Тюремные эссе

Автор этих заметок – Роман Вега (настоящая фамилия Степаненко) родился в Крыму.

По образованию – математик (Симферопольский Госуниверситет).

По основной профессии Роман – специалист по системам комплексной безопасности и связи, организации защитных, разведывательных и антитеррористических мероприятий.

За 10 лет между 1989 и 1999 годами побывал и жил примерно в 50 странах, среди них в таких экзотических как: Вьетнам, Афганистан, Иран, Индия, Пакистан, Бирма, Египет, Ливия, Сейшелы, Мальдивы, Эмираты, Оман, Северная Корея, Япония , Саудовская Аравия, Сирия, Мальта, Сент Мартин, Антигуа & Барбудос, Тринидад & Тобаго, Кюрасао. Обычные страны, в которых бывал Роман типа США, Англия, Испания, Италия, Бельгия тут не называются.

С 2000-х годов стал одним из основателей (Донов) группы примерно из 6000-7000 хакеров.

При заходе на его сайт boafactory.net высвечивались надписи: “Хочешь сделать себе российское гражданство за 3 дня? Нет проблем”, “Нужен диплом об окончании престижного вуза? Запросто”, “Сертификаты, свидетельства, визы, водительские права? Ты попал куда нужно, приятель”. Boafactory осуществляла подделку практически любых документов, при этом отличить фальшивку от подлинника было практически невозможно. Контора даже проставляла штампы о въезде и выезде из нейтральных стран, чтобы паспорт не выглядел новым.

В лучшие времена Роман зарабатывал до $100 000 в месяц.

Под руководством верхушки Carderplanet изготовливались поддельные банковские карты международных платежных систем MasterCard, Visa, American Express и Diners Clap International. При помощи этих фальшивых кредиток в банкоматах на территории более 20 стран деньги обналичивались. За три года работы CarderPlanet они причинили ущерб европейским и американским банкам в десятки миллионов долларов.

Роман арестовывался в Египте и Ливии в 1993-м контрразведками обеих стран, в 1999-м в Майами – ФБР.

Последний раз Роман был арестован на Кипре в феврале 2003 года. После полутора лет кипрской тюрьмы в 2004-м по ордеру Интерпола был вывезен в США.

Вашингтон готовил осуждение Романа на несколько пожизненных сроков (PSR level 52). Но благодаря разным ходам, усилиям команды адвокатов, помощи друзей и госпоже Удаче был приговорен (после десяти лет следствия и подготовки к судебным процессам в федеральных судах Калифорнии и Нью-Йорка) вместо ожидавшегося пожизненного – к 18 годам заключения в федеральной тюрьме США.

Из приговора: В Нью-Йорке в четверг (в 2013 г.) вынесен приговор одному из наиболее влиятельных игроков в мире киберпреступности, 49-летнему гражданину Украины Роману Веге (он же Роман Степаненко). Установлено, что выходец из Восточной Европы являлся одним из главарей преступной группировки хакеров, обслуживавших интернет-ресурс CarderPlanet. В эту банду входили тысячи взломщиков электронных систем.

За особые познания и литературные талант администрация тюрьмы поощряет анализ Романа пенитенциарной системы США и использует его данные для улучшения оной.

ЭТАП

Этап на этот раз прошел на удивление быстро. Из тюрьмы USP Atlanta полночи ехали тюремным автобусом (35 человек) и к десяти утра 11-го марта оказались в тюрьме Вильямсбург, в Южной Каролине.

Тюрьма “medium” – по режиму более строгая, чем были тюрьмы McRae и Lompoc. Полторы тысячи народу, наших нет вообще, никакого разлива, так что один я на этот раз, без ансамбля. Да и европейцев или каких-либо иностранцев нет совсем, все – американцы, причем большинство – народ из глубинки, из окружающих южных штатов.

Больше тысячи негров, пару сотен разномастных белых, за сотню пуэрториканцев, под сотню мексов. Из живности пока встретились лишь голуби и одуванчики. Тепло, солнце светит, небо голубое, облака белые, трава зеленая, 6 серых тюремных корпусов с амбразурами камер в четыре ряда. Вертухаи вроде расслабленно-добродушные, не озлобленные, что удивительно, но очень хорошо.

По заезду на новую зону аура сразу ощущается. Здесь – нормальная, что странно, режим-то пожестче, а негров – аж зашкаливает. Ну, будет видно.

ШМОН

Предновогодние шмоны отличаются небрежностью: вертухаев мало, блоков много – 12 штук по 64 камеры в каждом, одуреешь, конечно, если со всей основательностью шмонать, как положено, да и сил у шмон-бригады хватает лишь на один блок в день, редко – на два, так что вся эта канитель началась загодя: недели за полторы до их католического Рождества, которое 25-го декабря.

