Ники АХЕЛ

ЧИП

Ненаучно-фантастический мини-роман с элементами абсурда

Автор данного романа – член профессиональных творческих союзов журналистов и писателей, ранее никогда не писал фантастики, делал репортажи и описывал исторические события под собственным углом зрения и собственным именем, давал аналитические прогнозы на происходящие события со знаком «минус», занимался переводами с болгарского языка стихов болгарских классиков и современников, сам писал стихи, рассказы, повести и пьесы, получал за профессиональные заслуги награды, становился лауреатом конкурсов и премий.

Поскольку оказалось, что написанное, в стране, носителем языка которой является Автор, несмотря на всю фантастичность и абсурдность, представляет абсолютную крамолу, подпадающую под уголовное преследование сразу по нескольким статьям, было решено опубликовать данный роман под псевдонимом и в стране, где стремление к миру является нормальным.

Любое сходство с реальными персонажами следует считать чистой случайностью, а любое отождествление с реальностью – исключительно домыслами читателей.

I

Умелец судорожно составлял цепочку VPNов и ставил переменные IP-адреса, чтобы сбить с толку «всевидящее око», но ему никак не удавалось найти позарез необходимую информацию в ронете. Именно позарез или дозарезу, поскольку если найдёт, но засветится, то могут тихо прирезать где-нибудь в толпе, а если не найдёт, то можно жизни лишиться любым другим способом. Дело в том, что Великий Правитель отменил «эмбарго» на смертную казнь. За слово «мораторий» можно было схлопотать лет десять. Чтобы избежать кары, слово «мораторий» стали писать через «а» – «мараторий». Поскольку контроль слов в переписке вела электронная система, такие ошибки сбивали её с толку. Для сохранения жизни и относительной свободы приходилось пользоваться правилом, введённым несколько лет назад для детей «новых росов»: «как слышится, так и пишется». Пока правило касалось только детей «новых росов», это спасало. Но постоянно лезла какая-то реклама. Рекламой называлась оголтелая пропаганда сегодняшнего состояния всего: жизни, хотя назвать «жизнью», кто ещё не забыл, как выглядела настоящая жизнь, это… тут Умелец задумался, поскольку никак не мог подобрать эпитет, определение всего того, во что трансформировалась жизнь при Президенте в то, что стало при Правителе. Давно это было…

Хотя такое бывало и раньше, и при том. Не гнушались уничтожать никого, даже честь и совесть нации – журналистов. Это сейчас журналисты – только те, кто преуспел в восхвалении Правителя и его мудрой политики. Не внутренней или внешней, а политики вообще, поскольку внешнего общения не стало, и что за забором – никто не знает, а внутри страны все за Правителя. И другого мнения быть не может.

Был у Умельца друг-журналист Ковбой Хаггис. Так того за опубликованную информацию о южных сепаратистах прямо на пешеходном переходе сорвавшаяся на красный свет машина без номерных знаков сбила насмерть и скрылась под возгласы ужаса толпы. Так то было при нормальной власти и «красный» был настоящим алым красным, а не как сейчас – ядовито-зелёным! Ковбой три раза ходил «за линию фронта», и три раза его потом пытались убить за публикации… короче, за правду. Так тогда правду называли «достоверной информацией», не то что сейчас – фейком. Сейчас за правду, вернее, за один фейк, тоже могут убить, но сначала определят в каземат лет на пятнадцать для острастки, а там уже… В общем, более пяти лет прошло, как Правитель стал Правителем на отдельно отгороженном 7-метровым бетонным забором по всему периметру, за исключением заполярных морей, 1/9 участке суши, но пока никто так и не вышел. Почему 7-метровым в высоту? Потому что Главный Орнитолог вывел формулу, согласно которой именно 7 метров является «потолком» для полёта желтопузых синекрылых синиц, несущих извне всякую заразу, поражающую исключительно зазаборных людей. Но если бы забор был пониже, то они всё равно не принесли бы тлетворное и отравляющее влияние Запада, поскольку «от забора до космоса» несколько лет назад установили электронную сеть, блокирующую возможность любого проникновения извне: ни белые аисты с красными клювами, ни жёлто-зелёно-красные ара, ни розовые фламинго… Короче, граница даже не на замке… Железобетон! Теперь ни пограничники не нужны, ни таможенники. Их высвободили и направили на борьбу с внутренними врагами, благо опыт видеть в каждом врага у них колоссальный. А по заполярным морям протянули сети вакуумных глубинных мин пятого поколения, которых, как утверждает в ронет-сообщениях Главный Стратег, ни у кого больше нет.

II

Умелец включил ТВ-панель, но на весь экран появилась мудрая голова Правителя и стала рассказывать верноподданным, как мудро он ведёт политику, а находящиеся в отдалении современные журналисты издали поддакивали. И по написанному на бумажке, розданной каждому, поочерёдно переспрашивали, перефразируя в вопросительное предложение только что сказанное Правителем. А Правитель повторял и повторял о мудрости выбранного пути.

«Да, – подумал Умелец, – Как говорили при развитом социализме, хорошая машина «Волга», если на другой не ездил». Он переключил канал, потом ещё и ещё… На всех 149-и новостных и отупляюще-развлекательных телеканалах (ОРТ) шла прямая трансляция «Диалога с журналистами». Умелец с беспомощной досадой нажал на зелёную, но на самом деле красную, кнопку и выключил панель, по старинке называя её «ящиком для идиотов». И бросил пульт на диван. Панель снова включилась, и «диалог» продолжился. После очередного выключения, панель включилась, но по ней пошла реклама гуманного обращения полицейских с населением с применением электрошоковых наручников и дубинок со смещённым центром тяжести. В момент удара по спине центр тяжести смещался от рукояти к концу дубинки, нанося наиболее облагоразумивающий удар. И трансляция прямого эфира «диалога» продолжилась. Кстати, полицейским бить по голове подвернувшихся под дубинку законодательно строго запрещалось, поскольку неосторожное применение спецсредства могло нанести непоправимый ущерб чипу, вживлённому под черепную коробку, который начали вживлять не до конца проведя клинические испытания. Поэтому он был довольно громоздок и несовершенен. Но поскольку мозгового вещества в коробке практически каждого жителя страны с каждым годом становилось всё меньше, от усовершенствования передового приспособления решили отказаться. Зачем попусту тратить средства, если и так работает. Также отказались и от паспортного режима. Теперь считыватели считывали всю необходимую информацию о человеке прямо с чипа. Зачем тратить дорогую бумагу, которую в советское время производили в предостаточных количествах и различного качества – от лёгкой газетной и тяжёлой обёрточной до плотной глянцевой. Исключение составляла только туалетная. Сейчас же разучились изготовлять бумагу вообще. Хотя не только бумагу. Гвозди – тоже. Высокие технологии в стране шагнули так далеко вперёд, что бумажные носители поголовно заменили на электронные, а гвозди – на космические технологии. Космическим технологиям зачем гвозди? Правда, с туалетной бумагой проблема, решённая в период правления Президента, казалось, окончательно и бесповоротно, опять вернулась на круги своя. Теперь приходилось после оправления естественных нужд по большому счёту лишь представлять, что пользуешься мягкой и пушистой как пёрышко «Зевой». Эх, мечты… мечты… Но мечтать о прошлом было законодательно строго-настрого запрещено на федеральном уровне. С водой, правда, тоже был напряг, поскольку закаченная в водопроводы заполярная морская вода была солёной и щипала нежную кожу, а питьевая – слишком дорогой, чтобы ей подмываться. От речной водозаборной воды на бытовом уровне пришлось отказаться, поскольку она была крайне необходима промышленности, особенно ядерной для охлаждения реакторов. Но поскольку реакторы из-за износа стали фонить, то и вода после их охлаждения нещадно фонила. И этот фон приводил к помехам в системах электронного контроля за населением.

Выключить панель удалось только после включения FM-радио. Но и там шла прямая трансляция. Радио самопроизвольно отключилось, когда Умелец решил погладить себе рубашку и включил утюг. С постепенным его нагревом увеличивался и уровень звука вещания «диалога», хотя был слышен только голос Правителя.

Называть ТВ-панель «ящиком для идиотов» тоже чревато, поскольку творчество автора термина Владимира Семёновича всячески превозносилось, но его стихи были категорически запрещены для прочтения, изучения и цитирования. Яркое проявление плюрализма в одной голове.

III

Выйти в город с недавнего времени для Умельца тоже стало проблемой. Дело в том, что раньше люди имели право выбора: быть чипированным или постоянно носить с собой паспорт. Теперь же, у остановленного с паспортом на улице, в магазине, в метро, даже на службе, паспорт отбирали и его бывшего владельца принудительно чипировали. А своим паспортом Умелец дорожил, поэтому выходить на улицу практически перестал. Человека лишали имени и фамилии, но присваивали переменный 12-значный номер, запомнить который предоставлялось возможным не всем. Время от времени, по мере умирания старших, персональный номер меняли. Поскольку старшие умирали всё стремительнее, номера меняли всё чаще. Потом стали умирать и младшие. Чтобы хоть как-то скрыть стремительное вымирание, Правителем было принято решение отменить даты рождения. Теперь на службе больше никого не интересовал возраст работника. Он учитывался по стажу. Сколько лет платил все налоги, столько и стаж. Если какое-то время человек не мог платить налоги – болел или травму получил, и налоги начислялись не в полной мере или вообще не взымались, стаж на эти проценты недоимки или вообще не начислялся. Соответственно, получать государственное пособие по достижению стажа, стало практически недостижимой мечтой. Зато ВВП на душу населения последние годы неукоснительно и стремительно рос, поскольку считался он по произведённому бетону, а бетона для одновременного строительства стены на всём протяжении надо было много. Конечно, сколько производили в Китае за месяц несколько лет назад, за год в стране произвести так и не удалось, зато поскольку о Китае теперь никто ничего не слышал, внутреннее достижение по производству бетона можно было выдать за общемировое. А поскольку об остальных странах, прозябающих без общения с некогда Великой страной, не было никакой информации, даже фейковой, они просто не существовали для этой страны, достижение было объявлено уникальным.

IV

Следующим достижением было объявлено полное обеспечение новорождённых. Поскольку производство презервативов внутри страны было свёрнуто напрочь, а задержка семяизвержения мужчинами или естественное предохранение женщинами признаны противозаконными и противоестественными, как мужеложство и лесбиянство, деторождение количественно увеличилось. Для дальнейшего поощрения данного факта женщинам было предложено просто рожать. Каждые роды приравнивались к двадцати семи месяцам налогового стажа. Десятерых родила – двадцать два с половиной года налогового стажа, считай, отработала. Почему двадцать семь месяцев? Так, вся жизнь – борьба, а на войне как на войне – день за три! Да и работа, надо признаться, хоть и тяжёлая, при полной самоотдаче – до седьмого пота, но сам процесс производства приятный, если правильно к нему с душой подходить и с желанием. Конечный продукт выдать – немного потужиться, а так – не жизнь, а кайф!

…Правда, для получения государственного пособия надо параллельно ещё столько же на производстве отработать. Но мужикам-то без родов надо общий стаж набрать! А тут памперсы менять не надо, на молочные кухни, как раньше бегать не надо, уроки с отпрыском делать – тоже. Не спать, когда болеет. Не есть, не отдыхать… Ничего не надо. Выплюнула, отдохнула чуток и по новой. Вот только если себе ребёнка хочешь оставить, тут проблемы начинаются. Имени присвоить нельзя – только номер. Про отчество и фамилию – аналогично. С другой стороны, в этом тоже преимущество есть: если отчество не важно, то и беременеть можно от кого угодно, а не только от законного супруга. Вдруг он слаб в коленках, а стаж нужен. Но выплата на сохранённого себе ребёнка не покрывает первоначальные траты, а материнский капитал идёт на ребёнка, но только когда он повзрослеет. Либо на отданного государству сразу, но самому государству.

В развитие гендерной политики, чтобы уравнять в обязанностях мужчин и женщин страны, ввиду «отсутствия объективной возможности» или «объективного отсутствия возможности», в точности терминологии Умелец не помнил, да и столь ли она важна, когда надо убедить население в неотвратимости исполнения, всех неженатых мужчин обязали добровольно, в свободное от работы время, раз в неделю анонимно и бесплатно сдавать сперму для оплодотворения ею отверженных и незамужних женщин, на которых не лёг не только мужской взгляд, но и ни один его обладатель. Чего в пустую онанизмом заниматься?! Мудрая демографическая политика, однако…

V

Дурные мысли, которые одолевали Умельца последнее время, не давали покоя. Круг его внутренней свободы сужался с виду бархатной петлёй из колючей проволоки, пытаясь затянуться на вытянутом дыхательном органе. Как быть? Надо же что-то делать! Нельзя же так! Но с каждым днём он после разговоров по мобильнику с друзьями и знакомыми терял не только единомышленников, но и сочувствие. «И этого чипировали», – мысленно констатировал он после очередной беседы с некогда близким по духу. Люди переставали осознавать реальность и впадали в эйфорию от навязанных воспоминаний о победе росов на Чудском озере или Куликовом поле. Хотя где это то самое поле, не было доказано, ни когда были открыты архивы и доступы к источникам, ни теперь, когда всё сказанное Правителем, свято принимается на веру, как истина в последней инстанции. Кто-то считал, что в Воронежской области, но там после тщательного обследования не было найдено ни одного артефакта, хоть как-либо подтверждавших эту теорию. Другие были уверены, что на Куличках, т.е. в пределах современной столицы. Там артефактов всех времён и народов пруд пруди. Но других народов больше нет. Кого захотели, вывезли в счастливую страну. И – амба. Кто выжил там, тот за стеной влачит жалкое существование и просто доживает в напрочь отравленном пространстве и времени. По крайней мере, так вещают. И не верить этому нет основания, потому что нет другого мнения. А в голове чип.

Слава Богу, наконец-то признали грандиозным фейком «Войну и Мир» Льва Николаевича, а то до установления забора по нему учили историю Отечественной войны 1812 года. Теперь и он под запретом. Но не за «Войну и Мир», а за высказывание о патриотах и роском патриотизме. Книга рекомендована к уничтожению, как всё, что связано с писателем-фейкомётом. Чтоб и в памяти не осталось. Но теперь и не останется. Нажали на кнопку – и нет памяти. Или изменили отношение к истории до неузнаваемости. Лишь бы ничего не напоминало, что когда-то было по-другому.

Счастливая жизнь стала, прям, по заказу. Как на съёмке телешоу, когда девочка перед зрителями в нужный момент то табличку «смех в зале» – и все смеются, то табличку «аплодисменты» поднимает – и все аплодируют. Но это для тех, кто не помнит. А Умелец помнил, до смерти боялся эту память потерять и искал единомышленников. Но чтобы найти единомышленников, надо сначала найти способ их найти! Высунешься – хана. Не высунешься – не найдёшь. Где то третье, с выходом из сложившейся ситуации. «Нет выхода» даже в метро наклейки отскоблили. Не может же не быть выхода!

Который час Умелец перечитывал посты друзей и их друзей и случайно зашедших на их странички, пытаясь отыскать хоть что-то между строк. Природная грамотность глазами ловила ошибки. Но то были именно ошибки, а не спрятанные мысли. «Скоты, послушные скоты, – сокрушался Умелец, – их на убой поведут, они и пойдут всем стадом». Пальцы, нависшие над клавиатурой, самопроизвольно сжались в кулаки. Но, поймав себя на мысли, что его движение может быть неправильно считано «всевидящим оком» через предусмотрительно заклеенную web-камеру, разжал их, прижал большие пальцы к ладони, опять сжал кулаки, потом вновь разжал и сжал кулаки в прежнем «боевом» положении, будто делал гимнастику для пальцев. Каждый свой шаг, каждое движение, каждую мысль за последние годы он привык контролировать. Иначе – нельзя, иначе – смерь, если не физическая, то моральная, либо полное отупение в результате чипирования. Но он ещё поборется. И единомышленников найдёт. И выход найдёт. Главное – не сдаваться, не пасовать, не в падать в панику или уныние. Не терять рассудок. Умелец любил решать логические задачки и строить логические цепочки. Прекрасный фитнес для мозга. Когда всё выстроено логично, то кривотолки и попытки манипуляции сознанием сразу видны, как в фальсификации выборов. Она математически высчитывается. На графике видна, как на ладони. Ведь логично же, если в преддверии войны одна сторона строит укрепления, то она точно нападать не собирается – исключительно обороняться. Ло-ги-ка. Но нынче все компьютеры логичны и просчитывают всё на раз, поэтому надо искать нелогичное решение. Как говорил один Великий Изобретатель: «Все знали, что так не может быть, а один не знал и сделал». Умелец помнил об этом свято, как о руководстве к действию. И искал простое решение сложной донельзя задачи. Но всё время какой-то «морской бой» получался: мимо… мимо… опять мимо.

VI

Определить стратегию и от общего пойти к частному или наоборот – начать с конкретной личности и найти решение для всей системы? Стратегия или тактика? Дедукция или индукция? Мысли судорожно прыгали в разрывающемся от переполнения мозгу и никак не выстраивались в логическую цепочку. Не было ни отправной «нулевой точки отсчёта», ни конечной: а чего, собственно, надо достичь? Мысли роились вокруг ещё неосязаемой идеи, потом рассыпались и жужжа летели к другой, такой же неясной и абсолютно неконкретной. И этот шум в голове мешал думать.

«Стоп». – Умелец сказал это в слух и сам испугался собственного голоса. – «Начнём с меня». И перешёл думать «про себя» про себя. Если я не лишён рассудка, то я могу: во-первых, найти таких же, во-вторых, придумать, как вернуть его тем, кто не безнадёжен. Как найти, где? Там, где нужно думать и принимать решения, которые необходимы и обществу, и правителям, и на которые не может повлиять «коллективный разум», потому что… потому что… да потому что даже «коллективный разум» может быть не компетентен в каких-то отраслях. В каких? Фундаментальные науки… – Академия наук… Сложно попасть постороннему… Но возможно… Медицина… Медицина! Больницы! Медики нужны всегда и везде, каким бы здоровым не было общество. Медицина – наука сложная и многогранная, изучать её, чтобы контролировать – долго, муторно и высот при такой цели не достичь. У медиков корпоративная этика и солидарность. Эти не выдадут и не сдадут. Эврика!

Решение пришло как всегда неожиданно. К тому же, с доступом к телам и, естественно, мозгам и… чипам больных.

А теперь от общего к частному. – Мысли Умельца стали выстраиваться в логическую цепочку. – Надо получить хотя бы один чип и поработать с этим устройством. Если его можно настроить, то можно и перестроить. Или сломать. Осталось найти того, кто «со мной одной крови». Надо попасть в больницу. А там видно будет. «Цели намечены. Задачи определены. Следующие поколения будут жить». Или не будут.

VII

В больницу попасть проще простого. Не надо ехать в общественном транспорте или идти пешком по улице. «112» и – карета подана. Ещё 500, теперь в рублях, и отвезут, куда скажешь. Да и по дороге можно договориться. Определить чипированный доктор или нет – проще простого. Завести разговор «за жизнь». Если у доктора во всём виноваты американцы, англосаксы, пендосы и т.п., то чипирован, если сами или, самое страшное, власти – точно – наш человек, с неотяжествлёнными чипом мозгами. Но всё равно надо быть предельно внимательным, а то «всевидящее око» засечёт крамолу и – прощай, условно вольная жизнь. Поэтому, в любом случае, надо говорить иносказательно, чтобы компьютерные мозги не поняли, а разум человека сразу уловил суть. Вот только вдруг и среди врачей есть «свои игроки в чужой команде»? Тогда: прости-прощай! А хочется ещё пожить. И именно пожить, а не посуществовать, боясь каждого шороха, каждого стука, каждого телефонного звонка с незнакомого номера. Рука потянулась к мобильнику.
– Алло, скорая! С головой беда! Нет… нет… да… да, жду.

Адресов теперь не спрашивают, поскольку все мобильники привязаны к абоненту, а он к домашнему адресу. Если не сказал, где ты – приедут домой. С одной стороны, удобно, а с другой – всегда знают, где ты и как ты.

Спустя семь минут пятьдесят девять секунд в дверь позвонили. Умелец открыл. На коврике стояли два здоровых мужика в светло-голубых тканевых комбинезонах и таких же колпаках, с медицинскими саквояжами в руках.

– Ложимся. Дышим. Не дышим. Язык… сильнее. Вы зд…

Не дав договорить, Умелец так сильно сжал руку Айболита, что тот вскрикнул.

– Вы зд… есь чув-ству-ете боль? – Медленно, почти по слогам спросил Айболит и покрутил пальцем у виска.

Умелец молча кивнул и взглядом указал на свой нагрудный карман. Айболит снял с массивной красной шеи стетоскоп, вставил в уши и медленно повёл мембраной поверх рубашки. Когда его рука с мембраной прошла карман, пятисотка плавно перекочевала в неё. А Умелец, всеми мимическими ужимками дал знать, что его нужно госпитализировать.

– Да… подозрение на инсульт, в больничку едем?

– Доктор, а без больнички? – Умирающим голосом с горящим, прожигающим Айболита насквозь взглядом, простонал Умелец.

– А без больнички… только морг. В морг едем? Или своим ходом?

– Жить хочется, доктор… пользу стране приносить… и людям.

– Тогда едем. Помочь? У вас чип не считывается, опять считыватель барахлит.

Умелец что есть силы замотал головой.

– Нет чипа? Тогда паспорт не забываем.

Брать с собой паспорт не входило в планы Умельца, но выхода не было. «Сразу не чипируют, а там чего-либо придумаю. Должны же сначала вылечить»… Выйдя под конвоем лекарей, Умелец уселся в кресло в салоне.

– На носилки ложись, – скомандовал Айболит. Второй уселся за руль, включил сирену, и карета «скорой помощи» тронулась.

Айболит головой мотнул типа: «У тебя чего?». Умелец жестами спросил, можно ли в машине свободно разговаривать.

– Можно, сказал Айболит. – У нас кардиологическое оборудование стоит, поэтому машина – своего рода капсула, помехи могут быть губительны.

Умелец облегчённо вздохнул.

– От кого бежишь, как заяц? – Спросил Айболит.

– Ни от кого, дело у меня.

– Не хочешь – не говори, – примирительно сказал Айболит.

– Наоборот – хочу! Только не знаю, с чего начать…

– Начни с начала. Успеешь высказаться. Нам ехать минут десять. – Поддержал беседу Айболит.

Умелец набрал воздуха в лёгкие и стал сбивчиво рассказывать про свою идею раздобыть чип и изучить его вдоль и поперёк, чтобы создать противодействие или противоядие, или нейтрализатор, или ещё что, что толком, он даже и не знает.

– Да ты не части, давай всё по порядку. Значит, тебе нужен чип. Это в морг. Из живого человека чип вытащить практически невозможно. Нет, конечно, возможно, но последствия непредсказуемы – от сумасшествия до взрыва мозга в прямом и переносном смысле. – Стал рассуждать Айболит. – В принципе я тебя понял. Но чип – не очки Гудвина из Изумрудного города… Хотя и на хитрого Гудвина есть своя Элли с винтом.

– Тогда я – Элли, – уже бодрым голосом сказал Умелец.

– Тогда я – Тотошка, ха-ха-ха, – засмеялся басом и закашлялся Айболит. – Короче, кх-кх, девочка со светлыми помыслами, я тебя сейчас определю в нейрохирургию к моему однокурснику, полежи, поумирай, я ему опишу твою «историю болезни». Но запомни, по делу можно говорить только в рентген-кабинете. Только там «всевидящее око» не всё видит. Вернее, не видит ни-че-го. Усёк? А сейчас я тебе укольчик сделаю.

Умелец кивнул. «Скорая» подкатила к приёмному покою, лекари выскочили из машины, вынули носилки и бегом покатили их мимо дежурной медсестры.

– Потом! – На ходу крикнул Айболит в ответ на вопросительный взгляд медсестры, – Случай тяжёлый.

