Путешествие Сеид Абдул-Ахад-хана из Бухары в Санкт-Петербург

Сеид Абдул-Ахад-хан – девятый бухарский эмир из из узбекской династии мангытов, правивший в 1885- 1910 годах. Пятый сын Эмира Музаффара.

Родился в г. Кермине 14 (27) марта 1859 года, по другим источникам в 1857 году, в семье эмира Бухары Сайида Музаффара Бахадур хана. По свидетельству современников мать эмира – персидская рабыня по имени Шамшат, отличалась редким умом и стала любимой супругой эмира Музаффара. С 14 лет (по другим источникам – с 18) Абдулахад Бахадур хан являлся правителем г. Кермине. По словам посещавших его русских путешественников, наследник эмира Бухарского эмирата вел довольно простой образ жизни. Молодой Абдул-Ахад Бахадур-хан являлся большим поклонником верховой езды и считался одним из лучших наездников эмирата. Любимыми занятиями эмира были укрощение жеребцов, соколиная охота и верховая игра кок-бури (козлодранье). Будущий эмир Бухары говорил на родном узбекском, персидском, арабском и русском языках.

В октябре 1885 года, узнав о кончине отца, Абдул-Ахад Бахадур-хан немедленно покинул г. Кермине и в сопровождении 1000 всадников отправился в Бухару. Прежде чем въехать в Бухару, новый эмир посетил мазар (место поклонения) Бахауддин, где совершил молитву. В тот же день он участвовал в похоронах отца. 31 октября 1885 года в бухарской крепости (арке) состоялась церемония поднятия эмира на кошме — ковре из верблюжьей шерсти.

Абдул-Ахад стал первым правителем Бухары, чьё правление полностью прошло в тесном сотрудничестве с императорским домом Российской империи, протекторат которой принял его отец в 1868 году. Первые годы своего царствования эмир вынужден был пребывать в столице своего государства. Однако в самой Бухаре эмир проводил не более полугода, зимой уезжая, обыкновенно на несколько месяцев, в поселения Шахрисабз и Карши, а в июне и июле живя в любимом им г. Кермине. Возвращаясь в Бухару, эмир Абдул-Ахад Бахадур-хан обычно останавливался не в крепости Бухары, а в своем загородном дворце Ширбудун. На девятом году царствования в 1894 году, рассорившись с бухарским духовенством, эмир поселился в г. Кермине и никогда более, до самой своей кончины, не возвращался в Бухару.

При эмире Абдул-Ахад Бахадур-хане в Бухарском эмирате отменены были все пытки и ограничены смертные казни. Государь Бухары начал в эмирате промышленную добычу полезных ископаемых: меди, железа и золота, привлекая иностранные капиталы и рабочих. Эмир лично и весьма деятельно участвовал в торговле каракулем, занимая третье место на мировом рынке по объёму торговых операций с этим ценным мехом. По некоторым данным, на личных счетах эмира только в Российском государственном банке хранилась огромная сумма – около 27 миллионов рублей золотом при том, что ещё около 7 миллионов – в частных коммерческих банках России.

При его правлении в Бухарском эмирате появились новые награды. В 1886 году он учредил орден Короны государства Бухары. Большое внимание Абдул-Ахад Бахадур-хан уделял вооруженным силам своего государства. В 1895 году он реорганизовал бухарскую армию.

Эмир Бухары являлся почетным членом Туркестанского благотворительного общества. На особом месте для эмира стояла забота о делах ислама. Так, переданные им в вакф в пользу святынь Мекки и Медины владения приносили до 20 тысяч рублей золотом годового дохода, а в начале 1880-х годов эмир Абдул-Ахад Бахадур-хан пожертвовал несколько тысяч рублей золотом на постройку Хиджазской железной дороги.

Наконец, совершенно исключительную роль сыграл эмир в строительстве знаменитой мечети в Санкт-Петербурге – крупнейшей мечети в Европе той эпохи. Абдулахад Бахадур хан не только добился у русского правительства разрешения на постройку мечети, но и пожертвовал 350 тысяч рублей на выкуп земельного участка для строительства и ещё 100 тысяч на само строительство. Кроме этого, эмир организовал сбор для этой цели пожертвований среди бухарских купцов. Всего же собрано было более 200 тысяч рублей золотом.

Абдул-Ахад Бахадур-хан увлекался поэзией. Эмир являлся не только почитателем изящной словесности, но и составил «Диван» (сборник стихов). Свои поэтические творения эмир писал под псевдонимом «Оджиз» – слабый, беспомощный.

По приказу Абдул-Ахада Бахадур-хана было построено 3 дворца – в Новой Бухаре, в Ялте и в Железноводске, потому что эмир почти каждое лето отдыхал на Кавказе, на Минеральных водах или в Крыму.

Эмир Бухары имел свитское звание генерал-адъютанта (19 февраля 1902 года), являлся генералом от кавалерии Русской армии (1900), наказным атаманом Терского казачьего войска, шефом 5-го Оренбургского казачьего полка. Эмир носил титул «высочество», пожалованный императором Николаем II в 1896 году. В 1906 году пожалован в кавалеры высшего ордена России – Святого Апостола Андрея Первозванного.

