовался доверием вождя революции, были солдаты бышей регулярой армии, набранной из рабочей среды, но нерусской национальности: отборные латышские стрелки, известные своей железной дисциплиной. В декабре 1917 года триста латышских стрелков охраняли Смольный; в январе 1918 г. их число выросло до тысячи. Что же касается московских рабочих, то они, разобщённые, рабросанные по мелким предприятиям и тесно связанные с крестьянкой массой, не только считались менеее «революционными», но, главным образом, прошли меньше испытаний как зимними холодами, так и экономическими экспериментами новой власти. А посему были не так агрессивно настроенны против неё. Во всяком случае, на такие демонстрации, на которые были способны питерцы, москвичи явно не годились. Так, к примеру, массовые демонстрации происходили в столице в ноябре 1917 года. 9 января 1918 года состоялась ещё одна антибольшевистская демонстрация, которая была посвящена жертвам расстрела 5 янврая этого же года. Именно тогда большевики открыли огонь по демонстрантам и убили несколько десятков человек. 9 января демонстранты несли лозунги и знамёна, на которых было написано «5 января – 9 января». Поминали одновременно жертв кровавого воскресенья 1905 года и 5 января 1918 года. Так что в это время советское руководство было встревожено отнюдь не военной опасностью, угрожавшей Петрограду, а ситуацией внутри города. Покушение, происшедшее ранее на жизнь Ленина, не поддающиеся контролю бесчинства матросов, разгон Учредительного собрания – каждое из этих событий по–своему потверждало непрочность власти в непокорённом городе. Стало понятным, что нужно уезжать в более спокойное место.

ИСХОД

Ещё задолго до немецкого наступления, которое началось 26 февраля 1918 года, а именно 9 января было принято решение ЦК партии большевиков о переводе в Москву Центрального комитета партии, главного печатного органа, рукововодства банками и некоторых народных комиссариатов. Но это решение не было выполнено сразу. 10 января 1918 года в Петрограде открылся 3-й Всероссийский съезд Советов, спешно созванный для ратификации разгона Учредительного собрания. И провозглашения легитимности Советского правительства, которое освобождалось от эпитета «временное».

Сегодня даже некоторые историки не знают, что до января 1918 года оно так и называлось «Временное советское правительство». И таковым должно было быть до принятия Учредительным собранием решения о форме государственного устройства страны. После его разгона стало ясно, что большевики, которые были в Учредительном собрании в меньшинстве (707 избранных, из них – 175 большевиков), власть не уступят. Учредительное собрание успело принять закон о земле и о республиканской форме правления, после чего проникшие в Таврический дворец солдаты разогнали его. 9 января возобновились переговоры с немцами в Брест –Литовске. В Петрограде размещались посольства всех иностранных государств. В этих условиях немедленный переезд оказался невозможным. Но уже 26 февраля Совнарком принял решение начать подготовку к эвакуации в Москву центральных учреждений. ЦИК к тому времени принял германский ультиматум и советская делегация отравилась в Берст – Литовск для подписания мирного договора.

Подготовка к эвакуации из Петрограда проходила скрытно. 2 марта 1918 года Соварком и ЦИК распространили заявление о том, что все слухи об эвакуции из Петрограда СНК и ЦИК совершенно ложны. «Вопрос об эвакуации мог бы быть поставлен в последнюю минуту в том случае, если бы Петрограду угрожала непосредственная опасность». 3 марта в Брест – Литовске был подписан мирный договор. Конечно же немцы хотели бы оккупировать Петроград, как «очаг заразы». Но они опасались, что немецкое наступление вызовёт массовое вторжение английских войск в Россию и, со временем, усилит здесь англо – саксонское влияние. Таким образом, хотя кайзер и поддерживал врагов большевизма, но предпочитал делать это не только путём прямого военного наступления, сколько за счёт нанесения по Питеру мощных ударов, направленных из балтийских стран. А советское правительство и партийные органы начали в это время прямую подготовку к переезду в Москву. И делали это весьма решительно. Чрезвычайная комиссия по эвакуации, созданная 21 февраля, издала приказ установить кордон вокруг столицы, чтобы, с одной стороны, помешать притоку беженцев и дезертиров, а с другой – воспрепятствовать оттоку населения из города.

