СЕСТРА ИМПЕРАТОРА: О СУДЬБЕ ВЕЛИКОЙ КНЯГИНИ ОЛЬГИ

В 1991-92 гг. я много общался с различными русскими эмигрантами, которые приезжали в «новую» Россию после «падения коммунизма». Так Дмитрий Поспеловский, профессор истории из университета Лондон (Онтарио) из Канады порекомендовал мне прочитать книгу Йена Ворреса – его беседы с Ольгой, сестрой Николая II, которая, как известно, после войны обосновалась в Канаде. Ольга заслуживает того, чтобы о её жизни сняли увлекательный байопик в Голливуде.

Жизнь Ольги (1882-1960), сестры Николая II, до революции была жизнью в золотой клетке. «Положение обязывает» – и Ольга была вся увешана изысканными ювелирными украшениями. В 1907 г., во время поездки в Биарриц, её сопровождало 30 человек прислуги. (И эта цифра была ещё скромной: Марию Фёдоровну сопровождало за границу 200 человек!) При этом она была замужем за нелюбимым человеком – герцогом Петром Ольденбургским, за которого его выдали с умыслом: она больше была привязана в качестве «компаньонки» к матери, которая не хотела её от себя отпускать. Императрица Мария Фёдоровна была своеобразным «семейным тираном», даже сын Николай её боялся.

Ольга встретила любовь – в лице провинциального дворянина Николая Куликовского, но развода ей долго не давали. Только спустя 15 лет брака – в августе 1916 г. – царь разрешил сестре обвенчаться с её возлюбленным. (Как известно, царь смягчился в матримониальных вопросах и в отношении младшего брата Михаила, которому за связь с Брасовой было сперва запрещено проживать в России. Любимый брат Ольги Михаил возглавил после возвращения в империю Дикую дивизию.)

В 1908 г. вся семья Николая II (и Ольга тоже) отправилась морем в Ревель, где должна была состояться встреча императора с английским королём Эдуардом VII и королевой Александрой. В 1912 г. императрица Мария Фёдоровна нанесла свой последний перед Великой войной визит в Англию, и Ольге пришлось сопровождать мать.

С началом Первой мировой Ольга – как и многие женщины императорской семьи – стала обычной сестрой милосердия. Первые месяцы войны она находилась в Ровно – вблизи польско-австрийской границы. В марте 1915 г. русские захватили Львов, и вместе с братом-императором она участвовала в торжественном въезде в город. Осенью того же года лазарет Ольги был переведён в Киев. Там же оказалась и её мать. Там они и встретили революцию.

Ещё в январе 1917 г. Ольга написала своему управляющему в Петроград и попросила его переслать ей в Киев её драгоценности. Тот ответил, что пересылка слишком рискованна; он поместил все её драгоценности в банковский сейф. Матери Ольги повезло гораздо больше. Кики, преданная ей горничная, успела упаковать часть драгоценностей, принадлежавших императрице-матери и привезти их в Киев.

Гражданская война

Оставаясь в Киеве, Романовы подвергались большой опасности. Уехать из города было невозможно; это произошло по инициативе и благодаря «нечеловеческим усилиям» великого князя Александра Михайловича [Сандро]. Большевики ни за что не позволили бы им уехать дальше вокзала. Сандро удалось найти поезд, стоявший на заброшенном полустанке за пределами города. Он сумел привлечь на свою сторону небольшой отряд сапёров (те строили мост через Днепр), всё ещё остававшихся верными императору. Они согласились сопровождать поезд в течение всего пути в Крым.

Семейство покинуло Киев ночью, каждый добирался до железной дороги отдельно от остальных. Вдовствующая императрица, великий князь Александр Михайлович, Ольга Александровна и её муж молча сели в поезд…

Романовы в Ливадию не поехали. Они направились в Ай-Тодор, имение великого князя Александра Михайловича, расположенное в двух десятках вёрст от Ялты. Спустя несколько дней туда приехала с севера и великая княгиня Ксения Александровна со своими детьми. «Те несколько недель, которые мы провели в Ай-Тодоре, казались чуть ли не сказкой. Была весна, сад был в цвету», – рассказывала Ольга. Лето 1917 г. прошло спокойно. 12 августа у Ольги родился сын Тихон.

