Уже второй раз в Днях русской культуры в Варненском регионе, которые проводит Центр творчество «Аквариус» при поддержке двух болгарских издательств «Аксиос» и «Анубис» участвует русская писательница Анна Данилова, автор более ста книг, закончившая Литинститут, но живущая уже более десяти лет в небольшом турецком селе под болгарским городом Шуменом. Анна Данилова и Анна Дубчак – один и тот же автор. «Анна Данилова» - псевдоним, ставший визитной карточкой писательницы, работающей в жанре криминального, психологического романа в сериях: «Детектив глазами женщины», «Детектив Юлия Земцова», «Марк Садовников», «Детектив по Фрейду», «Crime & private» и «Детские детективы». Анна Дубчак – автор цикла из девяти романов серии «Ясновидящая» с героиней Наталией Ореховой («Филе женщины в винном соусе», «Рыжая девушка с кофейником», «Пианино для господина Ш.» и др.); автор сюрреалистического романа «Садовник» и книг прозы «Лора или Визиты к одинокому мужчине», «Жёлтые перчатки», «Ева и её мужчины», остросюжетного романа «Куклы на чердаке», цикла «Ренуаровских рассказов» («Девушки в черном», «Потрет Жанны Самарии», «Обнажённая мадемуазель Анна» и др.); автор детских детективов серии «Фосса идёт по следу» («Тайна оранжевого саквояжа», «Где ночуют зебры?», «Наследство из склепа» и др.); автор радиопьесы «Чашка шоколада» и др. Более 120 книг издано в России в издательствах «Эксмо», «АСТ», «Рипол Классик», «Новости» и др. Рассказы и повести Анны Дубчак были опубликованы в журналах «Согласие», «Нижний Новгород», «Континент» и др. Киги Анны Даниловой переведены на болгарский и турецкий языки, изданы софийским издательством «Персей» и «Бирхарф» в Стамбуле. Вот уже десять лет, как Анна живёт за границей (Болгария, Турция, Германия), продолжая работать с российскими издательствами.
- Анна, о вас до недавнего времени не было никакой информации, существовало мнение, что Анны Даниловой и в природе как бы нет, что вас придумали издатели… Как придумали в свое время Ольгу Волкову, Анастасию Орехову…
А.Д.: Анна Данилова – этой мой псевдоним. Закончив Литературный институт, я начала издаваться под своим настоящим именем Анна Дубчак, писала реалистическую прозу, рассказы, повести, вынашивала роман «Садовник» (который писала в общей сложности девять лет)… И, когда он был закончен, и я начала предлагать его московским издательствам (в декабре 1997 года). Это время совпало с бумом криминальных романов, на прилавки книжных магазинов хлынуло огромное количество детективов, написанных самыми разными авторами среди которых – неизвестные никому так называемые «литературные негры», работающие на определенный псевдоним. Появились и интересные авторы с именем, с блестящим детективным будущим… И мне в издательстве «Эксмо» посоветовали написать детектив в серию «Детектив глазами женщины». Это должен был быть большой, в двадцать авторских листов роман, остросюжетный, оригинальный, такой, чтобы захватил читателя с первых же строк… Я должна была проявить себя, мне выпал шанс… Так появился мой первый роман для «Эксмо» -- «Когда меня не стало».
