Национальный герой или диктатор: Пиночет и его время

ПОЧЕМУ ПРИШЁЛ К ВЛАСТИ ПИНОЧЕТ?

11 сентября 1973 года в Сантъяго произошёл военный переворот, известный как один из самых мрачных путчей в истории ХХ века. Генерал Аугусто Пиночет Угарте сверг законно избранного президента страны Сальвадора Альенде. Чили погрузилось в полосу репрессий. Все газеты мира писали о “наступлении реакции на демократию и прогресс” в этой стране. И лишь в декабре 1989 года в Чили вновь были проведены свободные демократические выборы, завершившие эпоху авторитарного правления Пиночета. “17 лет военного режима и последующие за ним годы демократического правления волшебным образом преобразили чилийскую экономику.

Сегодня по темпам экономического роста Чили почти не уступает знаменитым драконам Восточной Азии, двигаясь на голову впереди других латиноамериканских государств, иных стран мира, включая наиболее развитые европейские и американские…”,- отмечает экономист Дмитрий Травин. Впору говорить о чилийском экономическом чуде.

Но ведь и к началу 70 – х годов, моменту переворота, Чили подошла в довольно приличном экономическом состоянии. Эта страна демонстрировала неплохую динамику развития. Чилийцам второй половины 60 – х годов и сегодня могли бы позавидовать многие народы мира, не знающие, как им выползать из кризиса. В государстве, имевшем такие экономические показатели, и в нынешние времена вряд ли можно было бы ожидать широкого общественного недовольства политикой властей, радикальной смены курса и кризиса правящей элиты.

“Но в Чили 60-х годов,- отмечает цитируемый мною автор,- , да, пожалуй, и во многих других государствах мира того времени ситуация была совершенно иная. По сути дела в социально – экономическом смысле это была просто другая эпоха, и настроения масс, как и элиты общества, определялись не здравым смыслом и не скучной логикой цифр, а захватывающими дух идеями широкого общественного переустройства. Человечество ещё верило в близкое светлое будущее и не готово было соглашаться на какие – то там 3 – 4% роста в год, благодаря которым, очевидно, лишь дети трудящегося поколения имели основания надеяться на то, чтобы жить так же, как жил в то время, скажем, американский средний класс”.

Скажем прямо, большое влияние на подобные настроения оказывал Советский Союз. Миф о крепости советской экономики не был тогда ещё подорван. Во всём мире тогда судили об СССР не по убогости прилавков и не по нищете российской деревни, а по военно-технической мощи и по статистическим показателям, отражающим, как многие тогда думали, реальное советское экономическое развитие.

Ведь формально СССР развивался тогда быстрее, чем многие капиталистические страны и, в частности, быстрее, чем Чили. Притягательность марксизма и партий социалистической ориентации оставалось среди народных масс достаточно сильной. Если для богатых и дорожащих своим богатством развитых капиталистических государств опасность кардинальных перетрясок левацкого толка к тому времени уже миновала, то для развивающихся государств стремление в мгновение ока совершить чудесный рывок в светлое будущее было очень актуально.

Не случайно, в 60-е годы появились теории, согласно которым революционная активность человечества должна была перемещаться именно в страны третьего мира. Опуская все подробности и тонкости происходившего в Чили отметим, что президент Эдуард Фрей, по сути дела, открыл дорогу возглавляемому Альенде Народному единству, куда входили социалисты, социал-демократы, коммунисты, радикалы и народные движения. Левые силы полагали, что основной экономической проблемой является не достижение более высокой эффективности производства, а перераспределение того богатства, которое было уже накоплено. Государственная собственность и контроль способствовали перераспределению, а поэтому считались более соответствующими целям народного фронта, чем частная собственность и контроль рынка.

Вскоре после прихода к власти Альенде министр экономики нового правительства Педро Вушкович заявлял: “Государственный контроль кладет предел частной собственности на средства производства и тем самым служит для разрушения основ, на которых покоятся империализм и правящий класс”. Как правильно заметил Травин, заявление явно перекликается с ленинскими работами предоктябрьского периода. А правление Альенде, таким образом, открывало дорогу возможному дальнейшему полевению государственной политики. Полевению, за которым уже просматривался административный социализм.

В 60-е годы прошлого столетия подавляющее большинство экономистов и политических деятелей в развитых странах считало себя кейнсианцами. Они с симпатией относились расширению государственного вмешательства в экономику, отнюдь не будучи при этом сторонниками марксизма. “Государственники” стали респектабельными людьми, а не какими – то сомнительными подрывными элементами. Считалось, что государственное вмешательство вполне совместимо с преобладанием частной собственности и с принципами рыночного хозяйства.

Экономическая политика партии Народного Единства Чили включала в себя не только откровенно коммунистические мероприятия типа широкомасштабной национализации и замораживания цен. Предполагалось осуществить ряд мер типично кейнсианского направления, например, увеличить объем совокупного спроса, дающего, как все были уверены, такие замечательные результаты в самых цивилизованных странах мира.

