Николай ЗАМЯТИН: ЖЕЛТОРОССИЯ

В борьбе за дело

Несмотря на клятвенные заверения поддержавшим его белогвардейцам не иметь никаких сношений с Советской властью, новый дубань Синьцзяна Шэн Шицай, оценив свои силы и перспективы, и не доверяя здешним русским, практически сразу обратился за помощью в борьбе против повстанцев к Советскому Союзу. Новый губернатор незамедлительно послал своих представителей в СССР, чтобы добиться финансовой и военной помощи. По другой версии, в 1933 году в СССР с ценными подарками для членов правительства он поехал сам. Однако непонятно, как только что приведенный к власти чиновник в период ведения боевых действий мог оставить свой пост на столь продолжительное время. Успех переговоров выразился не только в помощи китайским товарищам техникой и оружием, но и прямой военной поддержке. Денежные купюры Синьцзяна ланы, которые печатались тут же и имели хождение в крае, также обеспечивались Госбанком СССР. Советский Союз снабдил и профинансировал участие белогвардейских отрядов в боях на стороне Синьцзянского правительства, выделив 10 000 рублей золотом и 2000 комплектов обмундирования. Решение Кремля о военном вмешательстве объясняется нежеланием иметь на южных границах ещё одного враждебного государства по типу Маньчжоу-Го. Да и о создании радикально исламского государства под боком СССР не могло быть и речи. К тому же восстание поддерживали японцы, и к повстанцам примыкали басмачи, бежавшие из советской Средней Азии. Однако СССР, придерживаясь стороны китайского губернатора Синьцзяна, не желал вмешиваться напрямую. 3 августа 1933 года Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило «Директивы по работе с Синьцзяном», проект которых был подготовлен и внесен специальной комиссией воглаве с Ворошиловым. В этом документе определялась линия на поддержку Урумчинского правительства и его политических реформ и сохранения провинции в составе Китая, предоставление помощи в борьбе с Ма Чжунином и другими дунганскими отрядами. Господа комсомольцы-добровольцы Осенью 1933 года в Казахстане в режиме секретности из двух советских бригад, Алтайской и Тарбагатайской была создана так называемая «Алтайская Добровольческая армия». По одним данным, под командованием некоего Волошина, сведений о котором в открытом доступе найти не удалось. По другим — руководителем данного соединения был назначенный 8 апреля 1933 года начальник Главного управления пограничной охраны и войск ОГПУ СССР, впоследствии комкор (1935) и командарм 1-го ранга, один из главных организаторов «Большого террора» и репрессий в РККА, НКВД и Монголии, Михаил Петрович Фриновский (1898 — расстрелян 1940), а затем — сменивший его Николай Кузьмич Кручинкин (1897 — расстрелян 19 августа 1938). Кручинкин на военной службе с июня 1916-го вольноопределяющимся. Воевал на Юго-Западном фронте. В РККА с февраля 1918-го, в июле 1919-го воевал против деникинцев помощником командира полка. В мае 1921-го перешёл в ВЧК. 25 сентября 1922-го окончил Военную академию РККА. С 10 июля 1934-го — заместитель начальника ГУПВО НКВД СССР Фриновского. 17 декабря 1935 года присвоено звание комдив. 15 апреля 1937 возглавил ГУПВО (с середины 1937 — ГУПВВ). 29 января 1938-го назначен начальником Управления пограничных и внутренних войск НКВД УССР, но 29 марта снят с должности и 14 апреля арестован. Семитысячный контингент включал два полка РККА и два полка ОГПУ. Основу составлял 13-й Алма-Атинский полк ОГПУ, командир полка Константинов, начальник штаба Глатоленко. Красноармейцев -кавалеристов, призванных в основном из окрестностей Алма-Аты, переодели в форму семиреченских казаков с погонами и малиновыми лампасами. Пехотинцев и артиллеристов одели в белогвардейскую форму (они были обмундированы в униформу русской императорской армии), командирам выдали золотые офицерские погоны, заставили убрать советскую маркировку на оружии и амуниции. «Красно-белая» армия имела на вооружении новейшие советские танки БТ-5 (запущен в производство в 1933 году, максимальная скорость на колёсном ходу — 72 км/час, а на гусеницах — 52 км/час), бронеавтомобили БА-6, многоцелевые самолёты разведчикиштурмовики-лёгкие бомбардировщики бипланы Р-5 конструкции Николая Николаевича Поликарпова, только в 1930 году поставленные на серийное производство, и истребители И-15. Её действия определялись как «особая операция Главного управления пограничной охраны ОГПУ». Чтобы совсем никто не догадался, «алтайские добровольцы» использовали дореволюционную систему званий. Дмитрий Угрюмов, служивший в Алтайской Добровольческой армии, рассказывал, что даже на политзанятиях заставляли обращаться к политрукам не иначе как «господин комиссар» или «господин капитан». В результате появлялись такие документальные перлы: «Товарищ поручик Угрюмов не смог объяснить решающую роль Красной Армии во время Гражданской войны. Товарищ поручик Угрюмов также не смог рассказать о злодеяниях и зверствах белогвардейцев во время неё же. Объявить поручику Угрюмову выговор!» В ноябре 1933 года так называемая «Алтайская добровольческая армия» перешла советско-китайскую границу и с боями вошла в Синьцзян. Об участии в боях советских лётчиков рассказал другой участник этих событий, Герой Советского Союза Фёдор Петрович Полынин (медаль «Золотая Звезда» №110 от 14.11.1938, бывший портовый грузчик, в Китае — Фынь По, впоследствии генерал-полковник авиации, генерал брони ПНР, командующий ВВС Польши; 1906— 1981): «Подлетая к городу (Урумчи), мы увидели у крепостной стены огромные толпы людей. Позади штурмующей пехоты гарцевали всадники… Снижаемся и поочередно начинаем бросать в гущу мятежников 25-килограммовые осколочные бомбы. Видим, толпа мятежников отхлынула от стены и бросилась бежать. На подступах к крепости отчётливо выделялись на снегу трупы. У самой земли мы сбросили последние бомбы. Мятежники как будто обезумели от внезапного воздушного налёта»… Губернатор провинции наградил всех советских лётчиков, участников боевых действий. Повстанческие лидеры-исламисты Ходжа Нияз и Йолбарс-хан снова пригласили Ма Чжунина в Синьцзян. 12 января 1934 года 22 000 уйгур 36-й дунганской дивизией генерала Ма Чжунин приступили к осаде Урумчи. Русские белогвардейские формирования сдерживали атаки, но соотношение сил 1 к 11-и было не в их пользу. Спасение пришло, откуда не ждали. В последних числах января Ма Чжунин вынужден был бросить большие силы против наступавших по Чугучакскому тракту неведомых формирований. 8–9 февраля те нанесли сокрушительное поражение частям 36-й дивизии, и 11 февраля блокада была снята. Вошедшие на территорию Синьцзяна части в первых боях, несмотря на техническое превосходство, понесли большие потери, сталкиваясь с партизанской тактикой действий дунганских дивизий. Участник событий, командир расчёта станкового пулемета «максим» 13-го Алма-Атинского полка ОГПУ Я. Гриценко, вспоминая о зверствах мусульман, писал: «Когда мы оставшимися силами стали прочесывать посёлок и лес там, где вчера располагались наши, то увидели следующую картину. Орудия батареи были целы и стояли на своих позициях, но почему-то без замков. Позже выяснилось, что батарейцы, погибая, извлекали замки из орудий и забрасывали их в сугробы. Мы их все отыскали, и орудия снова были готовы к бою. Самое страшное, что предстало перед нашими глазами, — наши товарищи, которые были так зверски изуродованы, что некоторых трудно было узнать. Противник снял с них одежду, выколол глаза, отрезал носы, языки, уши, половые органы и вспорол животы, а потом приставил к стволам деревьев, и они, окоченелые на морозе, стояли, как мумии. После такой картины мы дали себе клятву живыми не сдаваться, а при себе иметь резервную гранату, чтобы в случае безвыходного положения взорваться вместе с экзекуторами». Однако вскоре техническое и тактическое превосходство было реализовано. Не увенчалась успехом и попытка повстанцев перехватить инициативу, перенеся центр боевых операций на запад в район Кашгара. Занятый дунганами в мае, он был очищен от них уже в июне. Несмотря на убежденную ненависть к Красной Армии, а может, и по незнанию, кто неожиданно пришёл на помощь оборонявшимся, один из местных русских полков, блокированных в осажденном Урумчи, прорвался навстречу «Алтайским Добровольцам», после чего «белая» кавалерия и «красные» танки били уйгуров в едином строю. Вооруженному по последнему слову красно-белому войску повстанцам было нечего противопоставить. Под Урумчи впервые были применены новые, только поступившие с завода бронемашины. А удары с воздуха полностью деморализовали мятежников, вызывая шок. «Сталинские соколы» бомбили дунганскую и уйгурскую конницу Ма Чжунина, чтобы помочь выстоять недавним заклятым врагам. Объединившись с белогвардейскими частями, «Алтайская Добровольческая армия» разгромила повстанцев под Урумчи. В течение нескольких месяцев китайско-красно-белогвардейская армия подавила восстание по всему Синьцзяну. Никаких трений или ссор между ранее непримиримыми врагами не возникало. Казаки прикрывали красную пехоту, советские броневики вместе с белогвардейцами шли в атаку, а сами белогвардейцы воевали советским оружием, отстаивая не только свои, но и политические интересы Советского Союза. Агенты НКВД, чувствовавшие себя в Синьцзяне как дома, получили приказ: белогвардейцев не трогать, считать их союзниками и обещать полное прощение при возвращении на родину или земельные наделы в этой китайской провинции. Местные русские просто боялись повстанцев, тем более, поддержанных регулярными воинскими соединениями. Те, захватывая посёлки и города, вырезали всех немусульман. Поэтому значимый успех китайско-белогвардейской Синьцзянской армии при поддержке «алтайских добровольцев» вселял надежду на мирную жизнь. Операция по замирению сторон на территории Синьцзяна в Кремле была признана успешной. При её проведении особо отличились «советники» Павел Семёнович Рыбалко и главный резидент советской разведки Ади Каримович Маликов (1897 — арестован в 1938, 28.09.1940 приговорён к 8 годам, арестован 19.04.1949 и выслан в Красноярский край, умер в Москве в 1973).