Задача была трудная! Тысячи горожан штурмом брали отделы по эвакуации и вокзалы, и приходилось вызывать вооружённую силу для их защиты. На город нападали банды демобилизованных солдат и среди них – и знаменитые матросы, недавняя «гордость революции». К этому времени Дыбенко, обвинённый в том, что не сумел обеспечить оборону Нарвы, был смещён с поста наркома и исключен из партии. Он попросту сбежал вместе с «революционными матросами» с позиций. Прославленный Железняков, который разогнал вместе со своей командой Учредительное собрание и о котором пели песни в советской стране, ушёл вместе со своими подельниками к Махно. Улицы Питера затопила вакханалия «революционных» самосудов. 99% грабежей, по статистике, совершались лицами в солдатской форме, в распоряжении которых было оружие и транспорт. Вот в таких условиях в ночь на 10 марта 1918 года руководители большевистской партии под усиленной охраной латышских стрелков тайно покинули Смольный, погрузились в поезд на Цветочном посту (Путиловская ветка Николаевской железной дороги ) и отбыли в Москву. Они приехали туда спустя два дня, и 15 марта, IV съезд Советов, созванный в срочном порядке для ратификации Брестского Мира, узаконил свершившийся факт, провозгласив Москву столицей РСФСР.

После двухсотлетнего господства Санкт–Петербург вернул узурпированные им права свой старшей сестре. Как писали газеты того времени, перенесение столицы в Москву открыло новый московский период русской истории. Большевистские руководители знали, почему они покинули Петроград и понимали, что, поступая так, они приговаривают город. Они оставили его без военной защиты на случай немецкого наступления. Петрограл, лишённый звания столицы, предоставленный самому себе, медленно приходил в чувство после шока. Понадобилось время, чтобы его жители, да и сами коммунисты, поняли, что новая власть не особенно–то любит Питер и старается низвести его до уровня провинциального города. Дезорганизация городской промышленности, усмирение рабочего класса, голод, эпидемии, изнурение интеллигенции и чудовищное сокращение население Петрограда наводили на мысль о его конце.

Но город выстоял, выжил, хотя советские руководители его всегда недолюбливали. Руководивший Северо–Западным краем (Северной Коммуной) Зиновьев истребил значительную толику питерского народа. Ему на смену пришёл Киров. «Мироныч», как его называли в народе, весьма своеобразно решил квартирную проблему в городе. Он выслал значительную часть интеллигенции и всех «бывших». После убийства Кирова, главой Ленинградской городской и областной партийной организации стал Жданов. Потом страшная блокада! В конце 40-х прошла последняя «зачистка» города. В связи с т. н. «ленинградским делом», по установившейся традиции, очередная смена питерских руководителей. Это была последняя акция. После смерти Сталина, город оставили в покое, а со временем он вернул себе своё имя – Санкт–Петербург.

А петербуржцы стали «осваивать» Москву, дав ей президента и ряд его соратников….

Выше – речь шла о причинах перемещения стлицы Советской России из Петрограда в Москву. Это было вызвано рядом причин внутреннего и внешнего характера. Петербург был российской столицей 200 лет, пока 11 марта в обстановке страшной секретности в Москву не прибыло правительство, – на следующий день, 12 – го марта было подписано «Извещение о переезде в Москву», направленное правительствам ряда стран. В нём, в частности, сообщалось: «…Правительство Федеративной Советской Республики – Совет Народных Комиссаров и высший орган власти в стране Центральный Исполнительный Комитет Советов Рабочих, Солдатских, Крестьянских и Казачьих Депутатов Прибыл в Москву. Адрес для сношений: Москва. Кремль Совнарком…Управляющий делами Совета Народн. Комиссар. Вл. Бонч – Бруевич.

