Как малые группы могут влиять на большие сообщества

Государство и человек серьезным способом зависят друг от друга, при этом часто стараясь уходить от признания этого. СССР, к примеру, строило принципиально нового человека. В первые моменты еще приходилось с сожалением опираться на так называемых буржуазных спецов во всех сферах. Но потом появились институты красной профессуры. И проблема была решена. Однако выкованный за долгие десятилетий типаж советского человека, как оказалось, никуда не уходит и сегодня.

Л. Гудков рассказал, как пытаясь понять уход советского человека, cоциологи обнаружили обратное: «уже в 1994-м и тем более в 1999 году гипотеза об уходе советского человека не подтверждается. Советский человек воспроизводится. Тогда мы задумались. А что, собственно, удерживает его? Что такое этот советский человек? Если развернуть эту тематику, то история появления человека советского связана с футуристическими идеями начала ХХ века о том, что приходит новый век — век техники и рациональности, новая мораль, новый человек с совершенно другим отношением к жизни. Этот футуристический проект был подхвачен большевиками и реализовывался в практике всех институциональных систем. Система образования, система идеологического воспитания, система организации партии, государства, система общественных институтов — комсомол, партия, военизированные спортивные организации, ДОСААФ и прочее — все они формировали этого нового человека».

Кстати, можно вспомнить и идею советского народа как новой общности людей, вложенную в уста Хрущева и Брежнева. Общие ментальные установки, вводимые разными медиа, должны были победить любые региональные отклонения.

Советский человек ковался в тяжелых материальных условиях, поскольку СССР существовал в системе политической, экономической и военной мобилизации, когда главным лозунгом было «Если завтра война». Такой подход существенно облегчал социальное управление, поскольку позволял все «позитивы» откладывать на потом, когда будет пройдено время «негативов».

Л. Гудков говорит в этом же выступлении: «по сути своей человек советский ориентирован исключительно на физическое выживание. То есть озабочен благополучием прежде всего своим, своей семьи, своих близких. Тут не возникает моральных отношений, если под моралью понимать то, что понимается европейской культурой. Слово «мораль» может быть прочитано двояким образом. С одной стороны, это те нравы, те формы повседневного существования, в которых пребывает человек, с другой — это некое продолжение христианской традиции. Соотношение собственного поведения не с ближайшим окружением, а с некоторым высшими смыслами и значениями. Контроль над собственным поведением, исходя из конца собственной жизни. Представление своей жизни как законченной, и поэтому требующей контроля над каждым моментом своего пребывания здесь. Это совершенно другая конструкция морали, которая неизвестна здесь у нас. По крайней мере, в массе это абсолютно не характерно. И для человека лукавого, лицемерного, советского никакой морали не возникает«.

Это переход после 1991 года, после Перестройки. Интересно мнение академика И. Павлова, который застал другой переход — после 1917 года. В лекции, прочитанной в 1918 г, он сказал следующее: «имеет значение, определяя суть будущего, — это, конечно, есть ум интеллигентский. И его характеристика интересна, его свойства важны. Мне кажется, что то, что произошло сейчас в России, есть, безусловно, дело интеллигентского ума, массы же сыграли совершенно пассивную роль, они восприняли то движение, по которому ее направляла интеллигенция. Отказываться от этого, я полагаю, было бы несправедливо, недостойно. Ведь если реакционная мысль стояла на принципе власти и порядка и его только и проводила в жизнь, а вместе с тем отсутствием законности и просвещения держала народные массы в диком состоянии, то, с другой стороны, следует признать, что прогрессивная мысль не столько старалась о просвещении и культивировании народа, сколько о его революционировании».

И. Павлов даже обратил свое внимание на феномен слухов в то время: «Возьмите другой факт, который поражает сейчас. Это факт распространяемости слухов. Серьезный человек сообщает серьезную вещь. Ведь сообщает не слова, а факты, но тогда вы должны дать гарантию, что ваши слова действительно идут за фактами. Этого нет. Мы знаем, конечно, что у каждого есть слабость производить сенсацию, каждый любит что-либо прибавить, но все-таки нужна же когда-нибудь и критика, проверка. И этого у нас и не полагается. Мы главным образом интересуемся и оперируем словами, мало заботясь о том, какова действительность».

