30 ЛЕТ БЕЗ СССР: ПРОЩАЙ, МОЯ “ЮНОСТЬ”!!!
“Юность” была для меня самым любимым журналом.
“Юность” для меня – это Виктор Коркия, Кирилл Ковальджи и Андрей Дементьев. Мне повезло – успел вскочить на подножку последнего вагона уходящего имперского поезда “Советский Союз”.
Я купался в волнах Черного моря в Пицунде, в Доме Творчества Союза Писателей СССР. С Кириллом Владимировичем и Андреем Дмитриевичем играл в шахматы – в основном, проигрывал.
А одну партию я все-таки выиграл. У самого Андрея Дементьева.
Предыстория её такова.
Я дружил с Лерой Нарбиковой и (тогда) её мужем – Иваном Ивановичем Карабутенко. И в разговоре Лера пожаловалась, что в “Юности” её – после первой публикации – не печатают. Ей сказали, что должно пройти лет пять, не меньше.
Узнав, какой её роман лежит в редакции “Юности”, я стал его нахваливать Андрею Дмитриевичу, говоря, что буду печатать его у себя в “Молодости” (республиканский альманах), редактором которой работал. И что я уже печатал Парщикова, Пригова, Бодлера в переводе Карабутенко со старо-французского. И что этим изданием Нарбиковой я переплюну все всесоюзные издания…
Андрей Дмитриевич ни словом не обмолвился, передвигая свои фигуры, ничем не выдал себя, что этот текст лежит у него в редакции. Но меня он, конечно, опередил. Этот роман был моментально напечатан в “Юности”. И “право первой публикации” осталось за ним…
С Кириллом Ковальджи и Григорием Поженяном сидел за одним столом, пил с ними вино и чачу. Тогда мы были “бессмертными”. А бессмертным можно и пить, и курить.
Смотрел, как Белла Ахмадулина в блестящих лосинах кормит кошек. Ко мне из ближайшего Дома Творчества кинематографистов забегал в гости Тимур Зульфикаров…
И я уже был автором “Юности” – стихи и роман “До ресторанов Парижа – лягушки поют о любви на своем языке” – тираж 3, 5 млн. экз.(!!!).
В предисловии Александр Лаврин написал – что для этого текста не нашлось рубрики, т.к. ни в поэзию, ни в прозу текст не втискивается. И с этого текста открывается новая рубрика “Вне жанра”…
В редакции носились с моими текстами – хотели издать отдельной книгой – но как обойти цензуру – тексты были сдобрены нецензурной игрой слов, словно булки с изюмом. Как выковыривать их – если все так сверкает и переливается?!
А реакция моего издательского начальства, когда сам Андрей Дмитриевич Дементьев звонил им из своего кабинета в Ташкент и, хитро подмигивая мне, говорил: ” Да, кстати, здесь у меня сидит мой друг Рифат Гумеров, прекрасный поэт, знаете такого?”
Боже мой, какое время было – золотое для нашей поэзии, полное надежд…
Распад Империи перечеркнул всё – жизни, судьбы, надежды. 15 обломков Ея – загородились заборами, таможнями и границами. Какие стихи, какая поэзия, какие книги?
И до последнего я общался с Кириллом Владимировичем Ковальджи, который, как клушка, носился с молодыми поэтами и в тоже время не забывал своих постаревших “бывших молодых”…
А его самый крутой семинар на последнем Всесоюзном Совещании молодых писателей?! Из списка только этого семинара состоит целая армия современной русской литературы…
Андрея Дмитриевича Дементьева видел на огромных баннерах и афишах в Москве – и всегда с теплотой вспоминал…
Оба жили долго. Дай Бог каждому. Оба писали до последнего. Дай Бог каждому. Оба умерли своей смертью, у себя дома, в окружении родных и любимых…
Не хочу говорить о злых людях, приплясывающих на костях. Дай Бог, чтобы на их костях не отплясывали. Одно хочу сказать – вместе с этими людьми ушла моя Юность…
Правда, свидеться пришлось с Витей Коркия – да и то на похоронах Евгения Александровича Евтушенко…
Светлая вам память…
Рифат ГУМЕРОВ,
Ташкент.
Печатается с любезного разрешения автора