VIII

С силой разорвав тяжёлые слипшиеся веки, Умелец не поворачивая головы постарался оглядеться: бело, кругом бело, сверху – бело, слева – бело, справа – бело, напротив – бело, за головой – не видно, а голову задрать лень. И рукой пошевелить лень. «Неужели Айболит вошёл в доверие и меня уже чипировали, а заодно и обездвижили. Во, попал. Доверился, идиот. Идиот. Достоевский. Помню. Как Достоевского зовут? Не помню. Иуда. Иудушка Головлёв. Помню. Это не Достоевский – это Салтыков-Щедрин. Да и не Иудушка он, а Порфирий. Помню. Я же тоже не Умелец, а… Не помню. У Достоевского князь Мышкин. А как зовут Достоевского не помню. Лев? Нет, это Толстой. Алексей? Тоже Толстой, только другой, вернее, сразу два – Николаич и Константиныч… графья… А я? Я – Умелец. Помню. Достоевского как зовут? Как зо-вут Фёдора Михайловича Достоевского? Не помню… Фёдор Михайлович! Помню!»

– Помню! – Заорал Умелец и попытался пошевелить рукой. Но рука была плотно притянута бинтами к больничной койке.

На истошный крик вбежала медсестра и, убедившись, что «тяжёлый» пришёл в себя, выбежала за доктором. Умелец, словно обессилев, закрыл глаза.

– Голубчик, кризис миновал, вы вновь с нами. – Вещал вошедший доктор, очень похожий на почившего ещё в прошлой жизни сатирика Иванова.

Умелец приоткрыл левый глаз, осмотрелся, потом открыл правый.

– Доктор, что со мной было?

– Инсульт, обыкновенный ишемический инсульт, – спокойно ответил Иванов. – Хвала моему коллеге и сокурснику, вовремя разглядевшему недуг без видимых симптомов и доставившему Вас без промедления. Если будете выполнять все предписания, быстро пойдёте на поправку, если нет – повезут на каталке по длинному коридору в секционную. Вас какой вариант больше устраивает?.. Да, молчите, молчите, Вам нельзя говорить и даже думать. Думать… пока… нельзя. Вы меня поняли? – И доктор проницательно посмотрел на Умельца. Тот утвердительно закрыл глаза. «Интересно, он на полном серьёзе, и этот Айболит со «скорой» мне настоящий инсульт сотворил, или такая игра»? – Подумал Умелец. Доктор Иванов что-то шепнул медсестре, та взяла шприц, приблизилась к неподвижному Умельцу, протёрла вену ваткой с до боли знакомым запахом и… Умелец боли не почувствовал, только фигура доктора стала растворяться в дверном проёме палаты интенсивной терапии, а силуэт медсестры поплыл и начал таять, подобно утреннему туману, где-то слева. Больше никаких мыслей. Появилось ощущение пустой черепной коробки. Думать было нечем.

IX

Короткий зуммер дистанционного термометра прервал забытьё. Не сон, а именно, полную отключку. Умелец открыл глаза. Но пошевелиться не решался. «Какой сегодня день? Какое сегодня число? Сколько, наконец, времени?», – зашевелились первые вопросы в мозгу. – «Если меня что-то интересует, то, значит, я живой и соображающий, соответственно, не чипированный. Я чётко осознаю, зачем я оказался здесь и понимаю, что врачи, по крайней мере, те двое, с которыми я общался, мои единомышленники, иначе бы давно имел в голове чип и махал кайлом где-нибудь за Полярным кругом… нет, до кайла дело бы не успело так быстро дойти. Интересно, сколько времени я тут?».

Тем временем, медсестра сделала пометки о текущем состоянии здоровья пациента в планшете и удалилась. У Умельца нестерпимо зачесалось левое ухо. Он непроизвольно почесал его правой рукой и поймал себя на мысли, что, во-первых, руки свободны, а во-вторых, «всё у нас так, через голову, видно, нам так удобнее». Оторвав голову от подушки, огляделся: палата на одного, стены белые, капельница, окно с головы, дверь в ногах… «Не по феншую. Или они уже запланировали выносить меня вперёд ногами?» – Мысли стали приобретать некую логичность. – «Зачем? Они уже обсудили мои планы между собой? Они решили мне помогать и опережают события? Или всё-таки они решили меня умертвить, и дело с концом?! Нет. Они меня не сдали. Это не игра в кошки-мышки. Айболит спровоцировал мне инсульт, которого на самом деле не было. Имитация. Я могу говорить, думать, шевелить левой рукой… Но почему тогда почесался правой? Привычка! Национальная черта»… Умелец натужно улыбнулся, слегка растянув губы. «Слишком много национальных черт довели страну до сегодняшнего состояния. В-первую очередь, отсутствие логического мышления. Но тут постарались пропагандисты, привив населению стойкую установку делать антилогичные выводы. И они делают. И даже без чипов делали. Поэтому мы живём за забором и под колпаком. Какое счастье, что есть профессии, где нужно думать и самостоятельно принимать решения! И людей этих профессий нельзя чипировать. Иначе никакой забор не поможет. Спасибо, есть медицина».

X

– Доброе утро, больной, – прервал логическую цепочку мыслей Умельца вошедший доктор, похожий на покойного сатирика Иванова.

– Здравствуйте, доктор, – пропел в ответ Умелец на мелодию «…Здравствуйте, гости, ах, не надо, ах, бросьте…»

– Да, вижу, Вам уже лучше, но полное обследование всё же придётся пройти. Это в Ваших же интересах. – Спокойно констатировал доктор Иванов, всем своим видом и интонацией внушая уверенность. – Думаю, стоит начать с рентгена головы.

Умелец повеселел. Выходит, он со своими идеями им не безразличен, и неравнодушные врачи на его стороне. Умелец помнил Фучика: «…бойтесь людей равнодушных — именно с их молчаливого согласия происходят все самые ужасные преступления на свете».

– Сейчас Вам принесут завтрак, а потом Вас отвезут на исследование. Не вставайте, Вам пока рано. Не дай Бог что, а Вы нам нужны живым и здравомыслящим.

– Спасибо, доктор.

Выходя, в дверях док чуть не сбил каталку, на которой стояли шесть тарелок с кашей-размазнёй и с краю каждой лежало по куску низкосортного белого хлеба с кубиком сливочного масла. Нянечка посторонилась, пропустив его, а потом вновь вкатила тележку с завтраками для лежачих больных. Похоже, Умелец был первым по списку, потому что все тарелки были по местам. «Интересно, сколько ещё единомышленников находится здесь в больнице?» – Подумал он, но аромат, исходивший от лёгкого дымка, поднимавшегося от каши, которую готовят только в больницах, заставил проглотить слюну, и сознание переключилось на нестерпимую потребность подкрепиться.

Доотскрёбывая остатки липкой подслащённой массы от тарелки и облизывая ложку, Умелец поймал себя на мысли, что непроизвольно сэкономил на завтраке. Чувства насыщения не было, но язык тщательно высасывал приятное послевкусие с нёба. Вот ещё бы звук высоко летящего самолёта, и воспоминания счастливого детства обеспечены. Но большие пассажирские самолёты давно не летают. Считывание с чипов создаёт непреодолимые помехи для локации и навигации. Только «кукурузники» сельхозавиации. Появление электронного колпака, накрывшего некогда Великую страну, сделало ненужными разработки боевой авиации и новых средств ПВО, поскольку ни одна заразная муха извне, Правитель так и сказал: «Ни одна муха!» теперь не может проникнуть под колпак, не то что вражеский самолёт. Да и есть ли у врагов самолёты, есть ли сами враги за забором – никто не знает не ведает. Зато полная ненужность пограничников и военных способствовала пополнению рядов доблестных органов правопорядка. Военные НИИ мудрым решением были конверсионно переориентированы и поставлены на мирные рельсы. Теперь они разрабатывали исключительно продукцию для внутреннего употребления – различные «демократизаторы» для полицейских – дубинки, шокеры, парализаторы и изощрённые пыточные системы новейшего поколения для борьбы и усмирения внутренних врагов. Жить без врагов этой стране никогда не получалось. Когда ликвидировались внешние, голову поднимали внутренние. И с ними надо вести беспощадную борьбу. Зато не приходилось воевать на два фронта. И откуда только они берутся? Раньше – понятно, это были агенты влияния тлетворного Запада, их так и называли «иностранные агенты», но теперь «иных стран» нет. Конечно, гипотетически можно предположить, что они всё-таки есть, но для великой страны их нет, просто не существует, это во всех учебниках написано и на глобусах нарисовано. Глобус – истина в последней инстанции. Запад на нём заканчивается Бесцветной Росью и стеной, Восток – Жёлтой Росью и сетью, Юг – горами и стеной, Север – льдами и сетью. И внутри везде свои! По официальной статистике, уже чипировано 86% жителей. Неужели жалкие 14% устраивают бузу? Нет. Половина – дети. Остаётся 7%. Из них треть – немощные старики. Остаётся чуть больше двух… Большинство работает в отраслях, где чипирование не возможно по определению. Они с утра до вечера заняты. Выходит, внутри страны воду мутит 1%. Но разве 1 в поле воин? Да. Даже если это не процент, а человек…

Умелец вспомнил стихи ныне запрещённого классика:
«Как убедить остолопов упрямых –
Правда – не то, что вещают с экрана…»

…и испугался собственных мыслей. Его задача, его миссия – это состояние разрушить, даже если он один. Поэтому себя выдавать нельзя. Он изучит чип и сможет вернуть соотечественникам разум. Не ум, его другому не подставишь, особенно, если человек не желает думать, тренировать мозги, познавать новое, учиться. Не ум, а разум. Умные люди – чаще всего ленивые. Все изобретения сделаны от лени: лень было солдатские кружки мыть – придумали чайные пакетики, лень пелёнки стирать – придумали памперсы, лень вообще стирать – появилась стиральная машина, лень ходить – нате вам самокат, велосипед, автомобиль… Но когда лень думать, человек превращается в скотину, бездушную послушную скотину, а общество в стадо.
«…Те, как послушные скоты,
Мычат, идут…
– Куда ведут?
– На бойню, где их всех убьют»…

…да, искусство вечно.

Мысли прервал с шумом впихивающий в дверной проём палаты каталку Санитар. Он «припарковал» её рядом с кроватью и скомандовал:

– Перекатываемся.

В процессе перекатывания Умелец чуть не оказался на полу между кроватью и каталкой, поскольку та начала отъезжать, но Санитар своим животом остановил поперечное движение, и переворот завершился успешно.

– Меня куда? – Поинтересовался Умелец.

– В морг! – Отрезал Санитар.

– Как в морг?

– Доктор сказал в морг, значит, в морг… шутка. На рентген.

Умелец облегчённо вздохнул и приготовился к транспортировке. «Началось», – подумал он, и радостное возбуждение пробежало по всему телу. Сердцебиение участилось от волнения. Несмотря на суеверие, Умелец не стал возражать, что из палаты его вывезли вперёд ногами, посчитав это за знак, что основные открытия ждут его именно в морге. «Не накрыли же простынёю с головой, значит, ещё поживу».

XI

Когда лампа в плафоне с надписью «Не входить» над широкой, обитой железом, дверью рентген-кабинета погасла, Санитар распахнул её и толкнул каталку вовнутрь. Каталка плавно въехала и остановилась прямо у стола Рентгенолога. Скорее всего, аттракцион приёма-передачи пациентов был отрепетирован за годы совместной работы. Рентгенолог оторвался от записей и поднял ясны очи, с любопытством и, как показалось Умельцу, с некоторой укоризной, поглядев поверх очков на него. Умелец открыл было рот и набрал воздуха, чтобы выпалить накипевшее, но Рентгенолог, подобно дирижёру, сделал двумя руками, в правой из которых была ручка, взмах и плавно опустил их на стол, сведя на нет, так и не появившиеся звуки. Умелец округлил глаза и замер с полной грудью воздуха. Потом беззвучно выдохнул через нос и уставился на Рентгенолога. Тот, положив ручку, опять же жестом правой руки показал: «спокойствие!» и укоризненно, как китайский болванчик, покачал головой, пеняя на нетерпеливость Умельца.

– Та-а-ак… что там у нас в голове? – Наконец, вымолвил Рентгенолог, листая тощую карту Умельца.

Вопрос не подразумевал ответа, поэтому Умелец промолчал.

– Вы у нас специалист в какой отрасли? – Поднял взгляд Рентгенолог и упёрся им в Умельца.

– Айтишник, специалист по компьютерному железу и всему, что с ним связано.

– Слушай, айтишник, специалист по железу, перелезай-ка на стол под аппарат и, как услышишь странный звук, замри и считай до десяти. Понял?

Умелец кивнул, пересаживаясь с каталки на стол рентгеновского аппарата. Потом улёгся лицом вверх прямо под аппарат.

– Пелёночку не забудь! – Рентгенолог указал на свинцовое защитное одеяло. – Причиндалы-то тебе могут ещё пригодиться, если глупостей делать не будешь.

«Пелёночка» потянула килограммов на пятнадцать. Умелец накрыл себя ею и стал ждать. Раздался звук, напомнивший тот, что раздавался при неправильном ответе на «Поле чудес». Умелец про себя досчитал до десяти.

– Теперь у тебя есть три минуты, чтобы изложить свою идею, свой план и чем мы тебе можем поспособствовать. Тихо, спокойно, с чувством, с толком, с расстановкой. Понял? Начинай.

– Я хочу изучить чипы и придумать, как их перепрограммировать. Мне нужно максимум информации по чипам и возможность поковыряться в них, причём, с «глубоким погружением». Не факт, что смогу решить проблему, сломав только один чип. Тогда потребуется несколько. Мне нужно находиться в больнице как можно дольше. Мне нужен мой ноутбук и ещё кое-что из дома. Мне нужны будут микросхемы, чтобы создать прибор для перепрограммирования. Если мой план получит реальное решение, тогда можно будет переходить ко второй фазе – перепрограммированию чипов граждан. Идеально было бы найти техническую документацию на чипы или самого разработчика. Но это из области фантастики. А я – реалист. И привык применять то, что имею под руками. Если один человек смог что-то создать, то другой всегда сможет это сломать. А умный – ещё и применить во благо.

– Ты, мил человек, когда-нибудь этим занимался? – Спросил Рентгенолог.

– Если честно, то нет, но кто-то, когда-то, где-то, чем-то занимался в первый раз. – Парировал Умелец. – Я хороший специалист, я смогу. Надо просто найти решение. А это непросто. Главное, не подставиться по-глупому.

– Это точно. Никогда не надо считать других глупее тебя, –

поддержал его Рентгенолог, – Если честно, то ты первый, кто предложил какую-то конкретику. Прожектёров-то много было. Даже провокаторы были. Но этих сразу раскусили. Они чипированные. А такие мысли чипированным в голову прийти не могут. Их можно только запрограммировать. В установках чипа блокировка стоит на любую крамолу.

– И что сделали с провокаторами?

– Как что? Мы же самая сознательная часть нашего общества, самая гуманная! Сдали органам. Ещё раз подтвердив свою лояльность и без чипов. Должен же кто-то думать самостоятельно.

– А почему не боретесь? Ведь абсурд очевиден и прогрессирует.

– Давай дискуссию оставим «на потом». С кем подискутировать, поверь, у нас есть. Главное – люди вменяемые. Сейчас защита отключится и «всевидящее око» снова сможет нас контролировать. На тебе лист бумаги, напиши, что конкретно тебе нужно и когда. Только не всё и вчера! – Рентгенолог протянул серо-жёлтый лист А4 и ручку. Постарайся к вечернему обходу составить список. А теперь: слезай – и на каталку. Санитар отвезёт тебя обратно. И не нарывайся! Хорошего дня.

На последней фразе щёлкнул таймер. Три минуты, отведённые на аудиенцию, закончились. Рентген-кабинет вновь стал проницаемым для «всевидящего ока» и «всеслышащего уха». Умелец улёгся на каталку головой вперёд. В морг было пока рановато. Вошёл Санитар и с возгласом «адьё» покатил Умельца, прикрытого по шею белоснежной льняной простынкой, под которой лежали, помимо его тела, лист бумаги и ручка, обратно в палату интенсивной терапии.

– Эх, лён-конопель… – Промурлыкал себе под нос Умелец, теребя между пальцами край простыни.

XII

Давно не испытывал Умелец такого возбуждения. Его буквально колотило от осознания перспектив. Помнится, давным-давно, одна всемирно известная бабулька, с семьёй которой Умелец был дружен, на вопрос, почему она перестала ездить за рулём, ответила: «Перспективы не вижу». Он перспективу видел. Он её ощущал кожей, которая «пошла гусями», вот только вариантов «научного тыка» хотелось бы перепробовать поменьше. Памятуя о том, что любой экспромт должен быть тщательно подготовлен, Умелец решил сначала для себя перечислить их, эти варианты, потом проанализировать направления каждого, очистив «зёрна от плевел» и отсеяв бесперспективные. Лишь после скрупулёзного детального рассмотрения оставшихся обсудить с единомышленниками, выслушать их оценки, замечания и мнения и только затем начать «тыкать». Слишком много вариантов и слишком мало возможностей ошибиться. Может так статься, что первая же оплошность окажется роковой. Но Умелец давно расставил для себя приоритеты. Не тщеславие его тешило, а стремление «открыть глаза» соотечественникам. Но зачем? Может соотечественники и не перенесут увиденного? Они же вспомнят всё хорошее, что было по настоящему хорошим, и сердце и мозг не выдержат той психологической нагрузки, которая невыносимым грузом начнёт давить на их сознание. Начнут лопаться от натуги. Может, пусть пребывают в прекрасном и сладостном неведении, пусть наслаждаются тем, что имеют и этому практически искренне радуются. Или всё-таки горькая правда лучше, чем сладкая ложь, которой заражено практически всё общество некогда Великой страны? У каждого свои жизненные принципы. Помнится, «декабристы» в 1825 году хотели освободить крестьян от крепостного рабства. Но когда, спустя много лет, в 1861-м Царь-Освободитель Александр II подписал Манифест об отмене крепостного права, многие холопы отказались уходить от своих господ. Сложившийся уклад… Сформированная психология… Психология раба.

В Великой стране менялись формы правления и правители, но народ с вожделением ждал доброго царя. И вот, из как бы выбранного путём как бы всенародного волеизъявления народа президента сделали Правителя с полномочиями покруче императора-самодержца, эти психологические рабы так обрадовались, что сначала поверили в то, что чёрное – это белое, мир – это война, свобода – это рабство, а потом и добровольно дали себя сделать абсолютно послушными, позволив вживить в орган мысли органы управления, напрочь атрофировав первоначальную основную функцию мозга – думать, поскольку подавать сигналы о естественных желаниях и нуждах – это вторично.

Умелец думать не перестал. И вот, появилась возможность и настал момент, когда его шальные мысли надо структурировать, материализовать и сделать прикладными, т.е. применить на практике и внедрить. Его, конечно, терзали смутные сомнения, насколько его труд принесёт пользу обществу. Не потому что применение в корне поменяло бы устои, а потому что в потребности общества не входило что-то менять. Само общество стало другим, абстрагированным от мировой цивилизации, культуры, науки, от мирового потребления, в конце концов. Потребности опустились настолько, что это монолитное, как возведённая бетонная стена, единение стало устраивать буквально всё. Главное – размножаться и питаться, оставляя после себя кучки субстанций сомнительного цвета и запаха. Раньше они имели чётко выраженное наименование. Теперь – всё стало прекрасным и радующим глаз.

XIII

Как уместить на одном листе бумаги всё, что нужно структурировать по всем направлениям деятельности. В памяти удержать такой объём информации простому человеку не возможно. Главное. Надо начать с главного. Цель! Цель на бумаге излагать нельзя – можно спалиться на раз-два. Лучше записать условие задачки по математике. Дано. Что нам дано? Страна – дана. Общество – дано. Оно больно. Не стратегический план, а песня какая-то. А если серьёзно и первостепенно? Нужен мой комп. Нужен инструмент, в частности, паяльник и пинцет. Нужен чип. Остальное потом. Да, ещё нужно место, где всё это хранить и применять, вне поля зрения «всевидящего ока».

Умелец так и записал в столбик. «Дано: ноутбук, паяльник, пинцет»… Подчеркнул горизонтальной чертой, под которой написал: «Найти чип». Отчеркнул все написанное вертикальной чертой и справа написал: «Решение» и поставил жирную точку. Решение предстояло принять коллегиально. Но когда будет этот «консилиум» «больной» не знал. А тянуть не хотелось. Умельца просто распирало от внутренней энергии. Он, подобно литерному паровозу, который после свистка перед отправлением прокручивал огромными колёсами, чтобы плавно тронуться и сдвинуть с виду неподвижный состав, готовился, чтобы рвануть «с места в карьер».

XIV

Ждать пришлось недолго. После обеда и «тихого часа» медсестра принесла Умельцу карту лечебных мероприятий, в которой синим по грязно-жёлтому было написано, что консилиум состоится завтрашним утром. Он взял для прочтения планшет, расписался внизу, что согласен с назначенными методами лечения и незаметно подложил аккуратно оторванный от листа фрагмент со своей «математической задачкой». Лист должен был пригодиться для дальнейших записей. Оскароносный фильм «Москва слезам не верит» был запрещён Министерством Культуры за фразу: «С бумагой в стране напряжёнка», поскольку она была признана фейком. А его оскароносный режиссёр был посмертно лишён приза американской киноакадемии, поскольку академий существует всего три: Наук, Медицинская и Военная. И все они находятся в этой стране. А ещё за то, что его лично никогда не получал.

Справедливости ради следует отметить, что пытливый взгляд в прошлое и поговорка «всё познаётся в сравнении» доказали, что данная фраза с высоты прошедших лет действительно стала фейком. Во времена съёмки фильма бумага в той стране была любой плотности и граммажа и производилась собственными предприятиями в несметных, т.е. не подверженных счёту (смете) количествах: белоснежная писчая, тонкая газетная, глянцевая, матовая, цветная для аппликаций, бархатная для детского творчества, грубая обёрточная, как показана в фильме, и всевозможная другая. Времена меняются. Нравы – тоже.

Прокручивая в голове свою речь перед консилиумом, как это было много лет назад перед защитой дипломного проекта в институте, чтобы выдержать хронометраж, Умелец делал кое-какие, понятные только ему, пометки на оставшемся клочке бумаги. К моменту, когда на улице стемнело и зажглись фонари, у него уже вырисовался план дальнейших действий. Дыхание выровнялось, сердцебиение успокоилось, в висках пульсировать перестало, а в правом ухе прекратился свист.

Закончив активную работу, мозг расслабился и, не успев подумать ни о чём другом, Умелец донёс голову до подушки и тут же провалился в глубокий сон без сновидений.

XV

– Чип-чип, чип-чип, чип-чип-чип… Чип-чип, чип-чип, чип-чип-чип… Фио, фио…

Умелец открыл глаза и перевернулся на живот. На подоконнике снаружи сидела маленькая птичка непонятного окраса и, заливалась на все лады, выдавала рулады, созвучные его мыслям.

– Да, конечно, если удастся нейтрализовать или перепрограммировать чипы, надо вернуть людям фамилии, имена и отчества, – подумал Умелец и начал искать клочок бумаги со своими пометками. – Я своего номера отродясь не знал.

– Доброе утро! – Медсестра направила на лоб градусник. –

У Вас сегодня всё хорошо. Даже более чем.

– Доброе. Спасибо. Надеюсь. – Отреагировал Умелец, не очень вдаваясь в смысл сказанного, но потом поймал себя на мысли, что сказанное Медсестрой ни что иное, как констатация факта, который обязательно сегодня произойдёт, а вовсе не отчёт о его текущем состоянии здоровья.

– Консилиум по Вашему вопросу соберётся через час.

– Отлично! Я морально готов.