Это вообще прямое описание фейков, который кажутся нам ужасно новейшими изобретениями человеческого ума, коими они не являются.

В наше время у современного человека впервые исчезает информационная зависимость от государства как единого и правильного источника новостей. Государства всегда этим активно пользовались для управления сознанием массового человека. Там, где государство ушло в сторону, например, на Западе, вместо него появились крупные телесети, еще сильнее удерживающие внимание, хотя не всегда это делается чувствительно к государственному мнению.

Власть — это коммуникация, коммуникация — это власть. И поскольку сегодня ни религия, ни идеология, как и власть, уже перестали быть таким коммуникативным центром, они потеряли многие свои рычаги воздействия. Мнение религии, идеологии или власти сегодня занимают крошечное место в представлениях массового сознания, поскольку это мнение перестало быть интересным и значимым. У власти сегодня отобрали все: финансы, госпредприятия и … даже мнение. И это понятно, поскольку мнение власти всегда было у нас предсказуемым, в нем отсутствовала новизна. Раньше там звучала отсылка на религию или идеологию, а теперь и ссылаться не на что.

М. Кастельс говорит: «благодаря новым коммуникационным технологиям у людей появилась возможность иметь автономные сети связи, автономные — в противовес мейнстримным медиа, правительству, глобальным корпорациям. И поэтому на протяжении всей истории способность людей повышать свои требования, свои запросы — всё основано на способности к общению. Именно поэтому в средние века сжигали книги, поэтому свободная пресса всегда была важнейшим принципом функционирования любой демократии».

И еще одной характеристикой современных коммуникаций, по его мнению, является уход посредников: «самое главное — это освобождение от посредников, тот факт, что каждый может построить свою информационную систему. Начнём с самого простого — печатной прессы. Молодое поколение не читает бумажных газет, оно читает газеты в интернете. И они не читают какую-то одну газету, они читают много разных. Поэтому фактически они конструируют свою собственную газету, просматривая разнообразные издания онлайн. Люди думают, что читатели будут за это платить, но нет, они не будут. И мы это знаем. Единственная газета (вообще-то их две), которые создали успешные бизнес-модели онлайн — это «Уолл стрит джорнэл» и «Файнэншл таймс»»

Признаем также, что исчезновение традиционных газет — это такой же процесс, как и исчезновение монолитной картины мира, сотканной религией и идеологией. Раз нет единой картины мира, то и возникает пост-правда, отражающая все большую независимость современного человека от среды вне его. После падения религии и идеологии такая же участь ждет и власть, нужда которой в будущем никак не просматривается.

Человечество всегда управлялось виртуальными картинами счастья и ужаса. У христианства это были рай и ад, у коммунистической идеологии в качестве рая был вписан коммунизм, задаваемый как «счастливое будущее всего человечества», а ад находился за железным занавесом, где все было так плохо, что туда даже не пускали советских людей. Там бывали только «сталкеры» — журналисты-международники, которые описывали этот ужас в телепередаче «Международная панорама». Бовин, Боровик, Зорин и др. пересказывали свои впечатления после очередной поездки «туда».

Иногда визуальное вступало в противоречие с вербальным, когда слова были правильными, а видео — неверным, что, кстати, вспомнил и один из старейших американистов В. Зорин: «У меня была серия фильмов об Америке «Куда ведут дороги Лос-Анджелеса». Когда фильм прошёл, меня вызвал Лапин [председатель Гостелерадио СССР. – Г.П.] и говорит: «Ты за кого нас держишь? Ты говоришь правильные слова, но что показываешь? Ты показываешь дороги, которых в России не будет и в двадцать первом веке! Кто же тебя будет слушать, когда ты показываешь такое!» Я был вынужден говорить какие-то слова, но при этом старался показать людям такую Америку, какая она есть». И понятно, что глазам люди верили больше, чем словам.

