У человека, который обратится к истории экономических кризисов, есть большая вероятность прийти к мысли, что ничего принципиально нового в наши знания об их развитии и в способы борьбы с ними события последних лет не привнесли.
Так это или нет, самое главное, что дает нынешнее мировое поветрие - это возможность избавиться от многих иллюзий, на которых строится наше антикризисное поведение. Полученные за последние месяцы знания, наложенные на уже известный опыт, дают то, что мы обычно называем моментом истины.
От Кулиджа до Обамы
Нередко можно слышать, что нынешняя антикризисная стратегия, как в нашей стране, так и за рубежом (в том числе в США) во многом повторяет то, что было опробовано еще в годы Великой депрессии Франклином Рузвельтом.
Особо часто чести сравниться с человеком, которому приписывают победу над кризисом, удостаивают нынешнего президента США Барака Обаму.
Если Обама в своих действиях повторяет Рузвельта, то далеко не всем известно, что последний, в свою очередь, во многом лишь довел до логического конца все что делал, что не смог, или не успел сделать его предшественник на посту президента – Герберт Гувер. Существенное, однако, различие их положения заключается в том, что у Рузвельта, который вступил в должность в марте 1933 года, когда уже наметилась стабилизация, есть репутация победителя Великой депрессии, а Гувер имел несчастье стать президентом накануне кризиса.
Пользуйся Гувер современными PR-технологиями, то вполне мог бы успешно свалить все на предшественников и не проиграть выборы, тем более с репутацией человека, обрушившего экономику Америки.
Ибо предшественник Гувера – Калвин Кулидж обвинялся в свое время в том же, в чем нынешний американский президент обвиняет предыдущего – в невмешательстве федерального правительства в экономику и потворстве биржевым спекуляциям.
Такая закономерность позволяет невольно заподозрить, что, экономические циклы развиваются независимо от действий государства.
В конце концов, тот же Кулидж, как и другие «козлы отпущения» за экономические катастрофы, вмешивался в экономику, только на свой манер. Он сокращал государственные расходы, подоходный налог и налоги на корпорации, повышал таможенные тарифы на ввозимую в США готовую продукцию – т.е. то же, что делали совсем недавно все, кого назначили ответственными за нынешний кризис – Рейган, Клинтон и семейство Бушей.
Причем, если сравнить действия всех вышеперечисленных государственных мужей, то, как ни странно, они все делали одно и то же – стимулировали деловую активность! И фактически вмешивались в экономику. А зачем?
Практически во всех определениях понятия «государственное регулирование», вы найдете, что вмешательство в экономику осуществляется во имя общественного блага. Осталось только выяснить, является ли стимулирование деловой активности во имя достижения экономического процветания этим самым безусловным благом.
Тут возникают сомнения. Особенно если учесть, что кризисы начинаются именно на пике деловой активности, когда в результате поощрительных мер накапливается относительный избыток, как товарных ценностей, так и собственно денег.
А если эта деловая активность стимулируется в период спада, то она лишь продолжает умножать то, что уже привело к кризису – избыток фиктивного капитала, избыток товаров и необеспеченного реальными деньгами спроса.
Насколько оправдано, в таком случае, искусственное поощрение деловой активности?
Кое-что из того, что мы уже знаем о кризисах
Из того, что мы уже знаем об экономических кризисах, важно выделить три существенных обстоятельства:
а) экономические кризисы протекают по естественным циклам, которые при всех стараниях нельзя отменить администрированием;
б) государственное вмешательство лишь влияет на параметры циклов – колебания сроков начала и окончания, глубину спада и остроту социально-политических возмущений в период кризисов;
в) что бы там ни говорили, но в той или иной степени активное вмешательство в экономику - постоянная практика всех развитых стран.
Если использовать модную нынче компьютерную терминологию, приемы управления экономической операционной системой (то бишь, государственное регулирование экономики) можно разделить на два вида: администрирование в фазе подъема и администрирование в фазе спада.
Хотя и считается, что «дьявол в деталях», однако в первом приближении, деталями можно пренебречь и выделить лишь наиболее существенные типичные составляющие практики государственного регулирования.
Администрирование в фазе подъема. Снижение налогов на корпорации; поощрение роста компаний; стимулирование спроса, сокращение государственных расходов, снижение уровня социальной поддержки, ограничение либо отказ от расширения прав профсоюзов; декларирование «невмешатель ства» государства в экономику.
Администрирование в фазе спада. Снижение подоходного налога; борьба с финансовыми махинациями; ограничение монополий; поддержка финансовых институтов; предотвращение массовых изъятий банковских вкладов; удаление «лишних» денег из экономики; поддержка национальных производителей; увеличение государственных расходов, прежде всего на социальную поддержку; уступки профсоюзам; поддержание занятости населения.