На высшем партийном уровне

Положение в Синьцзяне волновало политическое руководство страны. Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 15 апреля 1934 года «О Синьцзяне» гласило: 1. Через т.т. Апресова и Кручинкина поставить дубаня в известность, что мы, оставаясь верными своей точке зрения, считаем нецелесообразным дальнейшее пребывание алтайцев в Синьцзяне. Однако, учитывая настойчивую просьбу дубаня и его желание в кратчайший срок закрепить результаты победы, лишив Ма Чжу-Ина возможности обосноваться в районе Аксу-Уч-Турфан, мы согласны оставить в Синьцзяне на срок 3-4 месяца конную группу алтайцев с батареей, общей численностью в 350 человек, с целью прочного закрепления за провинциальным правительством районов Аксу и УчТурфан и создания, таким образом, барьера против попыток дунганских групп проникнуть из Кашгарского района в северный Синьцзян. Во всей остальной части приказ о выводе алтайцев в установленный срок (1-10 апреля) остается в силе, причем алтайцы (за исключением оставляемого отряда) должны покинуть район Урумчи и выйти за Манас не позже 7-8 апреля. 2. Поручить т.т. Апресову и Кручинкину разъяснить дубаню необходимость немедленно приступить к организации собственных вполне боеспособных и сколоченных войсковых частей с использованием оставляемых нами в распоряжении Урумчинского правительства кадров технических специалистов и материальной части; одновременно обеспечить тщательный отбор лояльных элементов и установление дисциплины в русских частях. Указать дубаню, что он, используя оставляемых ему инструкторов и материальную часть, имеет полную возможность создать крепкую боеспособную армию. 3. В соответствии с оставляемой дубаню материальной частью и расчетом инструкторского кадра, необходимого для подготовки специалистов, мы можем оставить в распоряжении дубаня сроком от 6 месяцев до 1 года: а) летчиков, летнабов и механиков 8 человек; б) водителей бронемашин и командиров башен 18 человек; в) артиллеристов 6 человек; г) пулеметчиков 3 человека; д) общевойсковых командиров (младших и средних) 15 человек; Всего 50 человек. 4. Оставить в распоряжении Урумчинского правительства начсостав и бойцов кав. отряда на следующих основаниях: а) инструкторский состав зачисляется на службу Урумчинского правительства на основании специально заключаемых индивидуальных договоров с каждым инструктором; б) кавгруппа алтайцев оставляется, как отдельное войсковое соединение маскируемое под «русский кавполк из белоэмигрантов» с присвоением личному составу соответствующих «чинов», знаков различия и т.п. Оставляемый отряд алтайцев поступает на полное материальное обеспечение Урумчинского правительства. Поручить т.т. Апресову и Кручинкину, исходя из конкретных условий и возможностей, определить размеры содержания личного состава алтайского отряда и оплаты инструкторского состава. 5. За семьями оставляемых в Синьцзяне, как инструкторов, так и начсостава алтайского отряда полностью сохранить: оклад содержания, красноармейский паек, а также ныне занимаемую жилплощадь. Семьям, не имеющим жилплощади, обеспечить таковую вне всякой очереди. Разрешить проезд в Синьцзян исключительно семьям инструкторов, кои желают отправиться к своим главам. 6. Считая операцию в Синьцзяне успешно завершенной, полагать необходимым отметить наградами личный состав частей участвовавших в операции, выдав: – бойцам – по 300 руб. каждому; – мл. командирам – по 500 руб. каждому; – ср., ст., высшему нач. составу – по двухмесячному окладу. Особенно отличившихся бойцов и командиров представить к награждению орденами «Красного Знамени» и «Красной Звезды». 7. Дубаню Шень-Ши-Цай и ещё трём членам правительства послать из Москвы ценные подарки. Одновременно послать подарок и т. Апресову. 8. В связи с настоятельными просьбами дубаня разрешить получение наградных денег, предназначенных алтайцам, Урумчинским правительством. Выписки посланы т.т. Ворошилову, Сокольникову, Ягода. Государственные интересы СССР требовали поддержки законной власти, чтобы сохранить свое присутствие в Синьцзяне. Принятые меры помогли ей одержать победу над повстанцами. Основная часть операции по разгрому восстания и, в частности, войск генерала Ма Чжунина была завершена к началу апреля 1934 года. А уже 15 апреля на заседании Политбюро ЦК ВКП (б) был рассмотрен вопрос «О Синьцзяне» (протокол 54/36 от 15.04.34) и принято решение о выводе частей РККА с территории провинции. Несмотря на все принятые меры по маскировке, ввод советских войск на территорию Синьцзяна в других странах не остался незамеченным и рассматривался не иначе как начало аннексии Советским Союзом этой части Китая.

