АРКАДИЙ НЕБОЛЬСИН

Воспоминания

В августе 1991 г. я был командирован от «Сибирской газеты» (Новосибирск) на первый Конгресс соотечественников в Москве. Живя в гостинице «Россия», я имел широкие возможности знакомиться с новыми людьми.

Однажды в кафе на каком-то этаже гостиницы сидел человек и что-то зарисовывал в блокнот (как оказалось, церковь около гостиницы «Россия»). Мы как-то разговорились. Это был Аркадий Небольсин. Он предложил мне выпить кофе. Я рассказал, что я журналист из Сибири, что мы занимаемся «антисоветчиной» и интересуемся эмиграцией. Небольсин мне с ходу сказал, что знаком c принцем Чарльзом. По молодости я многого о принце не знал.

Если честно, я о нём вообще никогда не слышал. Железный занавес был действительно железным. Советские СМИ никогда не упоминали о существовании принца Чарльза, или Дианы, или ещё кого-нибудь вроде них. (Как Вы себе представляете светские монархические новости из империалистических стран в «Комсомольской правде» или «Огоньке», которыми была завалена вся страна? Другой – не «комсомольской» – прессы в СССР не было. Что Вы хотите? Даже прошлое России было неизвестно советскому народу.) Монархии были в СССР табу. Упоминания о Николае II были табу. А тут британский королевский дом, родственники Романовых! Также Небольсин сказал, что у него есть фонд помощи памятникам Ленинграда (тогда ещё).

В другой день я оказался с Небольсиным на одном и том же «круглом столе». Он говорил о триединстве славянских наций. Как показало время, этот излюбленный тезис великодержавной имперскости – в хорошем смысле – украинцы совершенно не разделяют. Русская политическая философия вековой давности, увы, устарела. Самостийники весьма агрессивно относятся к русским, к русскому языку. Русские им совсем не братья. Мы всё это сейчас видим, в эти дни. (Украинская идеология пошла ещё дальше: такие люди, как Михайло Булгаков, Микола Гоголь и Василь Кандинский совсем не русские писатели и художники, а украинские, они-де гордость исключительно украинского народа, хотя те же Гоголь и Булгаков писали по-русски, а не на украинском, как Шевченко или Грушевский.) Небольсин любил этот тезис, сказав мне, что в нашей семье тоже «триединство славянских наций». Я рассказал Небольсину, что дед у меня украинец, бабушка и отец – русские, двоюродный брат – белорус (от отца-белоруса).

На следующий день я познакомился на улице около гостиницы «Россия» с князем Алексеем Павловичем Щербатовым из Нью-Йорка. Потом мы вместе ездили на автобусе от гостиницы в «Останкино» на концерт для эмигрантов; перед нами выступил Ю. Лужков, который также прослушал концерт вместе со всеми. С князем Щербатовым я больше никогда в жизни не встречался, к сожалению, но Аркадий Небольсин рассказал мне о нём позже побольше.

Щербатов в детстве был знаком с цесаревичем Алексеем и чем-то – по-мальчишески – его «обидел». (Как пишут сейчас в интернете о Щербатове, «он дружил с царскими дочками и играл в одни игрушки с цесаревичем Алексеем».) Щербатов был мальчиком как бы толстым, а Алексей – тощим. Князь Щербатов сокрушался всю жизнь, что чем-то «обидел» будущего царственного великомученика. Право, я не знаю, что между ними произошло. Щербатов всё-таки родился в 1910 г., а царевич – в 1904 г., т. е. князь был младше наследника на пять-шесть лет. Как он мог «ущипнуть» или слегка «ударить» во время игры Алексея? – я не знаю. Было бы хорошо, наверное, если бы родственники князя пролили свет на это для истории. Небольсин говорил мне, что Щербатов «тоже Алексей», а бабушку у Щербатова убили во время красного террора.

