Моему другу, БЕНУ ИСАКОВУ исполнилось шестьдесят. Но я этому не верю. Наверное, в его метрику вкралась какая-то ошибка. Быстрый в походке, с блестящими добрыми глазами, полный великолепных творческих идей, сыплющий во все стороны шутками - конечно же, моему другу Бену, не больше сорока. Но раз принято здесь, в США, целиком и полностью верить документам, то хочу поздравить моего друга с прекрасным юбилеем - шестьдесят для мужчины возраст творческой мудрости, а это значит, что мы услышим новые прекрасные песни, насладимся режиссурой драматических спектаклей и, наконец-то, прочитаем книгу воспоминаний народного артиста Туркменистана, блистательного композитора, режиссера, певца БЕНА ИСАКОВА.
А в качестве подарка юбиляру, "Русская Америка" печатает одну из глав его будущей книги "Монолог в пути", которая через несколько месяцев появится на прилавках магазинов...
Аркадий Map, главный редактор "Русской Америки".
Жили мы в небольшом городе Байрам-Али. что на юге Туркмении. Город известен своей лечебницей - почечным санаторием, руинами древнего городища Мерв, мавзолеем султана Санджара - правителя сельджуков. Кстати, на территории мавзолея снимался известный фильм "Белое солнце пустыни". Знаменит Байрам-Али и роскошным интернациональным базаром с замечательными дарами мургабского оазиса -ароматными дынями "ва-харман", "гарагыэ" и сладким виноградом "гелин бар-мак". Около базара застыли развалины старой крепости, мимо которой особенно по воскресным дням съезжаются на базар люди разных национальностей, живущих в окрестностях города и близлежащих селений - белуджи, курды, фарсы, пуштунцы.
Впечатление такое, будто ты попал на международную ярмарку "Байрам-Али - XX век". Приезжали, кто на ослике, кто на верблюде, иногда целым восточным караваном с настоящими караванными колокольчиками. Наш двор находился фактически на самом базаре. Через забор был караван-сарай, где за определенную плату можно было оставить своего ослика или верблюда до окончания торговли - ну, что-то вроде автостоянки или парковки.
По воскресным дням их собиралось более ста, этих трудолюбивых, выносливых и терпеливых животных. И они почему-то начинали одновременно в один голос орать. Это был своеобразный хор, исполнявший "Воскресные напевы" - песни-протеста против рабского труда. Может быть так, а может быть, какие-то другие, свои мысли овладевали этим специфическим коллективом. Все может быть...
В нашем дворе проживало очень много семей. Но, несмотря на тесноту и скученность, жили мы дружно, в трудную минуту и в радости всегда были рядом. В каждой семье было по одной корове и несколько баранов. Посреди двора стоял тамдыр - символ дружбы нашей общей большой семьи. У туркмен есть поверье: если в одном дворе несколько тамдыров, то в доме этом - нет согласья. Наш тамдыр всегда был теплым.
Во дворе установилась неписаная, добрая традиция: каждая семья угощала соседей только что испеченным хлебом-чуреком. До сих пор ощущаю вкус этого желанного теплого хлеба. В то время в нашем дворе не было электричества естественно, и холодильников. Меня до сих пор удивляет и озадачивает, как наши мамы умудрялись сохранить свежее мясо, а молоко никогда не прокисало. Раз в неделю на своей подводе приезжал продавец керосина дядя Али, и мы, быстро заполнив специальные домашние бидоны,заливали оставшийся керосин в настольные лампы под номерами семь и десять.
А по утрам я слышал чарующий тенор пастуха Чары-ага, который ровно в семь часов исполнял свою утреннюю серенаду - вокализ. Многим сегодняшним популярным певцам следовало бы поучиться у этого самобытного самородка. Ведь пел он без микрофона, а если выражаться современным языком "не под фанеру". Услышав голос нашего "Карузо", мы стремглав развязывали своих коров и доверительно подводили к нему, как говорится, для прохождения дальнейшей службы.
Мы также брали с собой небольшие ведра и примерно с километр сопровождали стадо. Увидев, что какая-либо из коров останавливалась, мы быстренько подбегали к ней и ждали, когда она продолжит путь. Оставшиеся после нее кизяки-кругляшки мы собирали в ведра и, придя домой, размесив этот уникальный подарок, аккуратно закидывали на крышу. "Иссушенные подарки" служили замечательным топливом для нашего очага. А еще в нашем дворе был колодец 4-5 метров глубиной, вырытый нашими соседями. И мы, мальчишки, принимали активное участие в строительстве этого объекте. Во всяком случае, так нам казалось. А еще... С наступлением весны в нашу квартиру слетались ласточки, и их весенний щебет разливался по двору, наполняя его радостью и шумом.
Воскресный день был для нас не только днем отдыха и безделья. В этот день мы особенно усердно собирали кожуру от арбузов и дынь, чтобы подкормить наших коров и баранов. После традиционных блюд - шелухи и жмыха - мы подавали на десерт животным накрошенные кожурки арбузов и дынь. Это лакомство был им очень по душе. И так каждое воскресное утро, вооружившись несколькими ножами, подносом и паласом, мы старались занять свое место под тенью.
Аккуратно разложив палас, поднос с ножами, мы ждали, когда появится кто-то с арбузом или дыней, не упуская шанс, пригласить его к себе. Именно здесь должно было свершиться главное -конкурс на лучшее обслуживание клиента. Здесь нужны были навыки и актерского мастерства, и убежденность в том, что твой палас самый чистый и ухоженный, что над клиентом меньше парит солнце, а ножи -самые острые. И те "актеры", которые умело разыгрывали свои роли, получали заслуженный гонорар - ведра, заполненные кожурками. А кто-то умудрялся заслужить и "гран-при" - пол-дыни или пол-арбуза, которые наши посетители оставляли прямо на подносе, и которыми мы тут же потчевали друг друга.
Мой город детства... Я до сих пор слышу перезвон караванных колокольчиков - замечательную гармонию партитуры,лирический тенор чабана Чары-ага, напевное щебетанье элегантных ласточек и желанный вкус теплого чурека, испеченный моей мамой и добрыми соседями.
Мое детство... Как недавно все это было!..
Бен ИСАКОВ
|