В той или иной форме это делали все упомянутые нами президенты США, которым выпала судьба управляться с государством в период кризов от Гувера до Обамы. Для историков далеко не новость, что именно «неудачник» Гувер за четыре года своего правления затеял больше крупных строек, чем его предшественники за предыдущие 30 лет. Именно при нем началось строительство моста "Золотые ворота" в Сан-Франциско и гигантской плотины на реке Колорадо. Не думаю, что Обама, направляя средства в национальные инфраструктурные программы, делает что-то принципиально иное.
Вникая в суть государственного вмешательства в экономику, мы не можем не заметить, что в любом случае его суть составляет стимулирование деловой активности путем подбрасывания в «топку» экономической кочегарки денежной массы. Причем не важно, с какого ее конца: будь то со стороны стимулирования производства, или же со стороны спроса.
Нужно ли управлять экономикой?
Современная экономическая мысль относит этот вопрос к разряду риторических. Сейчас экономика не мыслится без использования различного рода приемов регулирования. При этом господствуют поочередно актуализирующиеся по мере вступления в тот или иной фазу экономического цикла две основные школы: сторонники теории предложения и кейнсианцы.
Первые, как известно, считают, что все беды провоцируются ростом государственных расходов и вообще государственным вмешательством. Роль ведущих агентов экономических отношений при этом фактически передается крупным корпорациям.
В противовес им выступает предложенная Кейнсом идея государственного регулирования совокупного спроса, в основу которой положено увеличение государственных расходов, прогрессивный рост налогообложения, бюджетные дефициты.
Впрочем, ни одна из этих школ не является универсальной. В них четко прослеживается определенная специализация: теория предложения, как правило, востребована в периоды экономических подъемов, кейнсианству соответственно отдается предпочтение в периоды осложнений.
Более подходящей для роли универсальной экономической теории можно считать, безусловно, осовремененную классическую школу. Не будь она, все же теорией, описывающей некую идеальную модель свободного рынка, которой «благодаря» государственному вмешательству уже нет в современных практиках.
По сути, классическая школа относит экономику к синергетическим системам, которые, как известно, характеризуются следующим образом:
1.Это открытые системы, со свободным притоком энергии извне.
2.Они должны быть далеки от точки термодинамического равновесия.
3.Они подчиняются фундаментальному принципу образования порядка через флуктуации.
4.В этих системах действует положительная обратная связь.
5.Они должны обладать достаточным количеством взаимодействующих между собой элементов, имеющих некоторые критические размеры.
Естественно, что синергетические системы «болезненно» воспринимают любые попытки искусственного упорядочения, а вмешательство в механизмы саморегуляции воспринимается как «возмущения», которые должны быть нейтрализованы.
Очевидное противоречие между нашим желанием активно регулировать экономику и синергетическим характером этой системы, невольно заставляет задаться «еретическим» вопросом: а может быть все же не стоит ее регулировать?
«Лирическое» отступление или вновь к Гуверу
Здесь стоит вернуться к печальной судьбе Гувера для того, чтобы прояснить весьма существенный мотив государственного вмешательства в рыночную экономику вообще и антикризисной борьбы в частности.
Справедливости ради надо сказать, что Гувер сделал с точки зрения реального воздействия на кризисные механизмы, в общем-то, не меньше чем Рузвельт и в принципе то же, что потом просто повторил и развил его «сменщик».
Однако во-первых, антикризисные меры Рузвельта совпали с началом естественного выздоровления экономики (это создавало им репутацию эффективных), а во-вторых, Рузвельт в большей степени практиковал то, что не сколько воздействовало на экономические циклы, сколько производило эффект в общественном сознании. А это, как показывает та же практика, гораздо полезней как для общества, так и для репутации политика.
Секрет успеха Рузвельта был в том, что он делал акценты на социальной политике. Он провел весьма популярные меры, которые имели малое значение в «борьбе» с кризисом, зато с социальной точки зрения наглядно демонстрировали народу, что правительство действительно что-то делает. Простые американцы почувствовали, что они не брошены и Рузвельт получил статус спасителя нации.
Он тонко уловил то, что составляет суть политического антикризисного менеджмента: если кризис нельзя побороть, то надо уметь эффектно демонстрировать «титанические» усилия по борьбе с ним, что позволит избежать социальных потрясений и сохранить власть. Впрочем, это нисколько не умаляет достоинств этого, безусловно, выдающегося политика.
