Цивилизация кастратов

Чем известна Византия в мире? Каким вкладом? Больше всего известна термином «византизм» или византийская политика. Означает этот термин лицемерную, лживую политику, построенную на двуличии, совершенной неискренности, говорению-писанию одного, деланию совсем другого. Уверениям в дружбе и любви и тут же подсыпанию другу яда в бокал. Бесконечные дворцовые интриги, тайные убийства, внезапные исчезновения. Византизм – это такое марево, такая одуряющая топь, в которой никто, включая первого визиря и императора, уже ничего не понимал и не знал, встретит ли его очередной шаг некую твердь, или заставит погрузиться по уши в жижу неожиданных предательств. Только и делали, что пускали пузыри. Говоря социологическим языком, нельзя было рассчитывать или быть уверенным ни в одном управленческом сигнале. Как если бы вы включали в компьютере, скажем, программу Ворд, а он в ответ взрывался бы и выжигал вам глаза. Насчет выжигания глаз – очень к месту. Крайне любили в Византии эту меру пресечения и применяли весьма широко.

Конечно, сходные черты византизма или «случаи» можно найти в истории любых стран, тем более речь идет о средневековье. Но концентрат всего этого, правило, а не исключение, дала миру Византия.

Между прочим, весьма близким следствием перенимания Древней Русью православия, а с ним и прочих достижений Византии в виде византизма стал распад Киевской Руси. В Киев стало опасно показываться – могли и отравить на пиру у ближайшей родни. Уже Андрей Боголюбский (ок. 1110-1174), внук Владимира Мономаха, второй сын Юрия Долгорукого, не решился оставаться в Киеве, засел в своем родовом гнезде – Владимире. Но и там его достали родственники.

Вот так и стал хиреть Киев, постепенно теряя привлекательность центра Руси. И уже в конце ХII века, начиная с другого сына Долгорукого – Всеволода III Большое Гнездо (1154—1212), центр русских княжеств окончательно переходит во Владимир, который стал номинальной новой столицей. Туда переехал и митрополит (Владимиро-Суздальская Русь). Каждый князь «охранял свой удел не у дел», дрожа от мысли, что его могут проведать дорогие родственники. Покончила с удельной раздробленностью Руси только Золотая Орда, вручив ярлык на великое Владимирское княжение худородному московскому князю Ивану Калите и обеспечив безоговорочную поддержку московского самодержавия.

Византия, которая обогатила историю таким термином как византизм, являла собой отход цивилизации. Примерно как динозавры во времена, когда уже появились млекопитающие. Она постепенно сконцентрировала в себе все худшее, что было в рухнувшей Западной Римской империи и что было в никак не связанном с Византией Китае. Не путем заимствования у Китая, а, так сказать, типологически. Так у любых видов летающих ящеров были похожими перепончатые крылья.

А вот худшее у павшего Рима было наследовано Византией рано, сразу же. Кодекс Юстиниана как якобы чуть ли не создание правового государства на самом деле представлял собой компиляцию римского гражданского права в его самых реакционных проявлениях.

Чтобы не быть голословным в столь ответственном заявлении, процитирую из Брокгауза:

“Кодекс Юстиниана (Codex Iustiniani) — часть законодательной компиляции Юстиниана. Сам этот кодекс – часть «Corpus juris civilis», свода римского гражданского права – составлен в VI веке при византийском императоре Юстиниане в целях закрепления неограниченной императорской власти и сохранения рабовладельческого строя. Название получил в XII веке. Для «Corpus juris civilis» характерно стремление соединить разнообразные ветви римского рабовладельческого права и придать новое содержание отдельным старым правовым понятиям и институтам и таким образом сохранить их жизненность.”

Из позднего Рима в Византию пришла также изнеженность правящей элиты, потеря ею всякого представления о благе государства и нежелание работать даже на начальственных должностях. Только пиры и оргии. Любые управленческие функции передавались наемникам и вообще «иностранцам». В результате даже вся армия стала наемной из иностранцев. Это в свое время погубило, в итоге, великий Рим. На смену ему пришли пусть и грубые, пусть в штанах, а не в тогах, но не знающие рабства германцы командующего римской армией Одоакра. Это – школьная истина, но ее нет в фильме Тихона. А есть прославление «благородной и православной» Византии, которая до конца цеплялась за отживший рабовладельческий строй, даже не пытаясь хоть как- то идти в ногу со временем с помощью колоната, что делал Рим.