Неожиданно положение изменилось в худшую сторону. Временное правительство прислало в Крым своего комиссара, чтобы «присматривать за Романовыми». Затем у матери провели обыск. Большевики унесли с собой все семейные фотографии, письма и семейную Библию, которой Мария Фёдоровна дорожила.

В результате обыска, во время которого матросы перевернули вверх дном весь дом, нашли два десятка старых охотничьих ружей. В конце дня шофёр вдовствующей императрицы переметнулся на сторону большевиков и уехал на единственном автомобиле, который был в имении.

Обшарив спальню императрицы сверху донизу, налётчики не догадались даже взглянуть на шкатулку с драгоценностями, стоявшую на виду – на столе в спальне. Романовы переложили всё содержимое этой большой шкатулки в баночки из-под какао.

«При малейшем признаке опасности мы прятали эти жестянки в глубокое отверстие у подножья скалы на морском берегу. Поскольку вся поверхность скалы была испещрена отверстиями, то место, куда мы прятали драгоценности, мы отмечали тем, что перед ним клали побелевший череп собаки. Однажды мы пришли к скале и увидели, что череп находится на отмели. Мы не знали, что и подумать. Неужели кто-то обнаружил наш тайник? Или же просто ветром сбросило череп на землю? Помню, холодный пот выступил у меня на лбу при виде того, как мой муж шарил рукой во всех отверстиях на поверхности скалы. С каким облегчением я вздохнула, когда муж извлёк из одного из них жестянку, в которой позвякивали самоцветы!»

Когда Ольга прогуливалась по аулам, её часто узнавали, несмотря на крестьянское платье, передник и неуклюжие башмаки. Однако люди относились к ней приветливо. «Крымские татары по-прежнему оставались преданными Ники».

Романовыми занимался некто Задорожный, представитель Севастопольского совета. «Это был убийца, но человек обаятельный, – говорила в Канаде Ольга. – Он никогда не смотрел нам в глаза. Позднее он признался, что не мог глядеть в глаза людям, которых ему придётся однажды расстрелять. Правда, со временем, он стал более обходительным». И всё же Романовых спасло то обстоятельство, что «Севастопольский и Ялтинский советы не могли договориться, кто имеет преимущественное право поставить нас к стенке».

Ялтинский совет намеревался не мешкать с расстрелом всех Романовых, живших в Ай-Тодоре и Дюльбере. Однако Севастополь, которому подчинялся Задорожный, ждал особых инструкций на этот счёт из Петрограда.

3 марта 1918 г. был заключён Брестский мир. По условиям мира Германия должна была оккупировать Крым. Ялтинский совет решил ликвидировать Романовых до прихода немцев. Разведчики Задорожного предупредили его о том, что ялтинцы намерены подвергнуть Дюльбер артиллерийскому обстрелу.

Ольга завернула ребёнка в одеяла и с мужем побежала к морскому берегу. Несколько часов они скрывались среди скал. А потом стали пробираться в сторону Дюльбера. Стало почти темно. Часовые не хотели их впускать. Ольга и её муж узнали, что за несколько часов до этого крупный отряд, прибывший из Ялты, попытался проникнуть в крепость и увести с собой узников, но люди Задорожного отбили атаку. «Тогда ялтинцы пообещали вернуться на следующий день. На обратном пути они наткнулись на нашего милого комиссара и закололи его штыками».

По приказу кайзера на спасение членов императорской фамилии от ялтинского отряда и расстрела была брошена передовая колонна немецких войск. Немцы прибыли на рассвете, когда ялтинские налётчики успели сломать ворота крепости. Императрица Мария Фёдоровна и остальные члены фамилии находились на волоске от смерти. «Я даже не знала, радоваться мне или печалиться. Надо же такому случиться! Нас, Романовых, спасает от нашего же народа наш злейший враг, кайзер! Что может быть унизительнее этого!»

Немецкий офицер, командовавший частью, освободившей Дюльбер, намеревался расстрелять всех большевиков, в т. ч. людей Задорожного и его самого, который только что вернулся из Севастополя. Каково же было изумление немца, когда все великие князья принялись уговаривать его пощадить этих людей. «Этот немец, должно быть, подумал, что от долгого заточения мы рехнулись! Последний штрих к гротескной этой картине добавила Мама. Полагая, что Германия всё ещё находится в состоянии войны с Россией, она отказалась принять немецкого офицера, который спас её от русской пули».