В феврале 2024 г. я спросил об этом Ларису Щербатову, вдову князю. Она мне ответила: «По утверждению сестры Анны (Набоковой) Алексей был в детстве хулиганчиком. Может, задел случайно – веселясь». Я понял, почему сокрушался Щербатов. Любой ушиб у гемофилика был критичным! Он мог привести и к летальному исходу. «Несмышлёныш» в таком возрасте, конечно, не знал, чем болен царевич, и не мог представить, к чему могут привести обычные для мальчишек тычки и пр. в игровых потасовках…

Небольсин также мне сказал, что Щербатов написал мемуары и хочет, чтобы их издали в России. Я таких издателей не знал. Дело в том, что в 1991 г. я помог А. Богословскому (о нём ниже) издать мемуары Татьяны Розановой (дочери философа Василия Розанова) в Новосибирске, в издательстве «Сибирской газеты». (Сейчас эта книга – библиографическая редкость.) Но издание это для маломощного сибирского издательства оказалось последним опытом на просветительской стезе из-за финансов. Книгу Щербатова – как и любую другую – они потянуть уже не могли.

[Небольсин хвалил автора: его друг «многое видел». Щербатова, по словам Небольсина, «всю жизнь трясёт», как начало трясти с 1917 г., так и продолжало. Имеется в виду отсутствие «спокойной» жизни. Щербатову тоже много зла принесли женщины. Женщины очень часто являются мужененавистницами; даже психоанализ как наука возникла благодаря именно женской психопатологии.]

Намного позже я увидел книгу князя Щербатова – «Право на прошлое» – в московской церковной лавке. Мемуары – весьма интересные и необычные – были изданы в Издательстве Сретенского монастыря в 2005 г. – спустя два года после смерти автора. Подумать только! Раньше в России никто не заинтересовался изданием этой книги. Это – ещё одно доказательство, как Россия (которой «больше нет» по Г. Иванову) в массе своей далека от своего исторического прошлого, от белых идеалов (которым, по социологическим опросам, в РФ сочувствует всего около 3-5% населения).

В 1998 г. Щербатов был награждён патриархом Алексием II орденом Св. Иннокентия, Апостола и просветителя Америки. В ноябре 2001 г. князь встречался с человеком В. Путина С. Ястржембским в Нью-Йорке, передав РФ 19 писем имама Шамиля, сдавшегося в 1859 г. на Северном Кавказе генералу князю А. И. Барятинскому – деду Щербатова по матери. Я видел ТВ-сюжет об этом в российских новостях в 2001 г.

Отца Алексея Щербатова – флигель-адъютанта великого князя Николая Николаевича – наградил орденом царь Болгарии Фердинанд, ещё до войны – в 1912 г.. (Как известно, в Первую мировую Фердинанд примкнул к Германии против России; но его сын Борис был более «прорусским», отчего, видимо, он всё же был убит Гитлером.) После войны семья Щербатовых нашла приют в Болгарии. По приглашению сестры Бориса III княгини Евдокии в октябре 1921 г. Щербатовы выехали из Константинополя в Софию. Там Алексей и закончил гимназию. В 1927 г., в 17 лет, он получил аудиенцию у Муссолини; тогда многим дуче казался «великим человеком». (Как об этом сейчас кратко пишут: Щербатов «пил чай с Муссолини». Ещё один «чай с Муссолини», если Вы знаете фильм Дзефирелли.) В 1937 г. Щербатов переехал в США. Во время войны он служил в штабе генерала Паттона, потом стал профессором истории и членом Русской Академической группы в США. За свою жизнь Щербатов много кого видел и встречал: Николая II, Ленина, М. Горького («А, Вы белый», – сказал ему Горький; «Ничего я не белый, я русский», – отвечал ему князь), Ф. Юсупова, Керенского, Махно, Маннергейма и Тухачевского, Гучкова и Милюкова, Деникина и Врангеля, Бунина и Цветаеву…

Но вернёмся к августу 1991 г. Щербатов изложил свои впечатления о путче в статье в православной газете «Вера» – «Эском» (№ 520) под названием «Совсем недавняя история. Первая поездка в Россию».