Миссия выполнима

В конце апреля 1934 года подразделения «Алтайской Добровольческой армии» возвратилась на родину, оставив в Синьцзяне один кавалерийский полк численностью около тысячи человек с бронемашинами и артиллерией и около сотни советников и инструкторов. Белогвардейцы и 6-й «алтайский» кавалерийский полк играли важнейшую роль в победах войск дубаня. Бывших белогвардейцев со стороны Советской России больше ни- кто не преследовал, скорее наоборот, участникам боевых действий в Синьцзяне была обещана либо полная амнистия и возвращение на Родину, либо предоставление обширных земельных участков на неосвоенных территориях Восточного Туркестана. Однако представители казахских родов собрались на курултай в Койсу в Северном Синьцзяне, где было решено продолжить вооруженную борьбу против китайцев с целью изгнания их из Синьцзяна вообще. В ответ началась кампания разоружения и реквизиции скота. В июне 1934 года генерал Бектиев был назначен командующим Южным фронтом, Рыбалко, чью «советскость» приказывали скрывать — его заместителем. В ноябре 1934 года соединение из четырёх белогвардейских полков и конного артиллерийского дивизиона численностью 2200 человек было сведено в полк под командованием аполитичного полковника Чернева. Войска Ма Чжунина и повстанцы были рассеяны, а мятеж окончательно подавлен в 1935 году. Побеждённый генерал Ма Чжунин в Кашгаре явился в советское консульство и после разговора с генеральным консулом Максом Францевичем Думписом (1893 — расстрелян 1938, латыш, член ВКП(б), дипломат, разведчик) попросил политического убежища. 5 июля его переправили через советско-китайскую границу, доставили в Алма-Ату, а затем в Москву, где он умер спустя два года при загадочных обстоятельствах. По другой версии, Ма Чжунин сам перешёл советскую границу и был интернирован, но советское руководство отказалось выдать его властям Синьцзяна, сославшись на положения Советской Конституции. В 1936 году он был еще жив, работая на СССР советником по Синьцзяну, но позже его следы теряются. Английская версия гласит, что генерал с группой своих воинов заблудился в горах и случайно оказался на Советской территории, а там сгинул бесследно. Сведений о месте его погребения в открытых источниках найти не удалось. Советизация Синьцзяна кардинально отличалась от насаждения большевизма на территории СССР. Поскольку из-за междуусобицы продовольствие практически не производилось, и несмотря на то, что в это время в Семиречье свирепствовал голодомор, русским в эту китайскую провинцию поставлялись дешевые товары и продовольствие. В местные русские школы доставили советские учебники, в клубы — советские фильмы. Особо подчеркивалось либеральное отношение к бывшим «классовым врагам». На каждого демобилизованного после 1934 года из китайской армии казакам было выделено по 10 га орошаемой земли, а семьям раненых, ставших инвалидами, и погибших выделены пенсии. Поселения Тигурак, Аблаш, Нилка стали походить на российские станицы — настолько много там ходило казаков в форме. Казаки имели стада коров и отары овец, иногда, как и староверы, отдавали их пасти местным чабанам, а иногда даже брали в аренду за половину надоя и приплода. Ортак процветал и в таком виде.