Москва. 12 марта. 1918 года»

Казалось бы, что тема исчерпана, всё понятно и ясно. Но вот известный в мире культуролог Соломон Волков, книга которого «История культуры Санкт – Петербурга» переведена на 15 языков, рассмотрел эту проблему с несколько иной стороны. В интервью с журналистом И. Вирабовым он поведал новые, настолько интересные факты, связанные с этим событием, что просто дух захватывает. До сей поры мне в руки материалы подобного рода не попадали. Можно предположить, судя по содержанию, что С. Волков довёл до нас и какую–то часть своего нового исследования об истории культуры Москвы. Примечателен и сам метод изложения материала. Вероятно, что С. Волков был не согласен с советской властью более других. И тем не менее, в своих суждениях он объективен и не хает свою историческую Родину. Сведения, приводимые им, настолько интересны, что почитаю своим долгом довести фрагменты его беседы с кореспондентом «АиФ. Америка» методом цитирования с личными комментариями и использованием некоторых других материалов. («АиФ. Америка». 2018. № 12 ). Интервью опубликовано под названием «Две столичные штучки» – культуролог Соломон Волков – о том, почему 100 лет назад Москва и Петербург поменялись местами»

ОПРАВДАН ЛИ БЫЛ ПЕРЕЕЗД?

Здесь мы возвращаемся вновь к проблеме, о которой шла речь в статье. Но рассматриваем её несколько другой стороны. Когда просматриваешь документы тех лет, о которых идёт речь, то создаётся впечатление, что новое руководство России предвидело далёкое будущее. Поднимая тему о премещении советского правительства, многие не учитывают сложившуюся после Первой мировой войны обстановку. Петербург был столицей тогда, когда Великое княжество Финляндское входило в состав Российской империи, а российские императоры, кроме всех прочих титулов, именовались и «Великими князями Финляндскими». До этого Финляндия входила в состав Швеции. Она не имела ни административной, ни даже культурной автономии. Официальным языком был шведский. На этом языке говорило всё дворянство. Забегая вперёд отметим, что сам маршал Маннергейм был по национальности шведом. На шведском велось обучение, печатались книги. Финский же считался языком простолюдинов. Согласно подписанному 5 (12) сентября 1809 года Фридрихсгамскому мирному договору, завершившему последнюю русско–шведскую войну, вся территория Финляндии отошла к России. (Дипломатический словарь а трёх томах. Т.111 ). За сто с небольшим с лишним лет пребывания Финляндии в составе Российской империи из бывшей шведской провинциия она стараниями российских монархов фактически превратилось со всеми присущими ему атрибутами в автономное государство. Великое Княжество Финляндское получило собственные органы власти, денежную единицу, свою армию, почту, таможенную службу. С 1863 года статус государственного обрёл и финский язык. Плюс ко всему, в 1811 году 11 (23 ) декабря в состав Великого Княжества была передана Выборгская губерния, включавшая в себя земли, отошедшие к России по мирным договорам 1721 и 1743 годов. В результате административная граница Финляндии вплотную приблизились к Петербургу. Иначе говоря, сердце страны находилось в 30 км. от границы. Но проблема однако окончательно решена не была. Всё–таки Питер считался северной столицей Советской России, крупнейшим культурным центром, хранителем российских традиций. Забегая далеко вперёд, нельзя не отметить, что в Ленинграде была сосредочена треть заводов и фабрик военно–промышленного комплекса СССР. Сейчас мало кто помнит, что, даже находясь в блокаде, ленинградская промышленность поставляла оружие и боеприпасы на «большую землю», используя для этого авиацию, а зимой – «Дорогу жизни» по Ладоге. При этом, задолго до войны, советская разведка регулярно докладывала руководству о тесном сотрудничестве германского и финского генштабов. Такова была ситуация. Переезд российского правительства – это было лишь начало решения проблемы. Окончательно она была решена только в ходе Великой Отечественной войны.