Как я узнал позже, он имел прямой доступ к послу США в СССР Роберту Штраусу. Щербатов рассказывал:

«…я старался узнать побольше деталей подготовки переворота. И за несколько дней кое-что для себя прояснил: американцы, ЦРУ провели деньги через своего посла в России, Роберта Штрауса, использовав его связи, чтобы подкупить военных: Таманскую и Дзержинскую десантные дивизии, которые должны были перейти на сторону Ельцина. Большие деньги получили сын маршала Шапошникова, военный министр Грачёв. […] У Шапошникова сейчас имение на юге Франции, дом в Швейцарии. Я слышал от Джорджа Бейли, моего давнего друга, много лет проработавшего в ЦРУ, что выделенная на СССР сумма составляла больше одного миллиарда долларов.

[…] Немногие знали, что в 1991 году в аэропорт «Шереметьево» специальные самолеты под видом дипломатического груза доставляли деньги, их раздавали упаковками 10-, 20-, 50-купюровыми банкнотами правительственным руководителям и военным…» (1)

Я останавливаюсь на фигуре князя Щербатова так подробно потому, что он был другом Небольсина. И Небольсин также был свидетелем августовского путча и наверняка что-то обсуждал с Щербатовым в те дни.

***

Осенью 1991 г., уже после путча, и после первого приезда Н. Солженицыной с сыновьями в Москву, в Москве состоялся вечер «Нового журнала» из Нью-Йорка. Я получил персональное приглашение из редакции, из Нью-Йорка, и прилетел из Томска в Москву. Там я познакомился с Ю. Кашкаровым, а также с В. Филип, Е. Филипс-Юзвиг, М. Ледковской и И. Чинновым.

Кашкаров сказал мне, что Небольсин рассказывал ему в Нью-Йорке обо мне. С Кашкаровым мы встречались несколько раз, но это предмет отдельных воспоминаний. Однажды я зашёл к Кашкарову – в квартиру его матери в районе метро «Преображенская площадь» (эти дома сейчас должны снести по программе реновации Москвы). Кашкаров мне сказал, что от него только что ушли Небольсин и герцог дон Дуарте де Браганса. Если бы я пришёл раньше, я бы их встретил у него и познакомился бы с герцогом в приватной обстановке.

Герцог дон Дуарте был большим другом редакции «Нового журнала» и выступал на вечере журнала в Доме журналистов (я там тоже был и стоял рядом с ним, хотя не был лично представлен – в толкотне и суете.) А история эта начиналась так. Когда-то в 1960-е с Брагансами познакомился Юрий Иваск, профессор Небольсина, талантливый эмигрантский поэт. Так Браганса познакомился с «Новым журналом». Русские эмигранты бежали от коммунизма, Брагансы бежали от фашистской диктатуры профессора Салазара.

Рассказывал мне Кашкаров и о том, что Небольсин недавно ездил к принцу Чарльзу в Лондон; Чарльз его пригласил. Они готовили какую-то книгу об экологии. Я потом искал эту «мифическую» книгу, но никакой совместной книги у Небольсина и Чарльза не было. Так что я не знаю, о чём была речь; видимо, Небольсин просто помогал Чарльзу с книгой.

Также Кашкаров говорил, что предок Аркадия Ростиславовича адмирал Небольсин был «соседом А. Пушкина по даче». Позже я нашёл адмирала Небольсина из александровской эпохи в энциклопедии русских масонов А. Серкова (М., 2001). Мой диплом в университете был о русском политическом масонстве 20 века, поэтому мне полагается знать о масонах всё.

Через месяц я снова был в Москве. Был в Москве и Небольсин. Я ему позвонил. Он пригласил меня на какой-то вечер Фонда культуры в Колонном зале Дома Союзов (это бывшее Дворянское собрание) – около нынешней Госдумы. Там выступал и Д. С. Лихачёв, с которым Небольсин дружил. После выступления Небольсин сидел около академика, и я около них. Опять же была суета и суматоха вокруг. Все хотели пообщаться с великим русским академиком.

С Лихачёвым я пересёкся позже по другому поводу. Никита Струве дал мне его домашний адрес в Ленинграде, и я отправил Д. С. Лихачёву нашу антисоветскую газету «Северо-Восток». Академик прислал мне письмо – написанное от руки! – и достаточно длинное. Как я узнал позже, Лихачёв – как настоящий русский интеллигент – отвечал на каждое письмо, которое он получал – даже на письма библиотекарш из далекой провинции. Откуда у него хватало времени на это? Сейчас «таких людей не делают», общественно значимых лиц подобного калибра в русском мире тоже больше нет – ни академика Лихачёва, ни Ильи Глазунова, ни многих других. Аналогов в России не возникло. Лихачёв хвалил нашу газету, что мы делаем большое дело. Письмо, к сожалению, не сохранилось, но я давал его читать своему коллеге по газете – редактору Игорю Аристову, знакомому Юрия Карякина, предлагал его напечатать в газете, но Аристов почему-то не захотел.