С приходом Народного Единства к власти преобразования стали осуществляться бешенными темпами, причём, как и намечалось, они захватили две ключевые сферы: собственность и макроэкономическую политику. К концу 1971 года национализация собственности в горнодобывающей промышленности была “блестяще” завершена, а бывших владельцев крупных горнодобывающих предприятий просто обобрали. Политика национализации была направлена не только против иностранного капитала, но и против крупных земельных собственников. К середине 1972 года были ликвидированы все частные фермы размером более 80 гектаров.. Всего экспроприации подверглось около 10 миллионов гектаров из 6000 ферм, или 60% всех сельскохозяйственных земель. В том числе более 500 ферм было оккупировано крестьянами нелегально. Однако почти вся экспроприированная земля официально оставалась в собственности государства.

Такое перераспределение потребовало резко увеличить штаты госаппарата, занятого в этой сфере, соответственно резко увеличило расходы на его содержание. Хотя правительство Альенде формально отражало интересы широких слоёв населения, оно часто желало следовать коммунистическим идеала и стремилось увеличивать долю государственной собственности во всех секторах экономики вне зависимости от воли населения.

К концу 1971 года был установлен государственный контроль над банковской системой. Всё это требовало громадных средств. В целом можно сказать, что планы правительства по перестройке отношений собственности по большей части оказались реализованными.

В 1971 году чилийская экономика испытала невероятный бум. Казалось бы, можно было ликовать. Но несмотря на наличие столь блестящей картины, некоторые макроэкономические показатели уже в том самом 1971 году демонстрировали постепенное вхождение страны в состояние рыночного неравновесия. И блестящее начало преобразований вдруг сменилось полным коллапсом всего народного хозяйства. Рост цен, дефицит, нормированное распределение продуктов и все прочее, к чему были так привычны жители СССР, стало обыденным явлением в Чили. Чилийское руководство подобные явления объясняло контрреволюционными действиями “реакционных групп и врагов народа”. До боли знакомые советским людям формулировки.

Был создан своеобразный Госснаб, ведавший распределением. Всем мыслящим людям стало понятно, что страна катится в пропасть. Её нужно было спасать. Вот в этот момент и появился на политической арене Пиночет…

СТРАНОЙ УПРАВЛЯЮТ ВОЕННЫЕ.

Некоторое время после переворота страной правила военная хунта в составе командующего Военно – морским флотом адмирала Хосе Мерино Кастро, командующего Военно – воздушным флотом генерала Густава Лея Гусмана и директора корпуса карабинеров генерала Сезара Мендозы Дурана. Возглавлял хунту главнокомандующий генерал Аугусто Пиночет Угарте, который уже 27 июня 1974 года был провозглашен верховным главой нации, а 17 декабря того же года, президентом республики.

Был Пиночет человеком неординарным. В своей среде слыл интеллектуалом. Родился он в 1915 году. В 18 лет поступил в военную школу и с тех пор не расставался с погонами. Но при этом, Пиночет, во – первых, был не только строевым офицером, но и профессором Военной академии, которой стал в 1954 году, т. е. в довольно молодом для такой должности возрасте. И преподавал он военную географию, геополитику, стратегию. Дисциплины, как мы видим, серьезные, требующие определённой подготовки и интеллекта. Впоследствии он стал заместителем директора Академии.

Во – вторых, с 1956 по 1959 год он работал в составе Чилийской военной миссии в Вашингтоне. За это время он понял, как работает рынок в свободной стране, не скованный излишними государственными путами. К 1973 году за плечами у Пиночета были периоды времени, когда он мог не только “махать шашкой”, но и размышлять о том, что же происходит за пределами казармы. Пиночетовский переворот был страшным, кровавым и абсолютно неконституционным. В этом сомнений нет.

Именно в результате переворота погиб законно избранный президент Альенде, а многие его сторонники были заключены в лагеря. При этом власть народу мятежный генерал передавать не собирался. Чуть ли не два десятилетия он держал её в своих руках. Генерал не скрывал того, что не может доверить власть политикам, которые довели своими играми страну до краха. Всё это было так. Но это была лишь одна сторона правды.

Была и другая. И она состояла в том, “что акт трагедии, начавшийся в сентябре 1973 года, был лишь третьим актом. Ему предшествовал первый акт в ходе которого страна оказалась обречена на приход к власти популистов, и второй, в ходе которого популисты развалили экономику, открыв путь нищете. Третий акт трагедии был, пожалуй, даже более страшен, чем предыдущие.

Но это была уже оптимистическая трагедия – кризис, пережив который, страна смогла двинуться к обновлению. Одним словом, Пиночет предпочёл не допускать свою страну до будущего, которое сегодня хорошо известно нам по результатам развития таких стран, как Сомали и Эфиопия, где время от времени требуется международная продовольственная помощь для спасения от голодной смерти миллионов людей.