В. Зорин рассказал, как он пришел впервые на работу: «Я пришел на радио 15 августа 1948 года, а это было 21 декабря того же года — визит Мао Цзе Дуна. И сообщили в последних известиях, что в Москву прибыл тов. Мао Цзе Дун, и дальше диктор говорит — а теперь мы предлагаем оперу «Незваный гость». Дальше было так. Мы сидели в комнате, открылась дверь, через полчаса вошел человек в синей фуражке, и попросил нас не выходить. Двери были закрыты. Радиокомитет был в Путинковском переулке, все было оцеплено, и буквально на наших глазах вывели четырех человек, посадили в воронки». И это, вероятно, закрепило в его голове, что во многих случаях советскому журналисту лучше промолчать.

Одним из инструментариев по управлению массовым сознанием всегда является эксплуатация образа врага. Советский Союз «любил» в том плане внешнего врага, поскольку даже внутреннего врага часто привязывали к внешнему, делая немецким (японским, польским) шпионом. При этом все молчали, чтобы самим не оказаться в этом списке.

К. Пипия из Левада-центра говорит о семидесятипроцентном одобрении фигуры Сталина в 2019 г. россиянами такие слова: «не нужно привязываться только к цифрам 2019 года. На самом деле, если мы посмотрим на динамику общественного мнения, начиная уже с 2014 года, то в общем-то тренд на рост позитивного отношения к нему прослеживался и ранее. В этом году просто эти настроения достигли значительной цифры, которая, видимо, с психологической точки зрения вызвала такой широкий отклик. Тренд обозначился в общем-то после 2014 года – после присоединения Крыма, когда окреп, соответственно, запрос на жесткого лидера, на защиту от врагов. Вообще, эта история с осажденной крепостью, когда мы вынуждены защищаться, только укрепилась».

Советский Союз активно управлял массовым сознанием с помощью создания целой системы общественных организаций, которые разделялись по возрастному и профессиональному принципу. Средняя школа, дом пионеров имели множество кружков. Дети могли расти, углубляя свои знания, что важно для страны, которая шла по пути индустриализации.

Однако все они были принципиально не политическими, а профессиональными. Сегодня возникла возможность повторить этот путь уже с политическими целями. Россия, кстати, пошла однотипным путем, метко названным «имитацией гражданского общества»:

Приведем два мнения по этому поводу:

— «Это стратегия замещения гражданского общества. Дублирование имитацией. По такой же схеме командой Пригожина создаются фейковые паблики в соцсетях, якобы оппозиционные. […] Петербургские журналисты записывают на счет пригожинских пиарщиков и раскручиваемые молодежные движения, которые пытаются эксплуатировать, и протестные настроения, но уводят их в сторону. Это движения «Поколение Z» и «Петербург – город перемен», насчитывающие несколько сот участников»,

— «В сегодняшней России любую заметную общественную или гражданскую инициативу в том случае, если она работает хорошо и в нее вовлекается все больше и больше людей, ждут два пути. Либо государство ее начинает постепенно или быстро уничтожать методами объявления иностранным агентом, административного или уголовного преследования и т.д., либо происходит рейдерский захват инициативы и она ставится на службу власти».

Протестные идеи «перевода страны на другие рельсы» имели в своей основе и так называемые организационно-деятельностные игры Г. Щедровицкого, но только в голове самого основателя. Правда, это влияние сохраняется уже только через поколение создателей, которым при жизни достичь этого не удалось. Сегодняшними представителями методологов Щедровицкого можно считать Вячеслава Суркова, Елену Мизулину, Сергея Кириенко.

Вот подсчеты общего числа участников организационно-деятельностных игр (ОДИ): «во второй половине 80-х годов в стране действовало около трехсот команд, каждая из которых проводила в среднем по десять игр в год, при средней численности участников каждой игры примерно в сто человек. Таким образом, за пять лет играми ОДИ было охвачено примерно полтора миллиона человек. Вспоминает Александр Левинтов: «Считаю, что конец Советского Союза – заслуга в большей степени ММК и ГП с учениками, чем ЦК и Горбачева». Левинтов лукавит, якобы не понимая, что ОДИ и был инструментом ЦК и Горбачева для насаждения «нового мышления»».