***

Прошло несколько месяцев. Небольсин прислал мне по почте несколько страниц Ю. Иваска о каком-то полузабытом эмигрантском поэте. Печатать мы это не стали. Где-то весной 1993 г. мой знакомый в Томске – доцент (затем профессор) физики университета – Борис Пойзнер сказал, что мне звонили. Я оставил связной телефон в Томске Небольсину. Небольсин позвонил ещё раз в Томск, и я пришёл в назначенное время на квартиру доцента химии Эльзы Захаровой, с которой Пойзнер дружил. Там меня и застал звонок Небольсина. Разговор вышел весьма любопытный.

Сперва Небольсин спросил меня, что со статьёй Иваска. Я ответил, что она не подходит нам для публикации. Причины: это – какой-то отрывок филологических штудий, это годится для академических изданий, у нас же газета, выходящая раз в месяц (как литературно-публицистическое приложение к «Сибирской газете»), и мы печатаем более концептуальные материалы – например, статьи А. Солженицына и пр. Небольсин меня недопонял и возразил: «Но Вы ведь уже печатали Иваска». Мы действительно – на целую полосу – перепечатали из альманаха «Мосты» за 1960-е годы статью «Письмо о русской эмиграции». Я сказал, что это как раз-таки и была концептуальная статья, а этот отрывок никак нам не подходит… Было неловко ужасно, но это действительно не подходило газете.

Потом Небольсин начал мне рассказывать о принце Чарльзе. Говорил он следующее: Диану Чарльз давно не любит, есть такая Камилла [Паркер-Боулз], и Небольсин с ней знаком. (Диана тогда была жива, и никто не подозревал, что её ждет.) Чарльз написал сказку, занимается живописью. Он тоже любит свою бабушку – королеву-мать. Кстати, у королевы-матери можно получить работу – садовником, например. Небольсин хотел меня трудоустроить на Западе! Небольсин спросил, могу ли я нарисовать диадему? (Это тоже работа.) Я тогда не мог, никогда об этом не думал. Спустя 20 лет я заинтересовался ювелирным дизайном. Но это очень сложный процесс. Рисунок в цвете для ювелирной фирмы подготовить весьма не просто, особенно, если рисовальщик потерял зрение, что со мной и произошло. Я уже не смогу симметрично и ровно изобразить бесконечные повторяющиеся последовательности ожерелья или тиары, хотя я понапридумал много брошей и браслетов… Из-за зрения я остановился на живописи – это я ещё смогу осилить… Небольсин говорил мне, что Чарльз может купить [у меня] картину…

Что касается садовников, я кое-что рассказывал Небольсину – ещё в гостинице «Россия». Например, об Узбекистане, где я родился и вырос. Поэтому Небольсин сейчас меня спросил: «Вы говорили о каких-то узбекских ёлках. Их можно купить? – Чарльз хочет». Речь шла об арче, напоминающим «ёлку»; это можжевельник, который источает полезные фитонциды в воздух. Учитывая расстояния и то, что дерево могут продавать только в Узбекистане, а я в Сибири, это было невозможно.

Я также рассказывал (до этого телефонного звонка) Небольсину о том, что в 1980-е (я был ребёнком и прочитал это в газете «За рубежом») были обнаружены в джунглях Южной Америки т. н. «столовые горы» – прототип «Затерянного мира» Артура Конан-Дойла. На этих отрезанных от внешнего мира горах много эндемиков, и там живут, если я не путаю, чуть ли не панцирные рыбы (я так читал)… Я читал, что именно англичане открыли заново эти горы. Небольсин, видимо, рассказал об этом принцу Чарльзу, т. к. Небольсин мне сказал: «Чарльз интересуется этими горами. Можно ли туда организовать экспедицию?..» Конечно, ни о каких экспедициях в такие отдалённые места я не помышлял. И я сомневаюсь, что Чарльз бы тоже туда отправился – это просто глухомань в джунглях, туда государственные деятели не ездят – слишком тяжело и опасно.