У Пиночета как – то спросили: “Вы никогда не задумывались о том, что переворот мог быть менее кровавым? Генерал ответил: “Он мог быть более кровавым, если бы произошло то, о чём так много говорилось – если бы на улицы вышёл вооружённый народ”. И действительно, опыт истории говорит о том, что по сравнению с гражданскими войнами военные перевороты, как правило, оставляют гораздо меньше жертв. Именно в связи с подобной статистикой хочется порассуждать, что такое мнение генерала не является ответом на вопрос, что важнее: экономическое развитие или жизнь нескольких десятков политических противников?

Такой вопрос не имеет абстрактного ответа, поскольку ценна каждая человеческая жизнь. Но конкретному политику в определённой ситуации его приходится решать. В результате он всегда оказывается не прав, поскольку его нельзя оправдать за убийство. Нельзя оправдать, но можно и нужно понять. Понять для того, чтобы в дальнейшем не оказаться перед таким страшным выбором.

И новое правительство решилось идти по пути полной смены ранее избранного курса. Может быть самым интересным в чилийском опыте является именно то, что новая власть не просто пошла на отказ от наиболее одиозных экономических мероприятий правительства Народного Единства (широкомасштабного огосударствления, нормированного распределения продуктов, безудержной денежной экспансии), но осмелилось пойти дальше всех в поисках новых путей.

Наверное, не будет преувеличением сказать, что Чили после 1973 года стала страной, быстрее других стран, двигающейся к построению экономики, регулируемой преимущественно законами рынка, а не волей государства. Само собой разумеется, была проведена приватизация. Но не так, как в России, где начисто игнорировались интересы народа и государства. И все выгоды от этого процесса получила группа антигосударственно настроенных бизнесменов, именуемых в РФ “олигархами”, а народ, от имени которого они действовали, просто надули самым примитивным образом.

Тот же Травин, оценивая итоги чилийской приватизации, отмечает, что она не была последовательно доведена до конца. Многие крупнейшие предприятия (в частности, шесть из первой десятки) оставались неприватизированными. “Особенно сильно сопротивлялись передаче в частный сектор предприятий, занимающихся добычей и переработкой медной руды. Они были наиболее привлекательны для властей, поскольку являлись основным источником валютных поступлений страны….

Неприватизированные предприятия подверглись серьезной реорганизации. Они лишились государственных дотаций и, по большей части, стали успешно функционировать в рыночных условиях. Но всё же в частные руки на данном этапе реформ они не перешли”.

Вот так было в Чили. Как в России – известно всем. Военные сумели отстранить от всех этих преобразований людей, далеких от интересов государства и народа. Я поэтому не удивляюсь, что военные власти не испытывали сильного давления со стороны лоббистских группировок, которые обычно пытаются получить максимум собственной выгоды за счёт интересов экономики в целом. Ведь особенность либеральной экономической политики состоит в том, что она в равной степени устраняет все существующие привилегированные кормушки, вне зависимости от того, кто ими пользуется: крупный бизнес или профсоюзы, государственная бюрократия или родовая аристократия, горожане или селяне, экспортеры или импортеры. В либеральной экономике каждый получает ту долю произведённого пирога, которая соответствует его вкладу…

В этом смысле можно сказать, что либералы становятся врагами всего общества, если общество развращено и каждая социальная группа привыкла к борьбе за право паразитировать на другой группе”. В русле подобных рассуждений, выводов, а главное, исторического опыта, нам становятся понятными процессы, происходившие при Ельцине, породившем социальную группу, именуемой в России ставшим бранным словом “олигархи”.

Ко всему, следует ещё добавить, что в Чили некоторые предприятия, которые не представляли особого интереса для богатых инвесторов, были подвергнуты быстрой приватизации с использованием значительных льгот для трудовых коллективов.

В результате таких приватизаций, на некоторых предприятиях рабочие получили 100% акций в собственность. Одним словом, никто не забыт, ничто не забыто. Опуская все остальные подробности, отметим, что к концу 1980-х годов, когда военная администрация готовилась передать власть в стране демократически избранному правительству, практически по всем важнейшим макроэкономическим показателям были достигнуты блестящие результаты. Чили стала динамично развивающейся страной с крепкой экономикой. Теперь власть можно было возвращать народу.

В 1980 году был проведен плебисцит по введению конституции страны. 67% населения поддержало конституцию Пиночета, согласно которой он становился теперь легитимным президентом страны, а не генералом – узурпатором власти. В 1988 был проведен новый плебисцит. Пиночет его проиграл, несмотря на блестящие экономические показатели. Но так в истории бывало.

Вспомните Черчилля, который выиграл войну с Германией, а проиграл парламентские выборы сразу после войны. Но этого значимость Черчилля, значимость Пиночета отнюдь не уменьшились. Все остальное известно.

Важна суть: не всякий военный переворот нужно осуждать. Поэтому попытка судебного преследования Пиночета, подлинного патриота своей страны, на мой взгляд, была просто бессмысленна.

---

Вилен ЛЮЛЕЧНИК,
кандидат исторических наук, доцент, полковник в отставке.
Нью-Йорк. США.
Для “РА NY“