«Несть числа уловкам и мелким проделкам хитрости. Кто составит их список – сделает благое дело, ибо беда тому государству, в котором хитрые сходят за мудрых». Фрэнсис Бэкон
Составить антологию мошенничества – моя давняя мечта. И не столько потому, что сей способ наживы видится мне значительно менее отвратительным, чем разбой, грабёж, кража или торговля. Просто в наш век грубого вымогательства, заказных убийств и пошлой перепродажи всего и вся, мошенничество одно сохраняет некую изящность и даже грациозность. Герои плутовских романов почти всегда симпатичны (Остап Бендер, Казанова), чего нельзя сказать о ночных разбойниках и душегубах. Предлагаю вниманию читателей биографию американского мошенника Джозефа Уэйла (прозвища: «Жёлтый парень» (Yellow Kid), (Кинг Конг), по праву считающегося одним из самых выдающихся представителей своей профессии.
Никто из собратьев Уэйла по ремеслу не мог бы сказать, что он превзошел «Жёлтого» в изяществе надувательства. Он прожил 101 год и заслужил звание короля мошенников XX века. Он жил, как падишах, имея штаб-квартиру в Чикаго, владея отелями и ипподромом, и делил радости жизни с легионом красивых любовниц. Умер он в приюте для нищих и был похоронен в безымянной братской могиле.
Уэйл родился в Чикаго 30 июня 1875 года. Его родители были эмигрантами (мать -фрацуженка, отец - немец). В юности он работал в салуне на окраине Чикаго, в районе, славящемся дурными наклонностями своих обитателей. Изобретательный малый, Джозеф самостоятельно придумал множество уникальных жульнических трюков.
Путешествуя по провинции и продавая лекарство от глистов (собственного изготовления), он зарабатывал на жизнь с помощью проделки, которую можно было бы назвать «очки и журнал». У него было несколько журнальных страниц, набранных крупным шрифтом, которые он вставлял в журнал. Появляясь на ферме, хозяин которой был слаб глазами, Уэйл спрашивал, между делом, не терял ли тот дорогих очков. С этими словами он доставал очки в «золотой» оправе и убеждал фермера примерить их, тут же подсовывая страницу с крупным шрифтом. Фермеру казалось, что в этих очках он видит значительно лучше, а подкрашенная оправа действительно казалась золотой.
В конце концов, фермер уговаривал коммивояжера оставить ему очки за 3-4 доллара, уверяя, что сам вернет их владельцу, если тот найдется. Сами они обходились Уэйлу в 15 центов, и он покупал их оптом.
– Я никогда не стану облапошивать честных людей, – любил говорить Уэйл, – только негодяев. Они хотят получить нечто в обмен на ничего, а я даю им ничего в обмен на нечто.
Уэйл не просто обжуливал свои жертвы: он заставлял их верить, что это они проводят его на мякине.
Внешне он всегда выглядел, как денди: безукоризненная тройка от лучшего портного, шелковый галстук, бриллиантовая заколка... Своей франтоватости он обязан своим прозвищем Yellow Kid, которым наградил его владелец дорогого салона в Чикаго.
Джозефу действительно не довелось встретить равного себе, хотя некоторые виртуозные мошенники иногда работали с ним в паре. Одним из его партнеров был Фред Бакминстер по кличке Дьякон (Deacon).
Их встреча была поистине драматической. Бакминстер работал в Полицейском управлении Чикаго в отделе по борьбе с мошенничеством. Он «пас» Уэйла несколько дней и взял его с поличным на State Street во время очередной жульнической операции. По дороге в участок арестованный достал из кармана толстую пачку денег в крупных банкнотах и молча вручил своему конвоиру.
– Что это? – спросил Бакминстер, ошеломленно уставившись на деньги, которых он никогда не держал в руках в таком количестве (денег было около $8000, и, по тем временам – начало века, – это была действительно огромная сумма).
– Детишкам на молочишко, – ответил Уэйл, – я заработал их за пару часов сегодня утром. Ты мог бы делать такие же бабки, если бы работал со мной.
Бакминстер достал из жилетки полицейский значок, упаковал его вместе с деньгами и сунул в карман. Он пожал Уэйлу руку, и они пошли в обратную сторону.
В дальнейшем эта парочка совершила немало трюков, достойных летописи мошенничества.
Номер с породистой собакой
Элегантно одетый Уэйл с холёной породистой собакой на дорогом поводке входил в фешенебельный бар и заказывал что-нибудь выпить. Разговорившись с владельцем бара, он с гордостью показывал документы на родословную собаки и о призах, которые она получила на выставках. Вынимая солидные золотые часы, он вдруг всплескивал руками и говорил, что опаздывает на важную деловую встречу:
– Видите ли, любезный, – говорил онбармену, – я никак не могу пойти с Рексом в банк. Не могли бы вы оказать мне услугу – присмотреть за ней в течение часа. – Уэйл подкреплял свою просьбу десятидолларовой банкнотой.– Эта собака для меня бесценна, – так что смотрите за ней хорошенько.