В отличие от современных ему мусульманских лидеров, эмир много путешествовал, в особенности в Европейской части империи. В 1902 году эмир, а также его сын-наследник Сейид Алим-хан прибыли в Санкт-Петербург. В 1906 ему было разрешено возвести в Петербурге мечеть. Неоднократно посещал Крым. Каждое лето проводил в Ялте, где дружил с Юсуповыми. Был почётным членом Крымско-Кавказского горного клуба. Эмир был неоднократно награждён высшими орденами Российской империи.

Эмир Абдул-Ахад Бахадур-хан скончался в ночь с 26 на 27 ноября 1910 года в г. Кермине, возможно, от болезни почек. В отличие от других бухарских эмиров был похоронен в Кермине. Его наследником стал сын Сейид Алим-хан.

Интересные факты об Эмире:

* Эмир Саид Абдул-Ахад-хан делал большие пожертвования для постройки различных зданий, сооружений и даже кораблей. Так, например, на его средства и деньги его подданных (более 1 млн. рублей) был построен эсминец «Эмир Бухарский», участвовавший в Первой мировой войне.

* Сеид Абдул Ахад хан вел дипломатическую политику не только с Россией, но и с Италией, Тунисом, Персией, Францией, Болгарией, Данией, Черногорией, Сиамом. Награжден орденами этих стран.

@tashkentvsedaokolouz

Знакомим наших читателей с небольшим отрывком из путевого дневника Эмира Бухарского Сеид Абдул Ахад хана.

Прибытие в Санкт-Петербург

26-го Джемадиэл-сани, в пятницу, на одной из станций получили ответную телеграмму Наследника Цесаревича и на этой же станции получили телеграмму из Бухары о полном благополучии нашего Государства. Затем продолжая наш путь, в 8 часов вечера прибыли в Петербург. На вокзале по Высочайшей воле Всемилостивейшего Государя Императора, встретили и приветствовали нас: со стороны Военного Министерства, начальник азиатской части, генерал-лейтенант Проценко с десятью штаб и обер-офицерами, а со стороны Министерства Иностранных дел, директор департамента, действительный статский советник Лисовский с 10-ю членами своего министерства. При этой встрече генерал-лейтенант Проценко, приветствуя величал нас словами «Ваша Светлость», чем услаждал наш слух и обрадовал всех наших спутников, ибо все поняли, что на это последовало Высочайшее повеление Великого Царя. В это время сопровождавший нас из Баку в Петербург Генерального Штаба полковник Путята с радостным лицом, войдя к нам торжественно поздравил нас с Великою Царскою Милостию, величая при этом, первый раз словами «Ваша Светлость». Радость эта, как было видно сочувственно была принята всеми присутствующими, которые в свою очередь поздравив нас с Монаршею милостию, стали величать тем же титулом.

Такая великая милость оказанная нам Государем Императором невыразимо обрадовала нас и служила доказательством, что приезд наш в Петербург принят Его Величеством благосклонно. После этих приятных ощущений вышли мы из вокзала и сев вместе с генералом Проценко и переводчиком Асфендияровым в карету отправились в зимний дворец, где по воле Его Величества назначено было наше помещение. Все улицы были наполнены безчисленным множеством зрителей обоего пола, лица коих были приветливы и радостны. Все дома и улицы, по случаю первого дня нового года, были иллюминованы электрическим освещением и обвешены разноцветными флагами. Жаль только, что нам пришлось сидеть в закрытой карете, вследствие в высшей степени холодной погоды. Проезжая проспект Невский и Мало-Морскую улицу, мы вспомнив времена Священной Коронации Государя и Государыни, спросили генерала Проценко не по Невскому-ли мы проехали и не по Мало-Морской мы ныне едем? Почтенный генерал, подтверждая наши слова, выразил свое удивление, что мы в течении более 10-ти лет, еще не забыли эти места. Затем проезжая дворцовую площадь, мы узнали здания: военного министерства, главного штаба и министерства иностранных дел и на вопрос не ошибаемся-ли мы, получили утвердительный ответ генерала Проценко. Наконец прибыли во дворец и вошли в него. Описать число комнат и находящихся в них богатств не доступно ни человеческому уму, ни его перу, ибо все оне, несмотря на обширность и величие этого дворца, как в верхних так и нижних этажах были великолепно убраны и украшены от пола до потолка разными драгоценностями и вселяли в посетителях счастливую радость. Как бы мы не старались описать роскошь этого дворца, но вынуждены сознаться, что и десятой доли всего нами виденного не в состоянии по достоинству описать. Во время нашего пребывания в этом, поистине великолепном дворце, мы едва могли осмотреть одну четвертую его часть, но надеемся, если Бог даст здоровье, остальные его части осмотрим в будущем т.е. в следующий наш приезд. На подъезде встретил нас военный караул, а внутри дворца выстроенная в шеренгу дворцовая прислуга в разшитых золотом роскошных костюмах, которая и проводила нас во внутренние покои. На первых ступенях нашего помещения встретили и приветствовали нас от имени Государя Императора, Министр двора, граф Воронцов-Дашков, Обер-гофмаршал князь Кутузов, генерал-лейтенант Аделсон и многие другие дворцовые чины. Когда мы с нашим сыном и частью свиты, окончательно поместились во дворце, а остальной свите отведено было помещение на Мало-Морской в Грааль-Отеле, тогда только граф Воронцов-Дашков и князь Кутузов уехали из дворца. После их ухода, мы по приглашению управляющего дворцом полковника Сперанского, сели за роскошно убранный стол и начали обедать. Обед заключался из различных вкусных блюд и продолжался полчаса времени; когда же встали со стола, доложили нам о прибытии помощника начальника штаба, генерал-лейтенанта Бредерлина и начальника Азиатского департамента министерства иностранных дел, графа Капниста, которые представляясь нам приветствовали нас с благополучным приездом. После их ухода приняли петербургского градоначальника и других высокопоставленных лиц г. Петербурга, – одним словом, прием продолжался до 12-ти часов ночи, а затем мы перешли в спальную комнату и вспоминая различные приятные события прошедшего дня, заснули крепким сном. Тут для полноты и ясности нашего дневника, считаем нужным добавить, что в Петербурге в наше распоряжение были назначены: со стороны военного министерства – генерал-лейтенант Проценко, генерального штаба полковник Путята и подполковник Васильев; со стороны министерства иностранных дел – знаток восточных языков, прекрасно владеющий персидским наречием надворный советник Щелкунов; со стороны министра двора – полковник Сперанский и трое других офицеров.