Убийства самих византийских императоров – дело, ставшее привычным и обычным. Это тоже худшее, что унаследовано от Рима и от Китая – независимо от последнего, так сказать, дошли своим умом. Но если в Риме чуть ли каждого второго императора свергали и убивали, то в Византии все это еще носило пыточный членовредительский характер. Выкалывание глаз, оскопление, отсечение языка, носа, рук-ног – вот любимый набор методов управления в Византии. Медленное удушение – это уже своего рода подарок.

Примеры из византийской истории:

Правление Юстиниана II кончилось тем, что полководец Леонтий сверг Юстиниана и, отрезав ему ноздри и язык, сослал в Херсонес Таврический. В 698 году, узнав о свержении Леонтия, увечный Юстиниан бежал из Херсона к кагану хазар, где объявил о намерении вновь стать императором. Вначале каган принял его с почетом и даже выдал за него замуж свою сестру, но позднее решил убить его и выдать голову Тиберию. Юстиниан снова бежал и с помощью болгарского хана Тервеля сумел захватить Константинополь, убил Тиберия, Леонтия и многих других. Потеряв поддержку жителей и солдат, Юстиниан и его малолетний сын был убит Филиппиком.

Лев IV, часто называемый Хазар (775-780), был женат на гречанке из Афин Ирине. Последняя, после смерти мужа, стала править государством за несовершеннолетием сына Константина VI, провозглашенного императором (780-797). Когда последний сделался единодержавным правителем, между ним и властолюбивой Ириной вспыхнула вражда, возникла борьба за власть, окончившаяся тем, что мать свергла с престола и ослепила своего сына и сама сделалась единодержавной правительницей империи (797-802).

В малолетство Михаила его мать Феодора в течение четырнадцати лет управляла государством, передав главное руководительство делами своему любимцу Феоктисту. Когда Михаил достиг совершеннолетия, он, приказав убить Феоктиста и постричь в монахини свою мать, начал сам править государством.

Ни об одном византийском императоре не отзывались так плохо в византийской исторической традиции и последующей литературе, как о Михаиле III “Пьянице”, “византийском Калигуле”. Его невероятное легкомыслие, постоянное пьянство, ужасающее отсутствие благочестия, отвратительное шутовство и непристойность описывались многократно. Он был убит в возрасте 28 лет. В государстве уже какой раз воцарились безначалие и смута.

Василий Второй зверскими методами завоевал первую славянскую христианскую страну – Болгарию, за что получил “титул” Болгаробойцы.. Он приказал ослепить 15 тысяч пленных, оставив одного зрячего поводыря на сотню слепых.

Часть о кастрации в Византии стоило бы дополнить. Поначалу кастрация, особенно полная, то есть с удалением всего хозяйства, была видом наказания. Тоже происходило и в Китае. Однако полные и неполные евнухи (эти сохраняли способность к половым актам) в Византии становились близкими доверенными лицами жен и наложниц императоров и потому могли оказывать воздействие на принятие высочайших решений. Постепенно оскопление превратилось в Византии из наказания или даже просто знака перехода в сужащие-евнухи, в знак высокой привилегии. Кастрат, де, всю свою звонкую силу отдавал делу служения басилевсу. Он был неагрессивен, без амбиций (тестостерона-то нет), послушен, образцовый исполнительный подчиненный. И потому мог стать лучшим чиновником. Во вторых, такой чиновник не имел детей и потому не заботился о приумножении своих богатств ради потомства. Таким образом обеспечивалась борьба с коррупцией (чтобы не разворовывали императорскую казну). Кастраты в Византии стали не только евнухами (как в Китае), и не только пели в капеллах (как при Папе), но стали важной частью чиновничества. То есть, вступить в ряды кастратов было почти тоже самое, что вступить в ряды КППС в стране, наследовавшей Византии. Иными словами, в Византии впервые в истории была создана как бы новая порода, новая каста кастратов-чиновников. Кстати сказать, и рабов холостили с той же целью – выводили породу послушных исполнителей. Все бы хорошо, но такие чиновники были также и безынициативны. Им было все равно. Посему правящий аппарат не мог отвечать на внутренние и внешние вызовы. Такая система была обречена.