Но небрежность – небрежностью, а дюжину пассажиров забрали-таки в карцер: понаходили у кого ножи, у кого – наркоту, у кого – индустриальные запасы натыренных с кухни продуктов.

Хотя в основном замели по наводке стукачей, которых в каждом блоке все знают, но не трогают: лучше стукачи известные, чем неизвестные, а то гадай потом – кто же именно стучит из них. По повадкам обычно видно, да и частые вызовы к лейтенанту не проходят незамеченными, но бывают артисты еще те.

А за неделю до Рождества вертухаи вдруг ненормально всполошились, проснулись от обычной своей зомби-полудрёмы, и, закрыв нас предварительно по хатам, ломанулись, звеня связками ключей и баллончиками со слезоточивым газом, всем колхозом к периметру, на футбольное поле. Точно пока не прояснилось, но по слухам: засекли над периметром и хлопнули дрон, летевший через ряды колючки с пакетом: метамфетамин и кокс. А на следующий день замели в карцер нескольких пуэрториканцев, явно по этому поводу, и скорее всего по чьему-то стуку, видать кто-то сильно громко сокрушался по поводу этого перехвата. Хотя у дружков пуэртов ума бы хватило на пакетах имена написать, они далеко вперед не думают, не могут.

В большинстве федеральных зон такие дела – с дронами через периметр – не проходят, так как зоны (за редким исключением) находятся внутри территории военных баз, и контроль воздушной обстановки, понятно, нешуточный. Наша же зона – исключение: в окружении леса (олени за периметром ходят!), и недалеко проходит обычная дорога с довольно оживленным движением. С нее, видимо, и запускали.

Вся это катавасия аукнулась на мне тем, что до Нового Года закрыли футбольное поле, вокруг которого по траве босиком с удовольствием наяриваю через каждые пару дней по 10-20 км, а раз в 2-3 месяца – марафон: 42 км с гаком. В плане побегать зона эта – мечта поэта, и ладно что режим построже, и чуть ли не ежедневные драки между детьми природы, в результате которых закрывают каждый раз всех нас неурочно по камерам, когда на несколько часов всего, а когда и на сутки или несколько. Но это – мелкие невзгоды.

Еще удивительно мне, что на занятия Тай Чи смотрят сквозь пальцы, за что в других зонах бы без разговоров – в карцер, запрещены в штатовских тюрьмах какие угодно восточные единоборства. А еще погода – шепчет: зимой и летом одним цветом: какое-то круглогодичное лето. Ну, бывает пожарче, бывает похолоднее, но все равно – лето, морозами и не пахнет. Хотя ходят легенды, что несколько лет назад на пару часов выпал снег.

Наш блок прошмонали одним из последних, когда вертухаи уже были совсем никакие, уставшие, да и у нас давно все были наготове: все что нужно – заныкано, распихано и пристроено до после шмона, хотя, скажем, при разрешенных на одного 5-ти книгах трудно заныкать имеющиеся в наличии 150, но справился.

Бывает, что хитрят вертухаи, но это только если знают что конкретное и у кого хотят найти: прошмонав блок, ждут день-другой, когда все, успокоенные, подостают заначки, и – с повторным шмоном того же блока. Самый улов тогда.

Главное же мое волнение при шмонах, посадках в карцер и этапах всегда – бумаги: различные судебно-тюремные документы, переписка, рукописи, черновики и папки с материалами к различным готовящимся текстам. Количество всего этого бумажного добра у меня на порядок больше разрешенного, но тут уж как повезет: в зависимости от того кому именно из вертухаев выпадет шмонать именно твою камеру.

Если ретивый “супер-коп” попадется, выслуживающийся, или психопат, получающий удовольствие от своей властишки, то тогда сливай воду (хотя сливать-то нечего, собственно: на время шмона отключают воду, чтобы наркоту не спустили; что всегда является верным признаком: если в блоке отключили воду – сейчас будет шмон), ну а если вертухай спокойный, каких большинство на этой зоне, тянущий себе год за годом свое существование от поступления на службу до пенсии, с наименьшими усилиями, то тогда, скорее всего, потерь не будет. Впрочем, снова же, только в том случае, если шмон – не точечный, если не конкретно на тебя поступила команда “Фас!”.

На этот раз потерь нет, все книги и бумаги спаслись, включая рукопись разросшейся за время с марта по декабрь до размеров книги статьи “Заповедник” – об этой зоне. Надеюсь, что карты лягут удачно и вскоре удастся это дело дать в эфир.