Параллельно с ним под псевдонимом «Ольга Волкова» (как шлейф моих сложных отношений с одной посреднической организацией, скупающей у авторов романы при условии полной анонимности и секретности и издающей их где угодно и как угодно, под удобным для них псевдонимом) вышли девять криминальных романов (серия «Пианистка») с элементами сюрреализма. Книги были прекрасно оформлены, их было просто приятно подержать в руках, да только я, скованная обещанием хранить «тайну» авторства, не могла никому рассказать, что это книги – мои. Что я их автор. В «Книжном обозрении» в рейтинге самых раскупаемых и популярных романов того времени были, помнится, мои романы «Красные губы и зеленые глаза», «Пианино для господина Ш.», «Тарантелла» и др.). И маленькая заметочка, что вот, появился новый талантливый автор Ольга Волкова…
Пик моей популярности в те годы я испытала, увидев репортаж по телевизору из какой-то страшной российской тюрьмы: грозного вида мужик, зек, держал в руках мою потрепанную книгу «Синие пальцы» (всё из этой же обоймы романов Ольги Волковой) и говорил о том, как она ему понравилась. Но книга действительно страшноватая, про убийство в библиотеке…
Быть может, некоторые писатели меня не поддержат, но я всё же выскажу свое мнение по поводу «литературных негров». Считаю, что это неплохие упражнения для начинающего автора. И эта школа полезна в плане развития личности в целом. Те, кто не находит в себе силы оторваться от этой комфортной, в какой-то степени, системы продажи собственных опусов (пусть платят мало, всего 100 долларов за роман, но его гарантированно купят, и деньги отдадут прямо на месте, сразу, и не надо ехать ни в какую Москву, искать, куда пристроить свои творения), те так и будут работать, не поднимая головы, за гроши. Те же авторы, у которых есть хотя бы немного самолюбия и которых коробит от вида своих изданных романов под чужим именем, купят билет на поезд и поедут в Москву (Питер), в полную неизвестность, чтобы окунуться в новый для них мир издательств, редакторов, договоров, надежд… Как сказал мой хороший друг писатель Валерий Роньшин (когда мы учились в Литературном институте): «Аня, понимаешь, главное – написать роман, принести в издательство рукопись, положить на стол, уйти, и чтобы тебя потом искали. Вот какую надо написать книгу».
- Как «пристроили» Садовника?
А.Д. Хотелось, чтобы этот роман, который был мне очень дорог, вышел в каком-нибудь необыкновенном издательстве, в необыкновенной обложке… Честно скажу, зашла в книжный магазин, выбрала самые красивые, стильные книги, оказалось, что они были изданы в питерском издательстве «Азбука». Написала письмо Максиму Крютченко, главному редактору. Отправила по почте рукопись (тогда все было настоящее, бумажное!) и стала ждать. Бомбила звонками редакторов, ждала результата: примут - не примут. Роман – мистический, странный… Первая посылка, попав на почту в Санкт-Петербурге, оказалась вскрытой, разодранной… Пришлось высылать ещё один экземпляр романа.
Когда заканчивала работу над романом, у меня пропало несколько глав. Просто исчезли страницы, штук пятнадцать. Ужасно расстроилась. Помню, сидела в сквере, поджидала, когда мой сын закончит заниматься с учительницей английского, и пыталась по памяти восстановить текст. Так увлеклась… Самое удивительное, что когда потерянные страницы всё же нашлись, и я сравнила их с восстановленными, то они совпали слово в слово… Очень интересно устроен наш мозг, наша память.
«Садовник» был прекрасно издан в «Азбуке», потом несколько раз переиздан уже в Москве в «АСТ». Там же, спустя годы, выкупив права у одного саратовского агентства, мне удалось издать и романы, выходившие под псевдонимом «Ольга Волкова» - под собственным именем «Анна Дубчак». Я все эти годы проживала как бы две литературные, писательские жизни: под псевдонимом «Анна Данилова» выходили криминальные романы, под «Анной Дубчак» - реалистические романы и рассказы, детские повести, романы и повести о любви, пьесы.
- Как стали писателем? С чего всё началось? Ведь вы же – профессиональный музыкант, пианистка?
А.Д. Закончила Марксовское музыкальное училище, мечтала быть композитором, прослушивалась у композитора Арнольда Арнольдовича Бренинга, профессора Саратовской консерватории. Помимо музыки, занималась живописью, ходила с подругой-художницей на этюды, много читала, развивалась, как могла и хотела, пока вдруг не поняла, что самый ёмкий и по объёму и богатый по средствам выразительности вид искусства – это литература. Словом можно выразить всё в пространственном и временном смысле, заставить читателя услышать ту же самую музыку или увидеть картину… Слово – это волшебство, которому я не перестаю удивляться. Однако, если бы я имела возможность прожить параллельную жизнь, то вторая Анна Дубчак стала бы режиссёром и снимала бы кино!