Примеры. Известно, что двумя лучшими полководцами Византии при Юстиниане Первом были красавец и рослый мужчина Велизарий, другой полководец – карлик-кастрат Нарсес. Однако же Велизарий периодически оказывался в опале, его заменял Нарсес. Умер Велизарий в 60, находясь в опале, посему сама его естественность смерти под сомнением. Нарсес дожил до 95 – прямо как Соломенцев. Велизарий мог претендовать на престол. Нарсес – нет. Поэтому он имел явные преимущества в продвижении и карьерном росте. По окончании очередной войны Нарсес остался в Италии в качестве её наместника-экзарха. Заметим, что все это происходило в золотой век Византии, в ее начале. После смерти Юстиниана его племянник Юстин II в 567 году потребовал от Нарсеса вернуться в Константинополь. Ясно, что Юстин побаивался всесильного карлика – он не был его ставленником и хотел бы его несколько укоротить. Умудренный Нарсес оставил свой пост, но отказался покинуть Италию и уехал в свою виллу неподалёку от Неаполя, куда не доставала рука нового императора.

Византийский историк Михаил Пселл в своей “Хронографии” рассказывает , что во времена царствовании Василия II (986 – 1025 гг. н. э.) премьер-министром был его сводный брат, тоже Василий, которого в детстве, во избежание возможных притязаний на трон, кастрировали. “Естественная предосторожность, – отзывается об этом историк, – ибо, будучи евнухом, он не стал бы пытаться отобрать трон у законного наследника. Он вполне примирился со своей судьбой, – добавляет Пселл, – и был искренне привязан к царствующему дому. В конце концов, это ведь была его семья”. Дело дошло до того, что император Романус 1 приказал кастрировать двух своих сыновей. Они после этого перестали представлять для него опасность как потенциальные заговорщики и претенденты на его трон. Вместе с тем он позаботился о том, чтобы они, как скопцы, имели возможность занимать высшие чиновничьи посты в государстве.

А уж чистота византийского православия… Многие столетия там процветало монофизитство и монофелитство – с точки зрения ортодоксии, страшная ересь. Монофизитство постулировало наличие у Христа только одной, божественной природы (естества). А по учению монофелитов, Иисус Христос обладал двумя природами (человеческой и божественной), но одной волей и одной «энергией» (богочеловеческой); самостоятельность человеческой воли Христа исчезала в результате поглощения её божественной волей.

Учение монофелитов было официально одобрено в 638 году Патриархом Константинопольским Сергием I по настоянию императора Ираклия.

Монофелиты были осуждены как еретики папой Мартином 1 на Латеранском соборе в 649 году, а в 680-681 их осудил и Шестой Вселенский собор.

Затем настали века иконоборчества – религиозного движения в Византии в VII – IX веках, направленного против почитания икон (указ императора Льва III Исавра в 730 году). Иконоборцы считали священные изображения идолами, а культ почитания икон — идолопоклонством. Результатом иконоборчества стало уничтожение тысяч икон, а также мозаик, фресок, статуй святых, расписных алтарей и витражей во многих храмах.

Даже в чисто религиозном смысле возможного миссионерства византийское православие связало себя по рукам и ногам тем, что было полностью подчинено светской власти.

Великий знаток истории Арнольд Тойнби пишет:

«Миссионерская деятельность православной церкви затруднялась подчинением вселенского патриархата мирской власти. Подчинение православной церкви государственной машине Византии ставило предполагаемых неофитов православной веры перед болезненной дилеммой. Оказавшись в руках вселенского патриарха, они тем самым подпадали под его церковную юрисдикцию, но, приняв юрисдикцию вселенского патриарха, они одновременно оказывались и в политической зависимости. Иными словами, они должны были выбирать между сохранением традиционного язычества и принятием христианства с неизбежной утратой политической независимости. Естественно, они выбирали первое. Но перед варварами не стояло этой дилеммы, когда их обращали миссионеры западной церкви, ибо принятие церковной юрисдикции Рима не влекло за собой политической зависимости. Православная экспансия была неудачной, потому что подчинение патриархата императорской власти было не просто условностью, а суровой реальностью».

http://gumilevica.kulichki.net/Toynbee/Toynbee205a.htm

А вот как выглядели в Византии наука и техника.

В научном и техническом отношении Византия оказалась бесплодной – ортодоксия была пропитана антисциентистскими настроениями. Речь идет о мистической составляющей византийской веры, парализующей всякое рациональное объяснение причин естественных явлений.