КНИГИ

Какие книги можно пересылать в Тюрьму.

Roman Vega 23 марта 2017 г., 12:43

Если на русском, то можно хоть Павловича, хоть Абрамовича, хоть Януковича, на русском здешняя тюремная цензура не читает, главное чтобы это было непосредственно из книжного магазина, или выглядело как из книжного: с обратным адресом на лейбе типа “Russian bookstore такой-то” и инвойсом внутри. Ну чтобы в книгах не было фотографий/иллюстраций порнографического характера или чего-либо относящегося к восточным единоборствам.

А вот на английском с книгами другой коленкор: снова же, нельзя порнографии, единоборств, а так же подрывной литературы, типа энциклопедии анархиста, нельзя про оружие ничего, про самолеты-вертолеты, нельзя книги в которых рассказывается о тех кто сидит или сидел в той тюрьме, куда направляется книга, ровно как нельзя книг, написанных зеками, которые сидят или сидели в той тюрьме.

Так в тюрьме Lompoc с Калифорнии из 5-ти попыток прислать мне книгу Миши Гленни “Darkmarket” ни одна не прошла – не просто завернули эту одну книгу, но и все которые были вместе с ней. А вот по приезду с этапа в тот самый Lompoc в моем барахле нашли и не пропустили три книги: Кевина Митника “Ghost in the Wires”, Santosa “Inside” и Кевина Паулсена “Kingpin”, потому что автору двух первых книг сидели (до меня) в той тюрьме, а в книге “Kingpin” фигурирует и я, и Макс (Iceman) который там тогда сидел.

Ну и, понятно, нельзя на английском книг о побегах, о взрывчатых веществах, об изготовлении спиртного, и тому подобное. От тюрьмы к тюрьме варьируется, впрочем: могут внезапно не пропустить что-то что им не захочется, из совершенно невинного типа книги о выращивании грибов, но это уже зависит не от общетюремных установок, а от личных тараканов в головах каждого конкретного сидящего в тот день на цензуре входящей почты вертухая.

Вообще в целом по федеральным зонам США почти все доходит благополучно, в целости и сохранности, а вот в тюрьмах графств и в пересыльно-следственных тюрьмах бывает что просто не отдают приходящие книги – выбрасывают, или без объяснения отправляют обратно адресату. Причем всем понятно что не по цензурным соображениям это происходит, а из-за лени и безнаказанности: ну лень им возится с книгами – проверять, относить зеку, легче выбросить или бросить обратно в возвратный почтовый мешок.

Здесь в этом плане нормально, все отдают нормально.

Такие дела.

ПОМИЛОВАНИЕ

Roman Vega17 февраля 2017 г., 15:39

Вот на Кипре, помнится, за полтора года моего нахождения в тамошней тюрьме было аж две поголовных амнистии: первая в честь, кажется, избрания нового президента Кипра. Так там амнистия была сразу всем, по 1/3 сроку всем скинули: и тем у кого были смешные срока по несколько месяцев, и тем у кого было по 25 лет (там пара англичан таких была). А потом еще через год скинули всем то ли 10, то ли 25% с оставшихся в Штатах есть механизм помилования и снижения сроков президентом.

Второй раз была амнистия не помню по какому поводу – может потому что собирались вступать в Евросоюз. Я же под амнистии не попал, промазал, потому что меня во время их объявления держали без приговора, на заклание в Штаты готовили.

Здесь же в Штатах есть механизм помилования и снижения сроков президентом.

Процедура такая, что нужно подать заявление особой формы, и подавать его могут только те, кто соответствует определенным критериям: чтобы не было серьезным ди сциплинарных взысканий за время отсидки, чтобы не был человек (по судебным документам) главарем группировки, ну и еще ряд требования. По которым я никак не подходил.

Да и просить помилование у того, кого не уважаешь и считаешь хоть и марионеткой, но самым настоящим преступником перед человечеством – это не по мне. Пусть уж лучше я без помилования, но со своими принципами и совестью в ладах останусь. Так что по следам Ходорковского не пошел. Ну, каждому – свое.

На 30-е ноября 2016 Обамой было получено из тюрем США 1,937 прошений о помиловании и 13,042 заявлений на уменьшение сроков.

Не знаю окончательных цифр, но на 20 декабря 2016, за месяц до окончания президентского срока Обама подписал 148 помилований и 1,324 снижений сроков. Пишут, что в отличии от Клинтона, который незадолго до ухода с поста помиловал в основном своих друзей-приятелей и всех кто ему когда-либо как-либо помогал (всего 396 помилований у Клинтона), Обама никого из этой категории не соизволил помиловать, да и что там – он даже, помнится, несколько лет тому своего родного танзанийского дядю не спас от депортации. То ли чтоб это ему политически не навредило, то ли был весь такой занятый, что не до родных.