Гуверу же не хватило ни таланта, ни просто политического чутья, а наработанного опыта действий в кризисные периоды тогда еще не было.
Реабилитация политики
Стоит ли упрекать политиков в том, что они увещевают общество иллюзиями регулируемой экономики?
В ноосфере нашего обитания, среди прочих естественных процессов, постоянно разворачиваются две взаимосвязанные мощные стихии, два синергетических вихря – свободная экономическая инициатива и массовая социальная активность.
Именно их столкновение и переплетение вызывает катаклизмы, выливающиеся в активные формы социального недовольства – революции, бунты либо ставшие привычными даже для благополучных стран уличные погромы.
Отсюда задача политика – провести общество по лезвию ножа между целесообразностью подавления гипертрофированного роста экономики и социальным недовольством, вызванным периодическим «обрушением» привычного достатка у миллионов людей.
Именно поэтому создание успокоительной имитации управления фактически неуправляемой экономической стихией становится важной составляющей политической деятельности. Осененная авторитетом какого-либо модного экономиста, будь то Адам Смит, Ф. Хайек или Дж. Кейнс, она придает «глубокомысленность» антикризисного действа и порождает надежды, которые так нужны для поддержания социального оптимизма.
Однако чтобы не стать жертвами иллюзий, надо понять, что, в конечном счете, принимая то или иное решение, политик в первую очередь руководствуется именно политической конъюнктурой, а не экономической целесообразностью. Ибо с т.з. экономической целесообразности, чем меньше в рынок вмешиваться, тем лучше. Это, во-первых, а во-вторых, надо четко разделять понятия, которые часто особенно в период кризисов смешивают - «государственное регулирование экономики» и «антикризисная стратегия». И если от первого стоит воздерживаться, то над вторым действительно стоит работать.
Что это такое – антикризисная стратегия?
Стоит сделать оговорку, что понятию «антикризисная стратегия» в макроэкономике мы придаем достаточно условный характер. Прежде всего, потому, что антикризисное государственное регулирование должно быть направлено на создание социально-политических условий для «мягкого» разворачивания естественных экономических циклов, а не на попытки избежать их.
Постулат первый
Эффективная антикризисная стратегия должна соответствовать основным принципам синергетики.
Пример «на слуху» - отказ от протекционизма, противоречащего принципу системной открытости, свободный переток капиталов. Любопытно, что из этого вытекает целесообразность и политической интеграции.
Само собой разумеется, что оценка успешности политика зависит, как правило, от его управленческой эффективности. Однако границы управления совпадают с границами «подведомственной» ему территории.
Нынешние политические лидеры на общих саммитах в один голос искренне заявляют о вреде протекционизма, но, оказавшись дома, делают все наоборот. Ибо на международной трибуне они могут позволить себе мыслить глобально и прогрессивно, а в своей стране их экономическое мышление сразу же «сужается» до необходимости продемонстрировать избирателям свою способность управлять «домашними» процессами на своей территории. Управлять системой «в целом» они не уполномочены, а потому за нее не отвечают.
Другой пример связан с требованием к синергетическим системам иметь достаточное количество взаимодействующих между собой элементов, имеющих некоторые критические размеры. Разумная антикризисная стратегия должна стремиться к ограничению роста корпораций и «измельчению» хозяйствующих субъектов. Что в политэкономическом обиходе называется опорой на мелкий и средний бизнес.
Постулат второй
Наиболее продуктивное направление антикризисной стратегия –экспансия.
Экспансия вообще неотъемлемое свойство экономической системы гражданских цивилизаций, но пока, как мы видим, преобладают ее агрессивные варианты – войны.
Однако, как показывает история человечества – не всегда. Для этого нужна самая «малость» - свободная неосвоенная территория либо экономическая ниша. Колонии древних греков, поселения викингов на Гренландии и т.п. – все это практика именно относительно неагрессивной экспансии. Но по мере «уплотнения» ноосферы, такая возможность все более исключаются. Где выход?
Конечно же, есть очевидный, хотя и пока не столь практичный сегодня ответ – освоение космического пространства.
Но если учесть, что в программах космических держав уже сейчас обозначены поселения на Луне и экспедиции на Марс, то к середине нынешнего века можно полагать, что экономическая составляющая этой экспансии станет достаточно масштабной, чтобы обеспечить дальнейшее развитие и образование антикризисной «противофазы». И не важно, сколько человек будет жить на Луне, важен масштаб отвлечения ресурсов на Земле. И не важно, что мы будет получать в результате – золото или пряности как в ходе великих географических открытий XV–XVII веков, либо нашу новую энергетическую надежду - гелий 3.
