Перед инобытием

– Все мы умрем, знаете ли.
– Ну, за всех-то не говорите

В Средние века человеческая жизнь делилась на семь периодов.Это были: младенчество, детство, отрочество, юность, зрелость, старость, синильность (глубокая старость).Почему были выбраны именно семь шагов? Ведь, в принципе, можно назвать как меньше, так и больше. Например, добавить после юность – молодость и тогда вышло бы восемь стадий жизни. . Или сократить и соединить младенчество и детство просто в детство. Или ограничиться старостью без такой фазы как синильность. И тогда было 6 или 5 шагов за горизонт.Цифра семь взята из своего рода библейской нумерологии. В ней описаны семь дней творения. Точнее, шесть дней Господь создавал мир, а на седьмой отдыхал. Отсюда произошла неделя.

Цифра 7 имела и космологические последствия. В Библии сказано, что у Бога один день все равно, что на Земле тысяча лет. Отсюда следовало, что и Земле предстоит существовать семь тысяч лет. Логика для нас не совсем ясная, но для Средневековых людей вполне подходящая. Так как летоисчисление тогда велось от Сотворения Мира , то миру отводилось для существования ровно семь тысяч лет.

Отсчет времени от Рождества Христова, который мы ныне приурочиваем к 25 декабря (или, для точности календаря, к 1-му января 1-го года новой эры), был “вычислен” исходя из теологических аргументов значительно позднее (эти подсчеты и споры продолжались около 500 лет и завершились только в начале XI века).

В 325 году н.э. собрался Никейский первый всеобщий (вселенский) собор христианских епископов, который установил, что летоисчисление должно вестись от “сотворения мира”. Это нужно было для того, чтобы точно знать, когда же следует праздновать Пасху – на этот счет существовали большие разногласия.

Сначала с помощью длинных теологических рассуждений (мы их здесь опускаем) было вычислено, когда родился и умер Христос.

Затем Никейскому собору предстояло главное – указать, когда именно библейский Бог сотворил весь мир. Мы уже знаем, что из второго послания апостола Петра было известно, что христианство приравнивает один день деятельности Бога тысяче земных лет. Господь создавал мир полную рабочую неделю, исключая день отдыха (по-еврейски седьмой день недели называется шабат, Суббота, отсюда наше “шабаш”, конец работы, но в христианстве седьмой день получил название “воскресенье” и также стал днем отдыха), то есть семь дней. Отсюда следовало, что миру предстоит жить до страшного суда 7 тысяч лет. Адам был сотворен в шестой день, в полдень, после 5,5 дней других Божественных деяний, в результате “увидел Он, что это хорошо”. Из соображения все той же христианской симметрии рождение Иисуса Христа приравнивалось как бы ко второму рождению человека (человечества). Иисус – новый Адам. Стало быть – внимание! – до рождения Иисуса Христа на земле протекло 5,5 тысяч лет и мир был сотворен 5,5 тысяч лет до рождения Христова. В действительности позднее была принята цифра не ровно в пять с половиной тысяч лет, а в 5508 лет, что связано с поправкой на традиционное византийское летоисчисление по 15-летиям, так называемым индиктам.

После Никейского Собора Римская империя постепенно начала переходить на летоисчисление “от сотворения мира”. И лишь еще спустя более чем 200 лет, когда христианство достаточно широко распространилось по Европе, римский монах Дионисий Малый предложил вести отсчет времени от Рождества Христова (в 532 г.). Однако новое летоисчисление было принято повсеместно только около 1000 года, а в России отсчет “от сотворения мира” продолжался вплоть до XVIII века, до реформы Петра I в 1700 году (правда, и в XVIII веке часто давались две цифры – одна от Рождества Христова, а вторая, в скобках, от сотворения мира).

Для того чтобы узнать, сколько лет прошло от сотворения мира, надо к данному году от рождества Христова прибавить 5508 лет. Напомню, что в Европе от сотворения мира вели летоисчисление до Х века, а в России – до Петровских реформ. Постепенно новый счет вытеснил старый, но в памяти его держали.

В 1492 году исполнялось семь тысяч лет от сотворения мира (1492 + 5508 = 7000). А восьмого тысячелетия никак не может быть, потому что творение шло шесть дней да еще седьмой день отдыха, итого семь дней, восьмого дня, как видите, не предусмотрено. Но так как, напоминаю, один день творения приравнивался тысяче лет на земле, то и получалось, что после седьмого тысячелетия земное время кончается и наступает вечность. Отсюда вытекало, что наступление восьмого тысячелетия от сотворения мира означает конец света, который как раз и приходился на 1492 год от Рождества Христова. За год до этого многие уже ни пахали ни сеяли, не составляли календарей. Кто блудил и веселился, кто постился и каялся. Случился большой переполох, особенно в России, где официально вели отсчет от сотворения мира. А когда 1492 год прошел и ничего ужасного не случилось, то папа издал буллу, в которой говорилось, что вычислять конец света не дело ума человеческого, а нужно жить так, чтобы каждый день быть готовым к нему.

