Принято считать, что в основе мировой демократии лежит древнегреческий полис с его социальным устройством. А в основе всех монотеистических религий – идея единобожия, появившаяся среди почти что кочевых иудейских племен Палестины.
С Древней Грецией все более-менее ясно. Да, действительно, идея демократии как выбора большинства появилась именно там, в Элладе. Точнее – в Афинах и союзных с нею полисах.
Оно означало, что все жизненно важные вопросы (о ценах, о виновности подсудимых, об общественных работах и даже вопросы о войне и мире) решались в греческих полисах не волеизъявлением правителей, а на народном собрании на городской площади. Перед собранием, как правило, выступали ораторы, отстаивающие различные, часто противоположные взгляды. Они не могли ничего приказать народному собранию, они могли его только убедить, доказать свою правоту. Академик ( в то время - канд.филос.наук) В. С. Степин писал: “Социальный климат полиса снимал с нормативов деятельности ореол нерушимого сверхчеловеческого установления и формировал отношение к ним как к изобретению людей, которое подлежит обсуждению и улучшению по мере необходимости. На этой основе складывались представления о множестве возможных форм действительности, о возможности замены существующего другой, более совершенной формой” (В.С. Степин. Естествознание как социокультурный феномен.— В сб.: Ценностные аспекты современного естествознания. Обнинск, 1973, с. 26.).
Отчего подобная социальная мутация среди необозримого моря восточных деспотий случилась именно в Греции?
На этот счет была догадка у Гегеля: Греция представляла собой небольшой, но очень изрезанный и разнообразный по своим географическим и климатическим условиям анклав. Там рядом располагались горы, склоны, долины и побережье.
И везде свой образ жизни, диктуемый внешними условиями. Так как люди, проживающие на побережье и занимающиеся морскими промыслами и, скажем, люди из долины с их земледелием и из предгорий с их скотоводством говорили на одном языке и часто встречались (например, на рынке) то для них совершенно очевидным было то, что правила, по которым они живут, есть не установление богов и всяких высших сил, а дело рук людей. Мы, мол, принимаем такие законы, которые нам удобны для условий нашей жизни. Перестанут быть удобными – соберемся на агоре, и голосованием примем другие.
Древний Египет, Месопотамия, Древний Китай и прочие восточные сатрапии как раз сложились в долинах рек. А река диктовала одни и те же нормы и регулятивы. Разлив, сев, уборка урожая. И казалось, что эта однотипность проистекает из высшего источника. От Богов. От его наместника или даже сына бога солнца Ра-Амона-Атона. И что всякое покушение на изменение закона со стороны “простого человека” есть замах на сакральность, есть святотатство и страшное преступление против вековечного мирового устроения. Так что – никакой демократии.
Знания древних египтян носили жесткий характер предписаний и норм и не следовали из какого-нибудь механизма явлений. Например, широко известно, что египетские жрецы умели предсказывать солнечные и лунные затмения, но делали это, не имея никаких схем, т. е. не имея теории движения планет. Просто жрецы, располагая хрониками событий многих тысяч лет, устанавливали, что через определенные периоды случались затмения, и на этом основании предсказывали очередное затмение. Причем ошибка этого предсказания составляла 3—4 дня.
Дошедшие до нас древнеегипетские тексты составлены в жесткой, не терпящей сомнений и возражений форме. Такая норма, основываясь исключительно на высоком социальном положении и вытекающем из него авторитете старшего, предписывала младшему делать то-то и то-то. Задачи давались примерно в таком виде: “Я — старший жрец, ты — младший жрец. Ты этого не знаешь, я это знаю. Слушай, как надо делать. Делай так (идет изложение арифметических операций). Смотри, ты сделал правильно”. Никаких объяснений или доказательств не требовалось. По такой же форме были составлены руководства для определения времени разлива Нила, начала сельскохозяйственных работ, для определения площадей земельных участков и т. д.
