ДВЕ ПРАВДЫ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПРОЗЫ

Экскурс в историю:
Личный царь Ивана Грозного

Эпоха Ивана Грозного. Полная кровавого разгула, низких и высоких страстей, головокружительных взлетов и падений, отталкивающая и завораживающая. Потомки не устают оглядываться на неё, ища в давно прошедшем ответ на собственные вопросы.

В центре внимания, конечно, трагически-противоречивая фигура царя Ивана. Рядом с ним – порождённая его изворотливым и воспаленным умом опричнина. Призраки царских опричников и поныне незримо скачут на своих аргамаках, к седлам которых привязаны мётлы и песьи головы, заставляя четыре века спустя сжиматься сердца. Радостью – у потенциальных палачей. Страхом – у их будущих жертв.

И вот в череду страшных событий грозненской эпохи затесался эпизод, кажущийся из четырёхвекового далека забавным, даже фарсовым.

Целый год (по другим сведениям – два) на русском престоле при живом царе восседал татарский хан Симеон Бекбулатович. Марионетка, покорно исполнявшая повеления истинного государя, которые тот присылал ему под видом челобитных.

Что мы знаем об этом Симеоне? Крайне мало.

Когда родился внук последнего ордынского хана Ахмата Саин-Булат Бекбулатович, неизвестно. Известно, что служил он царю Ивану с преданностью и покорностью, какой и ждал от него венценосный владыка. За верную службу пожаловал ему царь в удел город Касимов. Правда, не без умысла.

Со времен Василия Тёмного блюли московские государи традицию жаловать этот город служилым татарам, чтобы обороняли они Москву от набега крымцев. Расчет был мудрым. С кем сподручнее воевать инородцу? Конечно с соплеменником.

Надо думать, не оплошал и Саин-Булат. Историки не высветили особых его заслуг. А милости на служилого татарина сыпались немалые. Иван Грозный назначил его главой боярской думы. Мало того, женил на дочери своего племянника Ивана Федоровича Мстиславского. По сути второго человека в государстве. Человека, кого иностранцы, жившие в России, именовали «принцем крови».

И, наконец, возвел на престол.

Чтобы удобнее было совершать подобные метаморфозы со своим любимцем, грозный царь обращает его в христианскую веру и нарекает Симеоном. Потом Иван Васильевич благополучно сводит его с престола и Симеон Бекбулатович превращается из Великого князя всея Руси в Великого князя Тверского.

Почему так возвысил Грозный служилого татарина, и зачем вообще понадобилась царю эта комедия до конца неясно. Ни современникам, оставившим свои свидетельства о правлении подложного царя, ни историкам, тщательно эти свидетельства анализировавшим.

Это неудивительно. Противоречивость одних вызывает отсутствие ясности у других. Но как бы там ни было, царь Симеон оценивался однозначно. Марионетка. Ничтожная личность. Временная прихоть державного самодура.

Однако мало верится, чтобы в окружении царя Ивана находились ничтожные личности. Они просто не выжили бы. «Близ царя близ смерти». А близ такого царя и говорить нечего!

Безносая жарко дышала в затылок каждого, на кого падал взгляд Грозного. Это вырабатывало в человеке особую осторожность. Каждый шаг надо было просчитать наперёд, каждое слово взвесить. Держать ухо востро, а нос – по ветру. И не расслабляться! Ни при каких обстоятельствах.

Известен случай, когда хитромудрый царь решил упоить своих подданных, дабы развязать им языки. За каждым поставил писаря записывать крамольные речи. Но затея не вышла.

Пьяные князья и бояре несли такую чепуху и околесицу, так себя вели, что им могли позавидовать скоморохи. Царь потом дал почитать записи протрезвевшим гостям. И те «сами удивишаяся сему чудеси».

Надо думать, изумление рабов государевых было показным. Очень может быть, что в этот день, перед тем, как отойти ко сну, они долго молились в своих крестовых комнатах, бессчетно осеняя себя Крестным Знамением, и благодарили Бога, что оборонил их от царской ловушки.

Страх порождает изворотливость. Изворотливость помогает мобилизовать умственные и душевные силы и найти выход из трудного положения. Шутовство, если оно удачно, может послужить надежным щитом.

Шутовство государевых слуг спасло их от дыбы и костра. Оно же помогло выжить Симеону. Первым шутом в устроенном им же самим балагане был сам Иван Грозный. Но шутом страшным и опасным. Склонный к лицедейству, он, потехи ради, шутил такие шутки, от которых даже видавшим виды царедворцам становилось не по себе.