В работе Б.А. Старостина «Византийская наука в контексте средневековой культуры» приводятся примеры: Византия не знала использования силы воды в кузнечном или сукновальном деле, не ведала ветряных мельниц. Да и зачем, если есть рабы? Византийские кораблестроители не смогли усвоить перенос рулевого весла с борта на корму; введение румпеля, правильных сочетаний парусов. В результате норманны, итальянцы, затем португальцы с изобретенными ими каравеллами окончательно вытеснили византийский флот из Средиземноморья.

Византия была слишком централизована и не знала корпоративного принципа и западной цеховой организации, которая давала своего рода конкуренцию между отдельными цехами и способствовала внедрению изобретений. Даже врачам нередко запрещалась частная практика, а ученые были на государственной службе – либо непосредственно как преподаватели университета, либо как члены церковной иерархии, также представлявшей филиал государственной власти.

Б. Старостин пишет: «Трудности развития науки усугубились в связи с уменьшением в византийском обществе вертикальной подвижности. Ранее вертикальная мобильность в какой-то мере компенсировала недостатки бескорпоративной структуры. Однако в XI—XII вв. многочисленные хроники и другие источники отмечают замкнутость правящей элиты, резкое усиление роли родовитости, рост влияния крупной земельной аристократии.

Тенденция к превращению в монархию восточного типа тяготела над Византией с самого начала ее исторического бытия и даже ранее. Концепция домината, восторжествовавшая при Диоклетиане и Константине, означала обращение к деспотическим принципам восточных царств, и с этого времени центр тяжести империи все более сдвигался на восток. Этому в определенной мере способствовали христианские концепции «света с Востока».

Государство шло к несомненной гибели, что подтверждалось экономической ситуацией. Оно как бы выполнило свою историческую миссию; принцип монархии, однако без четких правил наследования, (которые заменялись византийскими приемами вероломных отравлений и удушений – В.Л.), основанной на деспотизме, мог в более последовательном виде осуществляться Оттоманской империей, которая и стала «Румом» – естественным преемником «Ромейской империи»» (так называла себя Византия)».

С Византией дело обстояло так же, как, допустим, с паровозом. Не мог он конкурировать с тепловозами-электровозами. И переделать его было нельзя. Только – на слом. Что и произошло.

Поддерживать такой строй можно было только с помощью изощренных наказаний, в чем Византия дивно повторила такую классическую восточную деспотию как Китай. Но Китай был далеко от центров исламской конкисты и от Запада, так что его дикая отсталость дала себя знать лишь в 19 веке. А Византия – вот она, рядом.

Духовник Путина Тихон, воспевший Византию, в фильме «Гибель империи. Уроки Византии» не раз говорит о вероломстве и подлости Запада, который проявил себя в гнусных деяниях крестоносцев. Вместо того, чтобы изничтожать нехристей сарацинов, освобождать Святую землю и Гроб Господен, они, позарившись на византийские богатства, захватывали братско-христианский Константинополь и грабили его!

Самая любопытная деталь этих злодеяний крестоносцев в том, что и первый их поход, и последующие инициировали византийские императоры. Были направляющей и организующей силой. В этом деле участвовало не менее пяти Алексеев из династии Комнинов и Ангелов.

Схема такова: одному нужна была помощь в борьбе против арабов, печенегов, сельджуков, другому – свалить предыдущего Алексея или еще какого-нибудь Исаака и занять его место. Подписывались договора, Алексеи обещали платить. Но – не платили. В результате грубые крестоносцы, будучи лишенными дипломатического этикета, захватывали Константинополь и отоваривались в счет долга сами.

Приведу компендиум финальной сцены жизни Византии:

Шло время четвертого, самого фатального для Византии Крестового похода. Царевич Алексей Комнин (по счету – 4-й), спасшись из темницы, бежал на Запад с целью добиться помощи для возвращения трона своему несчастному отцу Исааку. После безрезультатного свидания в Риме с папой царевич направился на север, в Германию – к своему зятю, германскому государю Филиппу Швабскому, женатому на Ирине, сестре Алексея и дочери Исаака. Царевич Алексей обещал за такую помощь подчинить Византию в религиозном отношении Риму, заплатить крестоносцам крупную сумму денег и, после восстановления его отца на престоле, принять лично участие в Крестовом походе.