И даже Русский мир как идея был придуман П. Щедровицким, С. Переслегиным по одним источникам, по другим — Е. Островским, П. Щедровицким, Г. Павловским. Его называют и как конструкт, созданный для выборов в Израиле. М. Шевченко говорит: «Придумали-то «Русский мир» Ефим Островский, Петр Щедровицкий, Глеб Павловский для нужд партии «Наш дом Израиль», кстати. Этот Русский мир начался с выборов, когда они в Израиле формировали такую прорусскую партию. Тогда была написана эта записка докладная в конце 90-х, в начале 2000-х«.

То есть «русский мир» как проект ведет свое начало из конкретных политтехнологических целей, возникших задолго до 2014 года. И потом его применили для новых целей.

Есть еще одна версия, не называя фамилий, можно сказать, что это было путем методологов выйти на Путина сквозь его жену, которая курировала тогда центр развития русского языка (см. упоминание центра в ее биографии). В 2009 г. «Центр развития русского языка» был переименован в «Центр развития межличностных коммуникаций». Теперь этот центр спокойно зарабатывает миллионы, сдавая в аренду помещения банкам и другим организациям в так называемом Доме Волконского, который оказался в его руках.

Хитрые люди политтехнологи и методологи пытались таким образом вывести Л. Путину на международные просторы, занимаясь продвижением русского языка. Но она вскоре развелась и, получив Дом Волконского, смогла заняться просто межличностными коммуникациями со своими арендаторами.

В. Лебедев вспоминает о цели Щедровицкого войти в структуры власти: «Мы через свои семинары (это было еще за пять лет до первой игры) готовим кадры. Ну, это и термином таким нельзя называть. Не кадры (тьфу, казенное партийное слово), но члены тайного масонского ордена, со своим ритуалом, уставом и секретной сверхзадачей. Идея была как раз в том, чтобы разобрать устройство социума на узлы и детали, посмотреть, как оно устроено, найти там блок управления, пути подхода к нему, проникнуть, взяться за рычаги и править в нужную сторону. Сильной стороной СМД-методологии (Системо-Мысле-Деятельность), которую уже давно развивал Щедровицкий, была схематизация. То есть, представление любого социального устройства или процесса в виде схем, блоков, фигурок и функциональных связей между ними с помощью стрелок. Все становилось очень наглядным и понятным. Где, какой блок, кто с кем и как связан, куда нужно войти, чтобы сделать то-то и то-то. По крайней мере, сделать на бумаге. Кого только не было среди этих пляшущих человечков: само собой, методологи, затем философы, историки, проектанты, рефлексуны, руководители, исполнители… В общем все, кто понадобится. Члены новой Восточной ложи должны были проникать во все властные структуры. Вступать в партию. Становиться незаменимыми полезными секретарями при “губернаторе”, советниками, заместителями, идти в выборные органы. Но никогда не забывать, кто они и какова их высокая миссия. Все это — задолго до акунинского Азазеля». Есть и другие подтверждения этой цели в воспоминаниях других участников движения.

В принципе в движении наверх методологов нет никакой загадочности. ОДИ отбирало и тренировало активных молодых интеллектуалов, и даже если бы их учили только игре в покер или в го, все равно определенный результат бы был. Их заметили, включили внутри их моторчики самолюбия, дали связи вертикальные и горизонтальные. Потом в достаточной степени внезапно возникли в стране впервые задачи по выборам, для которых не было специалистов. И они в большом количестве стали политтехнологами, сохраняя тем самым и новый уровень заработка мозгами, и тот же круг связей. А проведенные наверх ими люди, поднимали их к себе в новую структуру власти в роли консультантов и помощников.

Сегодня также появилась однотипная, но гораздо менее вероятная идея, что советский КВН также воспитывал будущих участников альтернативных путей развития. При этом перечисляются, кем стали конкретные квнщики в наше время, включая В. Зеленского. И хотя это уж слишком гипотетическое предположение, оно демонстрирует серьезные возможности, которые есть у организационных структур, даже малого объема. К подобным выводам можно относиться несколько иронически: «Существует определённая уверенность, что проект «Планета КВН», восстановив интеграционные связи и управляемость на постсоветском пространстве, в ближайшие годы будет реализован и в глобальном масштабе». Однако сама идея как идея представляет интерес. Хотя КВН воспитывал очень узкий набор навыков одного жанра, поэтому не совсем понятно, как они могут помогать на госслужбе, хотя квнщики хорошо друг друга знают и действительно продвигаются наверх, тоже будучи исходно активными молодыми людьми в достаточной степени интеллектуально развитыми. Вспомним, что КВН был редким для СССР явлением, где надо было реагировать непосредственно, говоря без сценария или бумажки.

