АВГУСТ 1991-ГО: ЗАПИСКИ ОЧЕВИДЦА

В августе 1991 г. «Сибирская газета» (Новосибирск), в которой я тогда работал, решила отправить меня в командировку на Первый Конгресс соотечественников в Москве. Это было необычное для советской действительности событие. Московский оргкомитет разослал тысячи приглашений – адресно! – выходцам из России и СССР, проживающим на всех пяти континентах. Уму непостижимо, откуда они знали столько адресов за рубежом. И кто был инициатором этого действа? В те времена это, очевидно, могла проходить только через идеологический отдел ЦК КПСС или его дочерние структуры. В прессе возникла даже предварительная дискуссия по поводу Конгресса. Так, Владимир Войнович в «Московских новостях» Егора Яковлева ёрничал, что «товарищи» из СССР его называют в письме-приглашении «господином» и намекал, что всё это «подстава» КГБ.

В советскую провинцию тоже была разослана какая-то «разнарядка», и я проходил – как журналист – через списки Новосибирского облисполкома, в составе делегации от Новосибирска.

Поселился я, как и все делегаты, в гостинице «Россия», что недалеко от Красной площади. Мне было тогда 19 лет. Позже я узнал, что гостиница имела «репутацию» – почти весь персонал сотрудничал всегда с КГБ – участвуя в слежке за иностранцами. Для иностранцев советские власти устроили в гостинице валютное варьете со стриптизом, что в советской стране как таковой было вообще запрещено и не существовало вовсе. Сейчас этой гостиницы нет, её сровняли с землей.

Если вдуматься, власти организовали нечто подрывное, т. к. на Конгресс были приглашены – и приехали – представители тех политических течений и носители тех политических идей, которые советской властью, мягко говоря, не поощрялись и не приветствовались: нтсовцы (солидаристы), монархисты, аристократы, потомки белых и даже духовник генерала Власова из США о. Александр Киселёв, американцы с Радио «Свобода», все они – так или иначе – антикоммунисты. Если во всё это вдуматься, возникнет «конфликт»: кому и зачем это было надо? Повторяю, без одобрения ЦК такое тогда было невозможно. У обычных людей ответа на этот вопрос нет. Это было какое-то политическое и идеологическое самоубийство властей.

Конгресс начинал работу 19 августа; в гостиницу я заехал 18-го.

Внезапно 19-го августа всё изменилось. Днём, проходя мимо организаторов Конгресса, я услышал странную беседу шёпотом: «Какой там конгресс… Такое положение в стране…», «Их специально собрали, чтобы арестовать… Они под колпаком…» Через час по телефону один знакомый москвич ошарашил меня словами: «Горбачёва посадили!» В стране произошёл переворот. И я всё понял. Включил телевизор: какая-то пресс-конференция… Кстати, ловил я в гостинице и заграничное телевидение: греческое и ещё какое-то.

Под вечер я пошёл к «Белому дому», влекомый толпой от станции «Баррикадная». У парламента проходили митинги, но, стоя в толпе, никого из выступавших – политических знаменитостей того времени – увидеть было невозможно. По ночам я, конечно, по улицам не гулял, сидя в гостинице, поэтому пикетов защитников Белого дома с кострами я не видел.

Как я позже узнал, многие эмигранты вмиг собрали чемоданы и улетели на родину, как, например, отец Иоанн Мейендорф, с которым я позже познакомился. (Мейендорфы, как известно генеалогам, связаны через брак с владетельными князьями Абхазии Шервашидзе, а моя мать и кузен – русские – родились в Сухуми, столице Абхазии, о чём я и рассказал Мейендорфу; в переносном смысле мы оказались «земляками».)

Я успел познакомится с рядом русских эмигрантов, рекламируя нашу литературно-историческую газету «Северо-Восток», в которой мы печатали антисоветские статьи – старые и новые (оригинальные), написанные в эмиграции или в Москве.