Месяцы, проведённые в плену в Ай-Тодоре и Дюльбере, остались позади, и все облегчённо вздохнули. Члены императорской фамилии гуляли, работали в саду, устраивали пикники, ловили рыбу, а молодёжь издавала еженедельную газету. Видя вежливое отношение к себе со стороны немцев и дружелюбие крымских татар, все были уверены, что это всего лишь своего рода промежуточный период, после которого «что-то произойдёт, они вернутся в свои дворцы и забудут пережитый ими кошмар». Ольга говорила: «Действительно, наша трагедия состояла в том, что, несмотря на ужасы, свидетелями которых мы были в 1917 г., никто из нас не мог предвидеть террора 1918 г. Я полагаю, именно это и явилось причиной крушения Дома Романовых: все мы ещё воображали, будто армия и крестьянство придут нам на помощь. Это было слепотой».

Сандро успел покинуть Крым на борту британского корабля. Он намеревался отправиться в Париж, чтобы убедить руководство Франции в необходимости бороться с большевицкой опасностью.

В конечном счёте Ольга Александровна решила с мужем отправиться на Кавказ, где красную армию разбил генерал Врангель. Однако Мария Фёдоровна отказалась покинуть Гаракс, заявляя при этом, что долг Ольги – оставаться с нею.

[В апреле 1919 г. французы оставили Одессу; это позволило Красной Армии занять Перекопский перешеек, от которого до Крымского побережья было рукой подать. Вдовствующая императрица, жившая в Гараксе, наконец-то сдалась. Получив срочное письмо от королевы Александры, она уехала в Англию на британском корабле «Мальборо», настояв на том, чтобы англичане согласились эвакуировать всех её друзей, живших в окрестностях Ялты. Хотя это расходилось с инструкциями Адмиралтейства, её требование было выполнено. Вместе с дочерью Ксенией и ее детьми, а также с великими князьями Николаем и Петром Николаевичами и остальными Романовыми императрица Мария Фёдоровна оставила Крым. «Мальборо» вышел из Ялты 11 апреля 1919 г.]

Направляясь на Кавказ, их немногочисленная группа села на пароход, плывший в Новороссийск, почти ничего не взяв с собой из багажа. Их было пятеро: сама великая княгиня, её муж, их сын, горничная Мимка и Тимофей Ячик, их верный телохранитель. Родом с Кавказа, он стал их проводником и оказал им неоценимые услуги. Долгое и утомительное путешествие началось своевременно. Ольга ожидала второго ребёнка.

Летом и в сентябре 1919 г. Деникин изгнал красных из Восточной Украины, Крыма, Одессы, Киева и Курска. Его войска наступали на Воронеж и Орёл. До Москвы оставалось триста с небольшим вёрст. Но в ноябре 1919 г. красная армия снова захватила Киев; деникинские войска были деморализованы и стали неуправляемыми. Война почитай была проиграна.

Следующие два месяца были «периодом неописуемых лишений, опасностей и испытаний». Семья Ольги – вместе с четырьмя казаками – бежала к Черноморскому побережью. Стояла зима, ночевать нередко приходилось в заброшенных амбарах. Большевики наступали и наступали. «Я насмотрелась столько ужасов, что внутри меня словно что-то умерло. Но я должна была жить», – вспоминала Ольга позднее.

По всей стране бушевала война. Крупных сражений не было, шли бесконечные стычки между шайками красных и белых, которые жгли, грабили и убивали, ни в чём не уступая друг другу.

Затем они бежали в Ростов; в суматохе Гражданской войны ей помог генерал Кутепов. Он узнал Ольгу – несмотря на её растрепанные волосы и поношенную одежду – и предложил ей свой вагон, который по его приказу был прицеплён к составу, отправлявшемуся на Ростов. Во время поездки в поезде, узнав, что следующая станция в руках красных, верные казаки на ходу высадили из поезда великую княгиню и её малолетних сыновей. По стылому полю они дошли до деревни, чтобы оттуда добраться до Ростова.