Есть и сугубо отрицательное мнение о квнщиках В. Игрунова, среди которых он, будучи когда-то диссидентом, хотел найти своих единомышленников еще в советские времена: «КВНщики — тоже раскованные люди, они посмеиваются над нашей жизнью, шутят, у них вроде бы должна быть свободная мысль. Ничего подобного. Похихикать — да, дальше — нет. Вот похихикать — да ради бога! И на этом все останавливается, интеллектуального анализа дальше никакого, социального действия никакого, весь выхлоп на сцене: посмеялись, пошутили, поерничали, пошли дальше, через год опять поерничаем. Поэтому чем мне не нравились наши исполнители Жванецкого, Карцев и Ильченко: похихикали — и проехали, посмеялись — и хватит. Но они лучше; у других еще и юмор-то площадной, эти еще хоть ничего. Вы знаете, когда их живьем смотришь в зале, удержаться очень тяжело, смеешься до невозможности, но все равно душе это ничего не дает. В этом кругу тоже было много замечательных людей, некоторые из них активны и сейчас, хотя очень многие эмигрировали и сейчас их не помнят, вышли оттуда и драматурги, и режиссеры, и музыканты».

Методологи, квнщики, кто еще может представлять интерес? Правда, так мы можем дойти и до какого-нибудь союза жен руководителей СССР. Тем более что для этого вполне имеются достаточные основания, например, такой факт: «Вообще, в одной комнате 392 общежития на Стромынке, университетского, жили будущие жены Левады, Мамардашвили и Горбачева. Горбачев об этом говорит. Это тоже символично». Кстати, это влияние сквозь жену было важным элементом политики Горбачева.

Все что-то пытались сделать, но практически никакой трансформации СССР мы так и не увидели, а увидели только его распад. Трансформация в виде распада произошла, когда за дело взялись специалисты из ЦК, перенаправив оружие своей пропаганды в противоположную сторону. В Песне артиллеристов пелось «Артиллеристы, Сталин дал приказ!». Потом Сталина убрали, но приказы-то остались. Поэтому сегодня можно сказать проще «пропагандистам был дан приказ», и они принялись стрелять по своим.

И хотя Т. Сергейцев заявляет: «Политическая смерть СССР никак не отменяет культурного и цивилизационного значения этого проекта — как и значения постмарксистской философии-методологии деятельности Щедровицкого и ММК» . Это эпитафия, а не победный клич. Нам ближе попытка разбора Ю. Громыко, который так и назвал свое выступление «Почему методология и методологи проиграли перестройку». Здесь говорится о базовом препятствии — самом типе советского человека: «По всей видимости, сформировавшиеся до начала процесса перестройки условия жизни советских людей привели к уничтожению процессов целеполагания и выработки проспективной ориентации. Мы не склонны считать, что данная функция была узурпирована ЦК КПСС. В этой организации, как и во всех других учреждениях, люди не ставили и не думали определять цели. Возможно, фокусы целепостановки и целеопределения существовали в Главном разведывательном управлении и в ряде научных коллективов, ведущих собственные оригинальные разработки. Советский человек являлся сменным материалом достаточно примитивных, но жестко организованных технологий. Если извлечь человека из технологически организованного процесса, отделить от функционирующей машины и заставить его ставить цели и самоопределяться, как правило, он к этому оказывается не способен».

И второй факт состоял в боязни Щедровицкого навлечь на методологический кружок гнев власти: «В Московском методологическом кружке никогда не ставился впрямую и не обсуждался вопрос государственной политики, не анализировались понятия государства и государственности. Конечно, в кулуарном общении все это было темой обсуждения, но не предметом анализа и проработки. Насколько я понимаю, до 1985 года это не делалось совершенно сознательно. Г.П.Щедровицкий ставил задачу сохранить методологическую школу, не дать ее уничтожить. Проработка же вопросов, касающихся государственной политики, государства и государственности, конечно же, привела бы к вполне определенным результатам анализа и проектам, следствием чего явилась бы прямая оппозиция власть предержащих«.