От всей этой паники в культуре осталась своя зарубка – цифра 8 стала символизировать вечность. Именно поэтому часто на православных крестах на могилах добавляют дополнительные перекладины, которые в итоге дают восемь концов, символизируя вечный покой. Позже восьмерку повернули набок и получили символ для обозначения бесконечности в математике.

Это культурологическое отступление сделано не случайно. Оно важно для того, чтобы понять тонкую, почти что мистическую связь между сроком жизни мира и сроком жизни отдельного человека.

Смотрите: человек проходит семь стадий жизни, которые незримо сопоставляются с семью днями творения и семью тысячами лет существования мира. Каждый день творения и каждая тысяча лет бытия мира необходимы и естественны ибо это – божественный замысел. То же относится и к стадиям жизни человека.

Сокрушается ли человек, переходя, например, от отрочества к юности? Или от юности к зрелости? Скажем, закачивая институт и входя во взрослую жизнь скорбит ли он от того, что стал взрослым? Ничуть. Он, напротив, празднует этот переход. Равным образом, человек празднует каждый свой день рождения, а ведь каждый год приближает его к старости и даже вот к той самой синильности. А потом (с точки зрения обыденного разума) – смерть, небытие. Казалось бы, человек должен ужасаться и скорбеть, а он радуется и принимает поздравления.

Теперь самый важный для нашей темы вопрос. Вот человек одолел все шаги своего пути. Он прошел длинную дорогу от рождения и младенчества до глубокой старости.

Что ему предстоит после завершения этого земного пути с точки зрения философии жизни? Из христианской космологии мы уже знаем, что земная жизнь завершается седьмым этапом, седьмой стадией. Восьмая не предусмотрена самим замыслом Творца. И мы знаем, что условно восьмая стадия – это конец мира, это переход в иное состояние, то есть – в вечность. Отсюда и вытекает религиозная идея вечности души человека, то есть, его бессмертия.

Следует ли убиваться по такому поводу? Не следует. Человек преодолел все вехи своего пути, он выполнил свое предначертание и достойно уходит в вечность.

Интуитивно многие погребальные обряды странным образом отмечают этот переход и отмечают его танцами и песнями.

Конечно, человек может уйти раньше, собственно в любом возрасте. Есть болезни, есть несчастные случаи. Что ж, жизнь трагична. Но все равно, принцип прохождения пути остается, а религия предлагает утешение: Бог забирает к себе лучших. Кстати сказать, и язык помогает примириться с потерей: обычно говорят не умер, а ушел. Покинул нас. Переселился в лучший мир.

В России уже много лет как прощание с актерами, писателями, деятелями искусства и науки сопровождается аплодисментами. Они выражают и благодарность и, что покажется странным, тайную надежду на будущую безмятежную райскую судьбу ушедшего.

Нельзя сказать, что это такая уж абсолютная радость, все же остается и печаль от того, что с нами здесь, в земной жизни, этого человека больше нет. Но это бывает светлая печаль: он был, и он, некоторым непостижимым образом, есть и остается. Он пребывает отныне в непостижимых запредельных далях и вкушает вечное блаженство. Да, в вечности нет времени, там только остановленное прекрасное мгновение.

Изложенная философия в неявном виде лежит в создании и в работе таких социальных организаций как хосписы. Это не разновидность медицинского отделения. И не дом безболезненной смерти. Это – высшее проявление гуманности. Это психологическая и душевная помощь в прохождении последнего этапа земного пути. Туда человек попадает в том случае, когда врачам совершенно ясно, что дни его сочтены. Обычно срок исчисляется от одного месяца до полугода. Но все равно это некий отрезок жизни, не хуже, чем, например, этап зрелости, и его нужно пройти достойно. Вот это – ключевое слово: достойно.

Для этого как минимум нужно сделать все, чтобы человек физически не страдал. Ибо боль лишает его именно человеческого достоинства, превращает в кричащее и воющее животное. Так как никаких опасных последствий от болеутоляющих наркотиков уже не будет, то и снимаются все ограничения на морфий и его аналоги. Все, боль побеждена, ее нет.

Остаются психологические проблемы. Остается обыденный страх небытия. Вот тут – вступают в дело психологи, да и родственники и друзья могут помочь.

Американская медицина не скрывает от пациента диагноза. Человек на своем последнем этапе знает, скольким временем он располагает и может распорядиться им. Завершить. В США и у нас В Бостоне имеются множество хосписов. Работают уже полсотни лет. В России только недавно и то только в Москве появилось нечто подобное, открытое энтузиасткой Нютой Федермессер. Они дарят достойную жизнь на завершающем этапе пути.

Нет ничего более благородного.

---

Валерий ЛЕБЕДЕВ,
Бостон.
Для “PA NY”