А сейчас помиловал в основном тех кто за наркоту, по мелочи, кто за нелегальные азартные игры, кто за владением безакцизным алкоголем, и особенно мне понравилось одно помилование – за черепах. Серьезно. Некий Ральф Хоекстра с Калифорнии был в 2005-м приговорен аж к году нахождения под надзором (дома) и $5000 штрафа за то что купил через Интернет карликовых индийских черепах себе. Ну теперь нормально у него все и в стране в целом, помиловали.

Джордж Буш старший помиловал 189 человек, но кого и за каких черепах – не знаю.

Так что сижу, но команда работает на вопросом перевода досиживать домой, все же еще 4 года. Вот тут как раз то, что президентом уже не Обама – может оказаться в масть. Но не решающим фактором…

Негры, негры, негры… Рома, ты там, можно сказать, загружен по-черному.
– Так чем богаты, тем и рады, Юра.
– из телефонного разговора.

Недавно прошедшее солнечное затмение порадовало: тюрьма FCI Williamsburg находилась как раз на пути полного затмения. Но, посмотреть нам его не дали: за три часа до начала загнали всех по камерам, закрыли и выпустили (да и то не на улицу, а лишь в холл барака) только через два часа после того, как все закончилось.

Так что наблюдал в оконную амбразуру, лишь жаль, что выходит она на север, и самого солнца не видно было. Вдруг потемнело, ночь настала, а потом через пару минут обратно рассвело, снова день. Из-за чего был весь шухер, зачем нас закрывали – совершенно неясно. Чтоб за минуту не разбежались как зайцы, скача через несколько рядов периметра, на стволы охраны?

Так здешнему контингенту хоть ты повали этот забор и постели ковровую дорожку – не пойдут никуда. Куда им бежать? Семерик сверху за побег и потом усиление режима по полной, до “крытки” строгого режима.

Собственно, весь 2017-й год прошел под знаком затмения: негров на этой зоне все больше, а белых и обамериканившихся латиносов – все меньше. Под неграми в данном случае подразумеваю именно американских негров – “ниггеров”, как они сами друг друга называют, отдельную, взращенную этим государством деструктивную мутацию, которая как небо и земля отличаются от обычно нормальных черных ребят из Африки, Латинской Америки и стран Карибского бассейна, но таких на этой зоне нет, только американские граждане все, да я – единственный иностранец, белой вороной.

Вот и сейчас сокамерник – мечта поэта: мордатенький растатуированный маямский негр тридцати лет от роду, с тупо-самодовольным взглядом и такими же рассуждениями, из банды “Крипс”, с замечательной фамилией White, то есть “Белый”. Их много с такими фамилиями, а вообще, похоже, самые распространенные среди этой негро-американской публики как раз – “White”, “Brown” и “Jackson”.

Вообще они по именам или фамилиям друг друга не зовут, а лишь по кличкам, причем негритянские клички почти все – односложные: “Бу”, “Му”, “Мо”, “Ра”, “Ку”, “Гу”, “Ту”, “Ти”, “Джа”, “Ди”, “Блю”, есть даже “Ух” и “Зуб”, а мне особенно понравилось “Гы” и математический “Пи”.

Пока только двое встретились с кличками, состоящими из двух слогов: “Рара” и “Джимбо”, но это исключение, два слога – уже много произносить и помнить: запомнил, и все,- вся оперативная память заполнена, закончилась. Потому по одному слогу достаточно, чтоб оставалось, чем думать.

Хотя вот Джимбо, надо сказать, один из очень немногих из ихнего брата, кто даже книжки читает, но это явно потому, что он, хоть и гражданин США, но родом с Ямайки, школу там заканчивал, так что не успела система его обездушить и отупить окончательно. Но у него все еще впереди.

Насчитал, что в этом нашем заповеднике как минимум 27-мь “Мо” и 17-ть “Бу”. Наверное еще есть, все ж 1200 их тут таких, со всеми пересекаюсь, но не всех знаю по погоняловам. Все эти “Мо” и “Бу” отличают друг друга по тому, кто с какого города или штата: “Мо” маямский, “Бу” северо-каролинский, и т.п., есть еще “Мо большой” и “Мо маленький”.

Настоящее имя у моего Белого – Марвин, но он представился как “Рич” (“Богатый”), так и просил его называть. Но, не сложилось, так как предложил ему на выбор два варианта его нового погонялова, на русском: или Снежок или Белочка.