Говорил я Небольсину о том, что моя [двоюродная] тётя из Москвы была знакома с Ю. Гагариным, у меня есть её фотография с Гагариным. Небольсин мне рассказал, что Елизавета II встречалась с Гагариным. Спустя 20 лет после этого разговора статьи об этой встрече появились в российской прессе, а вот в 1960-е или 1970-е комсомольская пресса в СССР встречу Гагарина с королевой не рекламировала, и народ советский об этом ничего не знал.

Упоминал Небольсин о виконте Линли, у которого тоже – как и у меня – есть сестра; о дяде Чарльза герцоге Виндзорском; об Эдгаре Кейси; о книге Роберта Масси о царевиче; о том, что Распутина не надо было трогать, с его точки зрения (т. к. предсказания Распутина о революции в случае его смерти сбылись – я тоже интересуюсь историческими предсказаниями); о графе Руперте фон Лёвенштайн-Шарффенек, финансовом менеджере «Роллинг Стоунз» (спустя годы – в 2013 г. – я прочитал его некролог в журнале «The Economist»). Говорил, что Чарльз любил посещать Австралию, но там на него произошло покушение, и он перестал после этого в Австралию ездить. Говорил об IRA (которая охотится на членов британской королевской семьи) и о судьбе графа Маунтбаттена Бирманского, последнего вице-короля Индия, убитого этой «армией» в 1979 г. Говорил, что для Чарльза важен «долг», что для него это – всё; говорил, что «Чарльз нашёл себя в армии»…

Говорил, что у королевы есть немецкие родственники Гогенлоэ, и он их знает, говорил об Эдуарде фон Фальц-Фейне (с которым знаком), о княжеской семье Лихтенштейна (и о художнике Рое Лихтенштейне), о художнике Роберте Раушенберге (но Небольсин авангард не любил), говорил о принце Эндрю, что он – герой Фолклендской войны. (Тогда никто не подозревал о грядущем педофильском скандале с участием Эндрю и Вайнштейна.) Говорил, что Фолклендская война началась по вине военной диктатуры в Аргентине, что это «плохие люди». Также упоминал Небольсин режим «чёрных полковников» в Греции, которые свергли греческую монархию. Чарльз помог королю Константиносу II и его жене Анне-Марии в эмиграции; отец Чарльза принц-консорт Филипп был ведь греческим принцем. Но Анна-Мария Чарльзу надоела – много жаловалась (что-то по поводу её драгоценностей)… Говорил, что Чарльз верит в привидения и однажды их выгонял из одного из своих замков (позже я об этом прочитал в интернете).

[Позже я узнал, что Константинос в 1992 г. передал большую часть своих земель коммерческому фонду в обмен на бывший дворец и право вывезти из страны некоторые ценности (перечень вывезенного официально нигде не публиковался). Видимо, в связи с этой борьбой за драгоценности Небольсин и упоминал греков. Принятый в 1994 г. закон лишил мужа Анны-Марии греческого гражданства и собственности, в т. ч. дворца Татои, он был ранее королевской резиденцией, и виллы Мон-Репо.]

Небольсин рассказывал, что на Западе хорошую прибыль могут принести книги. Так, бывший камердинер королевы стал потом популярным автором детективов (в России при Путине вышло полное собрание сочинений этого писателя). Вспоминал он и Роальда Даля, который хорошо продавал свои сказки и основал фонд; я о Дале потом читал тоже в журнале «Economist». Небольсин говорил, что этот сказочник – бывший британский разведчик, у него есть сказка «Чарли и шоколадная фабрика», и принц Чарли эту сказку читал. В 2005 г. Голливуд экранизировал это произведение, и я вспомнил этот разговор. Говорил Небольсин, что Чарльз на завтрак ест овсянку (что правильно с точки зрения диеты). Говорил, что Чарльз может помочь, например, дать 200 тысяч фунтов…