Область Войска Донского была очищена от красных наступлением армии Деникина. Но Ростов встретил их неприветливо. Деникин отказался встретиться с великой княгиней. Он не захотел проявить к беглецам сочувствие; через ординарца он сообщил им, что они – Романовы – ему в Ростове не нужны. В конце апреля 1919 г. родился Гурий.

Ростов был занят белыми, но к нему подходили большевики. Потом на пароходе они прибыли в Новороссийск. В Новороссийске стояло несколько британских кораблей, но город был заполнен многими тысячами оборванных, исхудавших, голодных беженцев, пытавшихся спастись от красного террора и надеявшихся на то, что их эвакуируют. Великая княгиня и ее спутники увеличили число этих отчаявшихся, голодных людей. У них не нашлось денег даже для того, чтобы купить кринку молока. Маленькие сыновья Ольги Александровны «походили на скелетики», а в городе свирепствовал тиф.

Великая княгиня со своими сопровождающими нашли убежище в датском консульстве, и без того забитом беженцами, среди которых была труппа цирковых артистов из Москвы, но тиф проник и сюда.

Изгнание

Бежав из Новороссийска на британском корабле, беглецы оказались в лагере для интернированных на острове Принкипо в Мраморном море. Оттуда они перебрались в Константинополь, затем в Белград, где теплый приём им оказал король Александр, и через две недели – в Копенгаген. Она была счастлива снова увидеться с матерью.

Мария Фёдоровна жила в одном из флигелей королевского дворца Амалиенборг в непосредственной близости от племянника, короля Христиана X. Но датский король – это общеизвестно – не скрывал неприязни к своим обездоленным родственникам. Он постоянно шпынял и унижал тётку – требовал выключать яркое освещение, т. к. счета за электричество были из-за неё слишком большие. Позднее Мария Фёдоровна вместе со своим двором – к всеобщему удовольствию – переехала во дворец Видере, построенный тремя дочерьми Христиана IX. Дом был их совместной собственностью, но королева Александра Английская и герцогиня Камберлендская уступили его своей сестре Марии/ Дагмар.

В Видере Марию Фёдоровну и Ольгу посетила королева Эллинов Ольга Константиновна, сама жившая в изгнании, в Италии. Она привозила с собой принца Филиппа – своего шестилетнего внука (который в будущем станет мужем Елизаветы II).

После смерти матери в 1928 г. дворец Видере перешёл к Ольге Александровне. Она смогла продать его и к 1932 г. купила усадьбу (крупную ферму) Кнудсминне в городке под названием Баллеруп, недалеко от Копенгагена. Она бежала от «дурного нрава короля, и от его недоброжелательности» (её слова).

Куликовский был назначен в совет директоров русской страховой компании, базирующейся в Копенгагене, и руководил работой фермы. Ферма-усадьба стала центром русской монархической и антибольшевистской общины в Дании.

Впервые после 1914 г. Ольга Александровна почувствовала, что принадлежит самой себе. Теперь у неё появилось свободное время, и она вновь вернулась к живописи, которой не занималась много лет. Постепенно её изящные этюды с изображением цветов и деревьев стали находить сбыт в Копенгагене и других городах. (Её работы до сих пор находятся в королевской коллекции Дании; как я понимаю, Маргрете II, сама иллюстратор [«Повелитель колец» Толкиена], знает её работы и кто она такая.)

Никто не вмешивался в жизнь Ольги и её семьи. Богатыми они не были, но «на жизнь хватало». Все Куликовские много трудились, и «какое же это было счастье – жить своей семьей, имея собственную крышу над головой».

Ольга упорно называла себя женой фермера. К ней в Кнудсминне приезжали погостить царственные родственники. Иногда Ольга Александровна ездила в Германию и во Францию. Её любили и уважали в эмиграции, но она держалась в стороне от всех группировок и партий. Раз в год на пароходе она отправлялась в Швецию навестить кронпринца Густава (будущего Густава VI) и принцессу Луизу в их поместье Софиеру. (Луиза Маунтбаттен была племянницей императрицы Александры Фёдоровны.) Она бывала в Софиеру ещё до войны, когда королём Швеции был Оскар II. Возвращаясь из Швеции домой, Ольга чувствовала себя помолодевшей и более жизнерадостной.