На другой день, 27-го Джемадиэл-сани, в субботу, представились нам наши люди, прибывшие с капитаном Беловым, а после них посетил нас старый наш друг генерал Аненков, который поздравив нас с приездом, осведомился о нашем здоровьи и затем, по-дружески побеседовав некоторое время, уехал. В тот же день в 2 часа пополудни отправились в дом Военного Министра Ванновского. Его Высокопревосходительство, придерживаясь традиции гостеприимства, встретил нас на крыльце своего дома и приветствуя нас дружескими словами, повел чрез множество комнат в залу. Приэтом надо сказать, что Великий Военный Министр, несмотря на свои почтенные года, человек далеко видный и весьма приятный и любезный собеседник. Наше знакомство с Его Высокопревосходительством продолжается с 1883 года, т.е. со времени Священной Коронации Их Величеств и с того же времени связующая нас дружба день ото дня крепнет. В зале мы представили Его Высокопревосходительству нашего дорогого сына и членов нашей свиты, кои были приняты радушно и милостиво. Каждый из них осчастливился высоким вниманием великого министра. Затем мы все и бывший при этом переводчик Асфендияров направились – по приглашению – в гостинную комнату, где представились почтенной супруге почтеннейшего Министра, которая приветствовав нас добрыми пожеланиями пригласила на «дастур-хан». За дастур-ханом за одним столом с нами сели сын наш Сеид Мир Алим Тюре и другие наши спутники. В это время вошел к нам старший сын министра. Его Высокопревосходительство, представляя его нам, просил быть друзьями. Этот сын военного министра, как нам разсказывали раз 20-ть спасся от угрожавшей его жизни опасности. Визит наш продолжался около часу, а затем поблагодарив внимательных и любезных хозяев, простились с ними.

Выйдя оттуда, любуясь городом, медленно ехали мы в помещение министерства иностранных дел. Здесь дружески нас встретили товарищ министра г. Шишкин, чины министерства: гоф-маршал граф Ламздорф, штальмейстер, действительный статский советник князь Ильинский и трое других, а в том числе и бывший бухарский дипломатический агент, старый наш друг, камер-юнкер Чарыков, кои приветствуя нас добрыми словами и благопожеланиями ввели в комнату, где был приготовлен «дастур-хан». За дастур-ханом сидели, разговаривая по-приятельски около получаса; причем переводчик министерства восхищал нас изысканностию своей речи. Затем встав со стола и простившись с хозяином и присутствующими отправились мы на квартиру директора азиатского департамента графа Капниста, находящуюся в этом же здании, у коего пробыв четверть часа, простились с ним и отправились в помещение министра двора, графа Воронцова-Дашкова, которого не застав дома, поехали к начальнику Главного Штаба, генералу Обручеву, с коим мы также подружились во время коронации и с того времени дружба наша продолжается самым сердечным образом. Побеседовав с старым другом и пожаловав ему в знак нашей признательности орден восходящей звезды осыпанный алмазами, отправились к помощнику его генералу Бердерлину, которого также наградив такою звездою украшенною алмазами, поехали к коменданту, а от него к графу Кутузову. Не застав последнего дома, поехали к гоф-маршалу князю Трубецкому, которому также пожаловав алмазами украшенную звезду, в половине шестого вечера вернулись во дворец. В этот же день вечером посетил нас граф Кутузов; причем высказал свое сожаление, что во время нашего визита его не было дома. Затем побеседовав некоторое время стал прощаться. В это время мы поднесли ранее пожалованный нами ему алмазами украшенный наш орден. После этого, остальную часть ночи провели мы в отдыхе и полном спокойствии.