Потом Небольсин сказал, что со мной будет говорить «Чарли», как он его часто называл. Я действительно обменялся несколькими фразами по-английски с принцем Уэльским. Он спросил меня: «Вы друг Аркадия?» Но мой английский был тогда ещё совсем плох, только потом я научился сносно писать по-английски и прочитал десятки англо-американских книг – биографии королей, исторические книги, Г. Киссинджера, романы Гора Видала и Патрисии Хайсмит. Тогда я похвастать этим не мог, конечно. Видимо, я плохо понял Чарльза, как и он меня, и наш разговор завершился… Конечно, Чарльз меня совсем не помнит. И никаких денег от него я в своей жизни не получил. А вот специалистом как по британской монархии, так и по всем остальным монархиям мира я действительно стал.

Небольсин был большим «фанатом» принца Чарльза и королевы Елизаветы II.

После окончания разговора с Небольсиным-Чарльзом я положил телефонную трубку, и вдруг телефон снова зазвонил. Какой-то мужик грубовато сказал мне в трубку: «Вы общаетесь с плохими людьми…» Я не понял, что за «пургу мне гонят» и бросил трубку. Только спустя многие годы я понял, кто это звонил [это был бандит Андрей Шевяков, который нападал на моих родственников в Узбекистане в конце 1970-х и начале 1980-х, когда я был ещё ребёнком], почему и что за претензии у этого бандита были ко мне лично, моей семье и лично к Аркадию Небольсину. Но это отдельная история. Я её хочу рассказать всем – всему российскому обществу, всей русской общине США, всей русской эмиграции.

Обсуждали мы с Небольсиным и Солженицыных. Он только сказал, что это «плохие люди». Тогда я его не понял, но потом – когда «Александр Исаевич» меня обманул (я на него работал редактором в 1997-8 гг.), до меня дошло, что Небольсин имел в виду. Солженицын «кидал» всегда всех повсюду, он со всеми везде конфликтовал, в т. ч. в Америке….

Говорил Небольсин мне о русском проекте «Нью-Йорк Таймс» и о Серже Шмемане, научном обозревателе газеты; но русское издание этой газеты в Москве скоро при Ельцине прекратилось. Спрашивал меня, прислать ли мне кофе. Сам Небольсин любил хороший кофе. Дома у меня была фотография Небольсина, которую сделал Кашкаров в Нью-Йорке у него в квартире: Небольсин с чашкой кофе, на столике рядом с ним фотография царской семьи в серебряной рамке.

***

Что же касается Небольсина и Чарльза, это интересная дружба. Она продержалась десятки лет, и её необходимо описать для истории, но детали за долгие годы известны разве что ближайшим родственникам А. Небольсина.

Недавно я нашёл в интернете интервью с Небольсиным. Там есть такой пассаж:

– Мне говорили, что вы знакомы с принцем Чарльзом.

– Английской культурой я заинтересовался еще и потому, что у меня есть со стороны отца английские корни. Принц Чарльз много лет назад начал экологическое движение. Это очень близко моему сердцу. Он написал прекрасную книгу «Видение Британии». Эту книгу мы стараемся перевести на русский. Принц Уэльский умеет наживать себе врагов. И они всеми средствами старались и стараются отвлечь его от главного призвания. А оно у него не в том, чтобы ходить и гладить людей по голове, а заниматься спасением культурных ценностей. Принц Уэльский основал институт, где работает очень много талантливой молодежи. Институт чем-то похож на академию художеств Глазунова.

Так вот, меня позвали в институт принца Чарльза. Я рассказывал студентам о Москве, о Лужкове, о наших общих друзьях, показывал хорошие диапозитивы. В этом году я опять побываю в институте принца Уэльского. (2).

Больше никаких упоминаний ни в американском, ни в российском интернете о связях Небольсина с Чарльзом нет.

Ещё в 1991 г. в Москве, общаясь со знакомыми Ю. Иваска и А. Небольсина Александром и Альбиной Богословскими, я слышал о Чарльзе. Мне говорили то же самое: «Принц может помочь…» Говорили, что Чарльз купил дом в подарок своему любимому комику «мистеру Бину» (не знаю, правда ли это). Мистера Бина я потом смотрел несколько раз. В России на ТВ он тоже начал появляться далеко не сразу.