Вскоре после того, как Уэйл убегал на свою важную встречу, в бар входил Бакминстер. Он заказывал выпивку. Увидев собаку, он приходил в такое возбуждение, что расплескивал часть пива на пол.
– Господи! Ведь именно такую собаку я ищу вот уже целых пять лет! Цена меня не остановит, вот, возьмите 50 долларов.
– Извините, сэр. Но эта собака не моя, – отвечал обычно бармен. – Меня просто попросили присмотреть за ней. Хозяин будет через час.
– Хорошо, хорошо, – кивал Бакминстер,– я даю сто долларов.
– Я же сказал, – она не моя...
– Чтобы закончить торговлю, даю триста, – Бакминстер доставал из кармана внушительную пачку денег.
– Вы меня не поняли, сэр. Я не могу продать Вам чужую собаку.
Но Бакминстер выглядел как человек, который никогда не сдается.
– Хорошо, сделаем так, я оставлю 50 долларов аванса, а двести пятьдесят будут ждать Вас до того момента, как вы уговорите хозяина продать её. Я принесу их тотчас, как только вы позвоните мне по этому телефону, – Бакминстер давал бармену визитную карточку и уходил, не в силах оторвать взгляда от благородного животного, посылая ему воздушные поцелуи.
Ещё через полчаса возвращался Уэйл. Он был неузнаваем. Плечи опущены, губы дрожат,в глазах – полнейшая растерянность:
– В чём дело, сэр, Вы выглядите так, будто потеряли лучшего друга.
– Лучше не спрашивайте, друг мой. Я разорён! Разорён окончательно, практически уничтожен!!!
Бармен не хотел упустить возможности заработать:
– Давайте я куплю у Вас собаку за $200.
– Что?! Продать Рекса за $200?!! После несложных расчётов бармен обычно добавлял $25 или $50 к первоначальной цене.
Стоит ли говорить о том, что в отеле, номер телефона которого оставлял Бакмистер, не могли сообщить бармену ничего утешительного.
В хороший день компаньонам удавалось продать до десяти собак, и на них работал целый питомник, где бродячих собак отмывали и откармливали, стригли, холили и увешивали медалями.
За вычетом всех расходов чистая прибыль достигала $5000 в неделю.
Справедливости ради, следует заметить, что очень похожая проделка описана у О’Генри, который был старше Уэйла на 13 лет. Его герой покупает для мнимого коллекционера в Нью-Йорке картину «Рыжая пастушка», якобы принадлежащую перу Леонардо да Винчи, а потом обнаруживает её во всех без исключения лавчонках по цене $2,48 вместе с рамкой. Причём, что показалось ему всего удивительней, за рамку отдельно просили $ 2,50.
Номер с фиктивным банком
Узнав, что Национальный Торговый Банк Мунси (Muncie) переезжает в новое здание, Уэйл арендовал старое здание и создал фиктивный банк для одной-единственной сделки. Он нанял целую команду, состоящую из матёрых чикагских жуликов и аферистов, которые населили «банк» персонажами. В кассы стояли очереди, операторы принимали и выдавали наличные, снаружи стояла охрана, внутри сновали клерки с бумагами под зорким контролем всевидящего управляющего.
Бакминстер тем временем подготовил клиента – чикагского мультимиллионера, – которому он сообщил, что один из самых богатых людей на Среднем Западе, владелец банка, имеет контроль над принадлежащими правительству земельными участками, которые можно приобрести за четверть их реальной стоимости. Ввиду конфиденциальности сделки, оплата возможна только наличными.
Клиент привёз $500.000. На вокзале его встретила шикарная машина и привезла в банк. Актеры исполнили свою роль блестяще и произвели на покупателя должное впечатление: в тяжёлую годину Великой Депрессии банк выглядел весьма преуспевающим.
Клиента заставили ждать аудиенции с банкиром целый час. За это время репутация банка многократно упрочилась в его глазах, потому что ему то и дело приходилось слышать телефонные разговоры типа: «Некуда складывать деньги», «Надо усилить охрану » и т.п.
Наконец, мистер Уэйл соблаговолил принять «пассажира». Он выглядел вялым, разговаривал без интереса:
– Да, у меня есть федеральные земли... Да, на этих участках обнаружена нефть. Вот, кстати, документы, подтверждающие и то, и другое...
Клиент созрел и уже открыл было свой чемодан с деньгами, Но бесстрастный Уэйл сказал, что он вряд ли сможет выполнить все обещания, которые надавал Бакминстер.
– Видите ли, – рассуждал мнимый банкир, – у меня достаточно друзей здесь в Индиане, о чьих интересах мне следовало бы заботиться. Вы – человек со стороны. И если бы не ходатайство моего близкого друга (жест в сторону Бакминстера), мы вообще вряд ли обсуждали бы эту тему.
Тонкий психолог, Уэйл спокойно созерцал открытый чемодан, полный денег и объяснял, почему он не может их взять... по крайней мере в полном объеме.
В конце концов, он дал себя уговорить и продал участков на $400.000.