Выбрал быть Снежком, и очень довольный побежал рассказывать своим здешним братанам, что Раша дал ему кличку, и теперь все они его так и называют. Так теперь и живу, со Снежком. Потащу его фотографироваться скоро, потом покажу этого красавца здесь, как в 2016-м – Мишку Горбачева.

Сидит Снежок пока недолго, три года, причем отчего-то уверен, что скоро выйдет по апелляции (ну, это у них бывает, такие фантазии, я не стал его разочаровывать), а получил 15 лет, конечно, за наркотики. Собственно, первым делом по заезду задал мне два вопроса: сколько стоит кокаин в России и много ли в России негров. Честно ответил ему, что окромя студентов, знаю только двоих (одного в Харькове, другого – в Рязани). Расстроил его.

Сей индивидуум проводит все свои дни (и жизнь) одинаково: жрет и смотрит телевизор. Слава Богу, что телевизор не в камере, а в общем холле казармы. Иногда смотрит журналы с картинками. Получаемые мною журналы не по нутру пришлись, без понятных ему картинок, забраковал: The Economist, The New York Review of Books, Bloomberg BusinessWeek, Scuba Diving, Plane & Pilot, International Living, Ideas & Discoveries, и еще разное, а вот приблудившийся последний номер DuPont Registry – с машинами – ухватил.

В будние дни работает уборщиком на территории, там же и тусуется с братанами. Похвалился, что он “international nigga'”, так как была у него подружка из Албании, немецкая машина “Мерседес”, и потом он знает, что город Амстердам – в Бельгии, и что там марихуана, и о России знает с телевизора, города перечислил: Ленинград, Сталинград, Москва, Берлин. Похвалил его за это. Тем более, что с Берлином он как раз не очень-то и промазал – наших там ныне порядком.

Попытался рассказать мне за свою жизнь и подвиги на ниве уличной наркоторговли, и о хитростях их бандитских разборок, а также про свое криминальное дело, подруг, машины, кроссовки и прочую крутость, но я сразу пресек это дело, без фантазии все эти их истории, совершенно одинаковы. Наслушался, хватит. Не хочу. Воротит.

Точной статистики под рукой нет, но по памяти в США “афроамериканцы” составляют где-то 18% населения страны, а вот среди сидящих по американским тюрьмам двух с лишним миллионов зэков их – под 85%. И большинство сидит за дело, да и рецидив среди них тоже – под 80%, то есть выходит такой, отмотав свой “червонец”, пару недель погуляет: наркота, ограбления, оружие, и – снова на нары, еще лет на двадцать-тридцать, или уже пожизненно, чтобы соблазнов не было.

Если их всех таких здесь выпустить на свободу, то в стране неизбежно и быстро наступит полный и уже окончательный хаос, резня и разруха, а нормальным людям (кто выживет) придется валить со всех ног, как это случилось не так давно в Зимбабве.

Впрочем на воле их таких достаточно и без этого: по данным ФБР в стране сейчас 33 тысячи активных бандитских группировок, с полутора миллионами участников. При этом Соединенные Штаты далеко впереди “планеты всей” по употреблению населением “уличных” наркотиков. В то же время “официально разрешенные” наркотики от Большой Фармы употребляют 9 из 10-ти американцев в возрасте от 60-ти и выше, подсажены. А эти самые продающиеся по рецептам в аптеках наркотики, начиная с 2002-го приводят к смерти большего количества американцев ежегодно, чем от героина и кокаина вместе взятых. Такой вот безудержный разгул “демократии” в одной отдельно взятой стране.

Предыдущий же мой сокамерник Пит (окрестил его – “Троцкий”) был очень даже белым и, как сокамерник, нормальным (относительно, выбор-то не ахти тут), но самоликвидировался вскоре после недавнего побоища в Лас Вегасе, которое его, видимо, взбудоражило.

Потому как сразу после, в целях перевестись в другую тюрьму, в Орландо, поближе к семье, стал “Троцкий” посматривать по сторонам на предмет жертвы: металлический замок от тумбочки (“локера”) – единственный доступный нам тяжелый железный предмет в бараке – в носок, и если кто неосторожно сидит или стоит спиной, то этим носком по голове. Двумя замками можно убить, а одним, если аккуратно – не до конца, чтоб за убийство еще срок не навалили.

Так что не нужно никогда спиной сидеть, и всегда только – лицом к двери, а то хоть и не очень часто, но такие Питы бывают – как в тюрьме, так и на воле.