Оба её сына, Тихон и Гурий, завершив образование, поступили на службу в датскую королевскую гвардию. Вскоре оба они женились на девушках-датчанках (браки впоследствии распались).

К концу 1940 г. нацисты захватили всю Данию. Сначала всё было относительно спокойно, но затем король Христиан X был интернирован за его упорное нежелание сотрудничать с захватчиками – всё-таки у него было упрямый и вздорный характер. Датская армия была распущена, и сыновья Ольги Александровны около двух месяцев провели в тюрьме. Потом в Баллерупе была создана база Люфтваффе. Молодым Куликовским предложили надеть нацистский мундир, но они служить Гитлеру отказались. (Позже нацисты сменили гнев на милость, и даже стали приходить к сестре русского царя, засвидетельствовать почтение.)

В 1945 г. сталинские войска оккупировали восточные пределы Дании. Коммунисты неоднократно требовали от датских властей выдачи великой княгини, обвиняя её в том, что она помогала своим землякам укрыться на Западе, а также в заговоре против советских властей. В разговорах с греком Ворресом она призналась, что один из русских несколько недель скрывался у неё на чердаке. Ольга боялась убийства или похищения. Между тем датский кронпринц, племянник Ольги, приветствовал советскую армию. Ольге исполнилось 66 лет.

Из Дании нужно было бежать и как можно скорее. Куликовским, сестре царя, угрожал арест коммунистами и/или выдача сталинским Советам. Супруга принца Виго, (это внук Христиана IX, граф Розенборг), американка по происхождению, открыла долларовый счёт в нью-йоркском банке на имя великой княгини. В мае 1948 г. семья Куликовских покинула Данию, сев на датский военный транспорт, направлявшийся в Лондон.

Их разместили в апартаментах для гостей во дворце Хэмптон-Корт, пока шла подготовка к их поездке в Канаду в качестве сельскохозяйственных иммигрантов. Ольга встречалась с «Джимми, который, уйдя в отставку, поселился в Букингемшире». (К своему стыду, я не смог установит, кто это). «Мы с ним пили чай. На стене у него висела одна из моих картин. Мне было так приятно увидеть его и поговорить о прежних временах. Потом мы праздновали день рождения Мэй [вдова Георга V, королева Мэри Текская] – ей исполнился 81 год». Ольга наносила частные визиты в Мальборо-хаус (особняк был построен для Сары Черчилль при королеве Анне; после 1936 г. – резиденция Мэри).

В Канаде

2 июня 1948 г. Куликовский, Ольга, Тихон и его жена датчанка Агнета, Гурий и его жена датчанка Рут, двое детей Гурия и Рут, Ксения и Леонид, а также спутница Ольги и бывшая горничная Эмилия Тенсо («Мимка») отбыли из Ливерпуля на борту «Императрицы Канады». Мимке к тому времени исполнилось уже 83.

В Канаде, увидев бескрайние просторы, Ольга была поражена: «Мне показалось, будто я дома. Все напоминало мне огромные пространства России». Куликовские купили ферму в 200 акров (ок. 80 га) в графстве Холтон, милях в 60 от Торонто. Сестра царя работала на птичьем дворе. Куликовский приобрёл довольно большое стадо крупного рогатого скота и небольшое стадо свиней.

Сыновья Ольги Александровны решили попытать счастья в Торонто, покинув Кэмпбеллвилль вместе со своими жёнами.

К 1952 г. ферма стала обузой для пожилой пары. Стало трудно найти рабочую силу; Куликовский страдал от усиливающихся болей в спине и инвалидности. Однажды Ольгу ограбили; был сворован портфель, где она держала жалкие остатки своих российских драгоценностей (в частности, пропало бесценное кольцо с сапфиром размером с вишню). Ферма была продана, и Куликовский, Ольга и Мимка переехали в меньший дом из пяти комнат по адресу 2130 Camilla Road, Куксвилль, Онтарио, пригород Торонто (теперь объединённый с городом Миссиссога). В 1954 г. умерла верная служанка Мимка. В доме Ольги порой бегали тараканы (что заметил Воррес).