Медсестра удалилась, тихо, но плотно притворив за собой дверь. Умелец задумался. Впервые его посетила тень сомнения: а стоит ли вообще всё затевать? Сколько он ещё проживёт? Год, пять лет, десять? Всегда можно терпеть. Или просто свести счёты с жизнью. Нет, он, конечно, не собирается вешаться, топиться, бросаться под трамвай, потому что это не по-христиански. А по-христиански сегодня креститься, а назавтра лишать людей жизни и рассудка? Не может быть, чтобы всем всё всегда нравилось. Постоянных бесконфликтных ситуаций не бывает. Учёные давно доказали, что не война – нарушение мира, а мир, нулевая фаза войны, перемирие между войнами. Люди сами по себе по природе естества злые. Самые кровожадные звери. И такими оставались бы, если бы не религия. Причём – любая. Христианство, мусульманство, буддизм, иудаизм… Даже язычники приносили в жертву своим богам не себе подобных, а братьев наших меньших – баранов, козлов и прочих, названия семейств которых теперь используются как ругательства. Даже если барану рога поотшибать, бараном от этого он быть не перестанет. А человеку мозги можно вправить, если, конечно, он не баран по жизни. Сказки о том, что на жертвенник возводили прекрасных дев – не более, чем сказки про то, как плохо у них, но не у нас. Никто своими девами не жертвовал! Зачем их отдавать на заклание, если они самим нужны по прямому назначению? Это только у врагов так могли поступать. А сказки врагов говорили то же самое, но с точностью до наоборот. И своих младенцев могли распинать только враги. Если об этом не придумать, как иначе у своего населения вызывать к объявленным врагами ненависть? А никак. Живут лучше, не воруют, на чужое не претендуют, опять же, своих жён сами пользуют и чужих не насилуют.

А у нас до чего дошли. Надо куда-то выплеснуть негативную энергию – объявили опасными, подлежащими уничтожению, чёрных собак. Кампания по уничтожению чёрных собак прошла настолько успешно, что все они были с остервенением уничтожены добропорядочными гражданами. Когда через некоторое время градус общественного мнения повысился вновь – чёрными собаками объявили рыжих. После очередного истребления чёрных собак, которые и чёрными-то не были, но все уверовали, что они чёрные, обществу доложили о победе и все дружно начали праздновать эту победу над очередным внутренним врагом. Но всему когда-нибудь приходит конец. Головокружение от победы постепенно сменилось головной болью от нашествия серых волков. Но волки были не под силу без чёрных собак. Тогда власти объявили чёрными собаками белых. Но поскольку белые чёрные собаки были не способны уничтожить серых волков, то белых собак, которые были объявлены чёрными, по аналогии с настоящими чёрными и объявленными чёрными рыжими собаками, стали уничтожать, потому что ранее уже дважды была дана установка на уничтожение чёрных собак. Несмотря на то, что серые волки продолжали плодиться сами и нещадно покрывать оставшихся пока не объявленными чёрными и поэтому не тронутыми пятнистых и пегих собак, очередной раз была объявлена окончательная и бесповоротная победа над чёрными собаками. Но в действительности победу праздновали не люди, а серые волки, поскольку они были волками, а волки дрессировке не поддаются, и их пришлось кормить гораздо чаще и больше, нежели всех уничтоженных собак вместе взятых.

И тут Умелец почему-то вспомнил, что давным-давно читая какие-то переводные мемуары немецкого военного предыдущей Великой войны, тот привёл пример, долго не выходивший из головы: прибывшая для проведения карательной операции «айнзацгруппа», не обнаружив даже присутствия хоть какой-то деятельности партизан, расстреляла стадо коров, чтобы выпустить пар и остудить свой воинственный пыл.

Размышлизмы прервал удар каталки о дверь. Дверь распахнулась шире положенного и Санитар, «припарковав» каталку рядом с кроватью, скомандовал:

– Перекатываемся.

XVI

Каталка проехала рентген-кабинет и притормозила у грузового лифта.

– Мы куда? – Спросил Умелец у Санитара.

– В морг.

– Опять в морг?

– Доктор сказал в морг, значит, в морг…

Подошёл вызванный лифт. Санитар распахнул сначала двери, а потом и сетчатые ставни и завёз каталку в кабину. Затем закрыл двери, застегнул ставни и нажал на кнопку, на которой было написано «Подвал». Лифт со скрипом, покачиваясь пополз вниз.

– Шутка?

– Какие шутки?!

С ударом о какой-то стопор, старый, деревянный, видавший не одну сотню покойников, лифт, замер.

– Приехали. – Сказал Санитар, протискиваясь между стенкой и каталкой, чтобы открыть противоположные ставни и двери.

– Куда?

– Я же сказал – в морг. – Санитар вывез каталку и захлопнул двери лифта, который тут же поехал вверх. А каталку резким движением, да так, что Умелец, чуть не оказался на кафельном полу, развернул вдоль коридора и покатил по направлению к большим двойным дверям из алюминиевого профиля с закрашенными изнутри белой краской армированными стёклами. И действительно, слева от дверей красовалась золотом по чёрному табличка «МОРГ». Санитар позвонил в доисторического вида звонок. Раздался характерный щелчок электрозамка. Санитар потянул за дверь. Та распахнулась. Он с силой толкнул каталку в полумрак и громко сказал:

– Принимайте клиента!

Умельцу стало не по себе. Конечно, не в топку крематория и не в преисподнюю везла его каталка, но всё равно неприятно до жути. Каталка остановилась. Внезапно на потолке включились сразу несколько ламп яркого до боли белого дневного света. Умелец аж зажмурился. А когда открыл глаза, увидел вокруг каталки несколько мужчин в белых халатах и голубых и салатных комбинезонах.

– Приносим извинения, но другого места для подобного консилиума в нашей больнице больше нет. – Заявил самый пожилой врач.

– А кабинет МРТ, там же тоже должна быть защита от внешнего проникновения. – Осмелев, спросил Умелец.

– Молодой человек…

– И не такой уж я молодой! Просто выгляжу молодо. – Попытался возразить Умелец.

– Молодой человек, – продолжил врач. – Вы когда последний раз посещали медицинское учреждение? Совсем от жизни отстали. У нас никогда не производили аппараты МРТ! Все, что были, давно выработали свой ресурс! И списаны. Сначала мы из двух-трёх собирали один. Но в аппаратах есть невосполнимые расходники.

– Так это не я отстал от жизни, это она отстала. – Съязвил, осмелев, Умелец.

– Понимайте, как считаете нужным. – Подытожил самый пожилой врач. – Мы тут не по этому поводу собрались. Излагайте!

– Мне нужен действующий чип. – Выпалил Умелец.

– У Вас есть конкретное решение? – Спросил один их врачей.

– Признаюсь – нет. Но на это есть внятное объяснение. Ни у кого нет такого опыта. Я хочу изучить действующий чип и постараться либо нейтрализовать его, сохранив данные для «всевидящего ока», либо, что гораздо успешнее, перепрограммировать его и открыть людям глаза. Я понимаю, что у меня может не получиться. Я допускаю, что меня могут предать вольно или невольно. Я не сбрасываю со счетов, что могу просто засветиться и быть нейтрализован или ликвидирован. Я прошу вас, уважаемые единомышленники, дать мне возможность поработать с чипами и максимум информации по устройствам и влиянию чипов. Всё остальное – вопросы чисто технические. Но если у кого-то есть связи с Академией наук, то они очень могут пригодиться. У меня всё.

Врачи зашевелились и стали вполголоса переговариваться. Старший опять взял слово.

– По поводу исследования. Мы, в частности, Ваш покорный слуга с коллегами, пытались удалять или отключать чипы. Далеко не всегда они приводили к положительным результатам. У многих, которые и без чипов были подвержены влиянию пропагандистов, мозг настолько поражён, что отключать им чипы абсолютно бесполезно. Как здравомыслящие, они потеряны для общества. Но такая категория людей, из которых не выдавить раба, – прекрасные исполнители. Из них получаются прекрасные солдаты, охранники и полицейские. Даёшь установку, включающую, например, Уголовный и Уголовно-процессуальные кодексы – и правопорядок обеспечен. Чип вживляется в мозг и вживается в него с каждым днём. Удаление чипа по медицинским показаниях при трепанации не приводят к летальному исходу, однако возвращение самостоятельного разума действует на мозг настолько пагубно, особенно, на людей впечатлительных, что в большинстве случаев приводят к кровоизлиянию в мозг и необратимым последствиям.

– Есть и чисто организационная проблема, – вступил в разговор другой врач. – Загвоздка в том, что при отключении чипа, сигнал моментально идёт на главный сервер ЗАГСа, который тут же фиксирует смерть обладателя чипа, а когда включается снова, что он вернулся к жизни. Незамедлительно следует запрос в лечебное учреждение, подтверждается ли смерть или была успешно проведена операция. И наши регистраторы должны оперативно ответить. Извлечение чипа влечёт его отключение, и как следствие, «списание» его обладателя со счетов. Смерть пациента также ведёт к отключению чипа и соответствующему сигналу в органы ЗАГС. Из этого можно сделать вывод, что работать можно либо с мёртвым чипом, либо с чипом в мозгу оперируемого человека, но при этом откровенно мешать проведению операции. А мы – врачи – должны человека лечить, спасать, возвращать к жизни, вне зависимости от того, какие у него убеждения.

– Дайте мне сначала изучить чипы с покойников. – Попросил Умелец.

– Мы дадим, но учтите, что если чип случайно «оживёт» за пределами места и времени «возвращения к жизни», на компьютерный сбой это списать не удастся, и нам придётся ответить по всей строгости закона. Там тоже не дураки сидят и свой хлеб не зря едят. – Окинув взглядом коллег, сказал пожилой врач.

– Я обещаю быть предельно аккуратным, – воодушевлённый поддержкой заявил Умелец. – Но для начала мне нужен мой компьютер и мои инструменты. Насколько я понял, в начале моя рабочая лаборатория будет именно здесь.

– Совершенно верно, – подтвердил пожилой врач. – Передайте ключи от своей квартиры Санитару. Завтра у Вас будет всё заявленное, и можете начинать. Но помните, отсутствие в палате продолжительное время может вызвать подозрение у охраны и медперсонала. Вы как-никак тяжёлый лежачий больной.

– Я Вас понял. Мне два раза повторять не надо. – Заверил Умелец и, улёгшись на каталку, накрылся простынёй с головой.

XVII

Пока каталка ехала по коридору, поднималась в лифте и, наконец, вернула тяжёлого лежачего больного с консилиума в палату, Умелец постарался абстрагироваться от действительности и сосредоточиться только на фразе врача, что надо обойти сервер ЗАГСа. Этот компьютер его давно интересовал. Умелец за несколько лет до изнурительной войны и установления стены подловил официальные источники, что с отчётностью по демографии в стране большие проблемы, как, впрочем, и с самой демографией. Тогда практически одновременно министр социального развития заявил, что за год сразу на два года выросла продолжительность жизни мужчин, а министр труда заявил, что число мужчин резко сократилось. А следом было заявлено, что ЗАГС наконец-то имеет единую систему, и любую информацию можно получить по запросу. Однако даже отправить запрос по количеству населения великой страны оказалось невозможным. Никак. А чтобы отправить запросы в региональные отделения ЗАГСов, нужна регистрация в каждом отделении. Однако при регистрации во втором же, компьютер выдавал, что вы уже зарегистрированы, и запрос блокировал. Умелец обошёл эту блокировку и после кропотливой работы суммировал население всех регионов. Удивления результат не вызвал, лишь раздражение. У него не набралось и трёх четвертей от официально заявленного! К тому же, как всегда, министерские спичрайтеры перепутали постное с пресным. В первом случае речь шла не о «продолжительности жизни» и даже не о «дожитии». Для тех, кто не знает разницы, первое – на данный момент, а второе – плановое значение, до какого возраста доживут, если не произойдёт ничего глобального, те, кто сегодня по графе в анкете является лицами мужского пола. Но говорил министр не о продолжительности жизни, а о внезапном росте на два года среднего возраста мужчин в стране. Такое могло произойти, если бы война выкосила молодых, сильных, трудоспособных мужчин детородного возраст и сократилось деторождение мальчиков. Но война с такими последствиями случилась позже. Выходило, что и без войны в стране куда-то девались дееспособные мужики.

История идёт по спирали. Давным-давно, когда не было компьютеров и весь учёт вели вручную, население Великой страны, которая была ещё более великой и могучей, учитывали специальные переписчики. Перепись населения в 1937 году дала печальные результаты, согласно которым в стране за десять лет практически не увеличилось трудоспособное мужское население, была признана вредительской и аннулирована. Перепись 1939 года дала нормальные показатели. А потом случилась война. Страшная. Великая. Мировая. Унёсшая столько жизней, что до сих пор не поддаётся счёту. И никогда не поддастся по одной причине: в военные потери были списаны потери мужчин, которых уничтожили голодоморы, репрессии, непосильный труд и, собственно, война. Умелец, в отличие от чипированных, знал и помнил об этих фактах. Именно поэтому он и тогда был уверен, что сокрыть такие потери населения, что понесла в мирное время Великая страна, невозможно. Сколько верёвочке ни виться… Поэтому Правителю потребовалась война. Страшная. Разрушительная. Мировая. Он был уверен, но до последнего не верил. Однако дела в экономике шли всё хуже и хуже. А соседи жили всё лучше и лучше. ЗАГС оказался инструментом не столько регистрации, сколько сокрытия данных о населении. У Умельца к нему были давнишние претензии. И многочисленные регистрации браков не тому виной. Умелец мыслил глобально. «Глобально. Надо не в чипе ковыряться, а в системе!!!» – Осенило его. Но простыню с головы он сдёрнул только после привычных слов Санитара:

– Перекатываемся.

И послушно перекатился с каталки на кровать. На прикроватной тумбочке красовался основательно подостывший завтрак.

– Ключи! – Скомандовал Санитар.

– Ах, да, ключи, посмотри в левом кармане ветровки на вешалке. – Ответил Умелец и, когда санитар зазвенел ключами, добавил – Не забудь… те инструменты, автономную зарядку и ноутбук, само собой.
– Ок. – Санитар был краток. Когда он закрыл дверь, Умелец остался в палате один со своими мыслями и липкой кашей.

XVIII

Всё необходимое для работы приехало лишь в «тихий час». Но Умельцу было не до послеобеденного отдыха. Перед тем, как открыть ноутбук, он предусмотрительно вынул батарею. Для большей безопасности надо было включать его в сетенепроницаемом месте. Иначе «всевидящее око» могло засечь исходящий сигнал. Но если не видят тебя, очень сомнительно, чтобы видел ты. Хорошо, что Умелец за годы «стены» и «колпака» разработал целый каскад вариантов цепочек входа в ронет через VPNы с переменными и мерцающими адресами. Главное, правильно сделать первый шаг. Потом можно непродолжительное время работать из любого места, и никто не сможет отследить точку доступа. Внедряться глубже и глубже в систему сервера ЗАГСа придётся постепенно, как в «бродилке».

Умелец запихнул под футболку ноутбук, а в карман положил мобильник и, когда послышалось некое движение в коридорах, решил выйти в туалет. Не спеша, покачиваясь и опираясь на стену, изображая тяжёлого лежачего больного, он неспешно прошёл мимо туалета и направился к лифту. Но не к грузовому, предназначенному для перевозки больных на каталках, а к скоростному, цельнометаллическому, современному и вызвал его. Через некоторое время лифт остановился. В нём поднимались двое посетителей. Сначала Умелец не хотел в него входить, но это могло вызвать подозрение, и он вошёл и достал мобильник. Уровень приёма не поднимался выше одной палочки. Однако связь была, а это не входило в планы Умельца. Ему для первоначального включения нужно было полное её отсутствие. На четвёртом этаже лифт остановился, и посетители вышли. Костяшкой пальца Умелец нажал на кнопку «-1», и лифт, закрыв двери, быстро поехал вниз. «Только бы никому не потребовалось ехать вниз», – мелькнуло в мозгу у Умельца. На этот раз мысль оказалась материальна, и «пассажиров» на спуск в железном ящике не нашлось. К тому же, посещение только открылось, и Умелец надеялся, что желающих сразу же покинуть своих родных больных не найдётся. Так оно и вышло. Когда лифт остановился на минус первом этаже, сеть пропала, но как только лифт открыл двери, появилась вновь. Умелец дождался, пока двери закрылись, нажал на красную кнопку «СТОП», уже несколько лет именуемую зелёной, и воткнул между ней и ободком предусмотрительно захваченную с собой зубочистку, расклинив кнопку. Но лифт и не собирался никуда ехать. Умелец стремительно достал из-за пазухи ноутбук, подключил батарею, открыл его и через VPN набрал адрес ЗАГС. Колёсико закрутилось, ища соединение. Однако его не было. Умелец выдернул зубочистку и стал ждать. Секунд через двадцать лифт тронулся из подземелья и как только двери на первом этаже распахнулись, соединение было установлено. Вошедшие посетители ехали на третий этаж. Туда же нужно было и Умельцу. Они посмотрели на него, как на полоумного, не понимая, зачем нужно кататься в лифте с раскрытым ноутбуком. Но никакой реакции не проявили. Связь с сервером ЗАГСа тем временем пропала, хотя уровень приёма был наивысшим. «Хорошая защита», – подумал Умелец, – «Но и на их хитрую защиту есть его супер технологии, какие бы нанотехнологии ни были применены для сокрытия самых главных данных». Надо просто немного пораскинуть мозгами. А мозги у Умельца, несмотря на букет недугов, работали. Только «процессор» соображал всё медленнее и медленнее. Он очередной раз сменил IP-адрес и его местоположение, выбрав координаты Министерства Внутренних дел. А поскольку других «дел» в большой стране больше не было, отыскать конкретный IP-адрес там было крайне сомнительно. Следующее подключение к серверу ЗАГСа произошло через час. Сервер стал буквально «засасывать» обращённую к нему информацию. Умельцу удалось пройти пару уровней, как связь прервалась. «Сдаётся мне, что всё новое – хорошо забытое старое», – сделал он промежуточный вывод. – «Вот только что конкретно? Что-то очень знакомое и действительно старое… Но – что?». В следующий выход в сеть сервера ЗАГСа длился несколько секунд. Он буквально выплюнул запрашиваемую всеми обратившимися в отчётный период информацию и отключился. Но внешне это никак не было заметно: сайт функционировал, хотя посетители видели только его «зеркало». «Хитрецы…», – подумал Умелец. – «Или их модем работает с перебоями?». Умелец по старинке называл ресиверы модемами. «Модем! Конечно, это же модем!» – чуть не закричал Умелец, но выработанная с годами предусмотрительность в очередной раз победила его физиологическую эмоциональность. Именно такая сдержанность и привела его к первому инсульту. Наружу не вырвалось – лопнуло внутри. Но в любом отрицательном всегда есть положительное. Во-первых, обычно умение держать все чувства и переживания в себе приводит не к инсульту, а к онкологии. Во-вторых, он успел сообразить, что происходит ещё в процессе, смог экстренно вызвать помощь, и его спасли, поставив на ноги в считанные дни. Научили заново жить, ходить, думать. Спустя полгода никто не мог сказать, что этот мужчина средних лет перенёс тяжёлое заболевание, связанное с полной отключкой вестибулярного и опорно-двигательного аппаратов. А в-третьих, поголовное чипирование ввели несколькими месяцами позже, и он по этой счастливой случайности избежал принудительного отупения.

Передовая технология защиты сервера ЗАГСа оказалась обыкновенным модемом, каким пользовались в начале века. А сам сервер большую часть времени находился в автономном, отключённом от ронета состоянии. Очередное очковтирательство для разворовывания и распиливания денег особами, особо приближёнными к Правителю. Ничего не меняется!

Сервер на короткое время входил в сеть, скачивал все запросы и отключался. После их обработки и подготовки ответов опять включался и выплёвывал всю пачку информации. И тут же отключался. Сколько времени есть на то, чтобы проникнуть вовнутрь главного монстра по учёту и контролю: минута, две, а, может, всего пара секунд? Это и предстояло выяснить для начала. И задача, кажется, имела решение.

IXX

Умелец решил, что первоначально надо сделать «пролом в окне» в сервер, для чего следовало завалить его запросами, чтобы окно было открыто как можно дольше и было время «побродить» по закоулкам его сот. Чтобы «бродилка» была продуктивной, надо было высветить направление. «Вот теперь мне нужен действующий чип!» – Решил Умелец и собрался каким-либо образом связаться с врачами. Он захотел подключиться к чипу, чтобы найти путь, направление движения, поиска решения во глубине. А сделать это можно было только в момент операции с трепанацией черепа. Иначе – никак. Он решительно нажал на кнопку вызова персонала. Умелец всегда хотел держать «быка за рога». Он был «человеком цейтнота». Все идеи рождались в момент «мозгового штурма». Решения приходили именно, когда стрелка была готова упасть. Прочь сомнения! Пришла пора действовать! И он начал действовать, пока запал не пропал, а самоосознание предстоящего великого свершения не притупилось. Он знал, его оберегает Ангел-Хранитель. Сколько раз он проходил «по краю», и каждый – какой-то миг отделял его от «той» стороны, но всегда отделял и не давал сделать роковой шаг.
Появилась Медсестра.

– Что случилось? Вам плохо? – Заискивающе поинтересовалась она.

– Мне так хорошо, что аж не хорошо, как хорошо. – Выпалил Умелец.

– Не очень поняла… – С неким недоверием попыталась прояснить состояние пациента Медсестра.

– Мне бы проконсультироваться с доктором. – Как можно спокойнее постарался сказать Умелец.

– Что-то Вас беспокоит? – Не унималась Медсестра, что входило в её непосредственные обязанности. – Дело в том, что Ваш врач сейчас на операции.

– Операция уже началась? – Подскочил на кровати Умелец.

Медсестра взглянула на экран мобильника:

– Через пару минут начнётся…

Умелец вскочил с кровати:

– Где операционный блок? Срочно проводите меня туда!

– Вы что? Это невозможно!

– Давайте так, я лучше знаю, что возможно, а что нет. Вопрос жизни и смерти!

– Но это невозможно! – Упиралась Медсестра, когда Умелец уже тащил её за руку из палаты, в другой держа свой видавший виды ноутбук. – Перестаньте, прошу Вас! Хорошо. Я сама. Только ведите себя подобающим образом.

Они чуть ли ни бежали по коридору в сторону операционной под прицелами удивлённых взглядов прогуливающихся вдоль стеночки больных отделения нейрохирургии мозга. Если не обогнать время, оно точно загонит в могилу.

– Вы с ума сошли?! – Врач, которому ассистентка уже натягивала перчатки, повернулся на шум. – Немедленно покиньте операционную.

Медсестра спряталась за спину Умельца и попятилась к двери со словами:

– Доктор, простите, это всё он.

– Выйдите немедленно!

И тут Умельца «понесло»:

– Выйди! – Буквально приказал он Медсестре. Та мигом шмыгнула за дверь.

– Док, – по-панибратски обратился он к врачу, – Да, я сошёл с ума. Да, я делаю непозволительные вещи. Но. Сейчас или никогда. (Он буквально упёрся взглядом во врача) Позвольте молча присутствовать на операции. Вы занимайтесь своим делом. Я буду заниматься своим. И будет нам счастье.

– Ну, знаете ли… Солнце высоко, счастье далеко… Вы вообще-то знаете, какое оно, это счастье? И счастье ли то состояние, как Вы его себе представляете? – Негодовал врач. – Ну как я теперь буду оперировать, если весь на взводе?

– Простите, док, Вы же дока – справитесь. – Жестом двумя опускающимися до уровня пояса руками с открытыми ладонями осадил наступательный пыл врача Умелец. – Поймите правильно: или сейчас, или никогда. А там, будь что будет. Или … , или голова с плеч. Победителей не судят.

– Один такой прыткий тоже думал, что победителей не судят, – врач стал постепенно успокаиваться. – Так его не только не судят, так ещё и не видят, как и победы никто не увидел. Делайте, что хотите.

Врач махнул рукой и отвернулся к операционному столу.

– Спасибо, док, – обрадовался Умелец. – Было бы прекрасно, если бы Вы попутно комментировали свои действия, как студентам.