Среди моих новых знакомых оказались совершенно различные люди: Аркадий Небольсин из Нью-Йорка, Михаил Агурский из Израиля, президент Русской Академической группы в США проф. Надежда Жернакова (с Агурским и Жернаковой мы однажды сидели втроём за одним столиком в ресторане гостиницы), члены НТС Борис Миллер и Наталья Макова, князь Алексей Щербатов из Нью-Йорка… (В 21 в. князь Щербатов встречался с В. Путиным в Нью-Йорке.) Кстати, все эмигранты оплачивали своё участие в Конгрессе сами: вступительный взнос, авиаперелёт, номера в гостинице.

Аркадий Небольсин, с которым я выпил кофе, рассказал мне, что знаком с принцем Чарльзом (через несколько месяцев мы с Небольсиным снова встретились в Москве и ходили на выступление академика Д. Лихачёва).

У Михаила Агурского я взял интервью по поводу происходящего. Он мне поведал, что несколько лет назад в Израиле написал фантастический рассказ, по которому власть в России захватит КГБ, и это происходит уже на наших глазах. Через три дня ГКЧП, конечно, проиграл, но предвидение Агурского всё же сбылось абсолютно: ленинградская группа В. Путина – выходцы из КГБ (Н. Патрушев, С. Иванов, И. Сечин и т. д.), нравится это кому-то или нет. Такова история.

С Миллером и Маковой я встречался каждый день. (Позже – осенью – в мой очередной приезд в Москву, я с ними был на одном событии, связанным с НТС. Присутствовала там и знаменитая Галина Старовойтова и её секретарь Руслан Линьков. Она со мной немного поговорила – по своей инициативе.) Также я ходил с ними на день рождения Виктора Аксючица, где познакомился с Николаем Ждановым, директором издательства «Посев».

Макова была невесткой самой Зинаиды Шаховской. Рождённая в лагере для перемещённых лиц от обычных советских граждан, оказавшихся в плену у нацистов, Макова вышла замуж за аристократа… Она была начитанной женщиной, со знанием языков; мы обсуждали Иоанна Сан-Францисского (Шаховского) – мы его афоризмы позже напечатали – и Эдгара Берроуза, популярного на Западе автора романов о Марсе (в СССР о нём широкие круги не знали). Когда в 2012 г. появился голливудский фильм – весьма высококачественный – «Джон Картер», по мотивам романов Берроуза о «Барсуме», я вспомнил Макову снова. Как я понял спустя время, Миллер и Макова были т. н. «орлами» НТС, которые активно общались с советскими гражданами и распространяли литературу из Франкфурта. Мне она подарила мой первый заграничный фотоаппарат – «мыльницу».

Макова мне рассказала, что их номер ограбили. Позже я узнал, что в «России» творилось невообразимое во время переворота ГКЧП. На гостиницу был совершен налёт одной подпольной бандитской группировки, вооружённой, опасной… Они ограбили много номеров русских иностранцев, не только Макову. Тащили фотоаппараты, наличность (кошельки)… Об этом налёте в Москве знают (но помалкивают) разные люди: например, актриса Юлия Меньшова, её мать Вера Алентова, режиссёр Фёдор Бондарчук, актёр Олег Меншиков и многие другие. (Этих людей, которые обо мне многое знают, я совершенно не боюсь.)

22 августа я созвонился со своим знакомым москвичом, и он мне сообщил, что «Мелик [Агурский] умер». Я сразу же прошёл к номеру, где он жил, поговорил с горничной. Это произошло 21-го. Я быстро написал статью об Агурском в «Русскую мысль»; его интервью о фантастическом рассказе и КГБ тоже было напечатано. А. Богословский через математический факультет МГУ помог мне статью экстренно отправить в Москву (там был факс).

Связался я и с племянником Агурского Михаилом Гореликом, который сейчас часто печатается в «Иностранной литературе». Мы встречались с ним потом несколько раз. Горелик мне сказал, что Агурского «убили». Я нередко вспоминал его слова, и через 20 лет я случайно узнал, что на Агурского было совершено нападение. У него, кажется, украли золотые часы и 50 тысяч долларов. Имена убийц однажды будут названы.

