В молодости я учился в военном училище. Мы изучали нужные, полунужные и ненужные науки. В оценочном листке, вложенном в синий диплом, я насчитал 68 наук от аэродинамики до строевой подготовки.
И не нужно улыбаться. Строевая подготовка была обязательным предметом, и по ней даже был госэкзамен, включающий в себя проверку теоретических знаний и проверку умения их применять на практике.
Теория включала в себя знание воинских уставов, в основном Устава гарнизонной и караульной службы, а практика выполнение команд:
"Напра-во!", "Кру-гом!", "На пле-чо!", "На кара-ул!" и.т.д.
Среди полунужных предметов была тактика. Тактику преподавал сравнительно молодой майор Пашутин. Эта наука считалась секретной,
Поэтому конспект по тактике нужно было писать в секретной тетради, которая после занятий должна была храниться в секретной части училища.
Специально назначенный в каждом учебном отделении курсант складывал эти тетради в большой дюралюминиевый чемодан (большой потому, что там были не только конспекты по тактике) и, перекосившись от тяжести, нес его в секретную часть, чтобы завтра получить опять.
Майор Пашутин любил на занятиях отвлекаться от темы. Обычно он говорил: "Этого не записывать", и рассказывал о своих встречах и столкновениях то с генералом Кожедубом - трижды героем Советского Союза, то с маршалом Якубовским, то с генералом Штеменко. Но любимой его темой было вторжение советской армии в Иран в августе 1941 года.
Он был участником событий и называл это вторжение красивой и гениально выполненной войсковой операцией. В те годы он, видимо был или начальником штаба полка, или офицером оперативного отдела штаба дивизии, потому что умел на доске красиво и профессионально нарисовать цветными мелками кривые стрелы сокрушительного наступления и зубчатые ремешки эшелонированной обороны. Захват Ирана осуществляли одновременно советские войска с территории Закавказского и Среднеазиатского военных округов, и английские войска с территории Ирака. Считалось, что причиной вторжения в Иран была активность немецких агентов, которые находились на его территории. Несмотря на то, что 23 августа шах Ирана объявил о высылке из страны всех немцев без исключения, и, таким образом, устранил причину войны, три советских армии 25 августа перешли границу. Иранское правительство мобилизовало 30 тысяч резервистов и довело численность своей армии до 200 тысяч человек. Но через три дня сопротивление иранской армии было сломлено и правительство Ирана отдало приказ о прекращении какого бы то ни было сопротивления. Примерно так же дело обстояло и с английской стороны. 15 сентября советские и английские войска вошли в Тегеран. Правовой основой вторжения в Иран послужил пункт "6" договора между советским и иранским правительствами, заключенного в 1921 году, в котором такая возможность предусматривалась в случае появления угрозы для советского государства на территории Ирана.
Немецкие агенты, конечно, такой угрозой быть не могли. Чтобы гитлеровские войска появились на территории Ирана, немцы должны были сокрушить англичан в Африке и в Ираке, но этого не случилось, и случиться не могло. Об истинных причинах вторжения в Иран, о подробностях войсковой операции и о потерях с советской стороны до сих пор ничего не опубликовано. Но три полнокровных армии со всем положенным для них вооружением на территории Ирана находились до конца второй мировой войны, хотя могли бы пригодиться на более активных участках военных действий. Может быть, Сталин опасался, что Иран объявит войну России на стороне гитлеровской коалиции?
Так или иначе, на другой день после захвата Тегерана шах Риза Пехлеви старший отрёкся от престола в пользу своего сына Резы Пехлеви. С тех пор у России с Ираном нерушимая дружба. Но это предисловие, которое было необходимо, чтобы сон, который мне приснился в зимнюю ночь, выглядел менее удивительно.
Сон начался с двух фантастических моментов: во-первых, ядерное досье Ирана попало в повестку дня Совета безопасности ООН, а во-вторых, на это заседание пригласили меня. И вот, я сижу в удобном кресле в ложе, отведённой для приглашённых, рассматриваю дипломатов в безукоризненных костюмах с безукоризненными прическами у тех, у кого есть что причёсывать, слышу, как председательствующий предоставляет слово Верховному комиссару ЕС по внешней политике и безопасности Хавьеру Солане, вижу, как, сутулясь больше обычного, Солана идёт, к трибуне, как поправляет очки и слышу, как он заявляет: "…выражаю сомнение, что иранскую проблему можно разрешить с помощью переговоров". Потом я вижу на трибуне российского министра иностранных дел Сергея Лаврова, который напоминает о заслугах России в борьбе с талибами, и совершенно неожиданно для присутствующих заявляет, что при разрешении иранского кризиса Россия тоже не останется в стороне, тем более, что в разгар чеченских событий Иран сделал официальное заявление, осуждающее Россию. После этого я слышу такие аплодисменты, словно это был не министр Сергей Лавров, а актёр Максим Галкин. Потом я вижу себя в самолёте, который заходит на посадку в аэропорт Шереметьево-2, затем вижу себя в машине, которая мчится по Ленинградскому проспекту, причём, успеваю подумать: "Почему Ленинграда нет, а Ленинградский проспект есть?", и оказываюсь перед внушительной дверью с бронзовой доской, на которой написано: "Генеральный штаб Российской армии".
Затем я опять сижу в удобном кресле в месте для приглашённых, а на трибуне с папкой и указкой майор Пашутин - такой же молодой, как когда-то, но с генеральскими погонами. Он говорит, что операция по смене режима в Иране может осуществиться по сценарию, похожему на тот, который был осуществлён в 1941 году. Американские войска уже стоят в Ираке, а российские по договору с государствами Азербайджан и Туркменистан могут занять исходные позиции в считанные после политического решения дни. Далее он говорит, что сухопутные силы Ирана вместе с воинскими частями, которые называются "Корпус стражей исламской революции" насчитывают 670 тысяч человек, военно-воздушные силы -100 тысяч, военно-морские -45 тысяч и силы безопасности - 135 тысяч.
В иранской армии насчитывается 126 пусковых ракетных установок, 2400 танков, 307 самолётов, 375 вертолётов и 1800 орудий.
Тут он отвлекается от своей красной папки, смотрит на председательствующего генерала и говорит? "Конечно, цифры внушительные, но совсем недавно иракская армия тоже производила внушительное впечатление, и где теперь эта армия?". Затем снова углубляется в красную папку и продолжает: "По данным Министерства иностранных дел России у действующего иранского президента внутри страны и за рубежом есть реальная и довольно многочисленная оппозиция, которой в предстоящих событиях тоже отводится определённая роль".
Здесь, можно сказать, в самом интересном месте я проснулся.
К чему бы такой странный сон, совершенно фантастический сон?
Такой крупный специалист по истолкованию снов, как моя дочь, тоже ничего определённого не может сказать. Теряюсь в догадках.
Тимур БОЯРСКИЙ,
для “Русской Америки, NY”
|