Итак, переезд правительства в Москву был вполне оправдан. К этому времени стала понятной и несостоятельность некоторых идей, сформулированных ранее Лениным. И в первую очередь не сработала идея: армия нового государства должна быть заменена «всеобщим вооружением народа». Обычно, создание РККА датируется 23 февраля 1918 года, когда вооружённые отряды рабочих и крестьян разгромили впервые немецкие части под Псковом и Нарвой. И командовал этими отрядами матрос Дыбенко. Однако многие историки сомневались в достоверности этих событий. Боёв под Псковом и Нарвой в это время не было. В связи с этим С. Волков обращается к весьма любопытным деталям. Накануне отъезда из Петрограда появилось знаменитое воззвание «Социалистическое Отечество в опасности!». Подписано оно было Лениным. И тут С. Волков обратил внимание на некоторые факты, которые привели к весьма любопытным выводам. Прежде всего об авторстве. «До сих пор спорят, – отмечает цитиуемый мною С. Волков, – кто является его подлинным автором: Ленин или Троцкий? Есть предположение, что Троцкий. Во любом случае воззвание одобрил Ленин, что весьма примечательно: слово «Отечество» в лексиконе вождя (да и Троцкого – тоже. В.Л.) прежде отсутствовало начисто. Они никогда не были «узкими патриотами», ориентировались на классово – интернациональное братство пролетариев и даже, предположим, прогрессивной интеллигенции. Так что употребление термина «Отечество» само по себе знаменовало резкий поворот. Перед лицом опасности, классический политик Ленин апеллировал к совсем другим струнам души населения – то же самое Сталин (у которого совершенно другая идеология) использовал в знаменитой речи от 3 июля 1941 года, обращаясь к «братьям и сёстрам».

Итак, переезд из Петрограда в Москву означал не только просто перемещение из Северной Столицы в «Третий Рим» – Москву, а целый комплекс мер, которые привели к изменению самого государственного устройства России. Прежде всего, пришли к выводу, что без регулярных вооружённых сил – противнику не противостоять и власти не удержать. Во–вторых, стало понятным, что главной стала задача строительства нового, пролетарского государства – Отечества рабочих и крестьян. А ведь помните у Маркса – «пролетариат не имеет своего Отечества». Оказывется, должен иметь, иначе сомнут.

Что касается речи Сталина 3 июля 1941 года, то тут можно подискутировать с цитируемым автором. Сталин был принципиальным сторонником сильного государства и не рассматривал Россию, как площадку для развития мировой революции. В своей речи он призывал к защите Социалистического Отечества. В этом и была суть противоречий между ним, его окружением и троцкистско–зиновьевской оппозицией. Для него интересы созданного Союза ССР – были главными, а не интересы мировой революции. Ещё на 17–м съезде ВКП(б) он заявил, что интересы советского государства должны для партии быть приоритетными. Отсюда его антипатия к Коминтерну, который он распустил в 1943 году. Он неоднократно подчёркивал преемственность Страны Советов с дореволюционной Россией и её деятелями. Вспомните его речь на историческом параде на Красной площади 7 ноября 1941 года: «Пусть вдохновит вас образ наших великих предков…», подчёркивая преемственность поколений великой державы. Но при этом Сталин исходил из того, что проблема Ленинграда далеко не решена.

Мы уже отмечали, какую опасность таит в себе тот факт, что государственная граница проходит в 32 км. от северной столицы страны, крупнейшего культурного и индустриального центра СССР. Именно этим и объясняется военный кофликт между СССР и Финляндией в 1939 – 1940 году. Некоторые пытаются доказать, что СССР потерпел в той войне, которая действительно была жестокой, кровавой и в которой РККА понесла значительные потери, поражение. Но не перенеси границы от Ленинграда и некоторых других районов на значительное расстояние, не создай на финской территории военно–морскую базу Ханко, Ленинград вряд ли устоял бы в годы Великой Отечественной войны.

Кроме того, отмечает историк И. Пыхалов, «В результате советские войска приобрели бессценный боевой опыт, а командование Красной Армии получило повод задуматься о недостатках в подготовке войск и о неотложных мерах по повышению боеспособности армии и флота…».

Это понимали даже французы. Выступая 19 марта 1940 года в парламенте, Даладье заявил, что для Франции «Московский мирный договор – это трагическое и позорное событие, для России – это великая победа». (И. Пыхалов. «Великая оболганная война»; В. Сиполс «Тайны дипломатические…»). Не очень – то великая. Но всё – таки победа, в результате которой Питер и выстоял в годы Второй мировой. Естественно, окончательно эта проблема была решена в результате победы в Великой Отечественной, когда граница была отодвинута до нужных России пределов, а на территории Финляндии была создана военно–морская база Поркалла – Удд.