Второе пришествие

В апреле 1937 года на юге провинции, в Кашгаре при поддержке духовенства поднимает восстание командир 6-й уйгурской кавалерийской дивизии Махмуд Сиджан, которое поддерживает местное мусульманское население под руководством Абдул Нияз Камала и Кичик Ахуна. Освободив Кашгар, восставшие двинулись в сторону Урумчи. Решающее сражение произошло в районе городов Корла и Карашар. 21 июня 1937 года по указанию наркомата обороны началась подготовка к новому походу. Две группы, в каждой по два полка (один — РККА, второй — НКВД), горной батарее, по роте саперов и связистов. Официально обе группы выводились к границе «для проведения длительных учений в условиях горного лагеря». Но 25 июня командиры частей получили наставления и карты Синьцзяна. А 4 июля командующие обеими группами — одинаковые телеграммы: «Для частей группы войск в Ваше распоряжение направляется обмундирование особого заказа. Указанное обмундирование выдаётся на руки распоряжением командующего войсками… Не брать с собой снаряжения со звездой и вообще не брать ничего форменного… Обмундирование особого заказа клейм и штампов не имеет, окрашено в разные цвета. Вам надлежит отдать распоряжение, чтобы каждая часть устранила клейма на седлах и сапогах, т.к. эти вещи не заменяются. На кожаных предметах клейма закрасить чернилами». Особое обмундирование составляли киргизские халаты и шапки. 9 июля обе группы сделали дневной привал у границы и затем перешли на территорию Китая. Группы получили названия «Ошская» и «Нарынская» — по месту сосредоточения перед походом. В состав «Ошской» вошли: 42-й горный кавалерийский полк, артиллерийская батарея и специальные подразделения 19-й горной кавалерийской дивизии РККА и 19-й кавалерийский полк НКВД под общим командованием командира 19-й горно-кавалерийской Узбекской ордена Ленина дивизии комбрига Ивана Васильевича Селиванова (1886 — расстрелян 23 февраля 1942). В состав «Нарынской» — 48-й горный кавалерийский полк 19-й горной кавалерийской дивизии РККА, артиллерийская батарея и специальные подразделения 21-й горной кавалерийской дивизии РККА и 13-й мотомеханизированный полк НКВД под общим командованием помощника командира 19-й горно-кавалерийской Узбекской ордена Ленина дивизии полковника (с 1940-го — генерал-майор) Ибрагима Паскаевича (Баскаевича) Бикжанова (1895—1988). Войсковая операция Красной Армии на территории Синьцзяна разрабатывалась силами 4-го (разведывательного) отдела штаба Среднеазиатского военного округа, начальником которого с сентября 1933-го являлся бывший с 21 апреля по 6 июля 1917-го телохранителем В.И. Ленина, полковник Василий Ефимович Васильев (в феврале 1938-го арестован, 12 сентября осужден и приговорён к расстрелу, мера заменена на 10 лет лагерей, в конце 1942-го вызван на фронт, воевал, был ранен, участник парада Победы, впоследствии, генерал-лейтенант, 1897—1981). Согласно документам, в начале июля начальник ВВС САВО комбриг Розе Абдуллаевич Якубов (1898—1957) предлагал командованию округа: «Боевые действия авиации следует разбить на три этапа. Первый этап — самостоятельные действия авиации по разгрому противника в районе Марал-Баши до выхода наших наземных войск в боевое соприкосновение с противником. Для решения оперативной задачи на первом этапе авиации необходимо работать с Каракольского аэродрома с обязательным использованием аэродрома в Уч-Турфане, где авиагруппа, выполнив боевое задание, должна произвести дозаправку горючим для обратного вылета в Каракол. Докладываю необходимые расчёты: 1) Маршрут Каракол — Уч-Турфан имеет расстояние 270 км. Боевые действия производить группой в составе 10 самолётов. Группу самолётов под командованием Бабенко использовать для разведки противника в районе Кашгар-Яркенд. После подвоза горючего из Урумчи и боеприпасов из Каракола эту группу можно использовать и для боевых действий… Для обеспечения гарантированных действий авиации с Каракольского и Ошского направлений, а также для эвакуации раненых потребуется транспортная авиация не менее одного отряда шести самолётного отряда ТБ-3. В крайнем случае, при невозможности выделения ТБ-3 мобилизовать 4-й транспортный авиаотряд ГВФ в составе 8 АНТ-9…». Гражданская авиация по первому требованию выделила самолёты, один из которых потерпел крушение при возвращении из первого рейса. Подготовка операции отсрочила арест красных командиров штаба Среднеазиатского военного округа: начальника разведывательного отдела округа полковника Василия Васильева и специалиста по разного рода секретным операциям и борьбе с басмачами комдива Якова Аркадьевича Мелькумова (наст. Акоп Аракелян Мелкумянц, 1885—1962). В результате первого боя на чужой территории 17 июля «Ошская» группа овладела перевалом Кизыл-белес. Противник с большими потерями отошёл на Кашгар и перешёл к обороне. В начале октября авиабомбардировке был подвергнут Хотан. Следом на него пошли 38-й китайский полк и одетый в киргизские халаты и кирзовые сапоги отряд с танками. 19 октября город пал. После чего «киргизские» части на протяжении нескольких месяцев на территории Синьцзяна занимались ликвидацией остатков повстанческих формирований. Затем последовали широкомасштабные репрессии по всей Уйгурии. Однако местное мусульманское население не прекращало борьбу. Особенно упорное сопротивление оказывали уйгуры, казахи и монголы в Илийском Крае. Объединённые китайско-русские войска разбили восставших. Состоялась крупномасштабная операция по замирению округа, в которой было задействовано 8000 китайских солдат, 200 бойцов МНР, а также советская авиация. Участник похода «Алтайской Добровольческой армии» 1934 года, ставший командиром группы, состоявшей из 13-го и 15-го полков НКВД и 48-го полка РККА, в первом походе полковник, а во втором комбриг пограничных войск Николай Казимирович Норейко (1897—1980), во время второго похода, 15 декабря 1937 года, писал: «К 5 декабря из 36-й дунганской дивизии убито и взято в плен 5612 человек, ликвидировано из числа взятых в плен 1887. Захвачено 20 орудий, 1 миномёт, более 7 тысяч винтовок. Из 6-й уйгурской дивизии убито и взято в плен около 8 тыс. человек, из числа пленных ликвидировано 607 человек». 15 января 1938 года в своём докладе начальник управления пограничных и внутренних войск (ГУПВВ НКВД СССР), комдив Николай Кузьмич Кручинкин (1897—1938) сообщил: «…уничтожено 96 японских агентов, 318 английских и несколько шведских». Несмотря на победные реляции, 29 января он был отстранён от должности, 14 апреля арестован и 19 августа расстрелян. В мемуарах полковника Б.Г. Князькова, который лейтенантом Отдельной мотострелковой дивизии особого назначения (ОМСДОН) НКВД СССР им. Ф.Э. Дзержинского, которая и по сей день квартирует в подмосковной Балашихе (те самые «краповые береты» — прим авт.), в 1937—1938 гг. участвовал в той операции говорится, что в июле 1937 года командованию дивизии поступило секретное указание о формировании танкового подразделения. «Была сформирована отдельная сводная танковая рота, в состав которой вошли три взвода по пять новейших легких скоростных танков БТ-7А («артиллерийский» с 76,2-мм пушкой, максимальная скорость на колесном ходу — 100 км/час, а на гусеницах — 70 км/час), плюс БТ-7А для командира роты, а пять плавающих танков Т-38 взвода разведки. В состав роты были включены передвижная ремонтная мастерская, автомобильная радиостанция с экипажем и саперный взвод, а также грузовики для перевозки личного состава, имущества, горюче-смазочных материалов и боезапасов. Командовал ротой бывший кавалерист, награждённый за борьбу с басмачами в Средней Азии орденом Красного Знамени Бухарской Народной Советской Республики и орденом Красного Знамени СССР капитан Илья Михайлович Хорьков. Комсостав роты: политрук старший лейтенант Климков Н.Я., зам. по технической части — ст. лейтенант Куцанов М.Н., командир 1-го взвода — лейтенант Князьков Б.Г., командир 2-го взвода — лейтенант Коляко Н.Т., командир 3-го взвода — лейтенант Ковалевский А.Н., командир взвода разведки — лейтенант Миропольский А.Н. и начальник мастерской — воентехник 2-го ранга Курочкин Н.Н. Танковые техники взводов: лейтенант Сердюков И.Р., воентехник 2-го ранга Шуплетов Н.И. и младший воентехник Штакалов К.И. Саперным взводом командовал лейтенант Родин Н.Е. 1 сентября 1937 года рота со станции Реутово отправилась в свою азиатскую командировку. Разгружались на станции Кант, откуда форсированным маршем на Рыбачье и Нарын. Через перевал Торугарт перешли Синьцзян и приступили к оказанию «интернациональной помощи компартии Китая». Перед переходом военных переодели в одинаковые халаты и шапки. Правда, танки приходилось постоянно ремонтировать, поскольку по горным дорогам, где ранее проезжали лишь телеги, движение на танке было крайне опасно. Выручала отличная подготовка механиков-водителей. На горных тропах отличались механики-водители: В.С. Руснак, И.В. Солдатов, Шаповалов… Повстанцы называли танки «Шайтан-арбой» и толпами сдавались в плен. Последней операцией «киргизов» было пленение повстанцев у границ Британской Индии и захват каравана из 25 000 верблюдов и ишаков с награбленными ценностями, которые самолётами были переправлены в СССР. 19 февраля 1938 года рота была выведена из Синьцзяна, вернулась на станцию Кант, а откуда эшелоном прибыла в Москву. Ровно через восемь месяцев вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении «за образцовое выполнение специальных заданий правительства по укреплению оборонной мощи Советского Союза и за выдающиеся успехи и достижения в боевой, политической и технической подготовке соединений и частей Рабоче-Крестьянской Красной Армии и войск НКВД». Орденом Красной Звезды наградили капитана И.М. Хорькова и мл. воентехника К.Т. Штакалова; медалью «За отвагу» — ст. лейтенанта Н.Я. Климкова, лейтенанта Н.Т. Коляко, лейтенанта А.Н. Миропольского, младших командиров: Н.И. Рублевского, М.И. Козлова, лейтенанта М.Н. Куцанова, воентехника 2-го ранга И.Н. Курочкина, лейтенанта И.Р. Сердюкова; медалью «За боевые заслуги» — лейтенанта Б.Г. Князькова, младших командиров: В.С. Руснака и И.В. Солдатова».