Причина заключается в социальном устройстве Египта и всех остальных современных ему государств. Эти государства, были построены как жесткая иерархическая пирамида из людей: наверху правитель, фараон, ниже слой высшего жречества, затем правители провинций, военачальники, сборщики налогов, писцы, ремесленники и крестьяне и в самом низу пирамиды — государственные рабы. Знания в таком обществе, как писал В. С. Степин, “вырабатывались кастой правителей, отделенных от остальных членов общества (жрецы и писцы Древнего Египта, древнекитайские чиновники и т. д.), и предписывались в качестве непререкаемой нормы, не подлежащей сомнению...
Доказательство знаний путем их выведения из некоторого основания было излишним (требование доказанности оправдано только тогда, когда предложенное предписание может быть подвергнуто сомнению и когда может быть выдвинуто конкурирующее предписание)”.
Действительно, если бы вдруг младший жрец в ответ на предписание старшего жреца: “делай так” вздумал на манер Евклида доказать предложенный рецепт методом от противного и произнес бы в ответ: “предположим, что это не так”, то это были бы его последние слова. Система, которая автоматически связывает истинность с социальным положением (истинно все, что говорит начальник подчиненному, а всякое сомнение подчиненного есть неповиновение и должно караться), не может породить ни демократию, ни, тем более, науку. Мало того, такое социальное устройство не реагирует даже на выгодные для него технические новшества. В течение многих сотен лет соседние с Египтом народы пользовались колесом, а египтяне, видя все его преимущества, но опутанные массой запретов и условностей, продолжали пользоваться волокушами или в лучшем случае катками. Понадобилось вторжение гиксосов (на колесницах) и последующее их владычество в Египте в течение более 100 лет, чтобы там привилось колесо.
Тем не менее, идея единобожия как раз возникла в этом восточном мире. Для нее она гораздо более естественна, чем для демократии, так как легко связывается с идеей единого, всеобщего, неукоснительного и всевластного правителя. Так сказать, - один народ, один фараон, один бог. Есть своя логика. Посему не случайно, что монотеизм родился в Древнем Египте. По некоторым причинам не закрепился. И потому не перешел в западноевропейскую культуру, как то произошло с христианством.
истории этой новации и причинам, почему она не утвердилась в виде всеобщей нормы, я и перейду.
В принципе, еще с Древнего царства, после 4-й династии (это Хеопс с его пирамидой, самое время для введения монотеизма) нечто вроде монотеизма уже стало пробиваться. Правда, имелось множество других богов. Но первым среди равных уже был бог солнца Ра. Который потом стал именоваться Амоном. А чтобы не терялось родство – Ра-Амоном и, несколько позднее, Амоном-Ра. Фараон и в самых ранних династиях почитался за сына бога солнца Ра. Был его представителем на земле. Не так и далеко от христианской идеи богосыновства Христа.
Казалось бы, отчего, если и не запретить прочих богов (кроме Амона-Ра), то хотя бы превратить их в святых или пророков? Или в иных, подсобных персонажей, как то и произошло в православии, преобразившим Перуна в Илью-пророка, Мокошь в Параскеву-Пятницу, а всяких низших богов в домовых, леших, кикимор и прочую мелкую нечисть для народный веры.
Конечно, у Амона-Ра было еще множество недостатков с точки зрения чистого монотеизма, каковым являлся, например, иудаизм. Амона-Ра имел и зооморфные и антропоморфные представления. В виде сокола, человека с соколиной головой, или бараньей головы. Или человека с головой барана, без всякого намека на его скудоумие. Когда Гор (Хор), обычно воплощаемый соколом или мужской фигурой с головой сокола, сын Ра, как бы замещал Амона, а то и был им самим, то его (Гора) иногда изображали уже вполне символически, в виде солнечного диска с распростертыми крыльями. В дальнейшем, в силу религиозного синкретизма, все больше египетских богов сливались с Ра-Амоном и как бы превращались в его аватары (аналогичный процесс шел и в индуизме). Но, конечно, не все боги поддавались объединению.. Скажем, повелителю подземного мира умерших Осирису это удалось, но всяким его помощникам вроде шакала Анубиса и даже злобному брату Осириса Сету уже нет. Равно как и вождю темного воинства зла змею Апопу, чисто зооморфным богам быку-Апису, Тоту-ибису и павиану, Басту-кошке, гнусному Себеку-крокодилу. А ведь среди богов были не только животные, но и насекомые. Тот же священный жук скарабей. Как его было слить с великим и лучезарным богом Ра-Амоном-Атоном? Даже для простодушного египетского декханина было бы трудно принять в навозном жуке Единого Бога только на том основании, что он скатывает из коровьей лепешки шарик, своей круглой формой сходный с лучезарным Солнцем. К тому же никак не удавалось изменить пол на явно мужской у Амона женским божествам Исиде, этой любящей сестре-жене Осириса, или богине неба Нут.
