Я увидел её во дворе Центрального госпиталя в Кабуле. Там, на самом солнцепеке, было что-то вроде концертной площадки со сценой, прилепленной к задней стене главного здания. Под тополями и эвкалиптами напротив, амфитеатром располагались наскоро сколоченные места для зрителей. Рядом, посреди двора, был фонтан, сложенный горкой из замшелых валунов. Стекавшая по камням хрустальными ручьями вода назначена была освежать нагретую послеполуденным солнцем площадку. По обеим сторонам фонтана живописно высились увитые лианами, старые кедры, помнившие самого Амануллу-хана. В высоком небе над госпиталем кружилась, словно высматривая добычу, вертолетная пара. Время от времени от вертолетов с легкими хлопками отделялись тепловые ракеты. На сцене легендарный советский хоккеист Александр Мальцев рассказывал собравшимся о ледовых битвах нашей сборной. Раненые и больные офицеры и бойцы на импровизированных трибунах все были в синих госпитальных пижамах и мало чем отличались друг от друга. Молодыми были и те, и другие.
Я сидел на приставном стуле с краю и рассматривал кумира детства всех моих сверстников, когда она подошла и встала рядом. Я сразу понял, что знаю эту девушку. Я поднялся и предложил ей сесть. Девушка поблагодарила, но, кивнув на сцену, сказала, что сейчас её выступление. Она была невысокая, худенькая, совсем молодая, и очень, очень милая. Длинные черные волосы и строгое концертное платье делали ее похожей на юную королеву.
Я в тот августовский жаркий день оказался в Центральном госпитале благодаря приезду заместителя министра Обороны генерала армии Соколова. Один из сопровождавших будущего маршала важных чинов слегка приболел и мы с начмедом армии, как положено, привезли его на консультацию к госпитальным светилам. По этому торжественному случаю на мне был мой самый дорогой, новый, с иголочки, серый костюм, и только галстук, по причине жары, я позволил себе слегка ослабить. Но главным моим козырем был, конечно же, короткоствольный десантный АКСУ на плече. И даже сам себе я напоминал доктора Альенде, только молодого, у дворца Ла Монеда со знаменитого снимка. И я подумал, что она будет дура, если устоит передо мной.
- Тем более, - всё же ещё раз предложил я, указав на стул, - сил наберитесь, - и добавил, - вот я вас точно знаю, только фамилию забыл... Вы, вы... шахматистка... грузинская...
Я изо всех сил наморщил лоб, но фамилии не вспомнил.
Девушка не садилась, и я остался стоять рядом. Она посмотрела на меня с любопытством и с непонятной интонацией проговорила:
- Нона Гаприндашвили?
"Обиделась", - подумал я и, чтобы смягчить девушку, сказал восхищённо:
- Точно... Точно, - и судорожно стал думать, о чём смогу поговорить я с шахматисткой. Ничего не придумал, и сказал:
- Вот хочется поговорить с вами о шахматах. Но я в них... - я поднял плечи к самой голове и признался, - во-обще ничего не понимаю...
Девушка усмехнулась и стала смотреть на Мальцева.
Не хотелось записывать прославленную шахматную чемпионку в дуры, поэтому я предложил:
- А давайте, после концерта погуляем с вами по Кабулу!
Тут она уже всерьёз ко мне обернулась. Ее темные глаза показались мне прекрасными.
- По Кабулу? - переспросила она, - по Кабулу гуляют?
"Ye-es". Подумал я и, сделав глупое лицо, сказал:
- Да-а.
- Вы так шутите, - с иронией, но не совсем уверенно сказала девушка.
Я понял, что надо говорить искренне и как на духу заверил:
- Вот здесь прямо возле госпиталя - торговая улица, Шеринау, Зелёная улица... мм... по-нашему - очень красивая. Там можно ходить, там дуканы... м-магазины такие... Там у меня друзья-дуканщики есть, - быстро добавил я, чтобы девушка не засомневалась в моей правдивости.
Девушка поглядывала на меня молча.
- Там вся улица выстлана коврами... Вы такого точно не видели. Ну, то есть вся проезжая часть в коврах. В настоящих, афганских. По ним машины ездят, люди идут - они от этого особую какую-то мягкость приобретают...
И вдруг, совсем неожиданно для себя, я ляпнул:
- Давайте, я вам ковёр подарю! - и сразу подумал, что смолол что-то не то, - маленький, большой-то ведь вы не примете... ну просто, как сувенир... куда-нибудь под стекло, на стенку... как такой экспонат...