В 1938 году мятежи вспыхивают в 6-й уйгурской и 36-й дунганской дивизиях. И снова красноармейцы, переодетые «под киргизов», совместно с белогвардейцами, одетыми в китайскую военную форму с русскими золотыми погонами, топят восстание в крови.

Транспортный узел

В 1937 году китайские рабочие под руководством советских инженеров и техников начали прокладку автомобильной трассы от железнодорожной станции Сары-Озек, построенной в 1931 году при прокладке Туркестано-Сибирской железной дороги (Турксиб), до пограничного поселка Хоргос (230 км), далее до Урумчи (сейчас 670 км, тогда на 50 км длиннее) и до Ланьчжоу (ещё 1904 км). На строительстве были заняты несколько тысяч советских специалистов. Общая протяженность трассы составляла 2925 километров. Даже от железнодорожной станции Сергиополь (ныне — Аягоз) через Хоргос (855 км) в Урумчи было 1575 километров, а до ближайшей китайской станции Баатоу аж 2340. Обеспечением деятельности советских миссий и охраной автотрассы занималась особая в/ч 4279. Для перевозки грузов была создана особая бригада в/ч 8285, в распоряжении которой находилось 750 грузовых автомобилей, а всего «трассу международного значения» обслуживало свыше 5 тысяч грузовиков ЗиС-5. Руководил перевозками оперативный штаб, находивший- ся в Алма-Ате. Переброска военных грузов из Сары-Озека на- чалась 17 октября 1937 года. После первого рейса на автотрассе были произведены дополнительные работы по расчистке и расширению перевалов, отремонтированы мосты. К середине ноября 1937 года, несмотря на сложные условия, весь маршрут был полностью освоен. Поскольку доставка грузов для китайской армии была засекречена и проводилась Отделом спецзаданий Генштаба Красной армии, военнослужащие, занятые ей, считались в спецкомандировке по линии Разведуправления Генерального штаба Наркомата обороны. По просьбе китайской стороны в 1938 году трасса была продолжена до Сяньяна. Её общая протяженность составила 3750 километров. Более коротким по этой трассе был и путь в Индию. До конца 1944 года в условиях абсолютной секретности было перевезено с советской территории свыше 5,5 тысяч железнодорожных вагонов различных грузов. В Китай было переправлено почти 100 танков, 1250 новейших самолётов, более 1400 артиллерийских систем, десятки тысяч пулеметов, а также ручное стрелковое оружие и другое вооружение. Для срочной доставки грузов действовала авиалиния, обслуживаемая самолётами ТБ-3 и АНТ-9. С дружественным визитом в сентябре 1938 года Шен Шицай отправился в Москву, где в Академии им. Фрунзе постигал вершины военной науки его младший брат Шен Шици, просить о новых поставках вооружения и боевой техники. С собой он привёз портрет Сталина из рисовой и маковой соломки и портрет Ворошилова на шелке. Среди подарков были также разнообразные изделия народных промыслов и ювелирные украшения: золотые драконы с рубиновыми глазами, драгоценные камни, золотые пепельницы, расшитые золотом китайские шелковые халаты, продукцию китайской медицины, включая афродизиаки. Климента Ворошилова, назначенного вести переговоры, Шен Шицай буквально всего обслюнявил. Встреча Ворошилова и Шен Шицая, продолжавшаяся несколько часов, изобиловала хвалой в адрес советской страны, великих вождей товарищей Сталина и Ворошилова, Красной Армии и советской боевой техники в частности. Стенограмма встречи пестрит записями вроде «Шен-Ши-Цай встает и крепко обнимает и целует товарища Ворошилова в лоб». Целованию подверглись также руки и щеки Климента Ефремовича, который к концу встречи не знал, куда ему деваться. В ходе встречи Шен Шицай заявил, что он давний поклонник марксизма и хочет перестроить экономику и всю жизнь Синьцзяна на марксистских началах, а кроме того хочет стать коммунистом, вступив в ВКП(б). 29 сентября перед отъездом синьцзянской делегации заместитель начальника Разведывательного Управления Красной Армии Семён Григорьевич Гендин (1902 — расстрелян 23 февраля 1939) вручил гостю в присутствии переводчицы заветный партийный билет №1859118.