Однажды царь Иван приказал повесить за какую–то провинность одного дворянина. Фамилия несчастного была Овцын. Государю она показалась забавной. И он повелел рядом с дворянином повесить… овцу. Когда казнь свершилась, царь от души потешался над двумя агонизировавшими «овцами». Так цинично Грозный проиллюстрировал библейскую мудрость о пастыре и его овцах.

Как-то во время трапезы к Ивану Васильевичу подошел воевода Титов и как положено низко поклонился.

– Ты заслужил наше жалование, дорогой боярин, – торжественно произнес царь и… отсек Титову ухо.

Поразительно, как сочеталась в людях стойкость с покорностью! Боярин ничем не выдал своей боли. Только еще ниже кланялся и благодарил своего благодетеля за то, что «казнил милостиво».

Грозный был, можно сказать, первым режиссером-постановщиком массовых сцен. Когда ему хотелось развлечься, приказывал выпустить на торговую площадь парочку медведей и любовался открывавшейся ему панорамой людского переполоха. Покалеченные медведями, но оставшиеся в живых «статисты» получали от «главного режиссёра» вознаграждение.

Но горе тому, кто не хотел шутить вместе с царем или шутил с точки зрения самодержца плохо. Князь Михайло Репнин с отвращением растоптал протянутую государем личину (маску) и за это поплатился жизнью. На голову придворного скомороха за неосторожную шутку взбешённый царь выплеснул горячие щи и нанёс ему ножом смертельные раны.

Вспоминаю все эти многократно описанные эксцентрически-дикие поступки самодержавного изверга только затем, чтобы стало ясно: человек, посаженный на трон таким подозрительным и непредсказуемым монархом, должен был очень постараться, чтобы усидеть год (а то и два) на престоле, и за это время суметь не вызвать царского гнева.

Чем же занимался Симеон, будучи Великим князем всея Руси? Как писал польский историк Каземир Валишевский, вся его деятельность сводилась «к самим мелким мероприятиям». Города Симеон, надо думать, не завоевывал, изменных дел не расследовал, казней не устраивал.

Кстати о казнях. Исследователи грозненской эпохи единодушно отмечают, что в момент воцарения Симеона и после него головы, хотя и продолжали лететь, но не так густо. Массового кровопролития не стало. Царь Иван либо пресытился жертвами, либо… недостаток фактов дает простор домыслам.

Почему бы не предположить, что «самые мелкие мероприятия» Симеона притушили, хотя бы самую малость, кровавый разгул? Мы не знаем, был ли кто-нибудь казнен по велению Симеона Бекбулатовича. Но знаем, что окончание террора совпадает с появлением на русском троне крещеного татарина.

Известно и другое.

Грозный, как и всякий неуравновешенный человек, бросался из крайности в крайность. Если подозревал, то во всём. Если доверял – безоговорочно. Правда, потом царя Ивана охватывал страх, а не слишком ли далеко зашел он в своем доверии. Не обратит ли его любимец дружбу во вражду? Не покусится ли на Богом данную власть?

И чем сильнее свербила его мозг эта мысль, тем сокрушительнее был гнев. Наставники Ивановой молодости Благовещенский священник Сильвестр и мелкий костромской вотчинник Алексей Адашев – сотворцы и проводники прогрессивных реформ – подверглись жестокой опале. Почти все вдохновители кровавой опричнины были казнены.

Судя по милостям и роли, какую отвел Грозный Симеону, татарин пользовался его полнейшим доверием. А значит и симпатией, ибо эти чувства рядом ходят.

В народе бытовал слух, зафиксированный в Пискарёвском летописце, о том, что волхвы предсказали «царю Московскому в тот год смерть». Не человеку – царю. Потому-то, дескать, Иван Васильевич и решил уйти от удара судьбы, подставив вместо себя другого.

В этой связи интересна догадка В.Б. Кобрина.

Если этот слух имел под собой реальные основания, то Грозный поступил с подложным царем очень гуманно: «отказавшись сам от титула Московского царя, он не подставил под удар судьбы-злодейки и Симеона – тот был всего лишь великим князем, а не царём, да к тому же не московским, а только “всея Руси”. Так что в этом году просто не было “московского царя”».

Итак, у нас есть основания предположить, что Симеон Бекбулатович грелся в лучах царского благоволения, которые, правда, неровён час, могли спалить дотла.

Давайте попробуем пойти дальше в своих рассуждениях и постараемся допустить мысль, а не оказывал ли внешне кроткий и покорный Симеон умиротворяющего влияния на воспаленную страхом и ненавистью душу грозного царя? Не был ли он этаким «заместителем по хозяйственной части», который тихо и незаметно по мере сил и возможностей творил созидательную работу путем «самых мелких мероприятий».