Антропоморфные и даже зооморфные представление – не самое большое препятствие для идеи монотеизма. В христианской иконографии Господь Саваоф вполне смотрится в виде умудренного седобородого старца. Да и его третья ипостась Дух Святой тоже привычен в виде изображения голубя. Уж не говоря об антропоморфной второй ипостаси Сына божьего, Господа нашего Иисуса Христа.
Стало быть, дело не только в иконографии. В конце концов, в двух видах монотеизма – в иудаизме и в исламе, всякие изображения Господа запрещены, но третий вид – христианство, вполне совмещается с изображением бога и его проекций. Попытки иконоборчества, имеющие быть в ранней церкви (особенно в Византии) потерпели крах. И ничего, - христианство, вроде бы, только выиграло. Во всяком случае, изобразительное искусство – точно.
В общем, синкретическая идея сближения всех богов в одном дошла до своего предела при Аменхотепе III, фараоне Нового царства (даты в разных источниках отличаются, беру более распространенную, ок. 1455 - 1419 гг. до н. э.), в конце 18-й династии. Времени с момента появления главы мемфиской триады (создатель всего Птах – его жена Сехмет, их сын Нефертум, Птах затем слился с Ра) прошло около 1,5 тысяч, более, лет чем достаточно, да и со времени фиванской триады (во главе с Амоном, его женой Мут их сыном Хонсу), то есть со времен Среднего царства, когда фараоны происходили из новой столицы Фивы, тоже полтысячи лет. За это время можно было бы уже и родить Единого Бога.
При Аменхотепе был сделан последний шаг в естественном процессе слияния всех богов в одном вседержителе: появился бог Атон, который есть видимый диск солнца и он уже символизировал и первобытного Ра, и вечернее солнце Атума, и дневное солнце Амона. Дальше при Аменхотепе дело не пошло. При этом Атоне оставался и весь остальной невообразимый сонм зооморфных и антропоморфных в разных сочетаниях со зверями богов. Да и сам Атон как-то не совсем заменил собой Гора и Амона-Ра. В титулатуре фараонов по-прежнему фигурировали их имена. То ли Аменхотеп III был занят устройством своих дочерей, которых не отдавал замуж на строну, а оставлял в качестве жен при себе, то ли был занят грандиозным строительством в Фивах и его окрестностях, Карнаке и Луксоре храма Амона и другого храма, своего имени, огромных статуй, в сидячем виде 21 метр (колоссы Мемнона), а также себя в виде сфинкса, но делу религиозного реформаторства он был не привержен.
Историки полагают, что как раз во времена Аменхотепа III Египет достиг своего высшего могущества. Сам сын Солнца войн не вел, а все огромные средства и жар сердца (помимо жен-дочерей) направил на храмовое, дворцовое и прочее строительство.
Останавливаюсь на Аменхотепе III только потому, что он был отцом самого главного и уникального реформатора, автора введения единобожия в Египте, Аменхотепа IY (Аменхотеп- Амон доволен), принявшего во времена своих новаций имя Эхнатона (Полезный или Угодный Атону).
Впрочем, все наши написания весьма далеки от звучания этих имен на древнеегипетском. Если следовать работам Б.А Тураева, В.В. Струве, но особенно ведущему специалисту по этому времени (ныне покойному) акад. Михаилу Александровичу Коростовцеву и Юрию Яковлевичу Перепелкину (тоже покойному), которые изучали эволюцию иероглифистики, ее прочтение и озвучивание в разных языках, в том числе в коптском, который генетически восходит к разговорному древнеегипетскому периода Нового царства, и более позднего, Саисского периода, то можно прикинуть, как на самом деле звучали хотя бы некоторые имена и слова по-древнеегипетски в Новом царстве (потом и это звучание немного изменилось). Скажем, имя Эхнатон произносилось (скорее всего) самими египтянами как Ах-на-Йати.