28-го Джемадиэл-сани, в воскресенье, в 11 часов утра, посетили нас Высокопревосходительные: военный министр и начальник Главного Штаба, а вслед за ним Петербургский комендант, товарищ министра иностранных дел г. Шилкин и г. Чарыков, кои после непродолжительной беседы уехали. По уходе же их вошел к нам генерал Проценко и подполковник Васильев с двумя адъютантами генерала Обручева, которые поднесли нам Высочайше пожалованный орден Александра Невского, осыпанный бриллиантами. Рескрипт, при котором препровожден нам этот орден подписан собственною рукою Его Императорского Величества и в нем Его Величество изволил величать нас титулом Светлости. Такое внимание Великого Царя нас в высшей степени обрадовало и осчастливило, ибо оно послужило несомненным доказательством Великой милости и благорасположения к нам Его Величества и мы в пылу этой радостной минуты наградили присутствующих орденами: генерала Проценко алмазами украшенною звездою, подполковника Васильева и чиновника министерства иностранных дел Щелкунова золотыми 2-й степени, а адъютантов генерала Обручева – серебряными 1-й степени. После этого почтеннейший генерал Проценко обрадовал нас тем, что Его Императорскому Величеству угодно в понедельник в половине третьего пополудни осчастливить нас своим лицезрением. В ожидании такой торжественной и счастливой минуты, мы провели остальную часть дня и ночи в полном восторге и спокойствии.

29-го числа, в понедельник, в 10-м часу утра, отправив вместе с Астане-Кул-бий Перванечием и другими 4-мя сановниками предназначенные для Государя и Государыни подарочные вещи, приняли мутереджима (переводчика) Земян-бека и доктора Казанского, которые представляясь нам, поздравили нас с Монаршею Милостию. После ухода их, начали приготовляться к Высочайшему представлению и в 2 часа дня отправились в Царский дворец, где были: граф Воронцов-Дашков, обер-камергеры двора Нарышкин и князь Голицын, обер-гофмаршал князь Трубецкой, обер-церемониймейстер князь Долгорукий, гоф-маршал князь Кутузов и несколько других генералов. Поздоровавшись с ними, пошли в одну комнату, где было приготовлено угощение, а оттуда вместе с светом наших очей Сеид-Мир-Алим Тюрою и г. военным министром отправились в Императорские покои и имели счастье представиться Их Императорским Величествам Государю и Государыне, Наследнику Цесаревичу, Великому Князю Михаилу Александровичу и Великим Княжнам: Ксении Александровне и Ольге Александровне. Государь Император приняв нас весьма благосклонно высказывал свое Царское к нам благоволение. Затем выйдя в другую комнату Его Величество изволил осчастливить своим вниманием всех наших спутников. После этого Государь направил свои стопы в ту комнату, в коей были разставлены подарочные вещи. Осмотрев сперва подарки, поднесенные лично Его Величеству и приняв их благосклонно, изволили осмотреть также другие подарки, поднесенные Государыне, Наследнику, Великим Князьям и Великим Княжнам. Осмотр же и прием лошадей Государь приказал отложить на другое время. Когда же все это счастливо и благополучно окончилось, мы откланялись и выйдя из дворца прямо отправились к Великому Князю Владимиру Александровичу. Его Императорское Высочество принял нас очень благосклонно. Затем по возвращении нашем в зимний дворец, остальную часть дня и ночи провели в самом счастливом настроении духа.

30-го Джемадиэл-сани, во вторник утром, получили две телеграммы: одну из Бухары от наших регентов о благополучии и спокойствии в пределах нашего государства, а другую от туркестанского генерал-губернатора барона Вревского, о благополучии его самого и вверенного ему края. Обе эти телеграммы одинаково нас обрадовали. Затем в 11 часов того же утра отправились к Великим Князьям Павлу и Алексею Александровичам. Побеседовав с Их Императорскими Высочествами некоторое время и поднеся им по звезде бриллантами осыпанной, простились с ними и отправились во дворец Великого Князя Лейхтенбергского, который принял нас радушно. Затем при прощании поднеся Его Высочеству и сыну Его по звезде бриллиантами и алмазами осыпанной, вернулись в зимний дворец. В тот же день в два часа пополудни, сделали визит Великому Князю Ольденбургскому и после непродолжительной беседы простились с Его Высочеством; причем пожаловали двум его сыновьям Бухарские алмазами украшенные ордена. Оттуда поехали во дворец Августейшего дяди Государя, Михаила Николаевича. Великий Князь принял нас благосклонно и когда начали прощаться, поднесли Его Высочеству бриллиантами осыпанный наш орден, а 4-м Его сыновьям присутствовавшим при нашем визите, также пожаловали Бухарские ордена осыпанные алмазами. Затем оттуда поехали с визитом к Великому Князю Константину Константиновичу, Его Высочество приветливо и дружески нас принял и когда стали уходить, поднесли Ему и двум его сыновьям наши ордена бриллиантами и алмазами украшенные.