Однажды с легкой руки моего друга и учителя, в то время бывшего редактором прозы в Приволжском книжном издательстве, Александра Павловича Гнутова, мои рукописи с рассказами были отправлены в Москву, в Литературный институт имени Горького. И я поступила на семинар к Владимиру Орлову. Со мной учились такие талантливые и интересные люди, как писатель Валерий Роньшин, драматург Юра Ломовцев, Виктор Белый, Юра Обжелян… Я познакомилась с прекрасным поэтом Александром Макаровым-Веком, подружилась с талантливым латышским прозаиком и шахматистом Улдисом Сермонсом, писателем Виктором Улиным... Судьба подарила мне встречу с Юлиусом Эдлисом, у которого в свое время остановился вернувшийся из Франции Владимир Максимов. На встрече с Максимовым мы с Валерой Роньшиным передали ему рукописи с нашими рассказами. Я и не надеялась особенно, что моя довольно-таки большая повесть будет напечатана в эмигрантском журнале в Париже. Как я была счастлива, когда получила из Парижа несколько авторских экземпляров «Континента» с напечатанной там моей повестью «Капитан Димыч»!
Годы учёбы в Литинституте пролетели так быстро… Это был воздух для нас, для «белых ворон», для людей которые отличаются от других своей способностью владеть словом. Не скажу, чтобы там всегда было легко. Владимир Орлов… Когда он смотрел на меня у меня душа в пятки уходила, так я его боялась. Мы же приезжали на сессии с домашним заданием, надо было написать рассказ или повесть, чтобы потом на семинарах обсуждать эти работы. Больше всего рукописей – целую дорожную сумку – привозил Валера Роньшин. Он – очень оригинальный писатель, его невозможно ни с кем спутать. Его надо ЧИТАТЬ. Он мне всегда говорил: «Аня, зачем мы здесь, в Москве, если не для того, чтобы привозить написанное и пристраивать: в журналы, издательства». Мы, студенты-заочники, сидели на лекциях, а Валера носился по Москве, предлагал рукописи своих взрослых рассказов, детских сказок, белые стихи… Телефон-автомат в общежитии Литературного института нагревался от теплых Валериных рук: он часами прозванивал, пробивал свои рукописи… Он – молодец, его издают не только в России, но и во многих других странах, он - популярный писатель, от его книг просто невозможно оторваться»!
У меня сумка тоже была полная рукописей, и меня, как мне тогда казалось, чаще всех «обсуждали». Меня просто распинали, иногда я просто выбегала из аудитории в слезах после того, как мой рассказ или повесть «раскладывали на атомы», разбивали в пух и прах. Но как же я им всем благодарна за это неравнодушие, просто за то, что мною занимались, что мы спорили до хрипоты о каких-т важных, принципиальных вещах… После таких семинаров многое становится понятным, и знаешь уже, как двигаться дальше. Однако, чтобы выдержать критику и не сломаться надо быть всё-таки сильным человеком, и принимать лишь то, что на самом деле важно. Меня, особенно в последние годы учебы, интересовала конструкция литературного произведения крупной формы – романа, и я жадно ловила всё, что говорил мне мой патрон – Владимир Орлов. Мне и тогда было тесно в жанре рассказа или новеллы, хотелось развернуться, хотелось побольше воздуха, красок, музыки, пространства…
- Вы сотрудничаете с издательством «Эксмо» уже много лет, вы – автор криминальных романов. Не тяжело ли писать об убийствах, смертях, преступниках?