Цель всего этого у него была в том, чтобы повысить себе “security points” и тогда, после карцера и всех бумажных разборок и процедур, повысят ему категорию и пошлют в тюрьму более строгого режима – в USP, а такая как раз есть недалеко от Орландо. Впрочем, это как лотерея – могут заэтапить и в другой конец географии. Хорошо, что успел до его самоликвидации вытащить сфотографироваться, для истории.

Впрочем, у Пита богатый опыт: сидел он и в самой серьезной “крытке” строгого режима ADX Florence в Колорадо (это куда по первой хотели поселить Виктора Бута, но потом переиграли на тюрьму рангом пониже – USP Marion); так как был “Троцкий” в банде “Арийские братья” и в тоже время – рулил “одинистами” и “язычниками”, а в тюрьме USP Lewisburg, что в Пенсильвании, за ним – убийство сокамерника, так что сидеть ему еще и сидеть. Пока из всех совокупных сроков получается 50 лет, из которых отсидел только 25.

Но при всех своих тараканах в голове Пит хоть книги читал, основной же контингент книгами называет журналы People, Maxim и ESPN.

Поделюсь результатами антропологического эксперимента (публиковались ранее на форуме QRZ.ru в теме “Хиросима и Нагасаки”:

Провел этим летом опрос местного населения (все – американцы из южных штатов, в возрасте от 25 до 72 лет, закончившие как минимум школу): из 113 человек опрошенных на вопрос “Кто сбросил ядерные бомбы на Хиросиму и Нагасаки?”

45 человек не поняли вообще, о чем это я: “Какие такие Хиросаки? Это в Ираке или где там?” Да, тяжело с географией и историей. Вот про цены на наркоту, кроссовки и про бейсбол с американским футболом они в массе своей знают все до запятой.

40 человек (из них два индейца – апачи и чероки) правильно ответили, что бомбы сбросили американцы, но тут были варианты: 16 из них сказало, что это случилось сразу после Перл-Харбора (видать последствия фильма про Перл-Харбор, так как о жизни за пределами страны они в основном узнают из голливудских фильмов).

2 человека уверены, что бомбы взорвали сами японцы.

5 человек сказали, что бомбы сбросил Гитлер.

21 человек сообщил, что бомбы, конечно, сбросила “Раша” (Россия и СССР у них – одно и то же по-прежнему). При этом пятеро точно уверены, что во Второй Мировой Америка воевала против Германии, России и Японии, а трое из них считают, что Германия – это часть России. А Шварцнеггер – русский. Понятно – насмотрелись “Красной жары”.

А в сентябре 2015-го Reader’s Digest сообщил, что 41% взрослого населения Соединенных Штатов считает, что динозавры жили одновременно с людьми, только вот вымерли не 64 миллиона лет тому, а недавно. Как мамонты и птица додо. Тут туман сознания по всем фронтам, не только в текущей географии и политике.

Такое вот коллективное затмение в этом заповеднике.

А так все ровно:

по-прежнему работаю плотником/столяром в мебельном цеху; а попутно заочно закончил недавно как бы техникум по этому делу: Century college в Миннесоте.

параллельно веду класс японского (час в неделю, 7 учеников у меня: 5 белых, один мекс и один японец – потомок японского императора Хирохито, но он здесь родился в третьем поколении, и японский знает еще хуже, чем я);

в “музыкальной комнате” раз в неделю – играю на ударных, и два часа в неделю – уроки фортепьяно;

понемногу восстанавливаю свой французский, и борюсь с испанским, искренне при этом завидуя лингвистическим способностям Александра Грибоедова, Виктора Бута и Владимира Быкова;

бегаю раз в несколько дней по травяному футбольному полю, считая по дороге бабочек. Позавчера за 21 километр пробега насчитал 7 штук, а две недели тому было их видимо-невидимо, всех сортов и оттенков, приходилось лавировать на бегу, такой вот ноябрь здесь – бабочки вместо снега;

занимаюсь разными судебно-тюремными бумагами: чтобы перевестись досиживать домой, очень много всяких нюансов и юридических препятствий, особенно в Вашингтоне, с некоторыми из которых без активной государственной поддержки справиться сложно;

дотачиваю разные статьи и тексты – пару сотен в черновиках скопилось, команда поддержки постепенно готовит все к публикации;

йога, Тай чи – хотя с полгода тому погнали меня с поля, где до этого занимался, так что теперь приходится втихую, в камере да по углам, чтоб на глаза вертухаям не попадаться;

и, конечно – книги и переписка.

Тюремный быт и разные-всякие разборки тоже занимают время.