1-го Реджеба, в среду, был большой христианский праздник (Св. Крещение). Весь двор и все высокопоставленные лица Петербурга были в зимнем дворце. Дворец был наполнен также различными частями войск. Мы с нашею свитою и другими окружающими нас вошли в одну обширную залу (зала Петра Великого), где стояли в ожидании церемонии. В 11 часов утра Государь Император под руку с Императрицею, Наследник Цесаревич под руку с Великою Княжною Ксениею Александровною и другие Великие Князья и Княжны, равно все петербургское духовенство, министры, весь Генералитет и многие другие кавалеры и дамы прошли мимо нас и вышли со стороны канавы на то место, где был устроен Иордан. Войска стояли в полной парадной форме шпалерами. Когда обряд водоосвещения кончился, началась пушечная пальба (в короткое время сделано было 111 выстрелов). Затем тою же церемониею Государь, Государыня, Наследник с Великими княжнами и князьями и безчисленною свитою вернулись обратно во дворец и поздоровавшись с войсками, находившимися внутри дворца, изволил направить свои стопы в свои аппартаменты. После этого мы также, чрез великолепные залы и другия комнаты зимнего дворца, вернулись на нашу половину. В тот день представились нам младший сын Туркестанского генерал-губернатора барона Вревского, и адъютант Его Высокопревосходительства штаб-ротмистр Шереметьев. По уходе их, все Великие Князья посетив нас, приветствовали с добрыми пожеланиями. Затем дружески побеседовав с нами некоторое время, уехали. Посещение Их Высочеств, нас невыразимо обрадовало и оставило в нашем сердце неизгладимое впечатление. Затем в тот же день ночью отправились на раут, устроенный в честь нашу старинным нашим другом генералом Аненковым. Приглашенных дам и кавалеров было до 200. Будучи встречен радушным хозяином и другими нашими приятелями в передней комнате, вошли мы в гостинную, где генерал представил нас своей матери – даме, хотя преклонных лет, но с светлым умом и приятным и приветливым лицем; тут же познакомились с дочерьми генерала и другими дамами. Так как из этой гостинной видна была вся танцевальная зала, то мы сидя в ней в среди прекрасных и почтенных дам, любовались танцующими парами. В таком приятном обществе, время прошло быстро и незаметно. Наконец, около полуночи пошли в столовую, где был сервирован ужин на 50 кувертов. Разделяли с нами эту трапезу генералы и прекрасные дамы. По окончании ужина, поблагодарив любезных хозяек (мать и дочерей генерала Аненкова) и хозяина и простившись с ними и остальными гостями, вернулись в зимний дворец. Затем остальную часть ночи провели в отдыхе и спокойствии.

2-го Реджеба, в четверг, в часу 11-м приняли бывшего чиновника особых поручений по дипломатическим делам, при Туркестанском генерал-губернаторе, статского советника Жданова, с которым ранее были знакомы, но более 10-ти лет т.е. после св. коронации не имели удовольствия видеться. Встреча с ним после такого долгого времени, нам была очень приятна и доставила большое удовольствие. Затем приняли, также старинного приятеля и мехмандар-баша – в коронационное время, генерал-маиора Мештича. Генерал этот человек распорядительный и весьма предупредительный. Произведенное им в то время приятное впечатление, никогда не изгладится из нашей памяти. Затем в тот же день мы пожаловали поручику Белову, доктору Казанскому и мутереджиму Земан-беку орден Бухарской звезды золотой 2-й степени, а после того приняли полковника Великанова и Министра двора, графа Воронцова-Дашкова. В два же часа пополудни сделали визит: Министру Внутренних дел Дурново, Министру путей сообщения Кривошеину, Министру народного просвещения графу Делянову, Морскому Министру Чихачеву, Министру юстиции Манасеину и Петербургскому градоначальнику графу Толь. По возвращении же во дворец узнали, что в наше отсутствие были два Великие Князя и генерал Аненков, которые не застав нас, оставили свои карточки. Ночью свет наших очей Сеид-Мир-Алим тюре с пятью нашими сановниками в сопровождении Мехмандар-башев отправился кататься по городу, а затем посетив театр в полночь вернулся во дворец. Затем, простившись с нами и получив наше благословение, отправился в свою опочивальню, примеру его последовали и мы.

3-го числа Реджеба, в пятницу, посетили нас и приветствовали Министры: Внутренних Дел, Морской и Юстиции, а также один из Великих князей. В два часа пополудни отправились мы в дом генерала Черняева, бывшего в царствование покойного нашего родителя Туркестанским генерал-губернатором, с которым с коронационного времени мы были знакомы. От него поехали мы к супруге барона Вревского, затем к генерал-адъютанту Розенбаху, который во время восшествия нашего на Бухарский престол, был Туркестанским генерал-губернатором и мы жили с ним все время в добром согласии и в дружеских отношениях, ведя всегда непосредственно деловую и дружескую переписку. Однажды во время своего возвращения из Петербурга по нашему приглашению посетил нас в Кермине в тамошнем нашем саду, называемом Гюл-чар-баг, чем доставил нам большое удовольствие. От генерала Розенбаха поехали мы к генералу Рихтеру, а оттуда к другим высокопоставленным лицам, но за отсутствием их из домов, оставили у них визитные наши карточки. Во дворец вернулись мы в половине шестого. Затем полковник Путята повез «света наших очей» (сына) кататься по городу. По возвращении их, остальную часть ночи провели в отдыхе и спокойствии.