XX

Тем временем, пациенту, находящемуся на операционном столе, ввели анестезию, и он «утух». Ассистенты перевернули его на живот и приступили к трепанации черепа.

– Пациент, 48 лет, инженер… – Начал свою лекцию врач. – Выявлена опухоль мозга в начальной стадии. Причину заболевания выяснить не удалось. Не исключено, что к необратимым последствиям привели систематические конфликты работы мозга с воздействием чипа. Нарушения мозгового кровообращения не выявлено. Консилиумом было принято решение немедленно провести оперативное воздействие.

Умелец расположился на стуле рядом с операционным столом и включил свой ноутбук, предварительно выключив соединение с ронетом. Нужно было сначала настроиться на исходящий сигнал чипа, а потом, если это станет возможным, получить волну входящего сигнала. И сделать это надо с первого раза, поскольку, вполне возможно, в процессе операции чип будет отключён.

– Как показатели? – Обратился врач к ассистентам.

– Все показатели в норме. – Ответила ему помощница.

Анестезиолог только кивнул.

– Начинаем вскрывать черепную коробку. – Дал указание доктор.

После нескольких щелчков ножниц звук «болгарки» и запах горящей кости заставил содрогнуться и отвлечься от монитора. Умельца аж передёрнуло. А обоняние подтолкнуло рвотный рефлекс. Но он, несмотря на потуги, каскад сокращений в области кишечника и помутнение в глазах, сдержал непроизвольную реакцию. «Как нормальные люди могут это переносить?» – Подумал Умелец и протрясся всем телом. – «Я думал, что моя нервная система крепче». Несмотря на усилие воли, сосредоточиться на том, что должен делать, он не смог, пока звук не исчез окончательно и бесповоротно.

Но тут среди оперирующих началась суета и возгласы, не имеющие ничего общего с медицинской лексикой и терминологией. Умелец привстал и постарался заглянуть через плечо оперирующему врачу, стоявшему к нему спиной. Фрагмент, который удалось разглядеть, был залит жёлто-бурой довольно густой субстанцией, очень напоминавшей гнойные сопли из гайморовых пазух, с полосками кровяных телец. Как понос дошколёнка с глистами-острицами, наевшегося с огорода всего, что под руку попалось. Только те червячки были белыми, а эти красными. «Сколько же всякого дерьма в голове у этого чипированного инженера». – Подумал Умелец. Пока хирурги занимались своим делом, он, превозмогая рвотные потуги, заставил себя заняться своим.

Волну исходящего сигнала Умелец определил практически сразу, постарался как бы «встроиться» в неё. И – получилось! Его хакерские, вмонтированные в систему прибамбульки и придуманные им самим программы, позволили сделать это в считанные секунды. Но засечь входящий сигнал ему не то, что не удавалось, того просто не было. «Как же так?» – Негодовал Умелец. – «Я всё сделал правильно, почему же нет волнового соединения?». Умелец поискал его на соседних волнах – тишина, и тут его осенило: «А нет его потому, что его… нет! Его просто нет. Он появится, когда включится модем, чтобы «выплюнуть» информацию». Всё гениальное просто. Конечно, какую бы сервер не имел память, она не может быть бесконечной. В облаке сервер информацию не хранит, соответственно, нужна встроенная память. Информация с каждым днём множится. Чтобы не хранить всё подряд, её нужно дозировать и систематизировать. После того, как в мозгу пошли необратимые процессы, регулярно подпитывать пропагандой его не имеет смысла, только периодически, при снижении уровня псевдосамосознания. Поэтому сервер ЗАГСа выходит в ронет периодически (интересно, какие это периоды?) и на непродолжительное время. Получается, что сортировка поступаемой информации происходит вне сервера, а в чрево сервера можно попасть только пройдя «отбор» и только в момент, когда срабатывает модем сервера на «всасывание». Как действовать дальше – надо напряжённо и оперативно думать.

Умелец никогда не пользовался синтетической версией C20H25N3O, а в простонародии «маркой» LSD, для расширения сознания и увеличения собственной «оперативной памяти» мозга. Хотя многие его коллеги-айтишники не брезговали синтетикой. Он нашёл растительный аналог, а если быть более точным, то предтечу синтетической производной, – спорынью или маточные рожки и культивировал его на колосках низкорослой ржи в длинном горшке на подоконнике, регулярно и обильно поливая, поскольку свои чудодейственные свойства спорынья – грибковые образования на злаковых, проявляла только в прохладу и изрядно напившись влаги. Когда решение не приходило, он отщипывал кусочек своего растения, прозванного им «дельфиниумом» (мозг дельфина значительно больше мозга человека), хотя именно так Delphinium называлось совсем другое растение. Чтобы ни у кого, случайно или с прямым умыслом ворвавшегося в его жилище, не возникло вопросов, по соседству он разместил несколько других горшков с растениями и в каждый воткнул шпажку с названием на латыни. Могут же быть у одинокого разведённого пожилого мужчины свои увлечения для получения удовольствия и достижения мозгового оргазма. Кто-то, как баснописец «дедушка Крылов», когда ему даже дворовые бабы давать перестали, находил наслаждение в еде, кто-то скабрезные фото коллекционирует, кто-то кукол мастерит, а у него цветы на подоконнике. Но горшок с его «дельфиниумом» остался дома, а своих мозгов не хватало. Приходилось экспериментировать.

Сигнал чипа дал «зашкал», но ушёл в никуда. Чип энергетически подпитывался от мозговой деятельности его обладателя. Отсутствие пиков говорило об отсутствии какого-либо мозгового противодействия действительности. И… не фиксировалось принимающим сигналы сервером. Но поскольку сервер включался на приём и выключался, далеко не все сигналы подлежали обработке, а лишь пиковые. Но когда сервер его получит, и получит ли, Умелец установить не мог. Успокаивало то, что операция была плановой, хоть и экстренной, и не он был виной этого пика, а резкое понижение внутричерепного давления и облегчения состояния находящегося на операционном столе. Пока эскулапы колдовали над мозгами оперируемого, Умелец «мастерил» компьютерную версию клона чипа. Но у него созрело и другое, «кондовое» решение: отключить чип от мозга, удалить его из черепной коробки и подключить к портативному устройству, которое должно постоянно находиться, если не в голове, то на голове оперируемого.

XXI

В своё время Умелец по долгу тогдашней службы однажды попал на симпозиум по обмену опытом экстрасенсов. Нет, не тех, что пытались своими навыками, а то и откровенным шарлатанством, удивить неискушённых телезрителей, а настоящих, обладающих способностями, выходящими за грани законов физики. Один из них так и сказал: «Чтобы тебе Бог помог, в Бога надо верить, чтобы тебе помогли мы – в нас верить не надо, иначе свихнёшься. Просто выполняй установки».

«Настоящие» служили государству в структурах, до сих пор вызывающих смешение чувств: от животного страха, через поклонение и восхищение, к лютой ненависти. Понятно, что целые грандиозные и предельно засекреченные научные структуры тогдашнего «всевидящего ока» занимались не только наблюдением за всеми и вся и разрушением любого мнимого и явного противодействия государству, но и созиданием. Так, например, для сильных мира сего они создавали искусственные ауры, своего рода психологическую броню, при наличии которой на шее в виде кулона, в кармане в виде брелока, на лацкане пиджака в виде значка или в любом другом виде были исключены различные воздействия на субъект, обладающей таковой. Невозможно было поковыряться в его мыслях и, тем более, направить эти мысли в русло, идущее вразрез с политикой государства. Поскольку, если такие есть у нас, то непременно есть и у них. И лучший результат разведки потенциального противника, узнать, а то и изменить мысли первого лица государства и его окружения. И лучший результат контрразведки – этого не допустить.

Умелец иногда, ещё задолго до начала последней Великой войны думал, что в голове нынешнего Правителя кто-то сильно настроенный против Великой страны так поковырялся, что от здравого смысла в ней ничего не осталось. По крайней мере, логические цепочки, возможностью создания которых в своём мозгу так гордился Умелец, у Правителя напрочь отсутствовали. Зато появилась насаждаемая подмена понятий. И много чего, что в нормальной жизни было бы невозможно, потому что невозможно никогда и нигде. И это ужасало. И в конце концов это свершилось. И привело к необратимым последствиям. К стене. К куполу. К полной изоляции и контрмерам – самоизоляции, хотя результат был тот же самый, только усилен дополнительными внутренними ограничениями. Умелец ещё застал те времена, когда можно было понежиться на южном морском берегу. Теперь же был доступен только южный берег моря Лаптевых. Но туда его почему-то не тянуло. То, что сотворил Правитель и его пропагандисты с населением некогда Великой страны, не пришло бы в голову сотворить никакому злейшему врагу. И что ещё больше удручало Умельца, он поездил по Свету, но нигде не встречал врагов! Их просто не было у Великой страны, хотя многие относились, нет, не к стране и её народу, а к непредсказуемой и не поддающейся логике и элементарному просчёту политике этого государства, с явным недоверием. При этом никого не раздражало, что Великим островом королева правила 100 лет. Но вызывало возмущение всего цивилизованного мира, что президент Великой страны никак не хотел быть переизбран и постоянно менял правила во время своего пребывания у власти. Это ли ни проявление двойных стандартов?! Дело кончилось тем, что президента некогда Великой страны добропорядочные граждане депутаты объявили пусть и не королевой, но Правителем. Но сначала была Великая война. И она перевернула мир.

Обычно корону примеряют на себя. Но Умелец не годился ни в президенты, ни в Правители. Он был того византийского склада ума, сказалось увлечение Историей, при котором был твёрдо уверен, что страной, будь она великой или малой, но членом дружной семьи всех народов, должен управлять выбираемый, да хоть император! Но – избираемый. И не по протекции, не по длине речей или обещаний, не по принадлежности к той или иной группе, а по заслугам: образованный, эрудированный, контактный, миролюбивый и проявивший себя перед согражданами. А чем он, Умелец, себя проявил за свою жизнь? Ничем. Планка самооценки находилась на должном уровне. Он никогда не уповал на судьбу, но и никогда не мнил себя великим.

XXII

– Удаляем чип! – Вдруг скомандовал Умелец и сам удивился своей уверенности.

Все стоящие вокруг операционного стола посмотрели на него.

– Вы уверены? – Переспросил оперировавший Инженера врач.

– Да! У вас есть три секунды, чтобы передать его мне. – Тем же спокойным, но властным голосом разъяснил Умелец.

«Почему я сказал про три секунды?» – Мелькнуло в голове у Умельца. – «Я же не знаю, когда откроется портал. И откроется он на вход, обмен или выход информации, тоже не знаю». Не успел он додумать, как пинцет с загнутыми тонкими кончиками опустил на заранее приготовленную плату чип из головы оперируемого.
– Три. – Громко сказал Умелец, как будто бы считал про себя. – Готово!

Работу нейронов, подпитывавших чип – миниатюрную микросхему с еле заметными лапками, стало выполнять портативное устройство – своеобразный автономный блок питания, подававший на него ровно столько, сколько бы смог выдать мозг чипованного.

– А теперь молимся и ждём… – Продолжил Умелец. – У вас есть время подержать пациента в таком состоянии? – Обратился он к докторам.

– Мы пока работаем, потом начнём накладывать титановую пластину и возвращать кожу на голову. – Ответил доктор. – Вам сколько времени нужно?

– Не знаю. Портал закрыт. – Отрезал Умелец. – Я же сказал: молимся и ждём.

– Работаем и уповаем на Всевышнего. – Переиначил слова Умельца доктор.

– Давление?

– В норме!

– Кислород?

– В норме!

– Накладываем. Так. Хорошо. Спасибо за хорошую проекцию пластины. Кожу натягиваем. Шьём. – Руководил процессом доктор. – Надеюсь, морщинки убрали. Шьём.

Тем временем чип выдавал еле уловимые компьютером сигналы, но их никто не принимал. Умелец напрягся. Может, он что-то сделал не так. Да нет, всё так. Оставалось ждать. Ожидание было мучительным. Минуты то тянулись, то летели, а обратной связи не было.

– Чем порадуете? – Поинтересовался врач, когда закончил работать с пациентом.

– Инженер будет жить! – Уверенно заявил Умелец.

– Эка невидаль… – С некоторой иронией произнёс доктор. –

Это я и без Вас знаю. Я сорок лет у этого стола. Этот в моё кладбище не вписывался.

– Куда? – Переспросил Умелец.

– У каждого врача своё кладбище пациентов. – Ответил врач.

– Он будет жить, а не существовать. – Уточнил Умелец. – Только нам нужно находиться в одной палате.

– Как Вы себе это представляете? – Спросил врач.

– Даже не задумывался об этом. Обыкновенно. Как и другие пациенты.

– Но за Вами, как и за всеми, следят. – Не унимался врач.

– Не более, чем за всеми. – Парировал Умелец. – Но что-то мне подсказывает, что следят-то за всеми нами не очень тщательно. Рассказы о том, что за всеми установлен тотальный контроль – не более, чем фикция, блеф. Не хватает у них мощностей, чтобы за всеми тотально следить. Мы уже битый час тут, а «всевидящее око» спит.

– То есть как это спит? – Поинтересовался другой врач.

– Элементарно. Всем внушили, что за ними следят. А на самом деле «всевидящее око» включается лишь изредка, потому что его оперативная память перегружена. Почему управлению ЗАГСа передали такое огромное здание бывшего Центробанка? Да потому что они доставляют и доставляют оперативную память на сервер. А её всё не хватает и не хватает. И когда все уверовали, что за ними постоянно зрит «всевидящее око», просто перестали его включать, чтобы не перегружать сервер и продлить его срок службы. Представляете, что будет, если он накроется: бунт, революция!

– Не будет ни бунта, ни революции, ни даже одиночного пикета. – С сожалением ответил врач. – Народ привык и смирился. Он живёт в постоянном страхе. Не будет он бунтовать. Или Вы думаете иначе?
– Я думаю иначе! – Не унимался Умелец. – Стоит народу узнать, что они не только «застенчивы» и «околпачены», но и одурачены, проснётся самосознание. Для этого-то надо лишь «зелёные очки снять» – отключить пропаганду и чипы.

– Как Вы собираетесь у каждого гражданина чип отключить? Их же, по данным статистики, сто пятьдесят миллионов! – Попытался возразить другой врач.

– Ну, допустим, не сто пятьдесят, а всего сто. Про сто пятьдесят – очередной фейк государственной машины. Да хоть бы и двести! Отключать надо не индивидуальные чипы, которые в головах, а пункт управления ими! А ещё лучше – не отключать, а перепрограммировать. Надо бить врага его же оружием.

– Вы, вы, вы, поосторожнее на поворотах-то! Какие враги? Какое оружие? – Вставил молодой доктор. – Так можно и до цугундера довыступаться. Проявляйте благоразумие.

– Хорошо, погорячился, – примирительно сказал Умелец, и в этот момент осциллограмма на мониторе ноутбука выдала небольшой пик. – Тс-с-с! Работаем…

– Переворачиваем больного. – Скомандовал старший доктор. – На три. Раз, два, три.

И врачи по команде вернули прооперированного в первоначальное положение, однако голову при этом повернули на бок чуть ли не под девяносто градусов к туловищу – чтобы не захлебнулся рвотными массами, когда после операции будет отходить наркоз. Отравление токсического характера от анестезии могут проявляться не только сильной рвотой, но и судорогами. Главное, чтобы язык не запал.

Умелец сделал экран в экране, чтобы одновременно и наблюдать за работой чипа, и постараться залезть во чрево сервера ЗАГСа. Локация больного, вернее, отделённого от него чипа, была зафиксирована сервером и не вызвала каких-либо указаний или противодействий. Значит, ход мысли был высчитан верно. Умелец заработал пальцами по клавишам своего ноутбука, словно они за неопределённый отрезок времени хотели постучаться во все закрытые двери, а толкнув открытую, бежали к следующим. Увлекательная «бродилка». Вот только жизнь одна «…и прожить её надо так…». «Знаю, помню, в школе учил», – тихо сказал сам себе Умелец, но все обернулись. Он решил не рисковать и не подставлять докторов, которые боялись за каждый свой шаг, и при этом ненавидели лютой ненавистью то состояние социума, в которое его вогнал «под всеобщий одобрямс» Правитель и его клика. Он вышел из лабиринта. Главное: ему стала покоряться технология сервера, он смог преодолеть первые уровни защиты и понял, что «не так страшен чёрт, как его малюют», а «всё новое – хорошо забытое старое».

Нич-ч-чего не меняется.

XXIII

Вскоре отключилось и «всевидящее око». «Уф-ф», – выдохнул Умелец и всплеснул руками, оторвав их от клавиатуры своего ноутбука. Миллиарды «освоенных» средств на тотальный контроль оказались ментальной фикцией. Ничего нового придумано не было. Но мозги всему населению запудрили основательно. Страшна неизвестность. А когда знаешь, с чем её едят, можно и перчику добавить. А можно и сортировать то, чем кормят.

Прооперированного Инженера плавно «на раз-два-три» переложили на каталку и вместо реанимации покатили в палату интенсивной терапии, ту самую «индивидуальную», в которой лежал Умелец. Он же, собрав свои манатки, в такт шагов санитара проследовал за каталкой. Предстояло дождаться конца действия анестезии и осторожно проверить свои догадки.

А пока, вызванное врачами «обратимое состояние торможения центральной нервной системы» Инженера, при котором пропала его болевая чувствительность, не отпускало его из своих объятий.

Тем временем Умельцу пришла в голову шальная мысль: создать голографический клон. С тех пор, когда его, как неблагонадёжного, уволили с фирмы-производителя компьютерных игр, а заодно и шпионских программ, о чём не принято было распространяться, мозговые штурмы он проводил «тихо сам с собою». Кидал мысли, подобно теннисному мячу, сам их критиковал, отвергал, принимал, трансформировал. Так вырисовывались стратегии, на которых он стал специализироваться. Этим и жил последние годы.

Как-то «бывшая» пожаловалась своему шефу, другу Умельца: «Заехала к нему порешать кое-какие вопросы, связанные с дочерью; сидит дома, ест какую-то дрянь, на работу не ходит, а получает больше меня».

Когда вывод не отвечал задуманному, приходилось советоваться с бывшими сослуживцами. Но последнее время от него бывшие друзья старались дистанцироваться. Даже те, с кем до становления президента Правителем не один литр горькой выпивали, чтобы подсластить свою насыщенную событиями жизнь, и при этом вели задушевные беседы. Всё в прошлом. Сначала были нападки. Потом посыпались угрозы. А затем – блокировки «дружбы» в соцсетях. Многие добровольно чипировались, стараясь подтвердить свою лояльность. А когда началась Великая война, были заблокированы новостные сайты и закрылись последние информационные издания, Умелец ушёл в подполье. Он давно вышел из призывного возраста, но его раздражала сама постановка вопроса. Он постарался подстроиться под новую реальность, но отсутствие чипа и природно-наследственное присутствие необходимости неустанной и разноплановой работы физико-лирического мозга, никак не позволяло смириться, несмотря на смертельную опасность. Больше всего он боялся стать овощем, мягким варёным овощем, пригодным лишь для диетического питания без специй. Однажды он чуть не стал таковым, когда безответственный коллега своей безответственностью довёл его до кровоизлияния в мозг с полной отключкой мироощущения. Глаза закрыл – мыслей нет. Глаза открыл – окружающая действительность вертится хаотично, меняя углы и скорость вращения. Успокаивало одно – это конец. Потому что жизнь в таком состоянии – не жизнь. Хотелось только услышать детей. Не увидеть, а именно услышать. «Доброе слово, оно и кошке приятно». А тут – переселяющийся в другой мир человек.

Однако врачи «своё дело добре знали», быстро доставили, быстро обследовали, быстро приняли меры… Уже на четвёртый день старенький нейрохирург настоятельно рекомендовал заставить неподвижное до этого тело подняться. Просто посмотреть на мир удалось не с первого раза. А изменить положение – тем более. Но врач уговаривал, стыдил, предлагал ассоциации с желанием пьяного дойти до дома… Умелец, конечно, выпить любил, но в удовольствие. И всегда знал меру. И жизнь любил, чтобы – ух! Поэтому решил возвращаться. И вскоре, если бы не «заносы» при ходьбе, да проявившая себя в виде побочного явления гипертония, ничего не напоминало того страшного ощущения полной пустоты. Когда не удавалось строить цепочки и решётки, Умелец либо читал научную литературу, абсолютно не связанную с основным видом деятельности, либо писал стихи: жёсткие, хлёсткие, как палки или плети. И этим спасал свой организм человека разумного от разрушительного действия окружающего негатива. При этом, он ничего не хотел себе, все мысли устремлялись в общество, в социум, в отношения. Бывшая так и говорила: «Кончай страдать глобализмом». И при этом никакой мании величия. Одна знакомая научила не в зеркало себя рассматривать, я чаще изучать свои фото. Лишь на них человек настоящий, как он есть, и как его видят другие со стороны. В зеркале всё зависит от угла собственного зрения, освещённости, настроения, состояния… от величин переменных. А на фото всё в статике. Это замерший миг, замерший мир. Его и нужно изучать, чтобы понять, почему одна женщина смотрит на тебя с умилением, а другая порывается место в транспорте уступить.

Работа мозга в режиме размышлизмов привели к краткосрочному истощению внутренней энергии. И сон овладел Умельцем, как зыбучие пески овладели случайно попавшей на них ящеркой, и окутал теплом лебединого пуха.

XXIV

Отошедший от наркоза Инженер оказался довольно приятным собеседником. Более того, его логические построения и ход мыслей импонировали Умельцу.

– Пытаюсь осознать своим нечипированным мозгом всю ту бредятину, которую несут с экрана эти горе-аналитики, – сев на постели, начал излагать свои мысли Умелец, как только «всевидящее око» вышло из взаимодействия с чипом Инженера. – Такое просто «на голову не налазит».

Поскольку Умелец теперь контролировал ситуацию, с единомышленниками можно было общаться, не боясь быть услышанным. Правда, оставалась другая, не меньшая угроза, быть «заложенным» пациентами или медперсоналом. Поэтому правила предосторожности никто не отменял. Но Инженер оказался «своим» собеседником. Он не боялся высказывать свои мысли.

– Эти всезнайки из «ящика», – утверждал Инженер, – Делятся на «аналлитиков» и «аналитликов»…

– Как это? – Не понял Умелец.

– У первых – «анал-литиков» – всё через жопу, а у «а налить ли КОВ» – мысли скачут так, что без бутылки Коньяка Особо Выдержанного ничего не понять. Даже обыкновенная палёнка не поможет.

– Так понимать-то никто не предлагает, главное – усвоить. –

Поддержал беседу Умелец. – Чтобы понимать, надо думать, начинаешь думать – чип мешает, а если бы не мешал, до такого можно додуматься, что небо в сеточку покажется раем.

Инженер ещё не очень осознавал своё положение после операции, и, казалось, не очень понимал, какую трансформацию, кроме удаления опухоли, с ним совершили. Конечно, с чипом ему такие мысли не могли бы в голову прийти, но… возвращение к жизни он воспринял позитивно, про чип, как показалось, забыл напрочь, как будто и не было его. Так один Изобретатель после третьего инсульта забыл, что курил. Но формулы, применяемые в его отрасли, помнил назубок. Говорить не мог – недуг отнял язык и левую часть тела, зато излагал свои мысли на бумаге чётко, грамотно, лаконично и, главное, профессионально. Как пояснил один Профессор, у него отключилась «оперативная память», зато не была затронута «техническая», поэтому своим «архивом» он мог полноценно пользоваться. Пока не случился четвёртый, ставший последним.