П. Щедровицкий в свою очередь выступил против Ю. Громыко, красиво заметив в споре: «я не удивляюсь, когда Г.П. трактуется другими, в том числе и средствами массовой информации, как атеист, фашист, структуралист, позитивист, онтологист, участник жидомасонского заговора, агент вражеских разведок и т.д. Иногда хочется, чтобы ссылок было меньше».

Следует также помнить, что вероятнее всего методологи не могли существовать без определенного прикрытия со стороны КГБ, как это случилось со многими другими организациями. Ленинградский рок-клуб был создан КГБ, чтобы легче было наблюдать за музыкантами, а питерский и московский экономические кружки, откуда вышли Чубайс и Гайдар вообще «лелеялись» спецслужбами для возможного последующего использования, что и произошло.

Кстати, сходная ситуация была и в Чили, где экономистов также готовили специально американцы внутри страны, чтобы обеспечить будущие реформы Пиночета. Зная о Чили, мы ничего не находили о подобных действиях в позднем СССР. И вот мне наконец попалась эта информация.

И это по сути общая ситуация для эпохального типа изменений. Например, Ф. Фукуяма недавно написал о роли для этого образования: «Каждая эффективная современная бюрократия – в Великобритании, Франции, Германии, США и Японии – также была связана с большим образовательным проектом, по которому образовательную систему обновили так, чтобы она обеспечила целый класс людей, которые бы могли войти в ряды чиновников, прийти в политику, и быть способными управлять страной. К примеру, реформы Штейна-Гарденберга в Пруссии после их поражения перед Наполеоном были связаны с реформированием Вильгельмом фон Гумбольдтом немецкой университетской системы. Реформы Тревельяна-Норткота в Великобритании были связаны с реформой Оксфорда и Кембриджа».

В другом своем интервью В. Игрунов рассказал следующее: «Львин и Васильев — очень близкие люди Чубайса и его идеологи. Чубайс — менеджер, а идеи его происходят из окружения. Он сам не генератор идей. А генераторы-то как раз Львин и Васильев. Большая группа молодых реформаторов в 1989 году поехала в Чили перенимать опыт Пиночета, там были Найшуль, Чубайс, Львин, Васильев, Болдырев и многие другие. Вернулись все в полном восторге, за исключением Болдырева. Осенью 1989 года у нас были очень тяжелые споры на эту тему. Они же размышляли после поездки так: сделать нищим население, чтобы обесценить рабочую силу, а наши не очень хорошие товары получили бы конкурентоспособность за счет дешевизны, сконцентрировать ресурсы в руках немногих, чтобы эти немногие могли конкурировать на международном рынке. Я им говорил: эти методы приведут к забастовкам и развалу страны. Они ответили, что понимают это, потому главная задача сначала уничтожить профсоюзы. Я возразил, что с профсоюзами можно договариваться, а без них будут радикалы и «дикие» акции протеста. Их ответ на мою реплику ошеломил: «А что, у нас пулеметов нет?»].

Организационные структуры проходят выработку единой модели мира, которая ведет к однотипному реагированию даже в отсутствие коммуникаций. Чем более долгий институциональный опыт остается за спиной, тем четче становится эта картина мира, отличаясь от той, которая есть у остальных. Постепенно вырабатывается даже свой собственный лексикон. Мы несколько раз писали о том, как под влиянием Ф. Хайека были созданы первые в принципе think tank’и, которые стали продвигать либеральную экономику, что в результате привело к тому Британия под руководством М. Тэтчер и США под руководством Р. Рейгана отступили от модели госкапитализма к модели либеральной экономики, а Хайек получил Нобелевскую премию по экономике.