Вот вчера с час носки штопал, так как в тюрьме носков много не бывает – приходится добывать и покупать, а так выдают нам по 4 пары казенных хлопчатобумажных носков на полгода, но не хватает их, нагрузок не выдерживают, потому дыры. Хорошо хоть в этой тюрьме иголки с нитками разрешены (в ларьке китайский набор за два бакса можно купить), а то в MDC Brooklyn на три блока на этаже (это 360 человек) была всего одна подпольная иголка, да и то хозяин потом загремел из-за нее в карцер – засчитали иголку за оружие.

Лишь с нитками напряг: носки белые, а нитки в запасе остались только ярко-алые и изумрудно-зеленые. Вот и была вчера дилемма – какими именно штопать. Решил, чтобы все по-честному: половину носков изумрудными нитками, половину – красными. Зато теперь можно разделить их на левые и правые. Чтоб интереснее им жилось.

Выбивают из колеи еще периодические драки: у негров и белых наркоманов это массово – особенно когда вспышки на солнце, электромагнитные бури, колбасит их тогда не по-детски, бывает по нескольку драк в день. А это обычно “замораживание” всей тюрьмы на какое-то время, всех по камерам, обход гестапо камера за камерой: показать кулаки, снять футболку, покрутиться – нет ли отметин от драки. Если даже легкая где царапина, то без разговоров – в карцер, а потом уж только будут разбираться – был в драке или не был, когда стукачей допросят и посмотрят видеозаписи.

Потому если где на работе поранился, особенно если костяшки содраны, то нужно сразу к ближайшему любому вертухаю с этим идти – показать, чтобы он зафиксировал и смог потом подтвердить, если вдруг после какая где драка и следом – всеобщий осмотр, то чтоб можно сослаться, проверят и от карцера можно уберечься.

А то хоть карцер мне как дом родной, но ни к чему рушить с трудом выстроенные быт и, главное, каналы связи, какими бы спорадическими и хлипкими они ни были – в карцере нет и таких. Да и бумаги, с которыми работаю, в процессе посадки вполне могут “потерять”, как было не раз, так что лучше этого не допускать.

Еще книги при посадке полетят в мусор или в народ, что то же самое практически: снежки обрывают обложки и вырывают чистые листы из книг – записывают результаты бейсбольных/баскетбольных игр с телевизора, и на этом чтение у них заканчивается, остальное – в мусор. Держать в камере разрешено по правилам лишь 5 книг, у меня же – под полторы сотни, что полунедочитанное, что – на очереди, да и для работы нужны многие, пропадет все, если карцер, потом на новом месте по новой всем обрастать…

Что интересно, хотя прочитанные книги уходят (какие-то отдаю здесь на зоне паре читающих ребят, что-то – отсылаю на волю друзьям, по их интересам, некоторые отношу в тюремную библиотеку, но это здесь как похороны для книги, хотя может кто когда заедет…), но их количество в камере, в этой моей “походной” библиотеке, не уменьшается: на место выбывших поступают новые, с разных сторон.

Вот и держится этакая “средняя температура по больнице”, состояние гомеостаза в полторы сотни книг. До очередного серьезного шмона или до этапа, на который в идущем отдельно от тебя барахле разрешено только пять книг. Остальным же, значит – не судьба.

Хотя… Тюрьма, как и война, и во многом – как эмиграция, учат тому, что все в наших жизнях – временно и зыбко-зыбко, нам на самом деле ничего не принадлежит, а если это вещи – даем им временное пристанище, если люди – то какое-то время идем рядом, но всегда – лишь какое-то время, потому ни за что и ни за кого не нужно цепляться. Чтобы, когда этот канат выдернут из рук – не ободрать кожу и душу до крови, до костей. Все преходящее, в том числе и ситуации, а уж материальное что-то… И только то, что отдал, чем поделился – то твое. Навсегда.

В тюрьме я учился по жизням соседним,
сполна просветившись догадкою главной,
что нужно делиться заветным последним
для собственной пользы, неясной, но явной.

Но все же карцер на текущий момент крайне нежелателен, нужно успеть много чего доделать, а и так по всем здешним условиям и особенно внешним каналам связи – жесть, сплошной спорадик: то потухнет, то погаснет. Но бывает, что никак посадки не избежать, не всегда можно уберечься от ситуаций, случается, что и драться нужно, ни шагу назад, и тогда, если вертухай увидит или стуканет кто, то все – правые и виноватые автоматически уходят в карцер, или “дыру” (“hole”), как тут называют. Хотя редко до такого доходит, шакалье нутром чувствует – на кого можно прыгать, а кого себе дешевле обойти стороной. В основном – только заехавшие с улицы, без сознания еще, не осмотревшиеся, не соображающие, да еще – обкуренные. В следственно-пересыльных тюрьмах с подобными гномами похуже, на зонах – поспокойнее.