Летом того же года во время своего довольно насыщенного встречами визита в Канаду Ольгу посетила двоюродная племянница Марина, герцогиня Кентская, внучка великого князя Владимира Александровича и Марии Павловны (знаменитой «Михень»). [Муж Марины, принц Джордж Кентский, сын Георга V, погиб в 1942 г.; сын Джорджа Майкл Кентский, кузен королевы Елизаветы II, более 50 лет возглавлял масонство Англии – т. н. ОВЛА.]

Ольга вела интенсивную переписку. Ей писали со всего света – из Финляндии и Японии, Норвегии и Австралии, Южной Африки и Китая, писали бывшие слуги императорской семьи в Гатчине и Царском селе, и даже из России. К праздникам она получала поздравления и из королевских домов Англии, Швеции, Германии, Дании и Греции.

В 1959 г. в Торонто приехали королева Елизавета II и принц Филипп. Ольгу пригласили к обеду – в составе 50 человек – на борту королевской яхты «Британия». Она купила себе простое хлопчатобумажное платье – белое с синим – за $30 и шляпку. Посетили её и лорд и леди Маунтбаттен Бирманские, прилетевшие специально к ней из Оттавы, во время официальной поездки по Канаде. Шведская королева Луиза предлагала прислать ей свою фрейлину, чтобы та помогла Ольге Александровне по хозяйству.

Ольга решила расстаться с немногими драгоценностями, которые остались. «Их было действительно мало: две-три броши, подвеска, пара браслетов и ещё кое-какие безделушки. Главным образом это были бриллианты, рубины и сапфиры в очаровательной старомодной оправе. Чтобы оценить их, великая княгиня отнесла изделия ювелиру. Сумма, которую тот предложил, была смехотворно низкой. Оценщик стал утверждать, будто оправа в значительной степени снижала стоимость камней. Тогда Ольга Александровна решила продать ювелирные изделия частным лицам. Сумма, которую она в конечном счёте получила, хотя и оказалась значительной, но, по мнению великой княгини, всё же недостаточной».

В апреля 1960 г. в 85 лет в Лондоне умерла её сестра Ксения. Королева Елизавета и принц Филипп прислали Ольге соболезнования, но их телеграмму от неё скрыли.

В 1962 г., уже после смерти Ольги, вышла книга грека и искусствоведа университета Торонта Йена (Яна) Ворреса. Он познакомился с Ольгой случайно, «готовя выставку византийских икон». В конце своей жизни она сама предложила Ворресу надиктовать ему свои мемуары, и он их записал. Книгу по-русски издавали в США русские промонархические издательства; в начале 1990-х я получил её по почте из США (я собирал много эмигрантских книг).

Воррес отметил светлые карие глаза Ольги. Её мать – императрица Мария Фёдоровна – тоже имела карие глаза. Откуда они у них – вопрос; я даже думал, что причина может быть в португальской крови, но португалки были консортами датских королей в 11 в.

Сестра последнего русского императора всегда с большим интересом следила за советской внешней политикой. Ольга считала, что она «вряд ли отличается от того направления, которым следовал мой отец и Ники».

Она говорила: «Мирное сосуществование – это вопиющее нарушение принципов марксизма, который учит, что войны – неизбежное условие развития капитализма. Теперь же русским внушают, что они должны сосуществовать с капиталистическими странами». Великая княгиня ставила в заслугу советскому обществу появление большой «образованной прослойки», которая – по её словам – «в конечном счёте явится для него обоюдоострым мечом». (Правоту её давних слов доказали события перестройки и 1991 г.)

Об искусстве Ольги

Ольга начала рисовать и писать картины в юном возрасте. Она рассказала своему официальному биографу Ворресу: «Даже во время уроков географии и арифметики мне разрешали сидеть с карандашом в руке. Я могла слушать гораздо лучше, когда рисовала кукурузу или полевые цветы». В 1893 г. Валентин Серов написал портрет Ольги Александровны Романовой. Ей было 10 лет.

Она делала акварели на бумаге всю свою жизнь, писала на холсте и керамике, и её наследие оценивается в более чем 2000 работ. (Акварель вообще была распространена среди членов дома Романовых; их учили этому в детстве. Акварель, к слову, техника сложная и капризная, она дана не каждому. Предпочтительней заниматься маслом.) Её обычной темой были пейзажи и ландшафты, но она также писала портреты (иногда) и натюрморты (цветы часто).