4-го Реджеба, в субботу, пошли осмотреть редкости и драгоценности находящиеся в Эрмитаже. Замечательнее всего то, что в первом этаже дворца, в котором мы остановились, искусственным образом разведен великолепный сад. Свод этого сада плотно покрыт хрусталью, так что ни малейший воздух не может проникнуть во внутрь. Отапливается сад этот искусственным способом, так что, несмотря на суровость зимнего сезона, в нем царствует нормальная температура, а потому с одной стороны глазам вашим представляются разновидные цветы и розы, из коих некоторые уже распустились, некоторые в полном цвете, а некоторые в бутонах, а с другой – фруктовые деревья только что распускающияся с зрелыми свежими фруктами. Вода бьет фонтанами и освежает воздух, благоухание распространено по всему саду, а разные птицы, порхая с дерева на дерево услаждают ваш слух своими путями. Одним словом, сад этот мы называем чудом человеческого творчества. Осмотрев этот поистине чудный сад и другия редкости Эрмитажа, с полным от приятного изумления сердцем, вернулись в наши аппартаменты, где вскоре после того приняли посетивших нас генералов: Черняева, Розенбаха, министра путей сообщения, князя Долгорукова и одного из церемониймейстеров Высочайшего Двора. Затем после их отъзда, пожаловал к нам в зимний дворец г. военный министр, который после обычного приветствия, пригласил нас на 5-е число Реджеба в воскресенье на раут, устраиваемый в военном министерстве. Приглашение это повторилось письмом Его Высокопревосходительства, полученным нами чрез одного из его адъютантов. После этого приняв еще нашего московского знакомого, командира Сумского полка в 2 часа пополудни, поехали с визитом к графу Игнатьеву и еще одному почтенному генералу. Возвратились во дворец лишь в 4 часа. Затем в тот [37] же день вечером в половине 8-го отправились в театр, где кроме многочисленной публики, были Августейшие дети Государя Императора и сыновья Великих Князей Владимира Александровича и Михаила Николаевича, с которыми дружески поздоровались и сидели в Царской ложе до окончания представления, которое продолжалось до 11 часов ночи.

5-го Реджеба, в воскресенье, в 11 часов утра, посетили нас Бухарский дипломатический агент г. Лессар, граф Игнатьев и еще один генерал, а в 3 часа пополудни, мы с светом наших очей Сеид-Мир-Алим тюрою, и 4-мя сановниками нашими, по приглашению отправились во дворец Его Императорского Величества, где взору нашему представилось следующее зрелище: в одной большой комнате «люди наши» держат за узды подарочных лошадей украшенных попонами и другими седельными принадлежностями, а на дворе этого помещения другие наши люди, разбив поднесенную нами Его Величеству в подарок палатку, ждут Высочайшего выхода. В это время последовал Высочайший выход. Их Императорские Величества с Августейшими своими детьми и другими Великими Князьями и Великими Княгинями и Княжнами, посетив это помещение и осмотрев лошадей, изволили милостиво их похвалить и отозваться одобрительно, а затем направились к выходу для осмотра палатки, –при этом Его Величество, обратив на нас благосклонное свое внимание, милостиво предложил надеть шубы, ибо был большой мороз. Хотя мы в то время, будучи осчастливлены вниманием и милостями Великого Царя и не чувствовали мороза, но чтобы исполнить волю Его Величества надели шубу и вышли все вместе на двор. Государь, осмотрев палатку, хотя также изволил высказать свое одобрение, но мы понимаем, что эти подарки ничтожны для Великого Монарха и Его Императорское Величество изволил отозваться о них одобрительно лишь в знак Великой милости и благоволения своего к нам. Затем Государь Император и Государыня Императрица с Августейшими детьми, поблагодарив нас, милостиво с нами простились.

Действительно, благосклонный прием наших подарков был только результатом благоволения к нам Их Императорских Величеств и мы этим были осчастливлены и в высшей степени обрадованы. После ухода Их Императорских Величеств, Министр Двора, граф Воронцов-Дашков ввел нас в одну обширную и богато убранную комнату, где угостил нас и очень любезно и приветливо проводил до коляски. Это было в 4-е часа пополудни, а потому мы отправились кататься по городу и проехав Невский проспект, и осмотрев его достопримечательности, вернулись в зимний дворец и сейчас же о счастливых событиях этого дня дали знать телеграммой в Бухару. В 10-ть часов ночи, вместе с сыном и 12-ю сановниками нашими отправились мы в Военное Министерство на раут, устроенный в честь нашу военным элементом. Там была около 300 человек военных, которые дружески нас встретили и мы по обычаю Европейцев поздоровались с ними и разговаривая пошли в комнату, где был приготовлен пышный дастур-хан. За дастур-ханом г. Военный Министр провозгласил тост за наше здоровье, чокался с нами и мы подняв наш бокал, наполненный лимонадом, предложили тост за здоровье Его Высокопревосходительства. Оба эти тосты присутствующими были приняты дружным громогласным «ура». Предупредительности и любезности хозяев и распорядителей раута не было предела, и мы очень приятно проводили время; в 11 же часов ночи возвратились во дворец и остальную часть ночи провели под приятным впечатлением оказанного нам гостеприимства.