МОСКВА – ГОРОД СТОЛЬНЫЙ.

Известно, что Ленин с 1922 года был уже практически не у дел, а в 1924 году скончался. И при нём успели привести в порядок только Кремль. С. Волков высказывает интересное мнение, которое характеризует его, как неординарного исследователя. Понятно, что Москва должна была во всех отношениях превратиться в центр великой державы. И таким строителем имперской столицы стал И. В. Сталин. « – Никто не говорит почему–то «ленинская Москва». А понятие «сталинской Москвы сохранилось». – спрашивает И. Вирабов у С. Волкова. На что тот ответил: «Всерьёз меняться столица стала не сразу. Строителем новой имперской Москвы как раз и стал И. Сталин…». Притом, продолжает он далее, что его отношение к Москве нельзя назвать сентиментальным. И далее приводит факты, о которых мы просто подзабыли. «Помните, – спрашивает он, – когда Москва получила звание «Город – герой?». Сразу по окончании Великой Отечественной это звание получили четыре города: Ленинград, Сталинград, Севастополь и Одесса. И никакой Москвы – Сталин был зол за события 1941–го, когда в столице была паника, вводили чрезвычайное (осадное В. Л.) положение. Присвоили Москве звание город – герой только в 1965 – м году, совсем при других вождях, когда и Киеву и другим городам давали это звание. Сталин этого делать не собирался».

И далее – не менее интересные сведения о становлении Третьего Рима, которые нам поведал Соломон Волков. Он прямо и откровенно сообщает, что план реконструкции новой столицы связан с именем Сталина. И был принят в 1935 году. От себя могу лишь добавить: огромную роль в реализации ряда проектов сыграл его ближайший соратник Лазарь Каганович. Сегодня мало кто помнит, что куратором постройки лучшего метро в мире был именно он, а само метро, до смерти Сталина, носило имя Кагановича. Именно этот генплан сформировал «сталинскую Москву», и оставался до недавнего времени его стержнем. Гигантский Дворец Советов построить не успели, помешала война – но Сталину было важно превратить Москву в имперскую столицу. Не одного Советского Союза – столицу всего мира!

Как мы уже отмечали, лучший в мире метрополитен, канал – Москва – Волга (позже «имени Москвы»), превративший столицу в порт пяти морей. Сегодня, через канал имени Москвы можно попасть в Каспийское, Чёрное, Азовское, Балтийское и Белое моря. А знаменитые высотки, которые и поныне являются украшением столицы, и которые даже молодёжью называются «сталинскими». Идея Мавзолея тоже принадлежит ему – всё это элементы новой имперской Москвы.

Идея Третьего Рима была воспринята многими выдающимися деятелями культуры. «…Сейчас, кстати, забывают: с 30 гг. прошлого столетия началось паломничество в Москву светил европейской и даже американской культуры. Приезжали Эптон Синклер из Америки, Бернард Шоу из Англии, Рабиндранат Тагор, Фейхтвангер, Брехт – знаменитости ехали одна за другой. Меня всегда поражала книга Фейхтвангера «Москва.1937»: скептичный еврейско-немецкий интеллигент, всё подвергавший сомнению, он вдруг подпал под обаяние Сталина. Можно назвать художника слепцом – но это явно не объясняет всего…».

Могу лишь добавить: назовите мне хотя бы одного человека, который встречался бы с вождём и не попал под его обаяние. Мечтал Сталин создать и московский Голливуд. Но опять война… Далее – круче. «Сталин формировал имидж Москвы, – говорил Волков журналисту, – как центра всеевропейского сопротивления фашизму, в этом было главное для приезжавщих интеллектуалов: здесь настоящее, активное сопротивление фашизму».