А.Д. Один журналист взялся подсчитать, сколько людей я «убила». Много. Да, я – романтик, мне бы писать книги о любви, о высоких чувствах… Но жанр криминального романа – это очень интересно. Быть может, потому, что я сама люблю детективы, это своего рода страсть. Поэтому и пишу такие книги, которые были бы интересны мне самой, как читателю. Мне интересно заглянуть в душу человека, который решился на преступление. Уверена, что люди не рождаются преступниками, просто в какой-то момент в их судьбе происходит перелом, какие-то сложные психологические процессы, которые и начинают формировать злодея, подлеца, садиста, убийцу… Корни личностного дерева следует искать в детстве. Роман – это целый мир, который я населяю большим количеством персонажей. И меня, как автора, в человеке интересует буквально всё, начиная от цвета его глаз до взаимоотношений в семье и на работе. Читатель, в конечном итоге, должен понять мотив преступления и условия, которые заставили человека пойти на это. У меня несколько сквозных героев, которые объединяют мои романы в серии: Юлия Земцова и Евгений Крымов, Марк Садовников и Маргарита, Лиза Травина и Глафира Кифер… Как правило, один из моей пары – профессиональный следователь, а второй – помощник. И зачастую исход расследования зависит от взаимоотношений этих людей, будь они любовниками, супругами или просто коллегами по работе. В форму криминального романа я укладываю материал большого реалистического романа, в котором я поднимаю множество жизненных проблем, пытаюсь разобраться в психологии поступков людей в разных ситуациях, где важным являются человеческие чувства, любовь.
- Вы много путешествуете? Действие многих Ваших романов происходит в Марокко, Болгарии, Турции, Франции…
А.Д. Писателю необходимо перемещаться в пространстве, менять обстановку, встречаться с людьми, видеть мир… Ничто так не освежает сознание, не обогащает… Легко писать роман о Стамбуле, к примеру, сидя за столиком в кафе на узкой улочке этого огромного города и видеть, как мимо тебя рекой плывет пёстрая толпа людей. Вот они, готовые декорации будущего романа. Слепые музыканты на площади, вкус поджаренной на углях скумбрии, которую подают в булке с луком на пристани Босфора, сладкий чай, которым тебя угощают в каждом магазине, аромат цитрусового одеколона, которые тебе в знак уважения льёт на руки почтальон на почте…
В Турцию я попала десять лет тому назад, приехала отдыхать в Анталию. Отель, ресторан, дорога к морю, солнце, пышно цветущие олеандры, сувенирные лавки, знаменитая турецкая баня, долгие взгляды восточных мужчин… Это одна сторона турецкой жизни. Но судьба распорядилась так, что я увидела другую Турцию, как бы изнутри, связав жизнь с турком болгарского происхождения. Я попала в турецкие дома, увидела, как живут современные турецкие семьи. В некоторых домах принят есть, расположившись на маленьких подушках вокруг низкого круглого стола – софры. И домашние обычно так и едят. Но когда приходят, скажем, гости, то накрывают нормальный стол в гостиной, где стоят красивые резные, обитые шёлком стулья. На завтрак подают только свежеиспеченный хлеб – на каждой улице есть небольшая пекарня. Редко когда на обед нет фасолевого супа. Самый удивительный суп, которым меня угощали мои новые родственники в Стамбуле – это молочный сладковатый суп с кусочками курицы. Турки любят брынзу, маслины, маринованные овощи (туршию), кюфте и кебабче (маленькие котлетки с пряностми), баклаву, орехи. И вся Турция пьёт крепкий и ароматный сладкий чай в фигурных маленьких прозрачных стаканчиках. А какие в Стамбуле кондитерские?! Какой шоколад! А как тебя там встречают, как обслуживают… Стамбул – красивый и огромный город, и расстояния приходилось преодолевать на маленьких микробусах, которые так лавировали в густом потоке транспорта, что каждый раз приходилось зажмуриваться, ожидая столкновения… Надо быть просто асом, чтобы тебя не размазали по пылающему асфальту. Как-то ночью мы оказались на площади, где собралась большая