Воррес писал: «Её картины, яркие и чувствительные, погружены в приглушенный свет её любимой России. Помимо ее многочисленных пейзажей и цветочных картин, которые раскрывают её врожденную любовь к природе, она часто также останавливается на сценах из простой повседневной жизни… выполненных с чутким взглядом на композицию, экспрессию и детали. Её работы источают мир, безмятежность и дух любви, которые отражают её собственный характер, в полном контрасте со страданиями, которые она испытывала на протяжении большей части своей жизни».

Программа «Русская помощь» [The Russian Relief Programme], основанная Тихоном Куликовским и его третьей женой Ольгой Николаевной в честь великой княгини, выставляла избранные ее работы в резиденции российского посла в Вашингтоне в 2001 г.

Ольга Николаевна Куликовская-Романова занималась в России (РФ) организацией выставок художественных работ и культурного наследия Ольги Александровны: в Москве (2002, 2005), Екатеринбурге (2004), Санкт-Петербурге (2005), Балашихе (2006), Тюмени (2006), Сургуте (2007), в Третьяковской галерее в Москве и в Михайловском замке в Санкт-Петербурге (2007), Царицыно (2008-2009), Одинцове (2010), Ярославле (2010), Костроме (2011), во Владивостоке (2013). Везде выставки получали только восторженные отзывы благодарных посетителей.

Работы Ольги включены в коллекции британской королевы Елизаветы II, норвежского короля Харальда V, Датской короны; есть они и в частных коллекциях в Северной Америке и Европе. В музее Баллерупа в Педерструпе, Дания, хранится около 100 её работ. (Постоянная экспозиция в краеведческом музее Баллерупа была открыта 24 октября 1996 г.)

У Ольги также были друзья среди датских художников: П. Менстед и Оле Сендергаард, а также его сын, скульптор Пол Сендергаард. Ольга также был способным художником по фарфору и училась в Баллерупе, где преподавали это искусство.

При жизни у Ольги были выставки в следующих местах: Шарлоттенборг (весна 1932-33, 1945, 1947-1948), Городская художественная галерея, Копенгаген (1948), Художественная галерея Ричарда В. Педерсена, Копенгаген (1953, 1956, 1958 и 1959), Библиотека Баллерупа (1991). Кроме того, выставки проходили в Канаде, Англии, Германии и Франции.

Ольга выполнила ряд портретов датской королевской семьи: принц Вигго (акварель, 1935), королева Ингрид (акварель, 1946) (постоянная коллекция в краеведческом музее Баллерупа, штат Флорида), акварель «Король Дании Кристиан X [её кузен] перед Королевским дворцом Амалиенборг» (1941, 31,5 х 26,5 см) (коллекция короля Дании Кристиана X и королевы Дании Александрины).

P. S. Профессор литературы из Милуоки Екатерина Филипс-Юзвиг, член Board журнала Slavic Review, посоветовала мне в 1992 г. обратиться к Ольге Куликовской, невестке Ольги Александровны, которая могла оказать финансовую помощь. Я как-то забыл об этом, и с Ольгой Николаевной так и не познакомился. Только после её смерти я вдруг вспомнил об этом сюжете (и заодно изучил её биографию). Ольга Куликовская (ур. Пупынина) была узницей нацизма; её угнали с оккупированной территории в Рейх в концлагерь. Е. Ф. Филипс-Юзвиг (её род идёт из Ливонского ордена), окончив в 1941 г. пединститут в Виннице, оказалась под оккупацией, а затем – на Западе. (Филипс-Юзвиг мемуаров после себя не оставила, а жаль; в Виннице, кстати, был известный бункер Гитлера, который фюрер посещал.) Обе женщины были хорошо знакомы… Обе прошли через нацистов… Ольга Николаевна (1926-2020) при Путине переехала в РФ и жила в Балашихе; похоронена она в Канаде.

---

Мстислав КНЯЗЕВ,
писатель, журналист.
Москва.
Для “RA NY”

Фото с сайта https://romanovs-russia.blogspot.com/