А ведь разгром нацистов начался именно под Москвой! Но одна деталь просто шокировала меня. Это по поводу работы Сталина – «Марксизм и вопросы языкознания». И для чего было заниматься вопросами языкознания в столь тяжёлый для страны и народа период. Прежде всего, мне кажется, что сама работа вождя заинтересовала цитируемого автора. Приведём рассуждение автора. Оно действительно необычно. «Так часто рассуждают: страна была в разрухе, а «этот придурок» занялся вопросами языкознания. Но Сталин как раз был убеждён, что русский язык станет всемирным языком, под это он подкладывал теоретическую марксистскую основу. К идее «столицы» мира это имело прямое отношение…».

Москва действительно реконструирована, этот процесс продолжается. Бывая во многих городах, всё больше и больше убеждаешься, что российская столица – одна из самых красивых и больших городов Европы, одна из важнейших центров мировой культуры и искусства.

Но не забывает страна и Северную столицу – Санкт–Петербург. Чтобы придать ему статус второй столицы, туда переведёны Конституционный суд, некоторые министерства, ставится вопрос о переводе и других правительственных учреждений. И Питер после войны стал одним из красивейших городов Европы, У него свои традиции. У жителей другая ментальность. Да и диалект порой отличается. Если в Москве в буфете или в ресторане вы увидете, к примеру, рекламу с надписью «Курица с гречкой», то в Питере она будет звучать несколько иначе – «Кура с гречей”. Но соревнование между двумя столицами идёт. И обмен кадрами и деятелями культуры – тоже.

Для всех россиян – Москва – столица Российского государства. И песни о Москве поёт вся страна. Кстати, один малоизвестный факт. Когда приезжает глава какого – либо государства, то оркестр почётного караула исполняет гимны двух государств. Естественно, до 1943 года, когда гимном СССР был «Интернационал», то по прибытию Черчилля и Рузвельта исполнять музыкальное произведение подобного рода было неэтично. Поэтому вместо «Интернационала» исполняли одну из песен о Москве, типа «Утро красит нежным светом стены древнего Кремля» или нечто подобное. Ну а с 1943 года, исполняли гимн, музыка которого осталась неизменной до сей поры, автором которой был Александров. А новый текст доработал тот же поэт – С. Михалков – автор прежнего текста.

Следует отметить, что предпринимались попытки переименования Москвы. Первой попыткой было переименование города в 1927 в честь В. И. Ленина. Но Сталин посчитал, что иметь два города в честь Ильича – это перебор. В 1938 году Народный комиссар внутренних дел Н.И. Ежов предложил переименовать, на основе просьб трудящихся, Москву в Сталинодар. Но Сталин эту идею отверг с порога.

После победы над Германией, стали опять поступать предложения о том, чтобы Москве присвоили имя Сталина. Но и тогда эту идею он не поддержал. Предлагали учредить для него звание «Народный Герой», которое было бы выше Героя Советского Союза. Но и это не прошло И, наконец, после смерти Сталина поступила масса предложений (и это было действительно так) переименовать Москву в память о покойном, а Союз Советских Социалистических Республик – в Союз Советских Сталинских Республик, Грузинскую ССР – в Сталинскую ССР. ЦК ВЛКСМ предложил переименовать Ленинский комсомол – в Ленинско–Сталинский.

Но, понятно, что назревали уже другие события. И Хрущёв посоветовал поубавить пыл. Естественно, серьёзно рассматривать всё это было бессмысленно. Наступала новая эпоха. Не только Москву не переименовали, но даже Сталинграду придумали новоё имя – Волгоград, хотя ветераны и весь народ великую битву по–прежнему называет сталинградской, а сами волгоградцы, даже молодые, часто используют прежнее название города – Сталинград. И требуют проведения всенародного референдума по поводу возвращения городу прежнего названия.

Вот сколько интересного нам поведали авторы, фрагменты сочинений которых я процитировал. Ну а если возникнут вопросы – компьютер в вашем распоряжении. Большинство названных лиц, за исключением Александрова, Михалкова, Фейхтвангера и некоторых других, живы – здоровы.

---

Вилен ЛЮЛЕЧНИК,
Нью-Йорк.
Кандидат исторических наук. Полковник в отставке.
Для “RA NY”