Однако в случае СССР так не вышло, поскольку здесь как бы и экономики не было. Как сказал Жванецкий: «Можно, конечно, в корне менять экономику. Но какую экономику менять? Разве она есть? То, что мы производили, свозили, а оттуда нам распределяли и развозили обратно, нельзя было назвать экономикой. И собственностью нельзя было назвать то, что не принадлежит никому. Даже государству, которое хвасталось, что ему все принадлежит. Вы ж видели, во что превращается дом под охраной государства. Получается, собственности, которую мы меняли,— не было. И экономики — не было».
Страна, как получается, попала в руки, как говорилось, завлабов, которые ничем по сути никогда не руководили и могли не думать о последствиях, которые оказались очень серьезными. После распада политического пришел развал экономический.

А. Колесников напишет о завершающей стадии подготовки этого процесса на правительственной даче в Архангельском: «в сентябре 1991-го, была 15-я дача — барачного типа, зеленая, деревянная — в подмосковном поселке Совмина РСФСР Архангельское: будущие члены правительства приезжали и уезжали, придумывали реформы уже под реализацию, без классической программы (поскольку программ было написано в конце 1980-х чуть ли не десяток) — сразу проекты нормативных актов. Именно там, в Архангельском, на номенклатурно-идиллических дорожках, во время прогулки на двоих Гайдар сказал Чубайсу, что для него заготовлена роль «министра приватизации», а значит, всенародная ненависть на много лет вперед. Это не к тому, что нужно жалеть Чубайса, а к тому, что некоторые последствия, в том числе персональные, при проведении реформ были заранее предсказуемы — «продуман распорядок действий, и неотвратим конец пути»». Считается, что от «зарождения» со стороны КГБ эти группы курировал С. Кугушев.

Придем к выводу, что в этом мире мало случайного и много системного. И эта системность часто прячется за случайностью, чтобы быть незамеченной.

Упомянутый выше В. Игрунов сказал еще ужасную вещь о конце перестройки: «Тот Ельцин, которого мы теперь знаем, это совсем другой Ельцин. В момент, когда Коржаков вывел Ельцина на танк, он стал другим Ельциным. Всё, здесь он начал себя по-другому понимать. Во время ГКЧП не столько произошла революция в стране, сколько произошла революция в Ельцине. Так в августе 1991 года закончилась перестройка».

Можно понять это так, что один Ельцин боролся за власть и потому ему была выгодна демократия, второй же Ельцин боролся за удержание полученной власти, поэтому демократия ему уже была не нужна.
Методологи действительно по факту вроде бы проиграли, но то, что они достаточно долго удерживали пальму первенства, хотя и неофициальную, в гуманитарно-прикладной сфере, заслуживает всяческого уважения. Тем более они делали это в стране, которая не любила и всячески наказывала гуманитарных еретиков, будучи помягче к еретикам из математики-физики и других оборонно-несущих наук.

А. Раппопорт пропел даже такую песнь методологам: «Вообще ММК как кружок ведет свою родословную от множества аналогичных корпораций и кое что из них унаследовал — оккультных и тайных кружков с античности до наших дней, революционных кружков 18-20 веков, кружков самообразования, духовных кружков, не говоря уже о его непосредственных предшественниках Венском Логическом и Копенгагенском физическом. Нетрудно заметить, что идея величия в большей степени присуща религиозным и революционным кружкам, тогда как гуманистические, научные и философские больше склонялись к герметизму и уникальности. Идея величия была привнесена в культуру империями с их очевидной физической величиной. И сегодня в российской идеологии размеры РФ все еще воспеваются как ее несомненное достоинство. Общественное мнение членов ММК может выбрать такой тип патриотизма как наиболее эффективный. Судя по всему, среди членов ММК есть и имперские, и антиимперские настроения. Так что этот вопрос может стать предметом дискуссии».

Как видим, даже малые группы, прошедшие подготовку и имеющие некое подобие организационных структур, могут оказывать существенное давление на общество, ведущее к его трансформации. По этой причине в Советском Союзе боялись именно организаций, коллективных протестных выступлений, которые несли большую опасность, чем отдельные индивиды.

---

Георгий ПОЧЕПЦОВ.
Доктор филологических наук, профессор.
Киев, Украина.

---

https://hvylya.net
Печатается с любезного разрешения автора.