Черепная коробка не может поместить весь объём усваиваемой информации. Человек не может помнить всё. В обыденной жизни происходит процесс вытеснения одной информации другой. Мимолётной – более значимой и актуальной. И это нормально. Голова, подобно многоуровневому серверу, хранит и распределяет информацию и «по датам», и по степени актуальности, и безвозвратно удаляет «временные файлы». Есть информация, которая стирается. Но есть и та, которую, покопавшись в недрах, можно извлечь по ключевым словам или ассоциациям. Умелец с семнадцати лет не смог забыть телефон девушки, с которой познакомился как-то на улице. Обстоятельства знакомства стёрлись, продолжительность и интенсивность их встреч – тоже. И был ли секс… Даже имя, как ни пытался он вспомнить, ничего не получалось, зато номер телефона – в точности, как она его сказала при первом расставании: на одного бутылку «червивки» – дешёвого плодово-ягодного вина и бутылку водки. Один, рубль двадцать семь, три шестьдесят две – 1-1,27-3,62 – 112-73-62. Цены на продукты питания и алкогольные напитки во времена действительно Великой страны, Умелец помнил и мог воспроизвести по памяти весь, правда, скудный ассортимент продуктового магазина того времени с указанием стоимости каждого артикула. Потому и домашний телефон, каких больше нет за ненадобностью, иногда всплывал в памяти в качестве ассоциативного ряда.

Оперативная или рабочая память человека – для обработки актуальной информации прямо сейчас. Нагляднее всего она у пьяниц с их откровенностью. «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке», – гласила народная мудрость. Рубанул правду-матку и назавтра не вспомнил, что и говорил такое. Школьные и вузовские знания откладываются на долгое хранение. Если забыл, то и не знал, не учил добросовестно. Базовые знания могут храниться практически вечно, если эту память развивать и постоянно пополнять новыми знаниями и навыками.

Вы угадаете эту мелодию с нескольких звуков? Вы – аудиал. У вас прекрасная слуховая память! Но многие на слух воспринимают информацию гораздо хуже, нежели «с листа». У лишённых слуха есть зрение. Всё же лучше один раз увидеть! Зрительная память – самая действенная. Многие даже измерительными приборами и инструментами не пользуются, всё делают «на глазок». У лишённых зрения прекрасно развита осязательная или тактильная память – всё на ощупь. На запах можно запомнить не только цветы и косметику, но и людей и предметы. Некоторые обоняние противится воспринимать. Они вызывают аллергию. Как и вкус. Не в смысле – стиля, а именно то, что ощущают рецепторы во рту и передают мозгу для дальнейшей обработки, а желудку – для усвоения и утилизации.

В школе все ненавидели зубрилок, которые тупо выучивали урок, не вникая в подробности. Для них важны были не знания, а хорошие отметки. У таких отличниц преобладала механическая память. Никаких чувств. Только воля. Их самих или их родителей. Им были не свойственны эмоциональные порывы. Они не понимали онегинскую Татьяну, а лишь учили «Мой дядя самых честных правил…», а до этого «Над седой равниной моря…». И даже Есенин или Блок были для них просто поэтами из школьной программы. Хотя настоящего Блока в школьной программе не было. Лишь его революционное «Двенадцать» и до- «Ночь, улица, фонарь, аптека…». Умелец помнил, что Блока для себя открыл уже после института, когда его, влюбившегося с первого взгляда после только что преодолённого скандального развода, вожделенная умница и красавица, студентка старшего курса потащила на какую-то молодёжную поэтическую вечеринку. Студенты тогда стихи читали! Стихов наизусть он не помнил. Даже своих. Если только парочку особенно полюбившихся. Зато помнил практически всё, чему учили, кроме сопромата, курсовой проект по которому просто списал. Профессиональная техническая память не покинула его даже после перенесённого инсульта. Как, впрочем, и Изобретателя, о котором речь шла ранее. Как и многих специалистов, действительно мастеров своего дела.

XXV

Мозг Умельца тоже нуждался в разгрузке. Разгрузке от всего наносного. И загрузке чем-то позитивным. Пока решение не приходило, надо было переключить внимание и род деятельности. И Умелец решил почитать, благо в абсолютно стерильной палате на подоконнике лежала книга «Шестиногие хозяева планеты». Хотя и была она нон-фикшн, с первых же предложений заставила постараться вникнуть. Подобно «Капиталу» Карла Маркса в позапрошлом веке, «…хозяева…» не попали под молох репрессий и войны с книгами, поскольку работа была принята за научный труд по биологии, как «Капитал» – по экономике. А чипированным цензорам разбираться в хитросплетениях животного мира было недосуг. Если бы эти чипированные могли логически мыслить, почти полтысячи страниц могли бы стать аналитикой образа власти и руководством к действию.

Умелец просто зачитался: «…Особая вредоносность рогохвостов объясняется тем, что они нашпиговывают сосны не только своими прожорливыми личинками, но и белой гнилью. Самки из рода Xeris, лишенные микангиев, решили немного схитрить. Вместо того чтобы самим снабжать потомство, они подкладывают свои яйца в ходы других пилильщиков, которые позаботились о её наличии. Отсюда уже лежит прямая дорожка к паразитоидному образу жизни. Поедающие изнутри, по сути, являются паразитами. Если ты научился выживать внутри другого живого существа, то по большому счету какая разница – растение это или животное?..

…Оруссиды – это самое настоящее переходное звено, призванное посрамить противников теории эволюции. С одной стороны, они выглядят как типичные растительноядные пилильщики, у которых брюшко соединяется с грудью без узкой перетяжки у основания. Руководствуясь этим признаком, энтомологи объединяют оруссид вместе с другими пилильщиками в подотряд сидячебрюхих (Symphyta). С другой стороны, наличие паразитоидных личинок сближает оруссид с подотрядом стебельчатобрюхих (Apocrita), включающим около 95% видов перепончатокрылых. Стебелёк понадобился паразитоидам для увеличения подвижности брюшка. Благодаря стебельку наездники могут выгибать брюшко вверх под прямым углом и направлять длинный яйцеклад отвесно вниз, втыкая его в жертву, подобно тому как Георгий Победоносец, зажав копье в поднятой руке, поражает змея»…*
_________________
*Фрагмент текста взят из книги Александра Храмова «Краткая история насекомых: Шестиногие хозяева планеты» (М.: Альпина нон-фикшн, 2022).

Умелец отложил книгу. Надо пронзить сервер ЗАГСа сверху, «подобно тому как Георгий Победоносец поражает змея», – подумал он, и мозги опять переключились в режим профессионального функционирования. – «Не надо заходить сбоку, как это происходит при получении информации сервером, надо найти, как в сервер заходят те, кто контролирует всё и вся. Пойти их путём». Умелец стал просчитывать варианты и ситуации. Он подготовил для запуска в сервер сразу несколько троянов под видом безобидных запросов и стал выжидать, когда откроется окно, чтобы сделать вброс. Шпионские программы ему ещё были нужны для закреплении внутри сервера, чтобы каждый раз не проходить «бродилку» до следующих уровней. А заодно изнутри изучить ситуацию и схемы контактов с получаемой информацией.

Следующее окно открылось и закрылось практически сразу, и не приняло пару его троянов. Умелец напрягся. Они ничем не отличались от обыкновенных запросов, только разрешением.

Надо было придумывать другие способы продвижения. И он решил закидать сервер запросами. А тем временем углубиться в святая святых учёта и контроля. За несколько минут он создал генератор случайных запросов, который готов был завалить сервер вопросами. Пока там не сообразили бы, что это попытка взлома, и не отправились на поиск злоумышленника, надо успеть овладеть ситуацией. И тут Умельца просто осенило. Он вспомнил одну крылатую фразу из ныне запрещённого фильма о становлении роской олигархии и сращивании её с властью: «Если нас не признаёт Кремль, надо самим становиться Кремлём» и момент, когда один из героев картины с наглядной демонстрацией примера на венике доходчиво объяснил возможность извлечения прибыли. Но в данный момент прибыль, как таковая, Умельца не волновала. Его волновала схема подмены властных структур. И момент подвернулся как нельзя кстати. На сайте ЗАГСа появился Высочайший Указ Правителя о беспрецедентных мерах безопасности. Умелец скопировал его и создал электронное письмо, содержащее вредоносное вложения в виде ISO-файла почти с аналогичным названием: Указ Правителя о беспрецедентных мерах безопасности.iso. Это «почти» и было другое разрешение. Подмена была проведена настолько оперативно и успешно, что ни компьютер, ни следящие за ним уполномоченные физические лица ничего не заметили. Теперь Умелец мог получать интересующую его информацию во время каждого сеанса включения модема в ронет.

Умелец пришёл к выводу, что общая информация шла без направляющих кодов, а принудительно усваиваемая – с различными кодами по степени важности и необходимости восприятия. Снять код – она перестаёт влиять на мозг. Изменить саму информацию – она будет влиять в нужном направлении. Но – до поры до времени, пока какой-либо слишком ретивый не заметит подвох и под страхом собственной смерти не сообщит куда надо. «Никогда, никогда нельзя считать людей, даже чипированных, глупее себя», – твердил сам себе Умелец. – «Поэтому и сбрасывать со счетов такой поворот событий тоже нельзя». И он нещадно себя критиковал по поводу и без. Поэтому КПД идей Умельца был низким, а КПД реализаций – более чем вызывающий уважение.

XXVI

Проникновение оказалось глубоким. И принесло удовлетворение, подобно оргазму в сексе. Если нет противозачатия – сервер точно понесёт! А предохраняться, похоже, никому не приходило в голову, поскольку сам факт такого глубокого проникновения считался чем-то немыслимым. Ну не может какой-нибудь слуга даже помыслить хоть и электронно так засадить королеве! Им бы план по оплодотворению собственных жён выполнить, а то тем до глубокой старости работать придётся.

Пока в «открытое окно» сыпались запросы, Умелец добрался до код-доступа. И как только прошедшие проверку запросы стали поступать для обработки в «мозги» сервера, там нашёлся замаскированный под внешний диск с контрольными функциями и базой данных на всех авторов запросов. Это был несомненный успех. Теперь можно было там притаиться и попробовать повлиять на систему. Или хотя бы на отдельных чипированных индивидуумов – конкретных представителей рода человеческого, носителей всех социальных и психологических черт: разума, воли, потребностей, интересов… Умелец вдруг задумался: «А можно ли женщин считать индивидуумами – неделимыми, если они постоянно рожают, делятся с окружающим миром себе подобными существами»? Придёт же такое в голову, когда надо сосредоточиться и думать о принципиально другом и важном. Другое дело, как распознать в миллионах двенадцатизначных кодов, кому какой принадлежит, и действовать конкретно. Никак! Имена же нигде даже в зашифрованном виде не фигурируют. И для сотрудников ЗАГСа они стали просто кодами, а не людьми. Раскодировать нельзя, потому что найти имена тех, кто ныне закодирован, не представляется возможным. И есть ли где-то в недрах этого электронного монстра они – большой вопрос. Умелец подозревал, что где-то есть, но искренне сомневался в своих подозрениях. И потом убедил себя, что для достижения его цели – это не столь важно. И мысль, долго и бесцельно кружившаяся в тупиковом пространстве, перестала метаться и стала искать другой путь. «Мы пойдём другим путём», – вспомнил он крылатую ленинскую цитату и тут же слова своего давнего товарища, ответственного работника одного из федеральных министерств, обращённого к молодёжи, за здоровый образ жизни которых он профильно отвечал: «Тяжело с вами, молодыми. Не учили вы классиков марксизма-ленинизма». Умелец с удовольствием посещал в институте и Историю партии, и Научный коммунизм, и Марксистско-ленинскую философию. А попав с сильнейшим повреждением мозга в психоневрологию, перечитал полное собрание сочинений нет, не вождя мирового пролетариата, а главного физкультурника, первого железнодорожника и лучшего друга всех детей. Все четырнадцать томов. Лингвистически работы двух вождей разнились в корне. Первый писал тяжело, накручено и непонятно, выдавая свой поток сознания за мудрые мысли. Второй – чётко, лаконично, доходчиво. Простыми предложениями. И очень убедительно. За давностью лет содержание утратилось, но стиль врезался в память навсегда.

Другой путь – борьба. Выход из казалось бы безвыходного положения. И он уже был на тропе: извилистой, тернистой, но ведущей в верном направлении. «Верной дорогой идёте, товарищи!», – вспомнил он другой лозунг из прошлого и… тут его осенило: если код каждого индивидуума десятизначный, а население некогда великой страны завялено девятизначным, то первая или последняя цифра кода что-то да значит. А если количество населения восьмизначное, то две цифры!

XXVII

Умелец вдруг вспомнил, как он любил давно не доступные никому в некогда Великой стране креветки и акулу. Креветки он обсасывал все, даже головы, которые ему отдавали дочери, употребляя только отделившиеся от мягкого панциря тельца – «шейки». А он вскрывал голову с красным содержимым и выедал его с огромным удовольствием. И каждый раз расстраивался, когда голова была набита тёмно-коричневой субстанцией, очень напоминающей дерьмо, как у нынешних чипированных росов. Он и сейчас расстраивался, если встречал человека, с которым и поговорить-то было не о чем, у которого, кроме оголтелых, т.е. лишённых всех чувств и меры, лозунгов, не поддающихся логическому осмыслению, ничего в голове не было. Про акулу, которая «не рыба не мясо», он всегда говорил: «Люблю акулу, особенно, когда ем я её, а не она меня». С акулой у него были связаны самые светлые воспоминания. Давным-давно, идя по пляжу популярного индийского курорта, местный ресторатор решил его заманить в свой ресторанчик на песке.

– Is there a shark? (Есть ли в меню акула?) – Поинтересовался в ответ Умелец, у которого тогда было настоящее имя.

– No. Father will go to sea today and tomorrow there will be a shark. – Ответил индиец. – Отец выйдет в море, и завтра будет акула.

Врать индийцы не умели. Наутро небольшая песчаная акула красовалась на блюде, задыхаясь, медленно открывала рот.

– Do you want with spices or dont spices? – Увидев привычно шагавшего вдоль берега Арабского моря Умельца, закричал ресторатор, спрашивая, со специями ли готовить пойманную акулу.

– With spices.

– With spices? – Искренне удивился индийский повар, он же – и владелец ресторанчика, и официант.

«Три в одном», – почему-то пришло на ум. – «Только добавь воды».

– Yes. – Утвердительно кивнул Умелец, замедлил ход, посмотрел на засыпающую морскую хищницу, подошёл к блюду, встал на одно колено и попросил индийца сфотографировать. Тот с неподдельным желанием сделать приятное гостю, взял фотоаппарат и приготовился. Умелец склонился и поцеловал акулу. Кадр получился на славу. Даже дубля не потребовалось.

– With spices? – Переспросил индиец.

– Yes, with spices. – Без тени сомнения подтвердил Умелец. Он любил остренькое. Поинтересовавшись, когда будет готова пойманная акула, пошёл дальше. Наплававшись до отрыжки и устав от удовольствия нежиться в тёплых волнах в январе, он вернулся к трапезе, заказал к акуле стакан «Старого монаха» – вкусного и крепкого тёмного индийского рома и бутылку пива «Кинг фишер». Настоящие индийские специи прожигают насквозь. Зато никакая зараза в условиях жуткой антисанитарии не берёт. Да и крепкий алкоголь усиливал эти антибактериальные действия острой пищи. В глубокой тарелке в густой жидкости тёмно-кровавого цвета плавали белоснежные куски поцелованной им часа полтора назад акулы и похожий на кривую саблю миниатюрный стручок зелёного жгучего перца. Передать словами вкус этого блюда никогда не бывавшему в Индии невозможно. А попробовать – уже никогда не представится возможным, если… если Умелец не найдёт выход из того состояния, в которое попало всё население некогда Великой страны. Но в данный момент он мыслями находился давно и далеко – в сказочной Индии, где, как объяснял тогда экскурсовод, при правильном приготовлении, каждое растение – наркотик. Но кайф такой, что никаких наркотиков не надо. А если усилить ими впечатление, то крышу сносит напрочь, и возвращаться домой в реалии даже довоенной Роси совсем не хочется. Хочется выкинуть свой паспорт и уйти в другое измерение. Кстати, многие туристы так и делали, после чего целиком и полностью впадали в экстаз от всего их окружающего. Удивительное дело: первые два дня ты ненавидишь всё и вся и проклинаешь тот день, когда двухэтажное воздушное корыто принесло тебя в эту вонь и беспробудную нищету за оградой твоего отеля. А на третий понимаешь, что именно так или примерно так выглядит рай на земле. Всё чудесно, всё прекрасно, всё! Даже измождённые индианки, состарившиеся в тридцать, вызывают непонятное щекотание неведомых органов у тебя внутри. И это не глисты. Но можно ли всю оставшуюся жизнь пребывать в этом состоянии и в этом антураже человеку деятельному, привыкшему постоянно что-то придумывать и что-то делать?

Умелец оставаться в Индии не планировал. Однако отказываться испытать удовольствия от такого образа жизни не собирался. Он налил себе рому в пластмассовый пляжный стакан, сделал большой глоток, запустил вилку в яство и достал оттуда стейк приготовленной акулы. Вкус был непередаваемым. А жгучие специи, прожигающие нёбо, затушил несколькими глотками пива. Индиец не смог отказать себе в удовольствии понаблюдать прелюбопытную картину. Он не знал, что Умелец обожал кари. А больной желудок, заработанный просиживанием годами за ноутбуком, что-то придумывая и изобретая на компьютерном фронте, вылечил именно специями, крепким алкоголем и салом. Сала в Индии не было. Зато была потрясающего вкуса акула с настоящими индийскими пряностями. Хотя европейцам обычно предлагают стилизованные специи, как на Роси якобы японские суши с васаби, роль которой исполняет зелёный бесцветнороский, а вовсе не японский, хрен. Умелец ел акулу, перемежая её с ромом и пивом. И наслаждался жизнью. Простой, примитивной, но в условиях, к этому крайне располагающей. Смакуя и никуда не торопясь, покончив с бескостным мясом рыбы (или не рыбы, как утверждают некоторые ихтиологи), он ложкой дохлебал тёмно-кровавую густую жижу и закусил саблеподобным зелёным жгучим перчиком. У индуса округлились глаза.

– What is your name? – Только и смог спросить изумлённый индус.

Умелец назвался.

На следующий день, когда он привычно фланировал по нескончаемому пляжу вдоль океана, все рестораторы побережья выкрикивали его имя и зазывали в свои ресторанчики на акулу. А он шёл с гордо поднятой головой, и ему это было приятно. Он и подумать тогда не мог, что больше никогда-никогда не увидит сказочную Индию. Если… если не сможет сделать то, что задумал. И мыслями вернулся в двенадцатизначное исчисление.

XXVIII

Главное, нельзя было рубить кошке хвост по частям. Иначе после первого же действия последуют такие карательные меры, что ни замести следы, ни скрыться в замкнутом пространстве не удастся. Когда придут – вопрос будет не дней, а часов. Как в начале последней великой войны, когда хакеры из подвергшейся нападению страны просто взяли и к знаменательной дате одним ударом уничтожили «убийцу мировой видеотрансляции», в которого заинтересованные в пропаганде лица и организации ввалили миллиарды настоящих денег. Тогда одномоментно министерство пропаганды лишилось и слуха, и голоса, и памяти. Бесследно исчезла не только возможность что-то вещать, но и были стёрты без возможности восстановления петабайты данных архивов на сотнях серверов. Кибервойска соседнего суверенного государства, подвергшегося вооружённой агрессии, смогли снести и бэкапы. Был полностью удалён код платформы без возможности его восстановления. Более того, все всплывающие окна «заговорили» на языке соседа. В тогда ещё работавшей Всемирной Сети это сравнили с затоплением флагманского корабля, произошедшего накануне от точного проникающего попадания двух соседских ракет, о существовании которых в принципе, руководство армии даже не подозревало.

Вот и сейчас никто не подозревает, что может сделать один кибервоин, уже блуждающий по запутанным лабиринтам самого главного компьютера некогда Великой страны с его домами-серверами. Он уже готов к подвигу, но пока не определил для себя, что именно должен сделать, чтобы избавить соотечественников от привитого им желания всегда и во всём поддерживать «основополагающую и направляющую роль» Правителя.

XXIX

Несколько раз порывался Правитель нажать на «красную кнопку» в своём цвета детской неожиданности «чёрном чемоданчике». Но поскольку она была выкрашена в зелёный цвет, то всё время жал на другую, обозначающую отказ от ядерной атаки. К тому же, быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Просто нажать на кнопку было мало. Даже его верные ястребы мечтали выжить, поэтому оградили Правителя от его сумасбродных идей, установив дополнительную «защиту от дурака». Вздумалось Правителю нажать на кнопку… Да мало ли что ему вздумается! Он нажал, а ни один ядерный заряд не направился поражать воображаемого противника. Во-первых, надо подтвердить, что угроза реальна. Во-вторых, надо определить, откуда она, эта реальная угроза исходит. В-третьих, выпускать именно те ракеты с ядерными боеголовками, которые смогут поразить конкретную точку или страну, откуда полетела угроза. А иначе весь свой запас можно истратить, а цели ракеты не достигнут. Не весь же мир разом решил сбросить все свои ядерные арсеналы на некогда Великую страну. Конечно, все боятся неадекватного, выжившего из ума престарелого Правителя, но никто не согласен по первой сирене накрываться белой простынёй и медленно ползти в сторону кладбища, зажав в зубах свой паспорт. Да и паспорта в цивилизованных странах не отличались по размеру от обыкновенных пластиковых карт. А они скользкие, проглотить можно, не ровен час. В-четвёртых, какая бы быстрая ракета ни была, ей нужно время, чтобы долететь. Современные технологии позволяют без труда определить, куда такая ракета нацелена, какой заряд несёт, какими средствами ПВО будет уничтожена, не долетев до цели. Ещё есть в-пятых, шестых, десятых… И купол. Короче, чтобы началась ядерная война, нужно не одну, а как минимум пять кнопок нажать, причём, последние две – одновременно двум разным людям, у которых и с психикой всё в порядке, и с рассудком. В общем, нажать пальцем на одну и шваброй дотянуться до другой, как в дурном фильме про апокалипсис, не получится.

Правитель – он, конечно, и всемогущ на определённой части суши, как Карабас, да только не все куклы – марионетки. Есть и не с опилками вместо мозгов. Он думал, что Артемон – пудель, а тот оказался росомахой. И в борьбе за жизнь готов был не только свою лапу откусить, но и тумака дающего. Не все же к суициду предрасположены. Правителю – чего, пожил своё. И остальных ему не жалко. Ни чужих, ни своих.

Неугомонный старик из сказки, чтобы хотя бы одну рыбку поймать, невод трижды в море закидывал. Этот же сорок раз своих верных воинов в чёрное место на смерть посылал. И все сорок раз они во главе с генералами своими в одном и том же месте смерть свою находили. А ему всё мало было. Рось богата была генералами до той Великой войны. Да Бог с ними, с воинами, его верные женщины ещё нарожают. Не от него, конечно, стар он стал, да и слаб в коленках. Так маршал, от которого он посылать своих людей на верную смерть пример перенял, говаривал сто лет назад. Ну, самому же уже надоесть было должно, ведь не Козерог же! Ан, нет! Но не угомонился никак, пока по шапке с другого боку не дали, и остальной мир отправил воинов Правителя кого в землю, кото восвояси. И погнали его всем миром с земель завоёванных, но дальше границ никто шагу не ступил. Ведь, не захватчики же они, а освободители. Вернее, освобо́дители. Вернули Свободу. И довольно. Шаг сделал на чужую землю – уже захватчик. Да и кому она нужна – эта земля: не ухоженная, не облагороженная, по большей части, вообще не обжитая.

Правитель после этого и решил стену возвести до неба. Только до неба мощностей по производства бетона не хватило. Это за другой стеной работать приучены. А тут, как ни крути, только на шесть метров и смогли поднять. Вот и законодательно объявили, что всё, что выше шести метров – небо. А когда стену «до неба» возвели и свидетелей извели, законодательно граждан заверили, что на всех внешних врагов сразу ядерные боеголовки скинули. И всех победили. А поскольку боролись за мир, то после победы настала пора разоружаться. Или вооружаться. Как-то невнятно Правитель тогда сказал, что никто не понял. Видно, проблемы возникли с челюстно-лицевым аппаратом, а поскольку праздник готовили в спешке, зубы ему поменять и притереть не успели. Все поняли только, что всех победили. И это главное. Народ на улицы высыпал и праздновать начал, как после победы голландца над голландцами. А потом ещё несколько недель от эйфории отходил. Борьба за мир того стоит.