Впрочем, для тех, кто продолжает считать освоение космоса расточительной блажью, можно предложить и более приземленные варианты неагрессивной экспансии.
Пример – интенсивное развитие инфраструктуры системы образования в развивающихся странах. Это позволит, кстати, «убить двух зайцев» - отвлечь ресурсы и обеспечить распространение образования, которое неизбежно будет подрывать устои «традиционных» институциональных сообществ и ориентировать людей на демократические ценности.
Стоит обратить внимание также на создание международных консорциумов, направленных на реализацию масштабных инфраструктурных проектов – строительство транспортных магистралей, оросительных и опреснительных систем и механизмов защиты от природных катаклизмов – цунами, наводнений и пр. Причем эти проекты должны реализовываться в странах именно третьего мира, обеспечивая неагрессивную экспансию гражданской цивилизации. Это обошлось бы явно дешевле, чем затевать войну, а с точки зрения образования новых рынков даже более эффективно.
Существенную роль могло бы сыграть масштабное создание в развивающихся странах производственных и сельскохозяйственных микропредприятий, которые вовлекли бы в хозяйственный оборот трудовые ресурсы третьего мира. А, кроме того, отвлекали бы их от разбойных промыслов, коими в современном мире кормятся многие пассионарии от афганских талибов до сомалийских пиратов.
Подобного рода более практичные проекты могли бы помочь человечеству выиграть время до появления технологической возможности масштабной космической экспансии и избежать жесткого столкновения институциональной и гражданской цивилизаций.
Постулат третий
Государство должно быть не регулятором рынка, а его обычным участником, на который распространяются общие правила.
Государство должно избегать присвоения себе привилегированного и тем более, монопольного положения в рыночной системе. И тем более государство не должно увлекаться «игрой» со ставками рефинансирования с использованием фактически привилегированных возможностей на финансовом рынке. В, идеале ставка должна быть постоянной и установленной на минимальном уровне, компенсирующем лишь операционные затраты Центробанков или резервных систем по обеспечению ликвидности банковской системы.
При этом стоит отметить, что поведение на финансовом рынке государства вообще должно быть близким к идеалу исламской системы кредитования, отрицающей ссудный процент.
Особая роль принадлежит государству по поддержанию безопасного уровня занятости. И опять же не искусственным ее регулированием либо увеличением объемов пособий по безработице, а повышением мобильности рабочей силы и вовлечением ее в реализацию масштабных «противофазных» проектов.
Постулат четвертый
Государственное вмешательство допустимо лишь для устранения патологий.
К патологиям можно отнести все то, что ведет к общественно опасному и формально не узаконенному перепроизводству «денег из воздуха». Поэтому если ссудный процент можно отнести, хотя и к осуждаемому, но все же к заформализованному традицией пороку ростовщичества, то деривативы, МММ и пирамида Мэйдофа – должны восприниматься как явная патология.
В конечном счете, антикризисная стратегия должна предполагать ограничение производства фиктивного капитала и создание механизма «мягкого» удаления «лишних» денег.
Это предполагает, в том числе, и пересмотр отношения к инфляции, борьба с которой возводится в основную заслугу правительствам. Здесь вполне уместна аналогия с температурой больного – «сбить» ее можно, однако врачи хорошо знают, что повышение температуры это естественная защитная реакция, а потому далеко не всегда стоит добиваться ее снижение любой ценой.
Однако инфляция далеко не самая главная проблема. Увы, основным механизмом, который встряхивает экономику и приводит к «обнулению» ее фиктивной составляющей наряду с банкротствами и дефолтами является война. Давно уже замечено, что выходы из затяжных кризисов, как правило, сопряжены либо с локальными, либо масштабными войнами, которые насильственно «разряжают» накопившиеся противоречия.
Постулат пятый
Объем инвестиционной деятельности государства (государственного участия в экономике) не должен выходить за рамки его реальной платежеспособности.
Идеал, когда государство имеет бездефицитный бюджет либо его дефицит не превышает сложившую среднюю кредитную задолженность обычного хозяйствующего субъекта.
При этом стоит заметить, что «всяческие» дефолты и девальвации – удел слабых, уделом «сильных мира сего» является именно крупномасштабная военная заварушка.
Однако ж мировой военно-технический потенциал и технологии «ассиметричных» ответов слабых сторон сегодня получили такое развитие, что риск нового мирового конфликта уже возведен до степени непредотвратимости. Если конечно страны «золотого миллиарда», составляющие основу гражданской цивилизации, всерьез не возьмут «на вооружение» антикризисные технологии неагрессивной экспансии.
Георгий КИРЕЕВ,
для “Русской Америки, NY”
| 