6-го Реджеба, в понедельник, в 10-ть часов утра, посетили нас многие из высокопоставленных петербургских сановников, которые приветствовали нас добрыми пожеланиями. После них в 11 часов приняли мы гоф-маршала князя Кутузова, который от имени Их Императорских Величеств Государя и Государыни пригласил нас на Высочайший обед, назначенный на 8-е Реджеба. В два часа пополудни отправились мы во дворец Его [39] Императорского Высочества Великого Князя Павла Александровича. Его Высочество был к нам очень приветлив и при прощании удостоил принять поднесенный нами орден Бухарской звезды, украшенной бриллиантами. Оттуда поехали мы с визитом к генералу Колпаковскому, которого не застав дома, оставили карточку. В тот же день полковник Васильев роздал конюхам, сопровождавшим подарочных лошадей, Высочайше пожалованные им медали, часы, кафтаны и деньги в размере по 50 р. каждому, чем люди эти в высшей степени были обрадованы и осчастливлены. В 8 часов мы отправились в театр, где пробыли до 12 часов и вернувшись оттуда остальную часть ночи провели в отдыхе и спокойствии.

7-го Реджеба, во вторник, в 10-ть часов утра представилось нам татарское духовенство, во главе с уфимским муфтием в числе 10-ти человек, а после них мы приняли генералов: Чингис-хана, Колпаковского и 4-х других генералов. В этот же день 12-ть человек из нашей свиты удостоились Монаршей милости. Дурбин бий Кушбеги и Аситане-Кул-бий Перванечи были осчастливлены орденами Св. Станислава 1-й степени, Тураб-Кул Перванечи – таковым же орденом 2-й степени со звездою, а остальные, смотря по своему служебному положению – Анною и Станиславом 2-й и 3-й степеней. Такое милостивое внимание Его Императорского Величества, нас невыразимо обрадовало. В тот же день вечером, мы отправились на Высочайший обед, где Их Императорские Величества, Государь и Государыня милостиво нас приветствовали. Затем Ея Императорское Величество удостоила нас особенной чести, подачею нам своей руки. Приняв таковую с благоговением, пошли мы рядом в столовую залу, где было много русских и иностранных вельмож с их супругами. В числе гостей были и наши Бухарские сановники, равно все наши русские спутники. При входе нашем в залу, музыка играла Бухарский национальный гимн. Государь вошел в залу после нас и обратив свои Всемилостивейшие взоры в сторону [40] гостей, изволил с некоторыми из них милостиво разговаривать и затем с Государынею изволили сесть за стол, а вслед за Их Величествами сели и остальные гости. Мы удостоились великой чести сидеть между Государем и Государынею. Состоявший же при нас для исполнения обязанности переводчика г. Асфендияров стоял за нашими креслами. Обед состоял из множества разных вкусных и изысканных блюд. Их Величества во все продолжение обеда, были к нам в высшей степени приветливы и внимательны, так что обед этот произвел на нас глубокое впечатление, которое до конца нашей жизни не изгладится. В довершение счастья от возданных нам милостей и любезностей Августейшими хозяевами, тронувших нас до глубины души, Его Императорское Величество, изволил поднять свой бокал и провозгласить тост за наше здоровье и благополучие. Примеру Государя последовали остальные присутствующие. Затем мы подняв наш бокал, наполненный разрешенным для нас напитком и выпили за драгоценное здоровье и неизменное счастие Их Императорских Величеств. По окончании обеда, мы вторично удостоились чести идти под руку с Ея Императорским Величеством из столовой в другую комнату, где Государь Император благосклонно простился со всеми, выразив при этом нам особенное внимание. Вернувшись оттуда в 9-ть часов вечера, остальную часть ночи провели в приятных воспоминаниях об испытанном нами удовольствии и счастии (На этом обеде, некоторые из наших сановников, помимо всех его прелестей, были очень изумлены неимоверною ловкостию камер-лакеев, которые несмотря на многочисленность сидящих за столом гостей, с молниеобразною быстротою подавали и убирали кушанья, – действительно, и мы на это обратили наше внимание и достойны они подражания).

8-го Реджеба, в среду, в 11 часов утра, явился к нам полковник Васильев и обрадовал личную нашу прислугу Высочайше пожалованными им золотыми и серебряными медалями. Затем приняли мы старого нашего знакомого по Бухаре, гофмейстера двора Нечаева-Мальцева, который после дружеской беседы пригласил нас на 16-е генваря к себе в гости. После же ухода г. Нечаева-Мальцева, представился нам один из чиновников Министерства Иностранных Дел и поднес при этом две книги. Затем послав о радостях, испытанных нами во время Царского обеда две телеграммы – одну другу нашему Туркестанскому генерал-губернатору, а другую нашим Бухарским регентам, в 3 часа пополудни с толмачем Асфендияровым и назначенным в наше распоряжение со стороны полиции офицером Спиридоновым отправились кататься и так провели время до 7 часов вечера. После этого отправились в восточную баню, откуда возвратились в 9-ть часов, предались отдыху и покою.