А ещё Правитель в своей невнятной речи назвал главным составляющим успеха «молниеносные встречно-ответные» удары, после чего специалисты в конкретной области медицины серьёзно задумались о его внутреннем душевном состоянии, поскольку все три определения были взаимноисключающими.

Врачи, занвшие врачей, особо приближённых к телу Правителя, утверждали, что впоследствии он перенёс (или не перенёс) хирургическое вмешательство по причине старческого Паркинсона и шизоаффективного расстройства. А потом долго восстанавливался. Но источника к телу более не подпускали, что наводило на определённые мысли. Врачи на консилиумах под видом обсуждения болезни конкретного пациента со схожими симптомами моделировали ситуацию и пришли к выводу, что решения и риторика Правителя в настоящем стали несколько отличаться от решений и риторики настоящего Правителя. Было ли виной тому оперативное вмешательство или вообще другое сознание, которое стало отвечать за принятые решения, они сказать не могли. Не было единого авторитетного мнения, то ли Правителя вылечили от неизлечимого возрастного недуга, что представлялось крайне сомнительным, то ли заменили, то ли некогда Великой страной стал править «коллективный разум», поскольку некоторые указы и постановления не согласовались по форме и содержанию. Но все были едины во мнении, что возраст «мозга управления» превышает 75 лет, когда уже большинству воспринимать действительность, как она есть, затруднительно.

Во время последней Великой войны по законам военного времени был отменён мораторий на смертную казнь. Но когда война закончилась, ввести его снова то ли забыли, то ли посчитали уже ненужным. Надо же как-то уничтожать расплодившихся с отсутствием внешних врагов врагов внутренних. Постепенно ряды ближайших советников Правителя изрядно поредели. Исчезли из всеобщего употребления даже упоминания о некоторых, хотя, в принципе, из употребления исчезли все фамилии, а запомнить какой номер у какого вершителя судеб был, не представлялось возможным. Зато появились различные временные и постоянные Советы при Правителе и некогда Великая страна вновь стала страной Советов. Только те Советы каждый на своём уровне были законодательными органами власти, а эти – совещательными.

XXX

Отсутствие протестов в обществе вызывало у Умельца внутренний протест. Оставались же ещё нечипованные. Однако они, как и Умелец, предпочитали не высовываться и особенно ни с кем не общаться. С чипованными общаться было невозможно, а нечипованные боялись друг друга. Вернее, боялись каждый каждого, поскольку в построенном таким образом социуме друзей не осталось. Друг – тот, на кого можно было положиться в любой непредвиденной ситуации. Гарантировать, что завтра вчерашний друг не пойдёт или не позвонит «куда следует», теперь было невозможно. Вчерашние вполне адекватные сослуживцы, товарищи и друзья изменились до неузнаваемости. От них любого подвоха можно было ожидать. Даже самого неожиданного. И в то же время, появились единомышленники из абсолютно других сред обитания: других взглядов, других профессий и социальных слоёв. Хотя нет, социальный слой «здравомыслящих» представляли в подавляющем большинстве своём «интеллигенты проклятые» – педагоги, врачи, учёные, инженеры.

Несмотря на отсутствие видимых протестов, они, скорее всего, просто приняли другие формы. Иногда даже казалось, что скрытые протесты были инициированы сверху. А, может, просто придуманы приближёнными Правителя. Чтобы было с чем бороться и кого побеждать. Ещё во время третьей Великой войны с улиц городов стали при многочисленных свидетелях пропадать люди. Их хватали, арестовывали, судили и… они бесследно исчезали из поля зрения общественности. Хватали за чтение впоследствии запрещённой «Война и мир», хватали за держание в руках белого листа бумаги, хватали за присутствие в причёске или на одежде белых ленточек, за голубые ленточки, за бело-голубые, за жёлто-синее сочетание на галстуке или в букете цветов… повод схватить всегда мой найтись. Создавалось впечатление, что у карательных органов развилась цветобоязнь. Люди стали реже выходить на улицы, перестали читать в метро и наряжаться в яркие одежды к праздникам. Праздники стали зарежиссированными, шаблонными, с непременным присутствием красного и оранжево-чёрного цветосочетаний, олицетворяющих кровь и… как раз наоборот – геройство. Любое другое сочетание могло вызвать акт немотивированной агрессии со стороны полицейских и просто одинаково серо одетых людей в штатском. Да и какие поводы веселиться в обложенной контрибуциями да репарациями некогда Великой стране? Только высосанные из пальца. Хорошо ещё народ, обиженный на весь мир за причинённые ущемления, обиделся именно на остальной мир, а не поднял на пики того, кто привёл некогда Великую страну к такому состоянию.

Когда народу в очередной раз надоело такое времяпрепровождение, а новых побед и успехов, чтобы впасть в эйфорию и позабыть на время о всех лишениях и недугах, ждать было неоткуда, на грани вспышки народного гнева началось поголовное чипирование. В принципе, как показал социологический опрос, 86% населения его с воодушевлением поддержало. Такой вывод был сделан из опроса 1000 человек в глубинке за Старыми Горами путём обзвона по стационарным телефонам. Потом подставлены хитроумные формулы и сделаны правильные выводы, очень устроившие руководство некогда Великой страны. И началось.

Для ставших обладателями заветных жучков в мозгу мужчин маршрут был один: дом-работа-дом-работа-дом. У женщин иногда появлялось некоторое разнообразие: дом-работа-дом-роддом-дом-работа-дом. Через некоторое время, поскольку о противозачатии женщины забыли думать, разнообразие повторялось. Народ предпочитал сидеть и лежать по своим квартирам. В тишине. Потому что новые песни слушать было невозможно, а практически в каждой старой песне можно было найти скрытый подтекст, даже если его там не было. И за прослушивание некогда всеми любимых песен лишиться даже той толики личного, что имел, никуда не высовываясь и ни во что не вмешиваясь.

С началом третьей Великой войны журналисты, чьими статьями зачитывались думающие, вдруг перестали писать, публицисты перестали выступать и говорить о прописных истинах напрямую и даже иносказательно. Они как будто потеряли дар речи. А может, за полной бесполезностью их высказывания потеряли смысл. Поредели ряды деятелей культуры. Некоторые поэты находились в таком ужасе от происходящего, что вместо лирических и программных стихов из них полились реки адресной нецензурщины. И так складно! Потом замолчали и они. Кто-то спешно покинул территорию, не желая разделять ответственность за содеянное Правителем и его окружением, кто-то пропал из поля зрения. Совсем. Навсегда. Как будто таких и не было вовсе. А потом запретили учебники Истории и отменили имена и фамилии. Остались только цифры, длинная непонятная и хаотично составленная череда цифр, сложенная в двенадцатизначное число. И население, страстно и стабильно отучаемое самостоятельно думать, постепенно начало справляться с депрессиями и временными возвращениями сознания. Переживания сменились беззаботностью и мыслями исключительно о хлебе насущном. И о размножении во благо государства. В это суровое время некогда Великая страна, потратив миллиарды народных денег, получила суверенный хостинг, влияющий на мозги всей нации.

ХХХI

Что нужно, чтобы быть счастливым? Умелец понимал, что Рая на Земле нет не только в замкнутом пространстве, но и на остальной части суши. Просто есть места, где чувствуешь себя счастливым. И есть обстоятельства места и времени, когда это чувство разливается по организму и окрыляет. Хочется стремиться сделать что-то хорошее. И не только и не столько себе, сколько окружающим. Просто наслаждаться счастьем скучно. Бывает и такое состояние, когда плюсы преобладают над минусами. А иногда минусы вдруг становятся плюсами. Надо просто осознать, вникнуть в эту горизонтальную черту, понять её изнутри… и к ней медленно, но верно, начинает прирастать зачёркивающая отрицательное вертикальная черта. Так, находившегося в прежние времена в длительной зарубежной командировке в одной из южноевропейских стран Умельца страшно раздражала медлительность аборигенов. Работали они медленно, жили размеренно, пили не спеша, по глоточку… Если правила позволяли ехать по шоссе со скоростью 90 километров в час, то местные обязательно ехали не быстрее 70-и. Обогнать – только по встречке. Какого столичному жителю тогда Великой страны, вечно спешащему, вечно летящему, вечно бегущему? Но спустя несколько месяцев пришло осознание: если ехать медленно, до аэропорта можно доехать за 18 минут, если ехать быстро – за 16. Что решают эти две минуты? Ни-че-го! Едешь себе не спеша, наслаждаешься музыкой и антуражем – справа горы, слева море, кругом поля подсолнечника… Красота! Душа петь начинает. Волнения уходят в небытие… Местные вообще жили по принципу: никогда не делай завтра то, что можешь сделать послезавтра. И всё делалось-таки. Без нервотрёпки, без спешки, с чувством, с толком, с расстановкой. Полное отсутствие стрессов, которые мы сами себе создаём. Правда, надо признать, что если действительно торопишься, тебе дорогу уступят. Даже по встречке там обогнать можно было… это такая мелочь, за которую тамошняя полиция не останавливала, если… если никому не помешал. И вообще, можешь жить там как хочешь, если другим не мешаешь. И жили местные аборигены в среднем на 20 лет дольше, чем в Великой стране.

Во всём надо искать положительные стороны и, возможно, многие минусы вполне могут превратиться в плюсы. Это с какой стороны посмотреть. И под каким углом.

Умелец радовался, что у него не было иностранной валюты, курс которой опустился ниже плинтуса, а сама валюта на руках просто потеряла смысл, став практически виртуальной. Радовался, что не было сбережений, нечему было обесцениваться. Радовался, что продал автомобиль – не грозили приступы гипертонии при чуть ли не ежедневном повышении цен на бензин. Радовался, что потерял работу, потому что не надо было толкаться в муниципальном транспорте. А какой-никакой заработок постоянно сваливался на его мудрую голову. Не жизнь, а сплошная радость! Главное, взглянуть под правильным углом. Радость была. Однако счастья не было. Женщины всегда мыслят мелко: как помимо работы успеть всё сделать по дому, накормить мужа и детей, постирать-погладить, проводить в школу и встретить, проверить уроки и ещё чтобы хватило сил на исполнение священного долга – супружеского. Мужчины мыслят глобально: будет ли Правитель править вечно, будет ли в стране расти всё, чему положено расти, и падать, то, что должно двигаться в обратном процентном направлении. Умелец был мужчиной. А женщины у него уже давно не было. Поэтому никто не отвлекал от глобальных мыслей. И он думал. И часто придумывал такое, что другим простым смертным в голову прийти не могло. Тем и жил.

XXXII

Но в этот раз предстояло придумать нечто глобальное. Раз и навсегда. Вопрос жизни и смерти. И без права на ошибку.

И тут один престарелый придворный учёный в своей речи заискивающе назвал Правителя «великий Садим». Поскольку никто из челяди не знал и не мог знать, кто такой Садим, определение мудрого старца восприняли со знаком плюс. Но это был «гражданский подвиг» учёного. Его лебединая песня. Для сметливых: Садим – Мидас наоборот. А Мидас, кто не забыл, – фригийский царь. Согласно древнегреческой мифологии и дошедшим до современников писаниям древних, от одного его прикосновения всё превращалось в золото. Правитель же имел противоположную удивительную способность: всё, к чему он прикасался, превращалось в дурно пахнущую субстанцию коричневого цвета. Хотя и Мидас, как противоположность, плохо кончил – умер с голоду, поскольку не конкретизировал своё желание одарившему им богу вина и вакханалии Дионису. Тот, находясь в постоянном подпитии, понял его буквально, и в золото стало превращаться всё, к чему бы Мидас ни прикоснулся. И пища – тоже.

Тут Умельцу на память из советской эпохи пришёл старый запрещённый сексуальный анекдот. Разводится муж с женой. Судья просит его назвать причину.

– Она слишком культурная, всё вилочкой берёт.

– ???

– Она ВСЁ(!!!) вилочкой берёт!

Может, создать такую программу, которая с виду была бы супер полезной, а на деле – смертельно опасной для режима? – подумал Умелец. А если найдётся ещё хитрее и раскусит замысел? Тогда – прощай светлое будущее. Не своё – нации некогда Великой страны. Но, безусловно, нужно иносказание. Как во времена последней Великой войны. Тогда на заборах и стенах домов стали появляться числа 35. Привлечь можно разве что за мелкое хулиганство. Не за вандализм же! И уж, тем более, не за расшифровку, к которой подкопаться (или прикопаться) можно было только обладая аналитическим умом и полученными знаниями. 35 по цифрам 3 и 5 – самое мирное словосочетание: два слова в три и пять букв – «НЕТ ВОЙНЕ». Поскольку даже за одиночный незашифрованный в 25 пикет «ЗА МИР» можно было безапелляционно сесть на 10 лет. Сажали стоящих с чистым листом бумаги или с томиком «Войны и мира»… что уж говорить про «***» во весь лист – МИР. А за предложение почтить память погибших воинов один депутат был молниеносно осуждён на семь лет концлагерей по статье «за дискредитацию армии». «Герои не умирают!» Тогда здравомыслящие ушли во Всемирную сеть. Но её запретили, а за установку обводящих эти запреты VPN тоже стали привлекать и сажать. Тут Правитель сыграл на опережение. Он сначала ввёл в действие свой Высочайший указ о запрете, а уже затем бывшие партнёры по загранице отрезали некогда Великую страну от электронной связи, лишив тем самым последнего глотка свободы остатки её здравомыслящего населения. Но иначе было нельзя. Тлетворное влияние пропагандистской машины Роси проползало троянами во Всемирную сеть и поражало мозг не только других компьютеров, но и других народов. Кто не успел покинуть пределы некогда Великой страны, тот либо навсегда опоздал, либо не хотел, либо не имел ни малейшей возможности этого сделать.

Рось, подобно вымирающему динозавру, – огромная, страшная, топорщащаяся ракетами, но реально бессильная, да ещё с маленькой головой, для проформы раздутой ботексом, и, соответственно, с маленьким, им придавленным мозгом, даже коллективным. Но сценарий низведения диктаторов в каждом случае, как показывала практика, всегда был оригинальным и индивидуальным.

Как единомоментно отключить или перепрограммировать сто миллионов чипов? Да никак! Это тебе не бутик, где к каждому клиенту нужен индивидуальный подход. Тут подход должен быть особый – чохом. И действовать нужно на центр управления. Но чтобы от общего дошло до каждого частного, нужно смоделировать на этом частном, живом организме. И тут без знаний медицины не обойтись. Кибернетика будет после.

Умелец, прервав свои мысли на чём-то, возможно, и существенном, подхватился и в три шага оказался у выхода из палаты.

– Куда? Курить? – Поднялся на локте Инженер.

– Надо! – Отрезал Умелец и выскочил за дверь. Надо было найти нейрохирурга и проконсультироваться. Любое божье создание создано по образу и подобию божьему. Любой механизм создание божье под названием человек создаёт по своему образу и подобию. И даже части прямо или иносказательно называет человеческими органами. Сердце – пламенный мотор. Мотор – сердце. Фары – глаза. Раньше даже конструировали машины – Мицубиши, Корветы, Бьюики… – с закрывающимися «глазами»… У блока двигателя есть «головка»… Дойдя до ординаторской, Умелец тихонько постучался и не дожидаясь ответа открыл дверь.

– Можно? – Он просунул голову в дверной проём.

Ответа не последовало. Тогда Умелец внедрился в ординаторскую и, стараясь не скрипеть петлями, закрыл за собой дверь. В ординаторской стояла тишина, как в покойницкой. Однако прислушавшись, Умелец заподозрил присутствие ещё одного живого существа за белой ширмой. Сделав три-четыре бесшумных шажка и заглянув за ширму, он обнаружил там на кушетке задравшего ноги на тумбочку, мирно посапывающего Нейрохирурга.
– Можно? – Тихо, но уверенно переспросил Умелец.

Нейрохирург приоткрыл левый глаз. Потом закрыл его и открыл правый. Сфокусировав своё внимание на нарушившем покой, он открыл второй и не поворачивая головы уставился на Умельца.

– Вам, собственно, чего?

– Доктор, мне бы проконсультироваться… по вашей части. – Робко начал Умелец.

– По моей части? – Переспросил Нейрохирург.

– По Вашей, по Вашей!

– Излагайте – обсудим.

И Умелец стал пространно иносказательно излагать свою идею отключения организма.

– Молодой человек, – начал Нейрохирург, – Дело в том, что наука не стоит на месте. Есть куча способов оставить человека в полном сознании и при этом выяснить у него подробности чего-то интересующего. И есть масса возможностей заставить человека отключиться от действительности. Если ствол мозга отделить от больших полушарий, существо погружается в беспробудный сон. Именно в стволе мозга действует механизм, «организующий» сон. Ещё одним «центром сна» является гипоталамус – другое подкорковое образование, на которое воздействуют корковые нейроны. Когда клетки коры головного мозга начинают утомляться, их воздействие на гипоталамус слабеет, и его клетки отключают центр энергопитания. Аналогичное произойдёт, если органы чувств «накормить» углекислым газом или лишить кровь питательных веществ, т.е. подавить деятельность клеток ретикулярной формации (сокращённо – РФ), дающих энергию нейронам коры головного мозга – организм впадёт в глубокий сон. Также подавить волю и усыпить человека можно гипнозом. Этот дар – врождённый. Однако освоение правил гипнотизирования никто не отменял. И у многих это неплохо получается. Вспомните NLP. Гипноз в чистом виде. Но пользовались им далеко не прирождённые гипнотизёры, а всякие шарлатаны. И народ им верил и шёл, как крысы за дудочкой. Сколько судеб было сломано этим одурачиванием…

…«Отец» европейской сомнологии, исследователь мозга профессор Мишель Валентин Марсель Жуве* – крупнейший нейрофизиолог-сомнолог второй половины ХХ века нашёл в мозгу, пусть и кошки, участок, являющийся «пусковым центром» сновидений, который можно искусственно включать и выключать. Когда центр повреждён, сны исчезают.
_________________
*Michael Valentin Marcel Jouvet (1925–2017).

Разбуженный во время медленного сна, будет уверять, что ему ничего не снилось, а он просто забыл. Разбуженный во время быстрого сна практически всегда расскажет, что видел во сне. Кстати, тревожные сновидения с элементами страха смерти говорят о заболевании сердца задолго до субъективных жалоб на покалывания и тяжесть дыхания. Вообще, как доказала медицинская наука, опухоль головного мозга можно предсказать по снам практически за год, гипертонию – за два-три месяца, туберкулез – за два месяца, хронический гастрит – за месяц, желтуху, по-научному «болезнь Боткина» – за неделю… а неврозы, в зависимости от природы, – от недели до нескольких месяцев.

Далее, как говаривал друг Умельца Здоровый, изливался и изливался «поток сознания». Главное было – не упустить ту нить, ради которой он пришёл выведывать «технологию».

XXXIII

Умелец вернулся в палату одухотворённо измождённый. Мозг устал, а, казалось, подпитываемая энергия новых знаний, абсолютно лишила его всех сил: и умственных, и физических. С этим грузом полученных знаний надо было переспать. Тихо. Головой на тощей подушечке, телом под тонким шерстяным одеялом. И на немой вопрос повернувшегося Инженера Умелец ответил развёрнутым молчаливым ответом. Вот и поговорили. Умелец скинул тапки и забрался под одеяло. Вытянулся солдатиком. Нет, судя по уже мешавшему жить животу – складским прапорщиком. И закрыл глаза. Большие полушария отключились от ствола мозга, корковые нейроны утомились и ослабили воздействие на гипоталамус. Он провалился в глубокий сон без сна.

…У вернувшегося утром в реальный мир Умельца из всполохов мыслей стала структурироваться сознанием довольно устойчивая картина бытия. Безопасность сайта ЗАГСа обеспечивала «дочка» компании по расследованию и предотвращению киберпреступлений, на которую главный айтишник сайта с какого-то перепугу пожаловался в главный тайный карательный орган. И орган, вернее, органы, быстренько схватили и арестовали, как водится, за государственную измену, основателя и бессменного руководителя компании главного борца с киберпреступностью некогда Великой страны. Якобы тот нахимичил при инсталляции системы защиты от киберугроз, хотя он лишь руководил процессом из высокого начальствующего кресла, а ручками сам ничего не делал.

В обезглавленной компании до последнего утверждали, что решения их компании для обеспечения безопасности сайта не использовались владельцами и их айтишниками и полностью опровергли информацию о том, что их продукты вообще когда-либо использовались для защиты от кибератак офисной и серверной инфраструктур ЗАГСа. «Во время атаки, равно как и до неё, продукты компании не использовались для защиты инфраструктуры сайта и самого сервера», – заявила пресс-служба компании. Тестировали – да, рекомендации дали – да. Но после тестирований на проникновение, выполнение рекомендаций стороной клиента скорее всего не было сделано. Повторных аудитов компания не проводила. К реагированию на проникновение компания не привлекалась. Получалось, что голова, отделённая от ствола, сама по себе ничего не представляла, как, впрочем, и весь организм без головы. «Ищем шею!», – радостно воскликнул Умелец, открывая глаза. Инженер аж с кровати подскочил.

– Чего сказал?

– Я? – Изумился Умелец. – Ничего. Просто подумал вслух.

– Хороши мысли, если другим спать не дают… – Переворачиваясь на другой бок, пробурчал Инженер.

– Хороши… Главное – пазл начинает складываться. Дальше – дело техники. И столько бессонных ночей будет у многих… – Мечтательно произнёс Умелец, но Инженер уже посапывал в две дырочки с придыханием в другую сторону.

XXXIV

Картина начала вырисовываться. Хотя финальный аккорд не был просчитан и прописан, но чтобы избежать краха, он должен стать логически и математически выверен и высчитан. Умелец не мог отступить. Не мог отступить? Не может отступать только крокодил, у которого нет заднего хода. Остальные существа, люди и механизмы, включив определённые передачи, могут сделать хотя бы шаг назад… Остановиться… Оглянуться. Как один известный именно этой фразой журналист как-то сказал.

«Найти центр… Найти центр…», – твердил про себя Умелец.

Пока нет стройного плана на весь законченный цикл, нельзя начинать. К тому же обязательно должны быть «пути отхода» и «план Б». Самопожертвование не входило ни в какие планы. Хотят умереть только дураки. А Умелец хотел ещё пожить… лет дцать. Умелец уважал политический и полководческий дар Наполеона Бонапарта, но не считал целесообразным сначала ввязаться в войну, а потом посмотреть, что из этого выйдет. Одним из его любимых постулатов была фраза: Любой экспромт должен быть тщательно подготовлен. Умелец помнил старый анекдот, когда мужик получил новый номер журнала «Техника – молодёжи», а там инструкция по управлению самолётом. Прибегает на аэродром, садится в самолёт, строго по инструкции запускает двигатель, взлетает, набирает высоту, делает один пирует, другой, «петлю Нестерова» крутит, затем вводит самолёт в штопор, переворачивает страницу, а там написано «Продолжение в следующем номере»… Да не будет у него следующего номера, если… Также и Правитель учил историю по тезисам своих спичрайтеров. Рассказали они, что если в экономике полный швах и внутреннее положение грозит народным бунтом, то стране нужна «маленькая победоносная война». Но то ли умышленно, то ли в силу своего умственного развития и образования, страницу те советники не перевернули. А там продолжением было поражение самой большой империи в мире от маленького островного государства. Смерть, кровь, боль, слёзы, которые в конце концов и привели к всенародному бунту, краху монархии и государства, гражданской войне, голоду, болезням и приходу к власти «группы товарищей», под прикрытием благозвучных лозунгов, решивших всё разрушить до основания, а затем… а затем, уж, как получится. Поскольку то, что они собрались построить, до них никто не строил, методов и инструкций никто не прописывал. Пережившие ту «стройку века» обзавелись геном страха на несколько поколений.