Власть меняется

Летом 1939 года по указанию дубаня была проведена чистка среди преподавателей и студентов Синьцзянского института. В марте 1940 года в горах Бадайшана были разбиты восставшие казахи, а их руководитель Ногай-бай убит. Но полностью подавить восстание не удалось. Казахи быстро оправились от потерь и под предводительством сына Ногай-бая Ирис-хана и его помощника Оспан-батыра уже через месяц здорово потрепали китайцев. Шен Шицай решил вступить в переговоры. Условия, на которых казахи соглашались прекратить военные действия, были следующие: 1. Освобождение всех невинно арестованных; 2. Назначение главой Алтайского округа казаха; 3. Прекращение эксплуатации золотых рудников советскими специалистами; 4. Прекращение секретных арестов; 5. Прекращение преследования казахов, сдавших оружие. В июле 1940 года соглашение было подписано. Но Оспан-батыр его не подписал и со своими сторонниками продолжил борьбу, засев в Бадайшанских горах у монгольской границы. Его отряды нападали на колонны с золотой и урановой рудой, открытой на Алтае. Результатом было прекращение добычи из-за невозможности её вывоза. Хотя в том же году Оспан-батыр был уничтожен, в Китае упоминание о нём до сих пор находится под запретом. А его соратник Ирис-хан после подписания договора вскоре умер от чумы.

История казахского мальчика

Переселяясь в Синьцзян, китайцы утверждали свой образ жизни. Они не пили молока, не держали скота, соответственно, не сдавали скот в аренду, не покупали у казахов и других местных кочевников продукты животноводства, да и купить у них было нечего. Казах Оспан Исламулы родился в 1899 году в Коктогайском районе Алтайского округа Китая. В годы голощекинского голодомора он вывел несколько аулов из Казахстана в китайский Алтай. С начала восстания в Синьцзяне Оспан стал активным участником сопротивления властям. Воевал под началом Шариф-хана и Ногайбая. Звание батыра заслужил за мужество и бесстрашие после того, как в одной из стычек с гоминьдановцами лично убил 8 солдат и одного офицера. Будучи безграмотным кочевником, он обладал талантом истинного полководца. Наделённый лидерскими качествами, он вёл за собой людей. С самого начала с Оспан-батыром были его соратники Келес, Токтаган, Сулеймен, Жамитхан, Капас. Они нападали на врага внезапно, небольшими группами, что характерно для партизанского отряда. Но постепенно набирались сил, и китайцы начали их бояться. В 1940 году воины Оспан-батыра освободили Коктогай, разбив вооруженные силы китайцев. Однако через некоторое время китайская армия вновь отвоевала город, устроив настоящую бойню: восемь из одиннадцати детей Оспан-батыра были зарезаны. Его жена Мемей спаслась, бросившись в реку с остальными детьми. А у Сулеймен-батыра тогда погибла вся семья. Но постигшее горе не устрашило, а только ожесточило воинов.

Восток — дело тонкое

Уничтожив с помощью Советского Союза основные силы повстанцев, Шен Шицай решил избавиться и от своих могущественных союзников. 18 сентября 1940 года по обвинению в подготовке заговора под руководством военного советника Латова было арестовано 450 человек. 56 из них впоследствии расстреляли, включая директора бюро дорог генерала Н.И. Бектиева. Шен Шицай медленно, но верно менял ориентацию с Москвы на Нанкин. После этого он взялся изводить китайских коммунистов, в частности, арестовал брата Мао Цзэдуна, а просьбу Генерального консула Ивана Николаевича Бакулина (1906—1963) о его освобождении проигнорировал. Ничего хорошего теперь в Советском Союзе от Шен Шицая не ждали. Сформированный в январе 1941 года 171-й отдельный батальон войск НКВД был в феврале переброшен в Синьцзян и дислоцирован в Урумчи, где занимался охраной находившегося там авиационного завода и геологических партий, разведывавших недра северозападной части Китая. Красноармейцы и командиры батальона также, как «алтайцы» и «киргизы» носили «форму особо установленного образца», практически белогвардейскую, и звания русской армии. Лейтенанты именовались подпоручиками, а майоры — капитанами. Даже политруки имели «старорежимные» чины. Причём если лейтенант становился подпоручиком, то политрук, звание которого в Красной Армии соответствовало лейтенантскому, получал чин поручика. Инструктором политпропаганды был поручик Тимонин. А комиссар батальона полковой комиссар Виктор Дмитриевич Киселёв (1908—1980) получил чин полковника. Когда в конце 1943 года батальон вернулся в СССР, его не стали «переодевать», поскольку погоны к тому времени ввели и в РККА. В 1941—1944 гг. авиазавод в городе Хами также охранялся, одетыми в белогвардейскую форму красноармейцами. В декабре 2012 года участник тех событий, житель подмосковного посёлка Лотошино, тогда 92-летний ветеран Иван Зонтов рассказал, что его, призванного в армию в феврале 1940 года, в августе вместе с частью перекинули по железной дороге из Белоруссии в Казахстан на станции Сары-Озек. Дорога заняла почти три недели. Там бойцам вместо привычных красноармейских ботинок с обмотками выдали новенькие сапоги и форму царской армии: синие брюки, гимнастерки цвета хаки с погонами, и фуражки с царскими кокардами. В целях конспирации нижние чины обращались к офицерам исключительно по уставу царской армии: «Ваше высокоблагородие, господин…». Обращения, принятые в Красной Армии, строго наказывались. Лишь на один час в неделю, на политзанятиях «господа» становились «товарищами». Войсковая часть №4279 в Синьцзяне представляла собой комбинированное соединение до тысячи человек, состоящее из нескольких подразделений. В полку были батареи пушечной артиллерии на конной тяге, кавалерийские эскадроны без пушек, топографический взвод (Зонтова туда не взяли, хотя он хорошо знал геодезию)… входила даже авиационная эскадрилья. Часть была расквартирована в десяти одноэтажных саманных казармах, в каждой из которых размещалось до сотни солдат.

Строжайшая дисциплина и необычная выучка, характерная для подразделений царской армии, а также форма обращения, были непривычны для красноармейцев. Командиром полка был полковник Красной Армии «Иван Иванович Иванов», чьё настоящее имя никто из подчиненных не знал, все обращались к нему «господин генерал». Ни в одном боестолкновении за все время нахождения в Китае полк не принял, провёл два учения: одно полевое, весной 1941 года, другое штабное, для офицерского состава, уже во время войны. До мая 1943 года Иван Зонтов прослужил в Китае, нося белогвардейскую форму. По возвращении в СССР его с несколькими однополчанами зачислили в отдельный кавалерийский дивизион расквартированный в Коврове Владимирской области. «Нас недолюбливали, наше поведение было совершенно иным, иногда у нас проскакивало обращение «господин». Старослужащие вообще считали вновь прибывших шпионами. Офицеры им разъяснили, что это не так. Хотя где служили «странные» солдаты до этого, являлось военной тайной.