В самом деле, Грозный сильно не лютовал. Сам жил в это время в Москве, на Петровке (а ведь он не любил и боялся Москвы, где не чувствовал себя в безопасности и при удобном случае то скрывался в укрепленной, точно крепость, Александровой слободе, то отсиживался в Серпухове). Ездил «что бояре» без царской роскоши и помпы. Подъезжая ко дворцу, останавливался не у самого крыльца, что дозволялось только знатным вельможам, а чуть ли не на другом конце площади, как худородный, и, покинув сани, шёл до дворца пешком. В думе заседал наравне с другими боярами.

Шутовство? Да. Но безобидное. Хотя для его окружения далеко не смешное.

Может быть, приблизился к разгадке подложного царя скрупулезный исследователь XVI и XVII веков Р.Г. Скрынников. По мнению историка, это была попытка воскресить опричные порядки для борьбы с Боярской думой, но не в трагическом, а фарсовом её варианте.

Для новой трагедии у лицедея Грозного не было ни сил – войско изнурено Ливонской войной и набегами крымцев, ни средств – казна оскудела, ни главных действующих лиц – они честно погибли, как и положено по законам жанра, в прошлом спектакле.

Комедия же позволила Грозному без карательного аппарата (каким и была опричнина) снова расчленить государство по своему хотению. Старый принцип – разделяй и властвуй.

Думается, Грозным руководили разные причины. Наверняка имела место вера в предсказания (к ним в те времена относились очень серьёзно), крах опричнины и ослабление войска, лишившие его железного кнута. Возможно, что и «подлость подданных», как объяснил одному иностранному послу сам царь Иван.

Когда дело касается такой, повторюсь, непредсказуемо-противоречивой фигуры, как Иван Грозный, любой вопрос не может решаться по принципу «либо-либо». Здесь возможно и то, и другое, и пятое, и десятое.

«Только дурак не меняет своих решений!» – гласит пословица. Грозный дураком не был. Правда, свои решения менял слишком часто и импульсивно. Попробуй, проследи тут логику, если она вытекает порой из полнейшей алогичности!

Царь Иван, как всякий диктатор, делал всё, чтобы не потерять власть и как былинный Алеша Попович действовал «если не силой, так напуском». И, надо отдать ему должное, находил весьма нетривиальный выход из положения.

Испокон веку правители всех мастей пользовались двойниками. Но чтобы поставить кого-либо во главе государства вместо себя, пусть даже номинально, такого, пожалуй, в истории не было!

Как сложилась дальнейшая судьба подложного царя? Став великим князем Тверским, Симеон Бекбулатович поселился в сельце Кушалине. Что за княжество ему досталось можно прочесть в писцовых книгах. Это подробнейшие описи земельных владений с детальным описанием количества и качества леса, пашни, дворов, домов, хозяйственных построек.

Начинаешь читать, и в глазах рябит от обилия мельчайших подробностей. Но уже скоро за нудным перечислением имущества проступает реальная жизнь людей давно прошедшего века.

«Деревня Горки. Один двор, пуст, а хором изба, да клеть, да мшанник, да мылна, а жил в нем Васка Мячков, сбежал безвестно; пашни худой земли в поле десятина, а во дву потомуж».

«Деревня Паршутино на Кушалинке: 5 дворов, да пуст с мору, а хором избишко да сенник».

«В селе же против великого князя двора на ручье мелница, а у ней два колеса испорчены. В селе же дворы непашенные… всего 9 дворов, а жили безоброчно, а ныне положен на них оброк… Двор бобылский пуст, а хором на нем изба, да клеть…».

Вот каковы владения великого князя Семиона Бекбулатовича Тверского. Большинство земель под пашню – худые. Часть дворов «пусты с мору», а в части крестьяне «сошли». В заповедных лесных «островах» «лес везде кое-какой: дровяной, в бревнышко тонкое, в кол и в жердь».

Хорошенький же удел «подсуропил» Симеону Иван Васильевич!

В 1570 году, то есть за шесть лет до того, как Симеон сел князем на Твери, Грозный основательно разорил этот край по пути в Новгород, где потом учинил великой разгром, чтобы сломить вольнолюбивую гордыню этого города.

Давайте сделаем еще одно предположение. Царь Иван ничего не делал просто так. Не было ли в пожаловании разоренного края и присуждении громкого титула умысла? Что если и тут Симеон выполнял государево поручение – восстановить тверской удел?

Путешествуя неспешно по писцовым описям, натыкаюсь на такие строчки.

«Деревня Кочан Меншой, во дворе вдова Матрена Афанасьевская жена Лаикова с детьми, а крестьян нет, а пожаловал ее князь великий – дал на прожиток с детьми, и оброк, и пошлина сложены».