Эхнатон - это греческое звучание, как оно дано в списках Манефона, египетского жреца 3 века до нашей эры, который писал свой труд по-гречески и был, судя по всему, египетским жрецом несколько условным, ибо сам египетский язык в эллинистическое время “фараона” грека Птолемея Второго уже стал забываться. Аменхотеп звучал как Аман-хатпи, Мемфис – Минфи, да и само слово фараон (тоже греческое прочтение) звучало как пер-о или в других вариантах пер-аа (большой дом).
Удружили нам греки и с самим названием страны, которая, по некоторым разысканиям, звучала как Та-Кемет — “Чёрная Земля”. Один из ее древних городов, который был в Раннем Царстве, а то и в додинастический период столицей (еще до Мемфиса) назывался Хет-Ка-Пта (Крепость души-Двойника Птаха). Скорее всего, от этого названия и произошло название всей страны: греческое “Айгюптос” и затем современное “Египет”.
Но самая большая метаморфоза произошла со второй столицей (начиная со Среднего царства) с Фивами. М. А. Коростовцев в своем труде “Религия Древнего Египта” пишет: “Почему греки дали египетской столице название своего беотийского города Фивы - сказать трудно. Приблизительно та территория, которая во времена Среднего царства составляла Фиванский ном, в эпоху Древнего царства была известна под названием Уас или Уаст. В Среднем царстве и позже это название обозначало уже ном, но и город. Фивы располагались на восточном и западном берегах Нила. На восточном берегу был расположен центр города - массив Карнака и Луксора, собственно и носивший название Уаст или Нут. Здесь находилась резиденция царей, здесь они рождались и жили. Термин "нут" (niwt) неоднозначен и относится нередко к поселениям разного рода, но одно из его основных значений - "резиденция (царя)".
Одним словом, древние греки поступали так же, как через две с половиной тысячи лет после них американцы, которые просто брали да и называли свои поселения Мемфисом, Фивами, Москвой, Одессой. Точнее, наоборот: греки давали чужим городам свои названия, а американцы своим – чужие.
Вряд ли бы мы с египтянами поняли друг друга, даже если бы называли самые известные нам и им имена, вроде Хеопса (Хуфу).
Я здесь традиционно буду использовать принятые в египтологической литературе написания египетских слов, только иногда в скобках помечая, как они вроде бы должны были звучать у аборигенов. Чтобы не забываться.
Да, на глазах угасала великая цивилизация!
Уже во времена позднего Рима, в IY веке нашей эры появилась последняя иероглифическая запись, а еще через сто лет, в Y веке – последняя скоропись (демотическое письмо), после чего ни один человек в мире более не мог написать и произнести ничего по-египетски. Язык, а вместе с ним и древняя культура, просуществовавшая около 4 тысяч лет, умер.
Но вернемся во времена ее славы, в Новое царство, в правление фараона 18-й династии Аменхотепа III.
Вот что писал об этом времени Юрий Яковлевич Перепелкин (1903-1982): “Двор Аменхотепа III был сказочно великолепен. Блестели золото, драгоценные камни, слоновая кость, лоснилось черное дерево, колебались страусовые перья, шуршало тонкое до прозрачности полотно (знать стала одеваться в просторные со складками одежды; мода на женские платья такого рода распространилась даже в народе)... На юго-западной окраине Фив откопаны остатки загородного дворца фараона, огромного сооружения из кирпича-сырца с превосходными росписями на потолках, стенах, полах. Местами стены были облицованы голубыми изразцами и поверх них покрыты узорами из листового золота. Постройку этого “дворца” не без основания связывают с празднеством “тридцатилетия” царствования. Действительно, он именовался “Домом ликования”, как принято было называть здания, предназначенные для отправления обрядов таких празднеств. “Тридцатилетняя” годовщина правления Аменхотепа III вызвала к жизни целое праздничное “производство”. В развалинах дворца обнаружили надписи и печати от множества сосудов с вином, мясом, маслом, заготовленными впрок для этого празднества. За первым празднеством “тридцатилетия” с промежутками в несколько лет последовали второе и третье. “Дом ликования” был поистине таковым для двора Аменхотепа III. Ко дню “тридцатилетия” царствования управляющий государственной казной Хаэмхет (Ха-ма-хи) приготовил владыке приятный подарок: представил отчет о богатом урожае, собранном по всей “мировой” державе — от Эфиопии до Месопотамии. Царь щедро наградил перевыполнивших задание сборщиков. А кто из придворных не был осыпан тогда золотыми знаками отличия в ознаменование “тридцатилетия”!