Небольсин всегда встречался с Богословскими, когда приезжал в Москву. Несколько раз он у них останавливался. В 1990-е (до смерти Кашкарова в 1994 г.) Небольсин привозил А. Богословскому приглашение и билет в США – описывать архив Ю. Иваска. Поездку оплачивал Томас Уитни. Надо сказать, полного издания сочинений Иваска в России как не было, так и нет. Как сокрушался Богословский, «это никому не нужно». Поэтом Иваск был самобытным; даже двухтомник стихов его приятеля Игоря Чиннова вышел в Москве. Стихи Иваска, поэму «Человек играющий» (в которой зашифрован и Небольсин), ряд статей и «Похвалу русской поэзии» есть смысл издать в России под одной обложкой. Это «не для всех», но это полезно для культуры.

Как известно, Небольсин имел трёх племянников – от брака его сестры: Михаила, Петра и Павла Хлебниковых. [Аркадий Небольсин воспитал рано осиротевших детей своей сестры как своих родных детей (была ещё дочь)]. Отец племянников Небольсина – Юрий Хлебников – был переводчиком (с американской стороны) на Нюрнбергском трибунале над нацистами. Я где-то читал – но не могу сейчас найти ссылку в интернете – что отец Небольсина Ростислав тоже служил в армии США во время войны и тоже был переводчиком в Нюрнберге. Меня это потрясло.

Возможно, я ошибаюсь по поводу Ростислава Небольсина в Нюрнберге; поправить меня смогут только родственники Небольсина. Упоминаю я это к тому, что Хлебниковы и Небольсины – антифашисты, как и их знакомые Васильчиковы. Марина Ледковская, двоюродная племянница Владимира Набокова, относилась к Аркадию Небольсину с большим пиететом (говоря мне, чтобы я просил его о помощи; я, кстати, не просил и никогда ни одного цента от Небольсина не получал) в том числе, я подозреваю, из-за антинацистской темы. Отец Ледковской был казнён в гитлеровской Германии за причастность к заговору 4 июля. Мне она говорила, что была ребенком и подробностей о тех событиях и о гибели отца не знает. Я нацизм вообще не воспринимаю.

В 2004 г. был убит Пол Хлебников, главный редактор российского «Форбса». С американской стороны вопросами следствия занимался тогдашний директор ФБР Роберт Мюллер, ставший мировой знаменитостью из-за скандала с Трампом в 2017-19 гг. «Московский комсомолец» в 2004 г. (я читал газету собственными глазами) напечатал слова Мюллера, что следствием по делу Хлебникова будет заниматься исключительно российская сторона. В интернете была видеосъёмка – на YouTube – ТВ-интервью Елены Ханги с Полом Хлебниковым – как раз о разоблачениях Хлебникова. [Как рассказывал Илья Глазунов, тоже друживший с Небольсиным, «мальчика похоронили»; Пола Хлебникова он тоже жалел.]

Как известно, в 2006 г. трое арестованных по делу Хлебникова чеченца были освобождены. Через полгода Верховный суд РФ отменил оправдательный приговор. «Процесс начался заново», но на скамью подсудимых подозреваемые больше не вернулись. Дело в результате «ушло в архив». В поисках правосудия Аркадий Ростиславович, как сообщается в интернете, встречался даже с министром иностранных дел России Сергеем Лавровым. Но убийство так и осталось нераскрытым. Участвовал Небольсин – вместе с послом США – и в «мероприятии» в Москве в связи с годовщиной убийства племянника. (Это было когда-то ок. 2010 г.; сейчас ссылку в интернете невозможно найти.)

(1) http://www.vera.mrezha.ru/520/11.htm; https://aftershock.news/?q=node/25721&full.

(2) Наталья Дардыкина. Профессор Аркадий Небольсин: «Если вы назовете меня Чичиковым, я не обижусь». MK.RU, 04.07.2019.

https://www.mk.ru/culture/2019/07/04/professor-arkadiy-nebolsin-esli-vy-nazovete-menya-chichikovym-ya-ne-obizhus.html.

---

Мстислав КНЯЗЕВ,
писатель, журналист.
Москва.
Для “RA NY”