– «Жадность фраера сгубила», – это была его любимая поговорка и жизненное кредо. И оно себя оправдало не раз. Спокойно глядя, как закрывается крышка чемодана, в котором еще осталось $100.000, он хорошо знал, что это его страховой взнос, гарантия того, что рыба не соскочит с крючка. Потому что логика обыденного сознания говорит: если бы хотели «кинуть», забрали бы всё.
После оформления всех бумаг (актов землепользования) миллионер уехал в Чикаго, сопровождаемый Бакминстером, а Уэйл рассчитался со своей командой актёров и закрыл банк. Все расходы потянули на $50.000. Прибыль компаньонов составила $350.000.
Эти деньги были средним заработком для Уэйла, который привык жить на широкую ногу и проводить время в компании высоких чувственных блондинок из многочисленных кабаре и ночных клубов Чикаго,которых он одаривал мехами и драгоценностями.
После своей банковской аферы Уэйл купил небольшой отель в северной части Чикаго и несколько скаковых лошадей. Вероятно, именно этот спектакль, поставленный великим режиссёром Уэйлом и мастерски исполненный им самим и его чикагской труппой, лёг в основу сценария кинофильма «Афера» с Полом Ньюменом в главной роли. Только в фильме вместо фиктивного банка жулики открыли букмекерскую контору-однодневку по приёму ставок на скачках.
Однако, если обратиться к русской истории, то почти за сто лет до Уэйла, московские «червонные валеты» продали дом генерал-губернатора Москвы английскому посланнику за 100.000 рублей золотом. Сделка была оформлена в фиктивной нотариальной конторе.
Деньги у Уэйла не задерживались. Он много тратил на игру, роскошную жизнь и женщин. Кроме того, всякий раз, когда он попадал в тюрьму, где провёл в общей сложности 10 лет – одну десятую своего века, его имущество присваивал его брат, чикагский судебный пристав (бейлиф).
Мошенничество было убеждением Уэйла, он гордился, что принадлежит именно к этой касте преступного мира и ни к какой другой.
Как-то, отбывая очередной срок в знаменитой тюрьме Ливенворт (Leavenworth) вместе со знаменитыми гангстерами того времени (сел в 1924) – Фрэнком Нэшем (Frank Nash), Ерлом Тайером (Earl Thayer), Томасом Холденом (Thomas Holden), Фрэнсисом Китингом (Francis Keating) и Джорджем Келли (George Kelly) по кличке Автомат – все они сидели за ограбления банков, – Уэйл отстаивал достоинства своей профессии. Келли начал иронизировать над ним:
– Не могу я понять таких людей, как ты, Джо. Ты приходишь к человеку, заводишь с ним дружбу, а потом забираешь его деньги. Он знает тебя в лицо и может привести полицию прямо на порог твоего дома.
– Если бы ты понимал суть мошенничества, Джордж, ты бы знал, что редкий «терпило» жулика обращается в полицию, потому что там ему пришлось бы объяснять, что он сам хотел вступить в незаконную сделку, где ему светили деньги намного большие, чем в сделке законной. Именно на эту приманку аферисты ловят своих клиентов.Посмотри теперь на себя. Ты врываешься в банк, вооружённый до зубов, палишь налево и направо, при этом, возможно, страдают ни в чём не повинные люди, а потом, как сумасшедший, удираешь от полиции, которая палит в тебя.
– В любом случае, я не такой дурак, который ходит в обнимку со своими жертвами.
– А позволь-ка узнать, надолго ли ты прибыл в Ливенворт?
– На 20 лет.
– За что?
– За ограбление банка.
– А много взял в банке?
– 3000 долларов.
– А я получил 6 лет за четверть миллиона и выхожу на год раньше за хорошее поведение. Кто же из нас дурак?
Одной из самых знаменитых жертв Уэйла был итальянский диктатор Бенито Муссолини. Джозеф приехал в Италию под видом официального лица – инженера шахтной промышленности, – и продал великому Дуче права на разработку богатых шахт в Колорадо. К тому времени, когда секретная служба обнаружила подвох, неуловимый Уэйл успел смыться с двумя миллионами долларов из сундуков Муссолини.
После 50-ти Уэйла стали преследовать неудачи – одна за другой. Бакминстера посадили, многие другие его подельники и партнёры тоже оказались на нарах. Стоило ему появиться в каком-нибудь заштатном городишке, как он тут же подвергался профилактическому аресту – бремя славы нелегко, особенно, бремя дурной славы.
В 1948-м он написал свои мемуары. Стариком он пытался пробавляться мелкими аферами, но дела шли всё хуже и хуже.
В 60-х его видели в северном районе Чикаго убогим стариком, грязным и небритым.
В конце концов он попал в приют. В возрасте 101-го года его, сидящего в инвалидной коляске, спросили:
– Если бы ты мог встать с этого стула на колёсиках и выйти на улицу, ты бы попробовал кого-нибудь обдурить? Старик не колебался с ответом:
– Я мечтаю об этом, как голодная собака о мозговой косточке.
Когда он умер в 1976-м, его похоронили в Acher Woods на южной окраине Чикаго в могиле для нищих.
Сведения почерпнуты из
«Encyclopaedia of Con Artists & Confidence Games»
| 