Курс меняется

С началом Отечественной войны Шен Шицай, решив, что поражение Советского Союза неизбежно, окончательно порывает с коммунистами. В 1942 году, под впечатлением поражений СССР в войне с нацистской Германией, Шэн Шицай стал проводить антисоветскую политику, удалил советских советников и развязал репрессии против коммунистов. В частности, казнил брата Мао Цзэдуна Мао Цзэминя. Программа политических и экономических свобод была свернута, дивизия белогвардейцев расформирована. В марте 1942 года командующий 8-й военной зоны Гоминьдана, генерал Чу Шаолянь прибыл в Урумчи для секретных переговоров, в которых он призвал Шен Шицая расторгнуть все связи с Москвой и переориентироваться на Гоминьдан. Этот генерал «знаменит» еще тем, что передал белого генерала Анненкова представителям красных. В июле 1942 года в Урумчи прибыл заместитель наркома иностранных дел Владимир Георгиевич Деканозов (наст. фамилия Деканозишвили, 1898 — расстрелян 23 декабря 1953), который попытался образумить дубаня и восстановить хорошие отношения. Но Шен Шицай заявил, что хочет выйти из ВКП(б), обозвал СССР агрессором и сообщил о желании удалиться от дел и стать философом. 29 августа в Урумчи прилетела супруга Чан Кайши Сун Мэйлин и привезла письмо от своего мужа, в котором содержалось прощение грехов Шен Шицая перед китайской властью. Началось ухудшение отношений с Советским Союзом и улучшение отношений с режимом Чан Кайши. 5 октября Шен Шицай послал меморандум Советскому правительству, в котором потребовал отозвать всех военных и гражданских советских специалистов и вывести из провинции весь воинский континент в течение трёх месяцев. Генеральный консул Пушкин пытался выиграть время, но дубань прекратил снабжение советских войск в Кульдже (Хами) и Урумчи. К лету 1943 года положение советских специалистов и консульств в Синьцзяне крайне осложнилось: их работники и специалисты-геологи нередко подвергались нападениям. Подстрекаемые властями толпы нападали на советские представительства в крупнейших городах провинции: Урумчи, Шара-Сумэ, Кульдже, Хотане и Кашгаре. 26 октября Пушкин сообщил, что советские войска будут выведены в шестимесячный срок, но договор об аренде оловянных рудников остается в силе. Произошёл полный разрыв отношений. Граница была закрыта. Исчезли книги и учебники на русском языке и советские промышленные товары из магазинов. Шен Шицай попросил передать Сталину, что теперь у него есть непримиримый враг. Но бросить все на произвол судьбы для СССР было невозможно. 20 000-я армия дубаня в 1942—1944 годах увеличилась за счёт прибывших из Ганьсу в Синьцзян четырёх дивизий новой 2-й армии. В конце 1944 года из провинции Цинхай в Синьцзян были направлены две дивизии дунганской конницы. К 1945 году войска Гоминьдана, состоящие главным образом из ханьцев и дунган, в Синьцзяне насчитывали уже 100 000 бойцов. Режим в Урумчи вообще отличался жестокостью. По данным уйгурских историков, с 1934-го по 1944 годы под предлогом пресечения «попыток восстаний» было арестовано более 120 000 человек, из которых 80 000 казнили. Дунганское сопротивление было окончательно разгромлено. Тюркский мусульманский национализм получил сокрушительный удар. По советской версии Шен Шицай погиб при невыясненных обстоятельствах в 1948 году, хотя доподлинно известно, что в августе 1944 года смещенный с поста губернатора (получив взамен пост министра сельского и лесного хозяйства) 11 сентября отправился из Синьцзяна в Чунцин с «честно заработанным» во время службы в Синьцзяне, еле поместившемся на 50 грузовиках, включая 1,5 тонны золота и 15 тонн серебра. После поражения Гоминьдана в Гражданской войне, вместе с другими членами правительства в 1949 году он эвакуировался на Тайвань, где прожил до глубокой старости (умер 3 июля 1970 года в Тайбэе в возрасте 78 лет), пережив всех своих врагов и соратников.

Восточно-Туркестанская республика

Позиция дубаня-диктатора позволила нейтрализовать деятельность китайского коммунистического подполья. Поскольку позиция СССР была переориентирована на поддержку коммунистов Мао Цзедуна, оппозиционные силы края, при поддержке СССР, начали восстание, в ходе которого китайские Гоминьдановские войска были полностью изгнаны из Синьцзян–Илийского, Алтайского и Тарбага- тайского округов. А Шен Шицай был свернут. 12 ноября 1944 года в городе Кульдже была образована «ВосточноТуркестанская республика». Руководство ВТР во главе с муллой Алихан-Тюре (Алихан Тура Сагони), узбеком по национальности, создавшим в 1943 году в Кульдже «Организацию свободы Восточного Туркестана», было настроено антикитайски и промусульмански. Однако и казаки играли значимую роль. Оренбургский казак, ставший генерал-майором, Иван Яковлевич (или Георгиевич) Полинов (в 1937-м арестован и выдан китайскими властями СССР, но в начале 1940-х вернулся обратно и начал создавать сопротивление войскам Гоминьдана) в марте 1945-го был назначен главнокомандующим вооружёнными силами ВТР. Семиреченский казак Сериков командовал саперными частями республиканской армии, а иссык-кульский казак Полтавский, принявший ислам, служил в отделе снабжения штаба армии. 5 января 1945 года Временным правительством ВТР был принят «Манифест 9 пунктов», согласно которому: на территории Восточного Туркестана ликвидировалось господство китайцев и создавалась суверенная республика с равенством всех национальностей; провозглашалась необходимость развития промышленности, сельского хозяйства, животноводства, частной торговли, повышение материального благосостояния народа; поддержка ислама, как религии большей части населения Восточного Туркестана; свобода и защита других религий; развитие культуры, образования и здравоохранения; установление дружественных отношений со всеми демократическими государствами, в особенности с правительством граничащего с Восточным Туркестаном СССР; установление связи с правительством Китая в экономической и политической областях; организация армии из всех национальностей Восточного Туркестана; национализация банков, почты, телеграфа, леса и природных недр; ликвидация вредных проявлений инди- видуализма, бюрократизма, национализма, алчности и коррупции. После того, как первый президент ВТР узбек Алихан-Тюра Сагуний (Алихан Шакирходжаев) 28 июля 1946 года был похищен советскими спецслужбами и тайно вывезен в СССР, где до самой смерти в 1976 году находился под домашним арестом в Ташкенте и написал книгу о пророке Мухаммеде, Временное правительство было реорганизовано, и к власти пришли просоветские группы. Армия республики, насчитывавшая 30 000 человек, также находилась под советским контролем. В 1944—1946 гг. в Синьцзяне действовала оперативная группа наркомата госбезопасности СССР во главе с начальником отдела специальных заданий НКВД СССР (расформирован 20 декабря 1946) генерал-майором Владимиром Степановичем Егнаровым (1903— 1976). Его заместителем был начальник 4-го отдела 1-го Управления НКГБ генерал Александр Иванович Лангфанг (1907—1990). В последний раз белогвардейцы выступали за интересы Советского Союза в дни становления Восточно-Туркестанской республики. Решающие сражения произошли у городов Карашар и Корла. Дольше всех и упорнее всех сопротивлялись казахи и уйгуры Илийского края. Часть мятежников прекратила сопротивление, и разошлась по домам, часть укрылась в горах. А казаки активно участвовали в жизни Восточно Туркестанской республики до её ликвидации в конце 1949-го. Полководцы Восточно-Туркестанской республики.