9-го Реджеба, в четверг, осмотрели хранящияся, в бельэтаже зимнего дворца древния и современные редкости и разные драгоценные вещи, кои все были с надписями. Когда после тщательного осмотра этих поистине достопримечательных редкостей, вернулись мы в свои покои, то приняли посетившего нас Петербургского градоначальника, а в 2 часа пополудни приняли генерала Проценко, который распросив о нашем здоровьи и высказав готовность свою сделать все нам приятное, уехал. После него мы со всею нашею русскою и туземною свитою отправились осмотреть экспедицию заготовления государственных кредитных денег. Целый час мы осматривали это замечательное учреждение, которое на наших глазах за это время заготовило бумажных денег на несколько десятков тысяч и все это делалось без людской помощи посредством лишь инструментов и разных машин. Только в одном из отделений красивые девушки собирали в кучи готовые кредитные деньги. Возвратившись оттуда, остальную часть дня и ночи, по случаю кануна пятницы, провели мы дома.

10-го Реджеба, в пятницу, приняли двух французских корреспондентов, которых наградили серебряными звездами 2-й степени, а затем приняли генерала Проценко. После него посетил нас Министр Финансов г-н Витте с своим помощником и Бухарским дипломатическим агентом г-м Лессаром; когда же они уехали, мы с Мехмандар-башами и 4-мя сановниками из нашей туземной свиты отправились в Петропавловскую крепость, где посетили гробницу в Бозе почившего Государя Императора Александра II, на которую в знак нашей дружбы положили серебряный венок. Выйдя оттуда отправились в монетный двор, где нас встретил и принял Министр Финансов г. Витте. Сопровождая нас во все отделения этого учреждения, Его Высокопревосходительство лично давал нам объяснения обо всем, что представлялось нашим глазам; когда же осмотр кончился, служащие в нем, в знак дружбы и в память посещения нами монетного двора, поднесли нам три большия серебряные медали и несколько других медалей, которые мы приняв с благодарностию, простились с ними и чрез Невкий проспект в 4 часа пополудни вернулись во дворец. В тот же день вечером, отправив света наших очей (сына) вместе с Мехмандар-башами и 8-ю нашими сановниками на балет, сами остались дома и около 8 часов вечера приняли прибывших из Бухары Хасан-Мурад-Джибачия и мирза Низаметдина. Узнав из содержания привезенного ими донесения, о полном благополучии и спокойствии в нашем Государстве, мы обрадовались и благодарили Бога за ниспосланное нам благоденствие. В самом хорошем настроении мы провели эту ночь.

На другой день, 11-го Реджеба, в субботу, в 11 часов утра, градоначальник Петербурга, посетив нас, пригласил на осмотр пожарной команды. Когда же мы вышли из дворца, глазам нашим представилась целая колонна благоустроенного и хорошо одетого войска и множество тележек с бочками, насосами и другими необходимыми при тушении пожара инструментами. Войска эти при первой тревоге о пожаре, бросились к тележкам и в несколько минут запрягли в них лошадей и были уже готовы. По приказанию своего начальника, поскакав на предполагаемое место пожара, начали тушить с такою быстротою и ловкостию, что если бы не был сильный мороз, место это обратилось бы в несколько минут в озеро. Надо знать, что эта команда устроена Государем лишь для блага населения и стоит она казне больших денег. По окончании осмотра, команда эта прошла мимо нас в полном порядке и мы поблагодарив ее, вернулись во дворец, где приняли посетившего нас генерал-губернатора Финляндии, генерал-адъютанта Гейдена, и затем бывшего адъютанта Туркестанского генерал-губернатора г. Сучева, которого мы знали ранее, а в 4 часа в сопровождении полковника Путята и надворного советника Щелкунова отправились кататься по городу. В 10-ть часов вечера того же дня, поехали на устроенный г. Нечаевым-Мальцевым в честь нашу раут, куда сопровождала нас вся русская свита и 10-ть человек из наших сановников. Дом г. Нечаева- Мальцева и находящияся в нем богатства, и украшения, равно устроенный при нем зимний сад, выше всяких похвал. По входе в это великолепное помещение, мы нашли собравшимися туда много гостей обоего пола, как русских, так и иностранцев. Были там и Великие Князья и иностранные посланники, с которыми по их желанию, также познакомились и беседовали. Особенно дружески приветлив и внимателен был к нам итальянский посланник, которого мы благодарили за присланный нам Королем Италии чрез посредство русского правительства орден. Затем осмотрев достопримечательности дома и сада, сели ужинать, по окончании же его в 2 часа ночи, поблагодарив любезного хозяина, вернулись во дворец и до следующего утра предались отдыху.

(пер. И. Гаспринского)

Текст воспроизведен по изданию: Точный перевод дневника его светлости эмира Бухарского. Казань. 1894