.... На своих изваяниях, поставленных в государственном храме в Карнаке, этот государственный деятель призывал сограждан прибегать к его представительству перед богами. Века спустя он был причислен к пантеону египетских богов, и греки ввели его, “Аменофиса, сына Паания”, в сонм своих мудрецов.
В искусстве времени Аменхотепа III сочеталось стремление к громадному (исполинские колонны и извания) со строгой стройностью, а изображениям на плоскости сообщались очертания невиданной мягкости и плавности. Такое искусство было под стать тогдашнему двору — величавому и вместе с тем изнеженно утонченному. Да и само лицо царствующего фараона, черты которого художники охотно придавали изваяниям богов и подданных (это было особенно отмечено советской исследовательницей М. Э. Матье), мало походило на волевые, часто горбоносые лица его предков. Полное, с мягко очерченным носом, пухлыми губами и большими раскосыми глазами, оно легко опознается на изображениях — как объемных, так и плоскостных.
Аменхотеп III правил не менее 37 лет (последний известный год его царствования — 38-й). ... Царица Тэйе сохраняла свое необычное положение рядом с фараоном вплоть до его кончины, несмотря на то что Аменхотеп III был женат не только на иноземных царевнах, но и на нескольких собственных дочерях. Бывает, что на одной и той же надписи стоят рядом имена Аменхотепа III, “жены царя” Тэйе и их дочери, “жены царя” Ситамон (Си-аманы)”.
Между прочим, использование золота для настилки полов, облицовки стен, покрытия колонн и прочих дворцово-хозяйственных нужд косвенно говорит о том, что в Древнем Египте во все его времена были почти неразвиты товарно-денежные отношения. Посему золото шло не на чеканку монет, а на строительно-отделочные работы. А рынок пробавлялся натуральным обменом. Ю.Я. Перепелкин в “Истории Древнего Востока” пишет: “Обычно меняли по старинке предметы на предметы, предварительно "оценив их в меновых единицах. При XIX династии (Каирский папирус 65739) девочка-рабыня была куплена за 1 передник, 1 простыню, 1 полотняную одежду, 3 одежды тонкого полотна, 1 одежду из такого полотна иного покроя, 10 рубах, 3 медные чаши, 1 медный котел, 1 медную кружку, около 1 кг медного лома и 1 кружку меда. Все вещи были оценены в серебре, составив в общей сложности 373 г. .... Захват несметных богатств в завоеванных странах и распределение их и продукции собственной страны в виде довольствия и вещей, наград и дарений не могли способствовать развитию обмена”.
А по поводу ритуального использования золота добавляет: “Очень показательно, что свое странное на современный взгляд отношение к золоту египтяне сохранили и в новоегипетскую пору, дав тому самое блистательное доказательство, какое только можно себе представить. Мы называем “золотым” в переносном смысле то, что особенно дорого, то, что особенно ценно: “золотой ты мой”, “золотое сердце”, “золотые руки”, “золотые слова”. Египтянин же издавна воспринимал золото не абстрагированно, а только со стороны его природных свойств. Для египтянина золото прежде всего нетленное, вечное. Поэтому, как некогда в Старом царстве, он и в Новом называл тела своих богов и царей золотыми (костям достаточно было быть медными). Поэтому фараон, земное явление соколообразного бога Хора, был “золотым соколом”. Поэтому царей клали в золотые или обшитые золотом гробы, пальцы покойных обворачивали золотым листом, лицо покрывали золотой маской. Поскольку не ржавеет и серебро, в него одевали, как в перчатку, руку покойного. Нетленность золота и серебра, предполагалось, сообщается одетому в них трупу”.