Коммунизм победил

Помимо постоянно проживавших в Синьцзяне русских, там остался контингент примерно в тысячу красноармейцев для представления советских интересов. Многие бывшие белогвардейцы с семьями вернулись в СССР и поселились в Казахстане, избежав преследования с обеих сторон. Зато преследовали красноармейцев, служивших в Синьцзяне, если выяснялось, что их родственники воевали в белогвардейских частях и осели тут. Не пожелавшие остаться под властью китайских коммунистов или вернуться на родину, по окончании Гражданской войны в Китае, мигрировали к морю и оттуда перебрались в Америку и Австралию. К середине 1949 года, к моменту победы сторонников Мао Цзе-дуна и поражения Гоминьдана Чан Кайши, позиция СССР вновь изменилась. Под давлением СССР руководство ВТР было вынуждено пойти на соглашение с Мао, который, как и все лидеры КПК, был противником независимого Синьцзяна, но допускал его автономию. В ходе переговоров решили направить делегацию Синьцзяна на заседание Политического консультативного совета для обсуждения и принятия совместной программы. 27 августа 1949 года из Кульджи в Алма-Ату для участия в конференции в Пекине на самолёте Ил-12 вылетела делегация, возглавляемая бывшим президентом ВТР, заместителем председателя коалиционного правительства уйгуром Ахметжаном Касими. Согласно архивным данным, в конце 1930-х годов находясь в СССР в заключении, он был завербован НКВД и впоследствии переправлен обратно в Синьцзян. В делегацию входили бывший вице-президент ВТР уйгур Абдукерим Аббасов (по утверждению уйгурских историков и британских СМИ, сотрудник советской разведки под псевдонимом «Иран» — прим. авт.), министр обороны киргиз генерал-лейтенант Ысакбек Монуев (или Исхак-бек Мунуров), его заместитель — казах генерал-майор Далельхан (Далель-хан) Сугурбаев, переводчик Абдурашид Имин (Иминов), адъютант Г. Керимов, племянник Касими, член ЦК КПК Ло Джи и советский вице-консул в Кульдже Василий Борисов, которого уйгурские исследователи считают резидентом НКВД в Синьцзяне полковником Иваном Степанко. Однако в Пекин делегация Синьцзяна не долетела, поскольку погибла в авиационной катастрофе под Иркутском. Связь прервалась 25 августа в 05:15. Бытовала неподтверждённая версия, что члены делегации были доставлены в Москву и там убиты, но она не имеет оснований, поскольку обломки самолёта с бортовым номером СССР-Л1844, останками и многочисленными подарками были обнаружены на восточном склоне горы Кабанья. Нашлись и свидетели происшествия. Кстати, часть обломков до сих пор находится в месте падения. В любом случае, серьёзных противников присоединения Синьцзяна к Китаю не осталось. По соглашению с советским руководством, ЦК компартии Китая принял решение о полном присоединении Синьцзяна не в середине 1950 года, как планировалось раньше, а к концу 1949 года. 20 октября 1949 года войска Народно-освободительной армии Китая заняли Урумчи. 17 декабря было сформировано Синьцзянское провинциальное народное правительство, в состав которого вошли 9 уйгуров, 3 казаха, 4 китайца, 2 дунгана и по одному представителю от всех других народов. Возглавил правительство Бурхан Шахиди, а его заместителями стали Сайфуддин Азизи и китаец Гао Цзиньчунь. В 1955 году территория бывшей независимой ВТР стало китайской провинцией — Синьцзяно-Уйгурским автономным районом. Это совпало с выводом советских войск из Маньчжурии и передачей всех сухопутных и военно-морских баз СССР КНР.

Китайская провинция Синьцзян оказалась единственным местом на планете, где «красные» и «белые» сражались плечом к плечу против общего врага. Правда, «красные» выполняли приказ, а «белые» воевали осознанно и практически добровольно. В конце 1946 года в Синьцзяне проживало 19 000 русских. Народно-Освободительная армия Китая не нуждалась в военном опыте казаков. Как рассказывали очевидцы, в конце 50-х годов прошлого века по малолюдным русским поселениям Синьцзяна ещё ходили старые казаки в выгоревших гимнастерках, но уже без погон. В 1955—1958 гг. многие переселились в Киргизию и Казахстан, но всё меньше потомков семиреченских и оренбургских казаков, в документах которых местом рождения указан Синьцзян, КНР. В 2000 году в Синьцзяне проживало 8935 русских. По сей день там живут более семи тысяч потомков наших соотечественников и появляются новые, переселяющиеся в Китай с постсоветского пространства.

Об авторе:

“Я не заметен, я – Замятин,
Из тех, кому таскать рояль,
Кому без лести и без сплетен
Писать, а не читать мораль…”

Лет пятнадцать-двадцать назад другие называли “легендой” и “живым классиком” (преувеличивали), но жизнь сделала очередной кульбит и… я стал рыбаком из анекдота про Золотую Рыбку: Поймал рыбак Золотую Рыбку, а та взмолилась: “Отпусти, любое желание исполню”… Рыбак говорит: ” Хочу, чтобы у меня всё было!” … Из-под рыбака исчез стульчик, потом удочка, потом машина, на которой он приехал рыбачить… и на воде Рыбка хвостом написала: “Мужик, у тебя всё было”… И при этом я счастлив!

С уважением, Николай Замятин,
издатель альманахов “ЛИТЕРА” и “АРТ-ЛИТЕРА”.
Член Союза журналистов Москвы.
Член Союза журналистов России.
Член Союза писателей России.