толпа – ждали начала концерта известного турецкого певца. Певец запаздывал, люди хотели музыки, и вдруг из динамиков зазвучала известная в Турции песня, я так поняла, патриотическая, и все, кто стоял вокруг нас, как-то выпрямились, сплотились чуть ли не щека к щеке, и хором, многотысячным хором подхватили эту песню, в которой (мне потом перевели) говорилось о Турции, о любви к этой стране. Да, турки – патриоты. Они любят свою страну и предпочитают покупать турецкую продукцию. В магазинах невозможно найти иностранный товар. Стамбул ассоциируется у меня с музыкой, с протяжными и сложными в интонационном плане песнями, доносящимися отовсюду: из окон домов, из ресторанов, лавок... На мой вопрос «О чем эта песня?» мне отвечали всегда одно и то же: о любви. Ещё меня поразил там один момент: перемещающийся базар. Сегодня я стою на крыше дома, поливаю цветы в кадках, любуюсь городом сверху и вижу под собой растянувшийся до конца улицы базар. Настоящий турецкий базар с горами овощей и фруктов: тонны моркови, лука, фасоли, перцев, помидоров, винограда, апельсинов, лимонов… Завтра в это же время – улица пустая. Словно ничего и не было! Вот так базары там перемещаются по лицам: сегодня здесь, завтра – там… Люблю Стамбул, много о нём написала… «Личная жизнь Евы» - о молодой русской женщине, потерявшейся на его улицах, о том, что с ней там приключилось…
«Здесь, в Стамбуле самое большое количество аварий в мире, это правда… Много людей гибнет под колесами машин. Быстрая и безалаберная езда – это характер турков… Они немного бешеные, нетерпеливые, кровь горячая, кипит… – она посмотрела на своего турецкого приятеля с усмешкой и, в то же самое время, необычайно ласково. Мюстеджеп, бросив на неё немного удивлённый взгляд, покачал головой и, словно подтверждая её слова, увеличил скорость… Чёрной машины сзади уже не было видно, Ева немного успокоилась.
Серая гладкая лента дороги стала разветвляться, появились сложные развилки, иногда создавалось ощущение, словно мы кружимся на одном и том же месте, а потом вдруг ныряем в густую от автомобилей артерию автострады, летящую, как мне казалось, вглубь города, клубящегося где-то впереди, вьющуюся между зелёными пустырями, разрытыми котлованами, а еще через некоторое время стесненную странными домами, три стороны которых состояли из окон, четвертая же, оштукатуренная, была пропитана черной смолой…
Я спросила Еву, зачем турки так уродуют своди дома, на что она ответила коротко и непонятно: для тепла. Вероятно, и ей, в своё время, на этот же вопрос отвечали так же коротко и непонятно.
Знаменитая городская стена, каменная, толстая, местами разрушенная, а ближе к центру отреставрированная, окружавшая древний город и дворец Топ-Капы, какой–то своей частью защищала от ветра и непогоды неприглядные цыганские поселения, представляющие собой убогие полуразрушенные хижины с развевающимся на верёвках тряпьём…
Когда справа блеснуло море, я не поверила своим глазам – потом я узнаю, что это было Мраморное море! Ева о чём-то оживленно болтала с Мюстеджепом, я же во все глаза смотрела в окно. Стамбул стал гуще, дома – фешенебельнее, магазины запестрели огромными рекламными щитами, дорога посинела, раскрасилась белыми свежими полосками, в салон ворвался запах большого горячего города и рыбы, небо над нами возвысилось, поголубело… Потом мы куда-то свернули и оказались зажатыми между розовыми и желтыми оштукатуренными домами. Вдоль узких улиц, по которых мы проезжали, сочными яркими красками били в глаза лотки уличных торговцев овощами и фруктами: горы бледно-зелёной, молочной спелости нежной капусты, ящики с лимонами, апельсинами, связки гигантской моркови, вязанки картофеля, корзины с неизвестной мне зеленью, витрины со спелыми бордовыми и красными яблоками, малахитовыми огурцами с лимонными бантиками отмерших соцветий, вытертыми до блеска румяными пунцовыми помидорами, связки жёлто-зелёных толстых недозрелых бананов…»
- У вас вышла книга на турецком, под псевдонимом «Anna Caplan»?