Аменхотеп хранил старые традиции устраивать все правление страной внутри ограниченного круга ближайшей родни. Он не только утилизировал своих дочерей да сестер в виде жен (что было тогда нормой, не то что в Древнем Риме, где шалости Калигулы, Нерона, Агриппины и Мессалины уже сильно осуждались), но все посты в государстве раздавал сыновьям, братьям, мужьям сестер и дочерей, которых не успел приспособить для личных нужд, детям от многочисленных наложниц, родственникам зятьев и пр. А потом подоспевали внуки с разными отпочкованиями. Правил-то Аменхотеп долго, 36-38 лет, так что наплодил целое министерство и даже правительство. Дело находилось для всех. Это было настоящее правление Семьи, не то что теперь.
В конце жизни Аменхотепа III по непонятной причине разнесло, так что на вздувшийся труп ушло очень много листового золота, которое потом было украдено древними грабителями гробниц. После закладки тела Аменхотепа III в усыпальницу в Городе мертвых в Долине царей (пирамид уже давно не строили, даже из кирпича-сырца, - страна надорвалась), трон унаследовал его и царицы Тэйе сын Аменхотеп IY. Но до кончины старый фараон успел женить сына Аменхотепа IY (Эхнатона) на красавице Нефертити, по некоторым данным, тоже своей дочери, то есть – женил на его сестре.
Эхнатон, конечно, был невероятный новатор в деле религиозных новаций, но в семейных делах оставался консерватором. Ради разнообразия прочтения египетских имен приведу справку из Британской энциклопедии о составе семьи великого реформатора:
Akhenaten (Эхнатон)
Wives (жены) Nefertiti, Merytaten, Kiya, Mekytaten, Ankhesenpaaten
Son (сын) Tutankhamun
Daughters (дочери) Merytaten, Mekytaten, Ankhesenpaaten, Merytaten-tasherit and others.
Прошу обратить внимание на то, что из 5 названных жен 4 имени – это имена его дочерей (кроме приблудной Кийи)и сестры Нефертити. Только из установленных. Дело здесь не в морали. Дело – в генетике. Во всяком случае, это одна из причин последующего угасания элиты и схода со сцены когда-то могучего государства.
Правление Аменхотепа IY поначалу ничем экстравагантным не отличалось, все было как обычно. При воцарении молодой Аменхотеп IY принял традиционную пятичленную фараонскую титулатуру. Приведу ради пояснения, что это такое, текст М.А. Коростовцева из книги “Религия Древнего Египта”: Фикция божественной природы фараонов зиждется в египетских текстах на следующих положениях: весь мир, боги и люди были созданы, по доктрине Гелиополя, верховным богом Ра. Ра был не только создателем, но и первым повелителем всего сущего, т. е. царем богов и людей, Ра - первый фараон. После него правили другие боги, и вот на престоле мира (мир в данном случае тождествен Египту) появляется сын Осириса и Исиды, бог Хор. Согласно египетской религиозной и исторической традиции Хор - прообраз всех египетских фараонов, а фараоны - его земное воплощение. Каждый реальный фараон считался потомком и Ра, и Хора, а следовательно, был связан с ним и божественными и фамильными узами. Эти представления отражаются в официальной пятичленной титулатуре фараона, окончательно установившейся в конце эпохи Древнего царства и сохранившей свою силу и значение на протяжении всей истории Египта, включая и греко-римское время. Эта религиозно-политическая фикция сыграла огромную роль в египетской религии и политике, всемерно способствуя укреплению непререкаемой власти и авторитета фараона. Огромную роль в становлении этой фикции сыграло жречество Гелиополя во времена V династии.