У подручных плановиков Правителя план был, и опыт предыдущих поколений был, и живые примеры теоретиков, правда, впоследствии мёртвыми подвешенные из ноги. Но плановики тоже читали только первую часть истории. И строили свои стратегии, исходя из собственных знаний и донесений разведки. Разведчики же изучали историю более фундаментально и книги до конца дочитывали. Поэтому всячески старались противодействовать воплощению в реальность этих штабных стратегий. К тому же, явным просчётом генштабистов Роси было игнорирование исходных данных. А вторжение планировалось на территорию братского государства в прямом смысле этого слова. И освобождать от гнёта планировали не братьев по вере, которые и не братья вовсе, а кровных родственников миллионов граждан и жителей некогда Великой страны. Нашлись, конечно такие иуды, которые с великой радостью пошли брат на брата. Были даже такие, которые бомбили родные сёла, где жили их матери. Однако в подавляющем большинстве люди тогда были ещё нормальными. В результате, всё пошло точно по народной мудрости «гладко было на бумаге, да забыли про овраги», поскольку страшно далеки были освободители от народа. А планируя трёхдневную операцию по освобождению, они не учли главного – освобождать их никто не просил.

Быстро сказка сказывается, да та запланированная трёхдневная победоносная война с цветами и парадами в финале обернулась цветами, но на десятках тысяч венков и почётными караулами с троекратной пальбой на кладбищах во всех уголках некогда Великой страны. Конечно, кому война, а кому – мать родна. Владельцы похоронных фирм поднялись несказанно. Ведь все похороны оплачивало государство. С народа столько не возьмёшь. Кто-то даже предположил тогда: не исключено, что они были в доле. В конечном счёте, все вокруг давно ушли в неоглядное завтра, и только вокруг её жителей осталось беспробудное вечное вчера.

Когда всё пошло по плану, но совершенно не так, как планировалось, Правитель был вне себя. Он снимал и арестовывал генералов, угрожал всему миру ядерными карами и блефовал. Но в данном случае сделали вывод и дали рекомендации, как действовать дальше, не военные и не разведчики, не политики и не аналитики, а… медицинские работники. И диагноз был, знаете ли, обнадёживающе неутешительный. Изучив последние решения, высказывания и, главное, свежие видеозаписи, международный консилиум независимых психиатров дистанционно, поскольку воочию никто не видел Правителя уже продолжительное время, сделал однозначный вывод: Правитель – психопат, причём, в самой тяжёлой форме первичной психопатии. А имея дело с психопатами главное – никогда и ни в чём не проявлять слабость. И именно настойчивость мирового сообщества, поддержавшего всеми возможными немедицинскими средствами борьбу с этим недугом, расползшимся метастазами по всему необъятному телу некогда Великой страны, его атакованного соседа сделала своё дело. Очаг был купирован.

История идёт по спирали – не уставал повторять Умелец и тут же вспомнил приписанные автором неувядаемому бравому солдату слова: «Государь-император от всего этого должно уже совсем свихнулся, – заявил Швейк. – Умным-то он вообще никогда не был, а тут ещё эта война. Она его как пить дать доконает!» Не доконала. Медицина со времён Первой Великой войны шагнула далеко за некогда разделявшие два континента на одном материке Старые Горы. И там глубоко под землёй Правитель-таки выжил.

Один приятель Умельца, занимавший высокий пост известный столичный журналист (где он теперь?..) и решивший в свои сорок с небольшим «для общего развития» получить юридическое образование, как-то рассказал такую историю. На семинаре по Криминологии преподаватель рассказывала об особенностях почерковедческих экспертиз и обмолвилась, что может составить психологический портрет человека по его подписи. Тогда приятель Умельца достал лист бумаги и, сложив его так, чтобы не было видно содержания делового письма, показал подпись председателя правления крупного издательского концерна, под началом которого работал и с которым часто не мог найти общего языка. Ответ был практически молниеносным: «Неуравновешенный психопат, недуг которого развился на почве злоупотребления кокаином». И это по одному автографу! Приятель рассказывал об этом за «рюмкой чая», поскольку это была чистейшая правда. Получая зарплату в двадцать раз больше, чем он, тот постоянно просил в бухгалтерии за несколько дней до зарплаты выдать «небольшой аванс», составлявший две зарплаты приятеля. И подвинуть того было никак нельзя, поскольку он был ставленник банка – владельца данного концерна, и до этого занимал там пост вице-президента. Вот, то ли его на повышение отправили, то ли на понижение, то ли просто подвинули в сторону, так и осталось загадкой. Но концерн он успешно развалил и отправился в «свободное плавание» – выпал из системы.

XXXV

Умелец задолго до начала последней Великой войны осознал неприятную необходимость не быть дерьмом во всё сильнее разлагающемся и смердящем сообществе, руководил которым «террариум единомышленников». Прямо по классике: «Это было гнездо, жуткое змеиное гнездо, набитое отборнейшей дрянью, заботливо отобранной дрянью, эта дрянь собрана здесь специально для того, чтобы превращать в дрянь всех, до кого достаёт гнусная ворожба радио, телевидения и излучения башен».*
__________________
*Аркадий и Борис Стругацкие, научно-фантастический роман «Обитаемый остров», первая публикация: журнал «Нева» 1969, №3, с. 86-130; №4, с. 85-127; №5, с. 90-140. Произведение выдержало 24 издания в 13-и странах мира.

Да, не только сказку можно сделать былью, но и фантастику – научную, ненаучную, социальную, антиутопическую… Умелец был фантазёром с детства, но фантазировал с каким-то позитивным вектором. А книжную фантастику не любил. Разве что Жюля Верна в детстве читал, поскольку дома стояло собрание сочинений, а его друг Симка читал всю фантастику запоем и особенно любил Жюля Верна, потому что про море. А Симка не хотел быть электронщиком, и симок в их детстве не было. Не хотел быть химиком, но после школы поступил на химфак с родительского настоятельного «благословения», окончил его, следом защитил кандидатскую… Он мечтал стать капитаном. Сначала – плота, потом катера, а затем – большого морского парусника, чтобы бороздить океаны. Или исследовательской подводной лодки. Но в Великой стране строили только военные. Такое положение дел в корне не устраивало Симку. А химия не привлекала и со временем обрыдла. Как следствие, разлад в семье, развод, алкогольная зависимость… Кто направил его на путь истинный, так и останется тайной, распространяться об этом тот не любил, а теперь и не спросить… нет больше Симки. Он даже до последней Великой войны не дожил. В её преддверии мечтал отъехать на безопасное расстояние, однако второй побег от действительности не удался. Перед самым Новым годом раз – и не стало Симки на этой грешной Земле. Мгновенная смерть: то ли тромб, то ли сердце не выдержало, хотя за день до трагедии был полон сил, энергии и в приподнятом настроении. Умелец так и запомнил его – живучего и целеустремлённого. А потом тишина и сообщение о девятом дне в соцсетях. Тогда же, в далёкие времена, Симка тоже исчез из поля зрения, но спустя какое-то время объявился на краю заболоченного Севера в лишь Богом не забытом монастыре. Что там делал? Уж, не химией занимался. Восстановился физически, морально… психоэмоциональное состояние подправил… и начал творить. Писал стихи и прозу, создал монастырские журнал и газету и был в них и автором, и редактором, и интервьюером, и дизайнером, и верстальщиком… вот, только печатать его творения отдавали в районную типографию со стареньким допотопным оборудованием. Но о монастыре заговорили. Грамотный пиар сделал своё дело. Да и писал Симка классно, ярко, образно… Помнится, во втором классе они с Умельцем взяли и, начитавшись «Незнайку на Луне» Николая Носова, написали в двух толстых тетрадях продолжение – «Незнайку на Марсе». Учительница перед всем классом читала и все смеялись. Не сохранись те тетради. Да и Симки давно уже нет.

А могло не быть Умельца. В его судьбе просто какой-то «морской бой» получился. В доме, в котором он жил, все квартиры были куплены. Причём, людьми среднего, но устойчивого достатка. Не было бабушек у подъездов, не было соседей-алкашей, но и не жили крутяки с охраной и понтами. Жили – не тужили. Здоровались, даже семьями дружили. А потом началось. Сначала скоропостижно скончался директор предприятия из первой квартиры – здоровый, крепкий, весёлый… примерный муж и отец двух белобрысых непосредственных пацанов. Затем трагически погиб сосед из второй квартиры – владелец крупной электротехнической фирмы – жизнерадостный и организованный, бывший военный, души не чаявший ни в жене, ни в двух очаровательных дочках-школьницах, умницах и красавицах. Умелец, было, приготовился идти следом, строго по порядку проживания, поскольку жил в квартире номер три. Даже ишемический инсульт заработал и уже смирился. Пожил как-никак. Хотя в активе уже ни семьи, ни достатка, чтобы дочерям оставить. Но спустя три года вдруг умерла соседка из пятой квартиры. В четвёртой жил один говнюк, потом его брошенная семья, а потом много лет вообще никто не жил. Куда съехали, куда делись? – никто никому не сказал. Да никто и не спрашивал. Пролетела чертовка с косой и маханула с широкого костлявого плеча по не потерявшей ещё шарма начальнице налоговой службы, у которой и дом – полная чаша, и дочка ничем не обделена, и муж на хорошей должности. Выпила чего-то не того или просто лишка и – поминай как звали. Как звали, Умелец не помнил, а, может, и не знал. Память после перенесённого недуга отказывать стала. Осталась только профессиональная. Да и пересекались они редко. Он в работе, она в работе, доме, семье… «Привет» – «Привет». Вот и всё общение. Но жалко же! Да и муж её, хоть и чипованный, но как-то потускнел, пропала лихость.

А потом началась последняя Великая война, поверить в которую было невозможно. И Умелец вообще перестал без крайней необходимости выходить из квартиры, благо работал практически всегда дистанционно. На жизнь, если это состояние можно было назвать жизнью, хватало. Сказать, что он её не ожидал – не сказать ничего. Наступило время жестоких чудес. Согласно военной доктрины, внешняя политика Роси должна была способствовать повышению устойчивости системы международных отношений, опирающейся на Международное право, принципы всеобщей, равной и неделимой безопасности, углублению многостороннего взаимодействия без разделительных линий и блоковых подходов при центральной роли ООН и её Совета Безопасности. У кого зашли шарики за ролики? На самом же деле, доктрина исполнялась с точностью до наоборот, а во всех нарушениях были обвинены соседи. Война Роси и Руси началась буквально по списанному с «Барбароссы» сценарию: нападение ранним утром по всему протяжению границы, включая сопредельную Бесцветную Рось, всеми силами при поддержке авиации, артиллерии и танков. И далее – блицкриг. Смять, подавить, уничтожить… Ускоренным маршем по свежеукатанным по западным технологиям автобанам, затем – парадом по главным площадям… И – девушки любят прямо в танке, юноши завидуют, враги боятся и делают в штаны, лизоблюды преклоняются и ползают на коленях…

Первые несколько часов всем казалось, что именно так и будет. И народ крестился.

XXXVI

В ту роковую ночь после праздника Умельцу не спалось. Он выдумывал очередную «приблуду» по заказу какого-то хакера, когда скорее почувствовал, но ещё не понял, что в киберпространстве происходит что-то неладное. С полуночи в спутниковых сетях, включая бытовые телевизионные, началась грандиозная кибератака. Она нарастала, как пущенный с горы снежный ком и превратилась в лавину, рушившую всё на своём пути. Умелец поспешил отключиться, интуитивно выдернул шнур из розетки и даже вынул аккумулятор из ноутбука. Уже после через каскад VPNов он прочитал сообщение главного европейского новостного агентства: «Это явное и шокирующее свидетельство запланированной атаки Роси на Русь, которая имела серьёзные последствия для простых людей и бизнеса по всей Европе». Хакеры, состоящие на службе, с помощью фишинговых писем полностью захватывали IT-инфраструктуру предприятий. Но свой комп тогда он спас. И теперь его ноут и его мозги должны спасти если не человечество, то хотя бы население замкнутого и закрытого колпаком пространства одной девятой отдельно взятой части суши, которую Правитель и его окружение захотели вернуть в одну шестую.

А потом всё пошло не по плану. Возможно, всё пошло не по плану ещё до того, как всё пошло-поехало и поплыло-полетело в сторону соседа. Но об этом не сообщали и не докладывали. Хотя на то были «исторические причины». Задолго до того злосчастного дня один бесноватый политик со справкой, которого все почему-то держали за клоуна, заявил, что все увидят, что будет в четыре часа утра в предпраздничный день. И умер. Наступил тот день, но ничего не произошло, если не считать странного выступления Правителя и явно пребывавших в неадеквате представителей его Совета. Ничего не произошло и на следующий… что было вполне логично, поскольку праздники народ Роси привык праздновать и никакими мало-мальски важными делами не заниматься. А вот момент наступления похмелья совпал с приказом «перейти границу». Сушняк! Выходит, ошибся бесноватый политик? Нет! Он был прекрасно осведомлён о конкретной дате, однако… Умелец всегда помнил, что История идёт по спирали, а особенно, когда наткнулся в ронете на старую аналитическую статью совсем про другую войну, развязанную внутри Роси несколькими годами ранее. «С самого начала всё пошло не так, как планировалось. Только на выдвижение войскам понадобились 16 суток вместо трёх по плану. В результате, министр обороны только 27 декабря отдал приказ о начале штурма 31 декабря с обязательным докладом тогдашнему президенту Роси о взятии города 1 января в 00.01. Как мы видим, гнилая традиция брать города к красным датам календаря за последние два века ничуть не поколебалась».* Просто «c самого начала всё пошло не так, как планировалось».
________________
*Цитата из аналитической публикации Александра Больных от 18 апреля 2013 года «Танки в Чеченской войне».

А потом слово «ложь», на основании нововведённой соответствующей статьи Уголовного кодекса, поменяло своё значение. Ложью законодательно и в судебном порядке стали признавать горькую правду, всё негативное, высказанное в адрес терпящей потери армии, ведущего страну к краху правительства и, собственно, заварившего всю эту кашу Правителя. Умелец по жизни являлся профессиональным нарушителем любых кодексов, кроме уголовного и чести, поэтому решил просто помалкивать. Однако, как к тому времени доказала современная медицина, утаивание негативного сокровенного в себе являлось прямой предпосылкой к онкологическому заболеванию. А рак не входил в планы Умельца. И он каждый вечер кричал в ду́ше, изрыгая под шум струи весь накопленный за день негатив. И про себя повторял: «У меня не будет рака. У меня не будет рака. У меня не будет рака…». Ведь любая мысль материальна! Умелец в это свято верил. Как и в то, что ему откроется тайна сотворения нормального человека из зомбированного. Он уже был на пути к великому открытию. Вот только не знал, куда свернуть, всё топтался где-то около путеводного валуна, на котором, куда не сверни – голова с плеч.

А потом полиция начала набор экстрасенсов для отслеживания мыслей о дискредитации армии Роси. Такие трудились в различных министерствах, ведомствах и конторах на неприметных должностях. В «Коробе» (комитете роской безопасности) целый отдел занимался потусторонними делами контра и про: сооружал защитные капсулы от проникновения в мысли, мастерил брелоки и обереги от сглазов, а также изобретал способы проникновения в сознание потенциальных противников, находящихся в наглухо закрытых помещениях, чтобы считать информацию, представляющую стратегический интерес для государства. Проще говоря, его сотрудники изобретали средства защиты и нападения в пространстве за гранью законов физики. Простые предсказания вышли из приоритета, хотя ещё и были востребованы. Всё большую популярность у Правителя и его окружения приобретала возможность не слушать и корректировать свои действия, а влиять на ситуацию силой мысли. И не бесцельно стаканы по столу двигать – влиять на принятие решений руководителями других государств в пользу Роси. Но на команду хитрого Правителя у руководителей других государств были свои потусторонние штопор и шило.

Но полицию дела закордонные интересовали мало. Нужно было бороться с внутренним инакомыслием. Проще всего было чипировать всех поголовно, но оставшиеся нечипированными головы оказались умнее и сметливее полицейских голов, и тем пришлось искать обладателей потусторонних сил извне. Выступавшие в телешоу отпали практически сразу. Одни оказались просто шарлатанами, другие подставными артистами, третьи – мошенниками, которых полиция разыскивала совсем по другому поводу, хотя они, если бы обладали хоть какими-то способностями кроме криминальных, подходили больше всего. Творили бы свои дела на полицейскую зарплату. Одни сказали бы, что криминал переродился и встал на службу государства, другие – что произошло дальнейшее сращивание криминала и полиции, третьи… третьи бы промолчали, поскольку даже открытые источники не скрывали, что многие полицейские чины находились на зарплате у криминала, с которым усердно боролись. «Такой хороший врач! Всю жизнь у него лечусь!» Это по поводу выздоровления общества. Полиция Роси, получая награды от Правителя, давно регулировала, а где не наложили лапу структуры более высокого полёта, руководила криминальными потоками.

XXXVII

Что приносит наибольшую прибыль в цепочке «от производства до потребления»? Оружие, наркотики, контрафакт, женщины и кофе. Неплохую прибыль приносит торговля табачными изделиями, но все озабочены здоровым образом жизни. Именно образом, поскольку если бы были озабочены здоровой жизнью, то пресекли бы на корню распространение оружия и наркотиков. Однако этого не происходит. Про проституцию – торговлю женщинами и женским телом можно говорить много и долго. Насколько это аморально и вредно для здоровья. Но работа в шахте тоже вредна для здоровья… Никто же не пытается её запретить, лишь стараются как можно больше обезопасить. И лишь кофе не вызывает ни у кого сомнения в законности и несомненной выгоде. Из памяти стёрлось, а может, и не было там никогда, за сколько отгружали кофе африканские производители, но килограмм зёрен кофе стоил в Великой стране, когда она действительно была великой, 20 рублей, а чашечка, если не в ресторане, на которую шло четыре грамма – 20 копеек. Всего 400 граммов окупали затраты! Однако лидером, по оценкам Управления ООН по борьбе с преступностью, являются наркотики, незаконный оборот которых оценивался в 300 млрд долларов. Торговля контрафактом, на которую приходилось до 7% мировой торговли, приносила 250 млрд. Примерно столько же составляет незаконная торговля оружием. Но есть ещё и законная! К примеру, последняя Великая война, которую развязал Правитель, «освоила» в разы более с каждой стороны. Но если для мировой экономики этот шаг был в развитие, поскольку обновились технологии и производства, то для хилой и разворованной экономики некогда Великой страны, затраты стали убийственными.

К тому же, если с маниакальным упорством штамповать вооружение, чтобы противопоставить себя и некогда Великую страну остальному миру, то позаботиться о здоровье нации – святая обязанность. Но у Правителя не было ничего святого. Он даже со своей женой, ещё не будучи Правителем – лишь президентом, развёлся в «Год семьи». Вот и вышло, что крылатые ракеты производились в достаточном, чтобы весь мир уничтожить несколько раз, количестве, а ежедневные или на критические дни прокладки с крылышками закупались по остаточному принципу. Нет поставщика – нет прокладок. А об импортозамещении такого стратегически важного продукта никто не подумал. Мужики же у власти! В предыдущую Великую войну в ход шли пучки травы и мох, потом полоски тряпочек с завёрнутой в них ватой… Правитель презрел всё частное и интимное. Просрали и производство туалетной бумаги, и бумаги вообще. Но, как оказалось, и ракет было много лишь на бумаге, которой не стало, в действительности же хватило всего на несколько месяцев…

Если к торговле контрафактом прибавить и торговлю краденным или незаконно приобретённым: зерном, картинами и другими произведениями искусства, экзотическими животными и их костями, шкурами, частями тела, идущими в дело, то сумма практически удвоится.

Драконовские методы борьбы с табакокурением привели к уходу части бизнеса в подполье. Ежегодная контрабанда 600 млрд сигарет приносила до 30 млрд долларов прибыли. На такую же сумму плюс-минус миллиард было в мире, до установления стены, своровано товаров. Если в остальном мире к наиболее воруемым относили технологии и результаты их производства, то представителями Великой страны, по мнению мировых экспертов, чаще всего воровались замороженные креветки и туалетная бумага, которую там так и не научились производить достойного качества. А с установлением стены и колпака её производство вообще прекратилось. Торговля людьми и их органами, по мнению международных экспертов стояла на следующей ступени. Почему-то в эту категорию попала узаконенная и незаконная проституция, т.е. торговля своим телом. Но что общего между торговлей почками и удовольствиями, эксперты объяснить так и не смогли. Любой человек, нанявшись на работу, продаёт себя или частицу себя в виде своих знаний и навыков. У кого-то работа любимая, и тогда наступает полная гармония производства и потребления. У других работа нелюбимая. И эти другие продают себя, чтобы себя же прокормить и продолжить продавать. Круговорот по закону природы.

XXXVIII

Умельцу его работа нравилась. Более того, он смог достичь в своём деле высот, многим другим коллегам по цеху недоступных. Он вспомнил, как у мамы на работе увидел первый «персональный» компьютер фирмы «Монро», который рекламировали как «первый в мире действительно недорогой электронный компьютер», стоивший всего… 12 500 фунтов стерлингов. Даже не 286-й! Здоровый железный стол с пишущей машинкой и катушками перфолент, весивший 170 килограммов. Почему Умелец тогда думал, что он французского производства? Язык… это был даже не «Бейсик». Не «Планкалкюль», конечно… «Алгол» или «Фортран». А первой пробой своих навыков в написании программ стали мультики и бродилки в машкодах, когда за 660 рублей удалось купить «детский» БК-0010.01, который иногда называли «Электроникой МС 0510», если его производили в городе Спутник. Продавали чудо электроники в салонах «Электроника» при предъявлении паспорта с пропиской. Паспорт компьютера «привязывали» к паспорту владельца. Это при отсутствии сети напоминало взятие в прошлом веке на учёт в «Коробе» как неблагонадёжного, склонному к побегу за рубеж, колхозника, построившего и опробовавшего в колхозном пруду самодельную подводную лодку. А куда ты из пруда денешься с подводной лодкой?!

Потом на честно заработанные был прикуплен монитор, втрое больший в длину нежели по диагонали экрана, и дисковод для гибких дискет. До этого все программы записывались на миниатюрный кассетник и воспроизводились с него. Какая память? А не было никакой памяти у той бэкашки!

В комплекте к БК-0010.01 шла магнитофонная кассета в «Бейсике», куда входили «Тетрис» и тесты. Позже адаптировали модификацию «Бейсика», не соответствующую стандарту MSX. Но продавали без описания, поскольку завод-изготовитель не имел права распространять программное обеспечение при отсутствии правовой базы. Вот тут и проявились тяга и талант Умельца, создавшего для своей бэкашки оригинальное программное обеспечение. Многие создавали тогда его путём адаптации с других систем близкой архитектуры. А Умелец сделал своё! Воскресные тусовки доморощенных программистов и компьютерщиков безжалостно разгонялись силами правопорядка, которые никак не могли дубинками и приводами остановить прогресс и развитие технологий.

Поэтому практически все открытия в Роси делались не благодаря, а вопреки чему-то.

XXXIX

Как утверждали другие профессиональные военные, план последней Великой войны, к которой готовились более десяти лет, был писан не по учебникам. Никто не учил штабистов и командиров армии Роси так воевать. Война – это наука, а когда поступают, как в сказке Лескова про Левшу: «Ружья кирпичом не чистят! А мы всё равно будем чистить!», до добра не доводит. Даже блицкриг надо было прописывать с учётом, что не только в Генштабе Руси и спецслужбах есть симпатизирующие нападающей стороне, но и в силовых структурах Роси много трезвомыслящих, да и просто связанных родственными узами с Русью. Ноу-хау вылилось в многотысячные невосполнимые безвозвратные потери и полную изоляцию целого государства и её народа от остального мира.