А.Д.: Не получается у меня жить под одним именем. Анна Каплан. Да, мне мой издатель в Стамбуле (издательство «Бирхарф») посоветовал заменить мое имя на более «турецкое». Каплан по-турецки «тигр». Это фамилия моего мужа. Турки из большого количества романов для перевода выбрали историю двух сестер из интерната, которым пришлось многое пройти и испытать, пока они не обрели любовь. Там сложная композиция: роман в романе… Книга мгновенно разошлась, мне заплатили какие-то небольшие деньги, чуть больше двух тысяч долларов, после чего издатель исчез, словно он мне приснился…
- Сейчас вы живете в Болгарии. Не скучаете ли по России?
А.Д.: Меня всегда греет мысль, что от Варны до Москвы три часа на самолёте или поездом до моего родного Саратова три дня полного безделья. Правда, сейчас из-за Украины этот поезд остановили. Взял билет, набил сумку родопским пледами, осмарским пелином, брынзой, вяленым мясом, вареньем из лепестков роз и розовым маслом в подарок – и ты в России, среди родных, друзей. Болгарский язык, как русский, только словно подслушанный кем-то и искажённый до смешного… Славяне! Болгары ко мне хорошо относятся, читают мои книги, переведённые на болгарский (или даже на русском). Называют меня «госпожо Анна Данилова». Единственно, что они не понимают, это почему я построила дом в маленьком турецком селе Страхилица, а не в Шумене. Здесь непрестижно жить за городом. Мне же комфортно, у меня два дома, большой розарий, сады с черешней, ореховыми деревьями, природа изумительная, пастбища, леса… До моря час езды. Всё, чего я не могла позволить себе, в Саратове, в квартире, позволила себе здесь: гуси, собаки… Было ещё стадо молочных коз, но пришлось отказаться – работы много, затраты огромные, а молоко дешёвое… Сейчас мы с сыном открыли в Шумене небольшой магазин с итальянским постельным бельем. Много романов написано по болгарским мотивам. Представляете, здесь даже в самом бедном доме вы можете найти металлоискатель – здесь все помешаны на поисках кладов. И находят! Раскапывают гробницы, курганы, могилы… Я у себя в саду, сажая луковицы тюльпанов, нашла медные монетки османского времени. В монетках – отверстия. Значит, это было монисто, и женщина, которая работала на земле, обронила его, монетки рассыпались… А в нескольких метрах от нас – курган, земля поблескивает на солнце ракушками. Когда-то это было морское дно.
- Ваши романы кинематографичны. Вы не пробовали писать киносценарии?
А.Д.: Сейчас пишу сценарий по роману «Куклы на чердаке». Там действие происходит в Болгарии - в Страхилице (была рада описать деревню, в которой живу), в Варне и в Германии ( Мюнхене)… В основе романа лежит история, рассказанная мне русским консулом в Варне о трагической судьбе (и приключениях) русской девушки, вышедшей замуж за молодого цыгана… Просто невероятная история! Хочу переработать в сценарий роман «День без любви». Это роман, навеянный Болгарией, Шуменом. Первое название было «Беши берлик» (так называют крупную золотую старинную монету). Про кладоискателей, любовь и смерть. Вот, кстати, впечатление русской женщины о жизни в Болгарии:
«Язык давался с трудом, ей постоянно казалось, что болгары – это те же русские, которые подзабыли свой язык и теперь коверкают смешно слова, делают их какими-то детскими, игрушечными, несерьёзными… Кондитерская называлась «сладкарницей», аэропорт – «летище», обувь – «обувки», пивная – «бирария», мороженое – «сладолед», железнодорожный вокзал же произносился и вовсе странно – «жэпэгара»… К тому же первое время она никак не могла привыкнуть, что кивок головы означает отрицание, а когда человек мотал головой, что по-русски означало бы «нет», в Болгарии – «да». Хотя уже очень скоро, отрицая что-то, Ирина тоже научилась задирать подбородок и «цыкать», кивать головой в знак несогласия».