Но что ж поделать, такая здесь тюремная экология окружающей среды. Со временем ко всему приноравливаешься, хоть и надоела вся эта муть здешняя, конечно. Охота же, чтобы окружали тебя люди цельные, честные, интересные, с помыслами чистыми и возвышенными, а не вся эта разномастная здешняя погань, руководимая в своих действиях лишь позывами желудка, третьей сигнальной и жаждой деструкции – дабы свое окружение привести в соответствие с творящимся хаосом в их сознании.

И все бы на самом деле ничего, да вот только длительные обрывы в каналах связи с волей и периодические провалы и затмения с приходящей (вернее – не приходящей) почтой серьезно напрягают.

Писем не приносили мне уже несколько недель подряд, только журналы и газеты отдают. Удалось аккуратно разговорить заведующего почтой вертухая, и, таки-да, как и предполагал, причина в том, что местное тюремное гестапо в полном составе (их там двое) – в отпуске, потому вся моя почта в их закромах накапливается. Так что, как только получу пачку конвертов, значит гестапо вернулось на позиции и письма снова начнут приносить.

С отправляемыми же письмами тоже не всегда слава Богу: то не доходят вообще, то идут по несколько месяцев, а то и полгода – в Россию, Украину, Казахстан, Беларусь, другие страны, то бывает где-то попутешествует письмо полгода и вернут обратно без объяснений, а то и без почтовых штемпелей, так что, может и не уходило никуда, а лежало в гестапо. И еще случается, что доходят только конверты, без содержимого: это потому, что по правилам мы обязаны отдавать письма не заклеенными и, по идее, они после проверки заклеивают сами. Но, видать, не всегда.

Впрочем, все это привычно, по другим здешним тюрьмам примерно такая же картина. Большая часть корреспонденции все же доходит. А вообще связь с волей в целом проходит так же как описано в “Альфа Центавра”.

Но вот, согласно вывешенному на днях циркуляру, с 4-го декабря 2017 грядет новая неожиданная засада с почтой, новое затмение.

Уж не знаю из каких таких соображений этот бред разгоряченного паранойей мозга случился: то ли локально – у нового начальника тюрьмы, то ли может в главном управлении федеральных тюрем в Вашингтоне, но, вот что до нас довели (перевел дословно, и должен пояснить, что вся почта нам отдается во вскрытом виде, уже после проверки тюремной цензурой, а в моем случае – еще и гестапо):

Вниманию всех заключенных
Усиление мер безопасности для входящей почтовой корреспонденции

Начиная с понедельника, 4 декабря 2017, следующие процедуры вступят в силу в тюрьме FCI Williamsburg:

• Все конверты и бумага, на которой написаны письма должны быть только белого цвета. Если поступивший конверт будет любого другого цвета, то он будет возвращен отправителю со штемпелем “return to sender, only white stationary allowed”.
• Если при вскрытии конверта обнаружится, что письмо написано на бумаге, отличной от белой, или содержит любые другие вложения (наклейки, открытки, и т.п.), то такое письмо будет возвращено отправителю со штемпелем “return to sender, only white stationary allowed”.
• Если при вскрытии конверта обнаружится запах духов, то такое письмо будет возвращено отправителю со штампом “return to sender, mail contains fragrance”.
• Перед вручением писем заключенным все марки будут отдираться.
• Если в пришедшем письме будет обнаружена контрабанда любого рода, письмо будет конфисковано и передано в S.I.S. (это гестапо) для дальнейшего расследования.

Сообщите своим родным и друзьям об изменении правил.

Вот и сообщаю. Как оно все будет на практике – неясно. Что, например, с подписанными открытками в конвертах? А с фотографиями? А если на белом конверте напечатана картинка, как бывает? Будем посмотреть.

Но пес с ними со всеми: с гестапо, со снежками, с вертухаями, с “арийскими братьями”, и прочей тьмой.

В противовес которой, чтобы развеять все и всяческие затмения – здесь в тюрьме, и у вас на воле, – и чтобы, вопреки всему, было в жизни и на душе светло, ясно и радостно, к приближающимся Новому Году и Рождеству – подарок:

Жаль лишь, что снега здесь, в Южной Каролине, не бывает (разве что иней на траве по утрам пару раз за зиму), так что налепите снежков (настоящих!) и на мою долю.

И – чтобы никаких затмений.

---

https://newrezume.org/