Это уже поступок, делающий честь Симеону. Значит, была истинная доброта в этом человеке.

Среди немногих дошедших до нас деяний Симеона Бекбулатовича мне не удалось найти ничего такого, что могло бы бросить на него тень.

Как и полагается служилому человеку, Симеон принимал участие в войнах против Ливонии (где командовал войсками) и Польши. То, что он по выражению Валишевского «нигде не отличился», не может служить отрицательной характеристикой. Геройства не было, но служба была. Честная и добросовестная.

Когда грозный царь окончил свои дни, для Симеона настали чёрные времена. Борис, управляя волей Федора, отобрал у крещёного татарина княжество, а самого ослепил, опоив «волшебным зельем».

По другим сведениям ослепшего от старости Симеона Лжедимитрий постриг в монахи под именем Стефана за «антипольскую агитацию», которая заключалась в том, что тот отказался присягать на верность самозваному государю.

Это произошло в марте 1606 года, а уже в мае чернец Стефан был по указу царя Василия Шуйского сослан в Соловки за то, что был близок к ненавистному Василию Мстиславскому.

Тут тоже есть, над чем поразмыслить. Если принять первую версию о расправе Бориса над «царем Симеоном», придётся признать: крещёный татарин представлял реальную опасность для будущего царя.

Сейчас доказано, что Борис Феодорович расправлялся со своими политическими противниками не шибко круто. В основном заточал опальных в монастыри, а потом многих сам же возвращал обратно и наделял землями.

А тут лишить княжества, да еще коварно ослепить. И кого?! Марионетку, которая тихо посиживала на престоле, а потом мирно отсиживалась в Кушалине, никому не мешая. Тем более, если принять во внимание заключение того же Валишевского, что «великий князь не интересовался ничем и никем, и не было человека, который мог бы за него постоять».

Что это? Профилактическая мера по принципу как бы чего не вышло или избавление от реальной угрозы? Последнее вполне возможно. У Бориса было прав на престол гораздо меньше, чем у Симеона.

Кстати об ослеплении «волшебным зельем». Возможно ли таким образом лишить человека зрения? И что это могло быть за «зелье»? Знаток лекарственных растений кандидат фармацевтических наук Игорь Николаевич Сокольский ответил на эти вопросы так:

«Вообще отравительство на Руси было мало развито. Не так, как в Западной Европе. Во времена Ивана Грозного пользовались главным образом ядами растительного происхождения.

Беладонна, дурман и красавка, например, вызывают стойкое расширение зрачков. Если сок этих растений добавляли, скажем, в воду для умывания, то человек, ополоснувший ею лицо, переставал видеть. Но через два-три дня зрение к нему возвращалось.

Расстройство зрения от других растительных ядов может проявляться, по большей части, как побочный эффект. Поэтому маловероятно, что Симеон Бекбулатович перестал видеть в результате отравления. Только ослепить человека при помощи тогда используемых ядов было нельзя».

Вполне возможно, что Симеон ослеп от старости. Нам неизвестно, когда родился Саин-Булат. Мы знаем, что на трон его посадили в 1575 году, а умер он в 1611 (по другим источникам, в 1616). Эти даты отделяет 36-40 лет. Значительный отрезок человеческой жизни.

Если предположить, что Симеону на момент «воцарения» исполнилось, предположим, 35 лет, то значит, он прожил более 70. В те поры человек такого возраста был уже ветхим старцем (вспомним, что сам Иван Грозный, проживший всего 54 года, выглядел по свидетельствам современников глубоким стариком, одолеваемым многочисленными недугами).

Впрочем, неважно, как ослеп Симеон. Важно другое. Он проявил себя как настоящий патриот и мужественный человек, отказавшись целовать крест польскому ставленнику. Это тоже поступок.

Со стороны Василия Шуйского, этого неудавшегося царя, было очень жестоко сослать слепого старика в монастырь «строгого режима». Но опять кто знает? Может, и был здесь свой резон. Хотя какой – сказать трудно. Постриженный в монахи человек уже не мог стать царем.

Но как бы там ни было, ясно – с ничтожными людьми так круто не обходятся.

Вот и вся история подложного царя. Но даже те немногие разрозненные и противоречивые сведения, оставившие в памяти истории неясные очертания образа Симеона Бекбулатовича показывают нам, что изощренный во всех отношениях Иван Грозный избрал для своей игры человека явно незаурядного.

И очень может быть, что «один из самых загадочных эпизодов времен Ивана Грозного», по определению Г.Б. Кобрина, объясняется частично этой незаурядностью.

Окончание в следующем номере

---

Дмитрий РОГОЖКИН,
журналист, писатель,
Член Союза журналистов и Союза писателей России
г. Москва