- Болгары – читающий народ?
А.Д.: Когда бываю в Софии, на книжных ярмарках, и вижу, какое количество людей бросило дела, чтобы купить книги, сердце моё радуется.
Особенно приятно, когда они, видя меня возле стенда издательства «Персей», рядом с моими книгами, широко улыбаются, кивают головой и говорят: «Вот эта ваша книга у меня есть, это – тоже, а вот этой нет… Подпишите, пожалуйста». А ведь я – русская, и живу в крохотной турецкой деревне, уверенная, что меня как бы никто и не знает.
- Традиционный вопрос для автора криминальных романов: откуда черпаете материал, истории о преступлениях?
А.Д.: Живу, как и каждый человек, в большом информационном поле, слушаю, что рассказывают люди, иногда удается разговорить человека, имеющего непосредственное отношение к расследованию преступлений, но это случается редко. Преступление, убийство – это конечный результат какой-то сложной проблемы человека, который не видит другого выхода, как только устранить ее таким вот радикальным способом. Если только это убийство не совершено по неосторожности, случайно. Мотивы убийства самые разные: страх, месть, ревность, зависть, корысть… Для писателя портрет убийцы – самая, пожалуй, важная составляющая замысла. Ведь от характера человека зависит и развитие сюжета, последовательность поступков, логическая цепь событий и действий, которые в конце и должны привести к развязке романа. Криминальный роман, помимо того, что он, как правильно, и социальный, и психологический, это ещё и сложная головоломка, игра, в которую я предлагаю сыграть с читателем. Держать его в напряжении на протяжении нескольких сотен страниц, отвлекая ложными мотивами и подозрениями от настоящего преступника – самое трудное и, одновременно, увлекательное занятие для автора. Между тем, я знаю одного человека из своего окружения, это моя подруга, которая прежде, чем прочитать мой роман, всегда заглядывает на последнюю страницу, выясняет, кто преступник и вокруг кого будет закручена интрига, и только после этого приступает к чтению романа. Вероятно, она находит удовольствие при чтении в том, что следит за тем, как сконструирован роман, проверяет, насколько логичны и обоснованы сюжетные ходы.
- Некоторые писатели, рассказывая о процессе своего творчества, говорят, что подчас герои произведения начинают жить своей жизнью, что ранее задуманный сюжет рушится и перестраивается, ситуация, что называется, уходит из-под контроля… С вами такое случается?
А.Д. Считаю такую ситуацию признаком непрофессионализма, поскольку прежде, чем написать литературное произведение, автор тщательно продумывает его, и буквально каждое слово, каждая запятая – всё должно подчиняться только ему. Но это моё мнение подходит лишь для крупной литературной формы – романа, пьесы, где крайне важна конструкция, форма… И в то же самое время (назовем это противоречием), если автор в состоянии творческого подъема, вдохновения просто сел и начал писать нечто непонятное, фантазийное, как если бы ему диктовали «сверху», словно над его головой раскрылся небесный свод, и сознание начало наполняться образами, ожившими картинами, музыкой, словами, ароматами и просто населяться героями будущего творения, кто знает, быть может, именно так и рождаются гениальные произведения?
- Вы – профессиональный писатель, работаете по контракту и получаете за свою работу гонорары. Скажите, если бы вам не нужны были бы деньги и вы могли бы себе позволить не работать, продолжили ли бы вы писать романы? И какие? В каком жанре вы чувствуете себя комфортно и свободно?
А.Д.: Сюрреалистический роман. Это как океан. Как небо – без конца и края. Работа над таким романом – счастье для писателя. Но кто знает, быть может, насладившись сполна реализацией фантазий, получив творческое удовлетворение, успокоившись, что рассказала всё, что хотела, я возьму и напишу детскую сказку… Или роман о любви. А почему бы не попробовать написать исторический роман? Словом, надо об этом еще подумать…
Беседу вела Лола ЗВОНАРЕВА
Для "Русской Америки NY"
Фото с сайта: vk.com
|