Первым членом титулатуры было имя фараона как воплощения бога Хора, включавшего в качестве обязательного компонента имя бога: например, Сенусерта I, фараона XII династии - "Хор, жизнь рождений", Тутмоса III - "Хор, бык могучий, воссиявший в Фивах" и т. д. Вторым членом титулатуры было имя фараона как воплощения "двух владычиц" - богини Верхнего Египта Нехбет (в образе коршуна) и богини Нижнего Египта Уаджет (в образе кобры). У Сенусерта I это имя было тождественно имени Хора - "жизнь рождений", у Тутмоса III оно звучало: "Устойчивое явление Ра". Третий член титулатуры состоял из имени фараона как "золотого Хора". У Сенусерта I это было опять "жизнь рождений", у Тутмоса III - "могучий силой, святой коронами". Четвертый член титулатуры начинался словами: "Царь Верхнего и царь Нижнего Египта", затем в обязательном порядке в картуше следовало личное имя царя Верхнего и Нижнего Египта (у Сенусерта I - Хепер-Ка-Ра, у Тутмоса III - Мен-Хепер-Ра). Пятым членом титулатуры служило, так сказать, "отчество", которое предварялось словами "сын Ра ", затем следовало второе имя фараона, также обязательное в картуше, - Тутмос-Нефер-Хепер.
Из приведенных примеров двух пятичленных титулатур - фараонов Сенусерта I и Тутмоса III - нетрудно видеть, что титулатура фараона была теснейшим образом связана с религиозными представлениями. Первый член титулатуры, представляющий фараона как воплощение бога Хора, - древнейший, он налицо в памятниках фараонов I и II династий. Второй член титулатуры отождествляет фараона с "двумя владычицами", т. е. утверждает единую власть фараона над обеими частями Египта: Верхним и Нижним. Причем имеется в виду не просто политическое единство страны, а религиозно-политическое, ибо фараон воплощал богинь. По поводу имени фараона как "золотого Хора" высказывались различные мнения. Не подлежит, однако, сомнению, что это имя какой-то ипостаси бога Хора. И наконец, пятый член титулатуры начинался словами "сын Ра", после которых следовало имя этого сына. Таким образом, из пяти членов титулатуры четыре содержат отождествление фараона с богами. Это означает, что фараон официально объявлялся богом.
В дополнение к фикции божественной природы фараона существовала другая фикция, имевшая целью "доказать" первую. Суть ее состояла в том, что фараон не просто объявлялся "сыном Ра", но и в самом деле был рожден царицей от самого бога Pa, представшего в образе фараона. Эта версия о теогамии возникла, несомненно, уже в эпоху Древнего царства. В знаменитом папирусе Весткар, содержащем сказку о происхождении царей V династии, рассказывается о жреце бога Ра по имени Раусера и его жене Реджедет, которая родила трех мальчиков, но не от своего мужа, жреца, а от самого бога Ра (папирус Весткар 9, 9-10)”.
Да, все как будто бы было обычным. Но уже в конце первого года правления молодой фараон немного подправил свою пятичленку. Чуть-чуть. Так, что никто ничего не заметил.
Передаю далее словами большого авторитета Юрия Яковлевича Перепелкина из его работы “Солнцепоклоннический переворот” (в “Истории Древнего Востока”, том 2, М., “Наука”, 1988, с. 497-498): “Аменхотеп IV присоединил к своему фараоновскому имени слова “Единственный для Ра” в смысле “Имеющий исключительное значение для Солнца”. Этому эпитету, засвидетельствованному уже для начала 2-го года царствования, суждено было стать потом излюбленным именем фараона. Не позже того же 2-го года местопребывание двора в Фивах получило необыкновенное название “Замок ликования (или: ликующего?) в (т. е. на) небосклоне”. По виду это были очень скромные нововведения, которые как будто бы не могли вызвать резкого противодействия. Тем не менее еще на 6-м году царствования фараон хорошо помнил о чем-то дурном, “слышанном” им на 1-м. Однако в народе новые веяния почти не ощущались, и на печатках и украшениях спокойно называли царя-солнцепочитателя вместе со старыми богами.