Дьявол противодействия крылся в деталях. Просчитались стратеги Роси в главном – оказалось, что на Руси любовь к своей земле обрела чёткие формы, люди там, мигом презрев разногласия, готовы были лечь в эту землю, но не пустить оккупантов. Какие там цветы?! Защищать не свои шкуры, а свои семьи, свои дома и дома соседа, всю свою страну с востока до запада, и, в отличие от напавших, даже ценой собственных жизней. А в Роси были уверены, что те сдадутся и сдадут всё и вся, не задумываясь.

В одночасье президент Руси, «клоун» по версии политиков-агрессоров, стал главой Державы, консолидирующий общество и выступающий на международной арене, как грамотный серьёзный политик, лидер, противостоящий агрессии, чуть ли ни всемирному злу. Его речи взвешены и избирательны. И весь мир оказался на его стороне. Кто против? Рось против? Так её исключили из цивилизованного мира, как государство, не желающее жить в мире и созидать, не разрушать дома, города, страны, отношения… Роси на карте мира больше нет. Вы станете жить с соседом – убийцей, растлителем, насильником, садистом? Вот и мир не захотел!

Дело в том, что в армию Роси попадали по большей части по тем же причинам, по которым люди попадают в банду: нищета, низкий IQ, наследственность, безработица, безысходность. Но если в банде народ обогащался, то в данном случае главарь банды сделал свой народ нищим, а попавших в армию – убитыми. Были, конечно, убеждённые, готовые сложить свои буйны головы за Отечество, т.е. за Правителя, поскольку с этим святым словом СМИ Роси отождествили исключительно его, а не землю и народ. Или это было запрограммированным истреблением коренного населения Роси?.. Правитель хотел вернуть Великую страну, но в итоге вернул от неё только то, что осилил: несменяемость власти, Великую войну, нищету, дефицит, изоляцию, репрессии, пропаганду ущербности, комплексов, агрессивного поведения, кликушества и просто маразма и, как следствие, полную безысходность для нескольких поколений. Созданная им Великая страна оказалась совсем не великой, без союзников, балета, ракет, передовой науки, образования и даже без вкуса пломбира.

Один не посвящённый в планы Правителя, но мудрый боевой генерал-полковник, служивший ещё в армии Великой страны, за пару недель до начала последней Великой войны заявил: «Больше всего не хотят войны генералы. Войну хотят политики. А развязав её, потом они всю ответственность сваливают на генералов»*. Так и вышло. Судили не только генералов, но и рядовых, и младших офицеров. Политиков тоже судили, но каждый раз выяснялось, что под дорогим импортным пиджаком были пристёгнуты погоны спецслужбы, снискавшей самую кровавую славу в мире.
_____________
*Генерал-полковник Леонид Григорьевич Левашов в интервью 8 февраля 2022 г.

Однако и на Западе просчитались не меньше. Там были уверены – опять же «спирали Истории» – лишь война против Руси Правителю продлевает пребывание и у власти, и на этом Свете. Останови войну и отключи пропаганду – и года не пройдёт, как 86% поддержки устремятся к абсолютному нулю, и возмущённые верноподданные сметут эту власть к чёртовой матери. Надежды на блицкриг рухнули. Надежды на победу растаяли. А он, луноликий, остался на своей табуретке, хотя допустил каскад ошибок. Был уверен, что Русь падёт за три дня. Не пала. Не верил, что североатлантический и остальной мир её поддержит, потому что нет в них единства. А все, кроме одного Фигаро, сплотились и поддержали. Переоценил силы и возможности своей армии, до последней Великой войны, казавшейся непобедимой, и вовремя не убрался восвояси, свалив провал «спецоперации» на бездарных генералов и продажных разведчиков. Ведь был же прописан «план Б» по сматыванию удочек в предыдущей кампании.

XL

…Найти центр! Долой фантазии и размышления, которые занимают много времени, как компьютерная зависимость или зависимости о «ящика», который и ящиком-то давно перестал быть… так, доска. Но все всё равно по старинке называют его ящиком. Вот так и происходит подмена понятий. Сначала на бытовом уровне, потом на политическом. И народ к этому привыкает. Сколько слов в новом толковом словаре поменяли свои значения! Многие из отрицательных стали положительными и наоборот.

Чуждые мысли – прочь! – Скомандовал сам себе Умелец и открыл свой ноутбук. Войдя на страницу ЗАГСа, он стал ждать «открытого окна», попутно читая новости, пришедшие на почту. Рось после возведения стены новостным наполнением стала напоминать какое-то банановое островное государство, в котором, кроме произрастания по воле природы бананов… ничего не происходит. Даже «крокодил не ловится, не растёт кокос». Какая пророческая песня. Наверное, тоже запретили… Прочь! Чуждые мысли – прочь! Умелец никак не мог сосредоточиться. Но удивительное качество быть предельно активным в цейтноте спасало всегда. Или почти всегда.

И тут сервер ЗАГСа открылся и начал закачивать пришедшие сообщения. Умелец «оседлал» одно из них, и его «троян» полетел в недра святая святых. «Ага, многоуровневая регистрация… зарегистрировали, тематическое распределение… распределились, о, другой уровень… проверка подателя на лояльность… так-так… Вот оно! Подача сигнала на его чип! Попались! Вот они – врата в святая святых.

– А ты говоришь: купаться…

– Я вообще молчу. – Пробурчал Инженер. – Опять в свои бродилки режешься!

– Режусь, режусь, – парировал Умелец. – Скоро резать начну.

– Маньяк… – Инженер отвернулся.

Было ясно, что ему ничего не ясно. Но это было даже на руку Умельцу. Он, чтобы не вызвать подозрения «всевидящего ока», уложил своего «трояна» спать на том уровне, где были врата в блок управления чипами граждан на сервере ЗАГСа. Рисковать нельзя. Нет у него права на ошибку. К тому же, если его идея окажется провальной, он подставит всех нечипированных докторов больницы. И расстрелом самих врачей дело не ограничится. Умелец в очередной раз сменил IP-адрес и его местоположение, выбрав координатами Генеральную прокуратуру. Хотел сначала выбрать спящее Министерство Иностранных дел, поскольку после установления стены, дел у него не было, но подумал, что это уже сверхнаглость. А поскольку «дел» у прокуроров было больше, чем полагалось по утверждённому плану, отыскивать конкретный IP-адрес сервер ЗАГСа в автоматическом режиме вряд ли станет, а чтобы кому-то в чипированную голову пришла мысль проверять его в ручном режиме, было крайне сомнительно.

Настала пора срочно выздоравливать и возвращаться восвояси, а именно, домой, в любимую квартиру номер три. Но выписку из стационара необходимо было обсудить с лечащими врачами. Сразу же нарисовалась маленькая проблемка. Домой Умелец мог вернуться только на машине «скорой помощи».

Вошла Медсестра с градусником и набором таблеток.

– Сестричка, мне бы с лечащим переговорить… – Жалобным голосом попросил Умелец.

– На что жалуетесь? – Поинтересовалась медсестра.

– На соседа! – Выпалил Умелец.

Инженер от неожиданности такого поворота аж подскочил на своей койке, уселся и выпучил глаза на Умельца с немым вопросом: «Чем я-то тебе не угодил? У самого тараканы в голове, а я крайний!». На его молчаливое красноречие Умелец даже не обратил внимания, хотя если бы не «шапка Гиппократа», Инженера бы держали шестеро и не смогли удержать. Но он был математического склада ума и моментально просчитал в своём электронно-вычислительном мозгу фатальность последствий для собственного здоровья. Ворча себе под нос, но явно адресованное соседу по палате, нечто нецензурно трудновыговариваемое, Инженер уложил свою трепанированную голову на куцую больничную подушечку и демонстративно отвернулся, попутно натягивая одеяльце. Хотел было сказать: «В гробу я тебя видал», но памятуя Третий закон Ньютона, который гласит, что каждое действие рождает противодействие, а положение во гроб никак не входило в его планы на ближайшее обозримое будущее, воздержался.

Медсестра с нескрываемым удивлением и некоторой укоризной посмотрела на Умельца. Он поморщился, скривив такую гримасу, что та невольно улыбнулась. «Значит, ничего человеческое ей не чуждо». – Подумал он.

– Доктор скоро будет. – Без эмоций ответила она. – Обход идёт следом.

Умелец положил в рот горсть таблеток из лоточка и запил водой. «Глюконат», – предположил он, поскольку таблетки были без вкуса и все одинаковых формы и размера. Медсестра тем временем переключилась на Инженера. Слегка коснувшись его плеча и жестом предлагая подняться, она протянула повернувшемуся Инженеру его дозу таблеток и стакан с водой. Тот, приподнявшись на локте, нехотя сгрёб их в ладонь и отправил в рот. Потом запил, снова лёг и отвернулся. «Обиделся», – решил Умелец. – «И правильно, я бы тоже обиделся. Значит, человек чувственный, душевный. Пусть остаётся в неведении. Иначе как я объясню ему, зачем мне срочно потребовалось покинуть его общество».

Медсестра выпорхнула, взмахнув при открывании двери полами своего мини-халатика, отчего со спины показалась Умельцу ещё привлекательнее. Конечно, он же не какой-нибудь хинджра индийский, а настоящий мужчина со стажем, которого на законном основании оставили в тылу на размножение. Правда, он, как истинный пацифист, наплодил девочек, к службе в армии не пригодных. Но то ж не его вина. Природа. А ныне, на седьмом десятке, может лишь теорию преподавать… как профессор из анекдота. Возможно, и практику, да какая ж курсистка согласится?.. Однако нетерпение потеснило мысли псевдосексуального характера по курсу младшего медработника, то есть за дверь. Умельца просто распирала, нет, не мания собственного величия – необходимость действовать. А приходилось ждать. И он принялся терпеливо ждать, насколько это у него получалось. Но получалось не очень.

Дверь заискивающим движением открыл какой-то прыщавый интерн. Слащаво-неприятно, чуть ли ни с поклоном. И тут же посторонился, пропустив вперёд себя в его осмыслении светил. «Светила» вплыли в палату и расположились полукругом подле койки Инженера. Лечащий врач неторопливо начал рассказывать его анамнез morbi (болезни). Другие вошедшие врачи согласительно кивали головами. Инженер из уважения повернулся всей передней частью тела, включая голову, к амфитеатру докторов и тоже слушал про себя, не особо вникая в терминологию. «Бабы не дают», – пропуская мимо ушей звуки речи, подумал про интерна Умелец, пока лечащий врач вещал коллегам на своём медицинском. Если бы они все были единомышленниками, Умелец бы рассказал им свой anamnesis vitae (анамнез жизни). Но в этом были большие сомнения. Особое недоверие вызывал почему-то прыщавый интерн. Когда «светила» и пристроившийся к ним прыщавый оставили выздоравливать Инженера и перешли к Умельцу, он перехватил инициативу.

– Уважаемые «светила» отечественной медицины! – Он так и сказал – светила! – Восстановив своё пошатнувшееся здоровье и осмыслив своё незавидное положение, я подумал, что абсолютно бесцельно ем больничную кашу с куриной котлеткой. Чувствую я себя значительно лучше, нежели при поступлении. Поэтому убедительно прошу освободить данное лечебное учреждение от моего присутствия, пожалуйста. У меня всё.
Однако «светила» подумали, что Умелец, скорее, нуждается в психиатрическом лечении, нежели в нейрохирургическом, и тем более, в выписке. Какой здоровый и даже больной, но здравомыслящий, в данной обстановке пожелает лишиться халявы в виде койки, трёхразового питания и бесплатного ронета. Однако лечащий врач привёл убийственный аргумент, с которым остальным врачам на обходе пришлось согласиться.

– Уважаемые коллеги, – нараспев мечтательно произнёс лечащий врач, посвящённый во все тонкости недуга своего пациента. – Динамика процесса излечения устойчиво положительная. Пациент осознаёт свои слова и свои мысли, поскольку он не чипирован. Предлагаю подготовить его документы к выписке, и сегодня пожелать ему соблюдать все предписания на дому. Вы как считаете?

Вопрос был по сути риторическим, поскольку головы «светил» и так качались плавно в такт. Судьба первого акта Мерлезонского балета была решена. Но Умелец не чувствовал себя Людовиком XIII. Оставалось ещё пятнадцать актов. И все затанцуют под его свирель. Или не затанцуют.

– Доктор, – обратился Умелец к лечащему врачу. – Когда можно подойти за выпиской?

– Да хоть сразу после обхода, – ответил тот. – Если, конечно,
не желаете отобедать у нас крайний раз.

– Спасибо, доктор… – Была это благодарность за решение или вежливый отказ от очередной порции каши с куриной котлеткой, никто так и не понял.

Спустя пятнадцать минут Умелец топтался под дверью ординаторской. На этот раз она была заперта на ключ.

Появившемуся из-за угла доктору он не дал войти в кабинет.

– Доктор, мне бы машину до дома добраться…

– А самолёт не нужен?

– …чтобы с сиреной, побыстрее, промедление смерти подобно, доктор… – Умелец, пока доктор вставлял и поворачивал ключ, посмотрел на врача как нашкодивший в квартире, оставленный без присмотра, пёс.

– Нашёл? – Входя в ординаторскую спросил врач.

– Нашёл, нашёл!

– Халат надевай! – Скомандовал доктор, снимая с вешалки и кидая Умельцу медицинский халат. – Вызывай «скорую» на свой домашний адрес. Нет, подожди, я сейчас Санитара позову.

Не прошло и двух минут, как в кабинет вбежал Санитар.

– Вот теперь вызывай! – Скомандовал он Умельцу и повернулся к Санитару. – Отвезёшь этого красавца к нему домой. Он поедет в машине в качестве врача. А там что-нибудь придумаете.

С воем сирены «скорая» неслась, пренебрегая сигналами светофоров. Обнимая свой комп, Умелец в белом халате вбежал в подъезд и открыл дверь квартиры.

– Что в вызове написать? – Спросил с порога Санитар.

– Что хочешь пиши. Напиши, что пациент умер до приезда «скорой». – Вдруг сказал Умелец. – Всё равно никто проверять не будет.

Санитар пожал плечами и закрыл дверь.

Как только сервер ЗАГСа заработал на приём, Умелец запустил свою «приблуду» и разбудил свой «троян» и тот стал в створе плодить файлы и генерирующие программки, которые сами практически ничего не весили, но создали затор в поступлении новых запросов и предложений. «Пробка» на входе разрасталась со скоростью злокачественной опухоли, а программки пронизывали метастазами все функциональные узлы сервера. Его мозг из-за невозможности осмыслить и переварить происходящее стал перегреваться. А закрыться для отката и восстановления сервера до предыдущей точки восстановления до завершения процесса приёма врата не могли.

– Представляю, что там у них происходит, в с виду самой мирной, а на самом деле самой коварной организации, через которую Правитель манипулирует сознанием миллионов. Ещё немного, ещё чуть-чуть. Как только сервер перегреется, настанет «час Х». Будет достаточно одного движения указательным, да хоть мизинцем левой ноги, и некогда Великая страна в одночасье, нет, моментально прозреет. Грейся, грейся… – Умелец был уверен, что системщики ЗАГСа уже пытаются предотвратить надвигающуюся катастрофу, а Управление противодействия киберпреступности «К» уже проверяет все IP-адреса, с которых на сервер пришли документы, письма и запросы. Что кто-то попытался застопорить работу «всевидящего ока» и отключить управление чипами, по его мнению, они будут проверять в последнюю очередь, поскольку такое даже в голову не могло прийти. И у него будет момент, как только сервер перейдёт в аварийный режим, отключить его управление. Ещё минутки две-три и… ещё минутка… Дождался! На экране монитора на странице сайта ЗАГСа появился большой красный прямоугольник с извещением, что сайт временно закрыт на профилактику. Пора!

Последняя

Перекрестившись и сосчитав до пятнадцати, Умелец, волнуясь и мандражируя всем телом, всеми клеточками внутри, нажал на Enter и следом выдернул кабель своего ноутбука из сети. Затем нажал «Выключить» и, когда экран погас, закрыл его. Молча, без движения просидел, откинувшись, в своём, собранном из трёх, офисном кресле с высокой спинкой и подголовником, как в спортивном авто, минут несколько. Время потеряло смысл. Он выполнил свою миссию. Он сделал! Он смог! Его соотечественники вновь стали свободны! Гордость, переполняя нутро, тяжелела и постепенно опускала его от всемогучести до повседневности.

Разом отключив управление и контроль ЗАГСа над чипами всего населения Роси, Умелец решил ощутить всенародную радость, как говорится, кожей. В приподнятом настроении он спустился по лестнице в парадное и, достав из кармана брюк связку ключей с чипом, прислонил его к маленькой чёрной коробочке слева от выхода. Там что-то противно зазудело – это электромагнит ослабил своё действие. Он распахнул тяжёлую подъездную дверь и вышел в, по его устремлению ума и совести, как он был уверен, ставший свободным мир народа его некогда Великой страны.

Давно он не ходил так по столичным улицам. Эйфория переполняла. Адреналин бил по почкам. Он попытался подставить под еле пробивающиеся сквозь смог лучи солнца своё посеревшее от затворничества лицо и улыбнуться им. Подставил, но улыбнуться не успел, поскольку тут же получил тычок в правый бок от встречного прохожего. Тот прошёл мимо и не только не извинился, но и не обернулся, что-то бурча себе под нос типа: «ходют тут всякие». Закрыть глаза повторно Умелец не решился. Он стал внимательно приглядываться к окружающим. Люди в городе совсем странными стали. У Умельца внезапно появилось такое мерзкое ощущение, что они хотят обобрать его в каждой подворотне. И он поспешил вернуться в свою квартиру номер три.

А потом начались погромы. Обезумевшие толпы сметали всё на своём пути. И это в столице. Умелец с ужасом представил, что творится за Старыми Горами, где народ и так совсем одичал, а ломтик чёрного хлеба с маргарином у них сходил за пирожное. Благо, что там были необъятные просторы в полстраны, на которых проживало, даже с учётом пришлых и зеков, население, сопоставимое населению столицы. И направленный на объекты с наличием продовольствия и хоть каких-то даже не ценностей – предметов, представлявших практический интерес, вектор гнева, после экспроприации нужного и попутного уничтожения остального, рассеялся по безлюдию. Близлежащие леса пошли на дрова. Близлежащие реки перегородили сетями. Близлежащие фермерские хозяйства были разграблены, а дорогостоящая сельхозтехника «этих кулаков» приведена в полную негодность. О том, что это усугубит и без того бедственное положение с продуктами и ценами, никому даже в голову не пришло. Все грамотные.

Все ж телевизора насмотрелись. Холодильнику на Роси никогда не победить телевизор, потому что в холодильнике у росин ни хрена нет, а в телевизоре есть всё! Из него с утра до ночи и с ночи до утра струится просто бальзам на уши.

Да и каждый на Роси Свободу понимал по-своему, а вовсе не так, как в демократических странах. Там Свобода – это когда делаешь, что тебе хочется, но не мешаешь другим. А тут кто-то за Свободу принимал анархию, кто-то – вседозволенность. Уголовные элементы называли свободой любое нахождение вне тюрьмы или зоны… Вышел из-за колючки – уже свобода. Бандиты новой формации в качестве определения их свободы приняли беспредел. Да такой, что воры старой формации ужаснулись. Чего уж про простых граждан говорить. Если бы ни чипы, совсем бы совладать с ними не смогли. Если бы ни чипы… Если бы ни чипы… Официальная статистика при помощи Генеральной прокуратуры подсчитала и обнародовала, что на Роси на миллион человек приходилось всего 9392 преступника. Что было преподнесено, как безусловное достижение. Какая точность! Значит, всё под строгим контролем и учётом. За какой год были обнародованы данные, никто, включая самого Умельца, не знал. Также никто не знал, сколько граждан уцелело после последней Великой войны, сколько в стране детей, которые в силу возраста не могут быть преступниками. Про количество правонарушителей, подпавших под действие не уголовного, а административного кодекса, официальные данные также стыдливо умалчивали. Но, главное, за стеной и под колпаком никто понятия не имел, что в нормальных странах уровень преступности не превышал 5,5 человек на 100 тысяч взрослого населения. И это считалось плохо.

Спустя считанные дни статистические данные по преступности стремительно устарели и стало страшно выходить на улицу. Да и надобность практически отпала. Магазины опустели, другие закрылись, третьи зияли проломами в витринных окнах.

Полицейские прятались по участкам. Некоторые просто перестали выходить на службу. То ли забыли, то ли забили… Человек в форме однозначно воспринимался как враг свободы, враг народа и тут же получал по заслугам. Если отделывался синяками и переломами, его родные считали, что ему крупно повезло, хотя сам он был иного мнения.

Без пользы пробродив по окрестностям в поисках хлеба и кефира, Умелец добрёл до своего подъезда и по привычке, достав из кармана связку ключей, прислонил чип к чёрной коробочке с домофоном, но привычного неприятного зудящего звука не последовало. Умелец потянул за ручку. Дверь поддалась. Консьерж как будто спал. Умелец в три прыжка поднялся по ступенькам и вошёл в межквартирный коридор. Дверь его квартиры была приоткрыта. Он, стараясь не создавать шума, отрыл её шире и вошёл. В глаза бросился валявшийся на полу горшок с его «дельфиниумом». Странного вида тип повыше Умельца на полголовы в чёрной кожанке и балаклаве, опущенной на лицо, пытался отключить от ноутбука кабели, соединявшие его с питанием и ронетом. Вернее, своими неуклюжими движениями пытался запихнуть в компьютерную сумку ноут, который был связан интернетным и сетевым кабелями. Кругленький штекер сетевого кабеля уже отвалился, а клипса интернетного никак не поддавалась. Грабитель, увидев внезапно вошедшего хозяина, резко повернулся. Умелец приблизился к мародёру, вцепился за сумку с ноутбуком, в котором была вся его жизнь, и потянул её на себя.

– Отдай! Убью! – Проскрипел он сквозь зубы, всем видом подтверждая свои намерения.

В этот момент что-то чужеродное, острое и железное, как в масло, вошло в левый бок Умельца чуть ниже рёбер. И ему стало нестерпимо больно. Он аж поперхнулся от неожиданности и, не отпуская сумки, посмотрел вниз. Из его левого бока торчала рукоять ножа. Похоже, само лезвие вонзилось до упора. «Главное – не вынимать, подумал он, – а то сразу умру». Превозмогая боль, последними силами Умелец рванул на себя сумку и выхватил у нападавшего свой ноутбук, открыл его и, опустившись на колени, нажал на кнопку включения, подсветившуюся аметистово-синим цветом. Как разрешающий сигнал выходного светофора на станции моего детства, подумалось ему вдруг. Выходной светофор. И в этот момент перед глазами понеслась лента 35-миллиметровой киноплёнки с перфорацией. Точь-в-точь, как заставка некогда популярной телепрограммы «Кинопанорама»… Вот он маленький в коротких штанишках на лямках со своим лучшим пелёночным другом Рыжим и бабушкой около гамака на даче собирается идти встречать своих родителей… ой, вот соседская девочка, в которую был безответно влюблён лет с шести и до шестнадцати… а это из кадра улыбается ему почему-то костлявая, никогда не терявшая шарма, сделавшая его пятнадцатилетнего настоящим мужчиной, молодая жена неожиданно загремевшего на несколько лет на нары худого повара…

Киноплёнка с фрагментами жизни его самого всё вертелась и вертелась у Умельца перед глазами, постепенно скручиваясь в спираль, уносящуюся в светлую неизвестность, не давая сосредоточиться.

Нападавший оставил за ненадобностью умирающего Умельца с его компом, а сам принялся выворачивать ящики в надежде найти хоть что-то, чем можно поживиться, попутно отпивая коньяк из взятой в баре откупоренной старой бутылки. Умелец вслепую ввёл пароль. Его гениальная «приблуда», позволившая отключить чипы населения всей страны, открылась сразу. Уже теряя сознание и покидая этот мир, он пальцем подвёл курсор и последним осознанным и контролируемым движением нажал «отменить».

Game over. Продолжения не будет. Потому что его нет.