Мне много рассказали об Агурском. Жена у него была русская, сын-альпинист – почти блондин – погиб на Памире. Во время визита Никсона в Москву в 1972 г. Агурского работники КГБ арестовали, но обходились с ним мягко: играли в шахматы. Агурского прочили на роль первого посла Израиля в СССР. Дипломатические отношения (разорванные в 1967 г.) между двумя странами, кстати, были восстановлены только 18 октября 1991 г. Агурский предлагал дать мне деньги; тогда, в молодости, я не понял значения этих слов, и от денег отказался, и зря…

Однажды ночью – после этого убийства – в моём номере, где я жил один, раздался телефонный звонок. Кто бы это мог быть? Какой-то развязный пьяный голос начал мне говорить, что он «из КГБ», что я, дескать, занимаюсь чем-то «неправильным»… Я действительно испугался, бросил трубку. Самое смешное, потом ничего не произошло. Мне больше никто не звонил, никакое КГБ меня не арестовало. Лет через 20 я узнал, что мне звонил кто-то их этой банды; я знаю – кто.

А с Маковой и Миллером мы вместе съездили на концерт в усадьбе Останкина, где в небольшом зале мы сидели недалеко от Юрия Лужкова. На церемонии закрытия Конгресса Миллер сфотографировался «с самим» Борисом Ельциным, который пришёл пообщаться с русскими эмигрантами после победы над Крючковым-Пуго.

По молодости и неопытности я был введён в заблуждение людьми, и на закрытие Конгресса я не попал. Меня попросту обманули, сказав, что именно меня туда не пропустят. Я до сих пор не знаю, были ли какие-то особые «пропуска» на церемонию (скорее всего, нет).

Ельцин выступал с какой-то речью. Как впоследствии вспоминал князь А. Щербатов, новоявленный вождь говорил, что он проводит «курс на возрождение всего лучшего, что было утрачено после Октября 1917 года, на возрождение того, что делало Россию Россией». По замечанию Щербатова, «заманчиво и как будто искренне звучали его призывы к тесному сотрудничеству, к обновлению общей Отчизны».

Тогда никто не подозревал, сколько горя Ельцин принесёт стране – развал СССР, русские беженцы из Средней Азии и других республик, инфляция в 1353 процентов (1992), о которой пишут даже в «Экономикс», развал экономики, падение уровня жизни… Антинародная по сути политика. Никакого «обновления» Отечества – да еще совместно с белыми эмигрантами – не произошло. Даже мавзолей Ленина Ельцин снести не посмел из-за «мнения» Степашина, который ныне возглавляет Палестинское общество, хотя Ельцин хотел пойти и на это. (Кстати, как согласовать эту ультра-православную должность с защитой мумии гонителя христианства, которую – по всех христианским правилам – надо предать земле?)

С тех лет утекло много воды. Чего только не происходило в стране. Чубайс вбивал «гвоздь в гроб коммунизма», Зюганов отказался – после победы в 1993 г. – от поста президента, в страну вернулся А. Солженицын, никому, в общем-то, ненужный, возник коррумпированный класс олигархов-миллиардеров, которых в будущем, возможно, ещё обнулят – например, после смерти Путина… Справедливости в стране как не было, так и нет, «власти закона» – никакой, упадок образованности и «качества населения», низкий уровень доходов – особенно у лиц с высшим образованием, коррупция и ещё раз коррупция везде, бессмысленная война Запада с Россией и русскими….

И всё это началось в августе 1991-го. Многие тайны тех дней ещё предстоит раскрыть. Эта статья – первый шаг на пути к этому.

Если же размышлять в духе «альтернативной истории», то – не будь переворота ГКЧП – ничего страшного и непоправимого в России не случилось бы. Всё также был бы социализм («с человеческим лицом»), приватизации не было бы, экономика СССР занимала бы почётное второе место в мире, инфляции не было бы, обнищания – да ещё такого долговременного, как сейчас – населения не было бы, русских беженцев из союзных республик не было бы, цены на нефть снова бы выросли и горбачёвские кооперативы как-нибудь вытянули бы дефицит продовольствия, книги бы всё так же издавались стотысячными тиражами, а не по 3-5 тысяч, как сейчас.

---

Мстислав КНЯЗЕВ,
Москва.
Писатель, журналист.
Для “RA NY”