Да и зарождающиеся нововведения солнцепочитания легко укладывались в прежние понятия и не противоречили старым обычаям еще в конце 3-го года царствования. Правда, при отделке вельможеских гробниц стали уделять особое внимание Солнцу и его царственному почитателю, однако оно именовалось по-старому “Ра-Хором-Небосклонным” (Рией-Харой-Не-босклонным), “большим богом, владыкою неба”, реже попросту Ра (Рией),т. е. “Солнцем”. Даже древний антропоморфный солнечный бог Атум (Атама), позже отвергнутый, пользовался тогда при дворе известным признанием. Наименование Атон (Йати— “Видимое Солнце”) уже охотно прилагалось к царскому богу, хотя таким употребительным, как впоследствии, оно не было. Тем не менее, именно Солнцу воздвигали храм— “Дом Атона (Йати)”.
Я думаю, что читатель, равно как древние жрецы и сановники, тоже не слишком насторожился. В чем дело? И ранее фараоны почитали себя за сына бога Солнца Ра, Амона-Ра. И ранее фараон был земным воплощением бога Солнца Ра. Этот бог имел еще и видимое воплощение – на небе каждый мог видеть солнечный диск. Это было зримое воплощение бога Солнца Амона-Ра, этот его зримый облик называли Атоном. Да и то не Аменхотеп IY его так назвал, а это имя широко употреблялось еще при его отце.
Был бог Солнца Амон, которого представляла баранья голова, появился наряду с ним зримый солнечный диск Атон, которого представлял своей головой, да и всем телом, новый фараон. Даже и лучше стало. Как бы ближе народу. И жречеству.
Так было первые шесть лет правления Аменхотепа IY. Постепенно значение Солнечного диска все более усиливалось, значение Амона и прочих богов уменьшалось. А уж когда Аменхотеп IY перенес столицу из Фив в новый, специально построенный город Ахетатон (Ах-Йати) – Горизонт (или Небосклон) Атона, то есть, то место, где солнце уходит в свою ночную ладью, сам принял новое имя Эхнатон (Ах-на-Йати), то сопротивляться было поздно. Жрецов огорчило не новое имя владыки. И не новый город. А то, что старые храмы в Фивах опустели. Все “правительство” и челядь переехали. Некому было приносить дары. К тому же сие было опасным: все старые боги были строго запрещены. Даже такие знаменитые и почитаемые две тысячи лет подряд как Гор, Птах, Осирис. Вот этого в начале царствования нежного лицом фараона представить себе никто не мог.
Оставался только он, единственный – Бог Солнца Атон. То был не только символ Солнца - круг. Нет, у него сохранили и кое-какие антропоморфные детали. Солнечный диск Атон всегда снабжался длинными лучами с ладонями на концах. И эти ладони бережно касались головы и плеч солнцеподобного сына Атона – фараона Эхнатона и его семьи.
Между прочим, знаменитый египтолог Перепелкин написал немного смутные слова (они взяты из текстов времен Эхнатона) о том, что “еще на 6-м году царствования фараон хорошо помнил о чем-то дурном, “слышанном” им на 1-м”. Эти слова Перепелкин никак не комментирует и затем на всем протяжении своей работы не вспоминает. Ибо никаких разъяснений в оставшихся древних текстах про “что-то дурное” в самом начале царствования Аменхотепа IY нет. И никаких гипотез на этот счет тоже не было. До недавнего времени. Но теперь такая гипотеза появилась.
О причинах невероятного для консервативного Египта нововведения монотеизма, задолго, почти за 900 лет до написания Торы, а потом и о причине провала этой грандиозной реформы мы поговорим в следующий раз.
В завершение первой части скажу, что монотеизм в Древнем Египте появился не только за 900 лет до написания Торы, но и, по крайней мере, на сто лет раньше событий, отраженных в легенде о Моисее (примерно 1305-1196 гг. и позже, то есть во времена XIX династии). Даже если они вообще имели место.
Да и сам Моисей – фигура не историческая (нет никаких исторических сочинений о нем, нет и упоминаний ни в одном египетском документе рассматриваемой эпохи, о чем можно прочитать в книгах видных египтологов Пьера Монте "Египет и Библия" и Эдуарда Мейера “Израильтяне”, в любой энциклопедии), а мифологическая, персонаж легенды.
Валерий ЛЕБЕДЕВ
|