Стороны пришли к соглашению. Большая часть крестоносцев решилась принять участие в походе на Константинополь. Несмотря на отчаянное сопротивление, особенно со стороны наемных варяжских отрядов (их тоже наняли византийцы), крестоносцы в июле овладели городом. Безвольный и вялый Алексей III бежал из столицы, успев захватить с собой государственную казну и драгоценности. На престоле восстановлен был освобожденный из заключения Исаак II, а его соправителем был объявлен сын его царевич Алексей (Алексей IV), приехавший с крестоносцами. Это была первая осада и первое взятие крестоносцами Константинополя. Крестоносцы с Дандоло во главе потребовали от своего возглавителя Алексея IV исполнения данных им обещаний, т.е. уплаты крупной суммы денег, с тем, чтобы продолжать поход на «Святую Землю». Алексей IV, уговорив крестоносцев не оставаться в Константинополе, а расположиться в его предместье, и не имея возможности уплатить всю сумму, умолял их дать ему отсрочку.

Столкновение между византийцами и крестоносцами становилось неизбежным. Крестоносцы приступили к обсуждению плана овладения Константинополем, на этот раз уже только для себя. В марте того же 1204 года был выработан и заключен договор между Венецией и рыцарями о разделе Византийской империи после ее завоевания. Договор начинался такими внушительными словами: “Прежде всего, мы, призвав имя Христа, должны вооруженной рукой завоевать город”. Главные пункты договора были следующие: во взятом городе будет латинское правительство; вся захваченная добыча должна быть разделена союзниками между собой согласно условию; затем образованный из шести венецианцев и шести французов совет изберет императором того, кто, по их мнению, лучше может управлять страной “во славу Бога и святой Римской церкви и империи”; императору должна принадлежать одна четверть завоеваний в столице и вне ее, а также два столичных дворца; остальные три четверти завоеваний должны быть разделены пополам между Венецией и рыцарями;

Обратите внимание, что византийский император Алексей IV на равных участвовал в захвате своего города и его дележке.

5 января 1204 синклит, собравшийся в Софийском соборе, низложил Алексея IV, опиравшегося на поддержку крестоносцев, но неспособного заплатить наёмникам. Началось противостояние между населением и крестоносцами, флот которых стоял под стенами города. Алексей IV хотел спасти собственную власть, впустив рыцарей непосредственно внутрь Константинополя, и поручил миссию переговорщика очередному Алексею (уже пятому) – Дуке Мурзуфлу (кличка “Мурзуфл” «Насупленный» – из-за бровей в стиле Брежнева). Алексей Дука Мурзуфл, начав самостоятельную игру, объявил гвардии об изменнических планах императора, организовал её неповиновение Алексею IV, а когда тот обратился к Мурзуфлу за защитой, обманом заточил его в подземелье. Почти сразу же Алексей IV был, по приказанию своего тезки Алексея (Пятого) Дука Мурзуфла, задушен.

Наконец, настал роковой для Византийской империи день – 13 апреля 1204 года, когда крестоносцам удалось овладеть Константинополем (второй раз за полгода). Император Алексей V Дука Мурзуфл, боясь быть захваченным и “попасть, – по выражению источника, – в виде лакомого блюда или десерта в зубы латинян”, бежал. Константинополь перешел в руки крестоносцев. Мурзуфл, в поисках союзников, обратился к низложенному в 1203 Алексею III, но тот ослепил Мурзуфла, а в 1205 его самого казнили крестоносцы – за убийство Алексея IV. Таким образом, поголовье царственных Алексеев сильно уменьшилось.

Флорентийская уния 1439 года – это уже кислородная подушка задыхающегося в агонии гнусного режима Византии. Можно было только продлить это чейн-стоксовское дыхание.

Накануне последнего падения, желая получить помощь растленного Запада, с согласия императора Иоанна VIII Палеолога византийские иерархи во Флоренции подписал унию (кроме Марка Ефесского), а в ней сказано:

«Мы возобновляем порядок, переданный в канонах, прочих достопочтенных Патриархов: чтобы Константинопольский Патриарх был вторым после Святейшего Римского Понтифика, Александрийский — третьим, Антиохийский — четвертым и Иерусалимский — пятым, при сохранении всех их прав и привилегий». Папа Евгений IV выполнил свое обещание и организовал крестовый поход против турок (вопреки очередному неверному утверждению Тихона). Но войска были разбиты под Никеей в 1448 г. Турки не стали ждать, пока патриархи рассчитаются по порядку номеров. В 1453 году Византия под ударами османов исчезла, как упырь при крике петуха.

То был итог многовекового самоотравления «восточной Римской империи», державы ромеев ядом византизма, а вовсе не разовый результат измены вере.

Такова была реальная история тогдашней империя зла.

---

Валерий ЛЕБЕДЕВ,
Бостон, США
Для “RA NY”