Девушка поняла, что я заговорился, и иронично поджав губы, заулыбалась. И, приложив палец куда-то к ключице, сказала:
- На лацкан, как значок...
Но потом всё же спросила:
- А вы вообще кто? Советник?*
"Работает! Работает! - радостно запрыгало у меня в голове, - Работает автомат! АКСУ! Красавец!"
И мне страшно захотелось стать советником, но я сказал честно:
- Не-е, я доктор из штаба армии, мы с начмедом армии сюда генерала одного из свиты Соколова привезли.
Она посмотрела на меня с сомнением.
- А почему без формы?
- Ммм... - напряг я ум, - это у меня форма такая, когда большие генералы приезжают.
- Как это? - она посмотрела на меня с недоумением, - и начмед армии тоже без формы?
- Не-ет, - успокоил я девушку, - начмед армии полковник, он в форме.
Девушка снова посмотрела на меня озадаченно.
- Ну-у, а я ещё пока... - я развёл руками, - я ещё пока... не полковник.
- И что? - шахматистка явно начинала принимать меня за идиота.
И тут уже я посмотрел на неё со всей иронией, на какую был способен.
- Это же а-армия, - сказал я с чувством полного превосходства, - вот вы как думаете, где будет завтра начмед армии, если он приведёт, - я сделал нажим голосом, - генерал-лейтенанта на консультацию к капитану?.. А полковник медслужбы у нас в штабе армии только он, начмед, и ему в медицине понимать не положено. Остальные полковники здесь, в госпитале!
Девушка улыбнулась и посмотрела на меня дружелюбно.
Я кивнул, чтобы окончательно убедить шахматистку.
- А так генерал думает, - я изобразил генеральский голос, - "Ну не может же этот долболом меня к капитану из санчасти на приём привести! Советник какой-нибудь!" - и ему сра-азу становится легче...
Девушка засмеялась и сказала волшебным голосом:
- Вы с полковником, наверное, карьеру сделаете, - и снова засмеявшись, добавила, - в политике!
- Спасибо, - с чувством поблагодарил я.
- А если генерал узнает?
- Мхм, - я поёжился, - давайте лучше о шахматах поговорим...
- Давайте, лучше послушаем, - она указала глазами на Мальцева и стала смотреть на сцену.
Кумир моего детства увлеченно рассказывал о канадской серии, зрители в синих госпитальных пижамах время от времени прерывали его смехом, но девушка занимала меня куда больше. Я махнул ладонью.
- В газете потом прочитаем!
- А зачем вы тогда здесь сидите? - улыбнулась девушка, - вы и обо мне в газете сможете прочитать.
- Не-е, - заверил я, - вас я конспектировать буду! - я даже вынул из кармана блокнот и показал ей, - а вы потом подпишите!
- Обязательно,- заверила великая шахматистка, - после выступления! - и снова спросила:
- Так вы - капитан? Из санчасти?
Мне не захотелось врать чемпионке мира. Я отчаянно набрал в грудь воздуха и, наклонившись к ней, тихо признался:
- Старлей... Из поликлиники штаба армии. У меня просто должность капитанская.
Девушка просто прыснула. Она быстро взглянула на меня, и в глазах у нее я уже не увидел ничего королевского. Там плясали девчоночьи черти. Но потом она все же не удержалась, чтобы не уколоть:
- То есть, вы такой, "придворный" доктор?
Я распрямил плечи и вполне казённым, подполковничьим голосом, с достоинством произнёс:
- Вообще-то, это "специалист", называется. Наша задача - медицинское обеспечение командования армии. И мы ещё этих... хмм... добрых людей, докторов из войскового звена, консультируем.
Чертей в глазах у девушки стало еще больше:
- Мм... Спосо-обный, наверное!?
- О-очень! - горячо подтвердил я, и мы вместе рассмеялись.
И уже смелее я снова предложил:
- Давайте, погуляем! Я вам Кабул покажу, а вы мне про шахматы расскажите. Мы ведь с Карповым земляки! - даже похвастал я гордо, - Там у вас в федерации, говорят, такие страсти кипят, чуть не как в боксе иногда!
- Это вы "Двенадцать стульев" прочитали?
Я читал, конечно, но не стал набивать себе цену:
- Кино смотрел! - сказал я просто, но потом, из опасения, что примет за чистую монету, рассмеялся. Девушка тоже улыбнулась и сказала:
- Про шахматы я много чего могу рассказать... И что, это на самом деле безопасно, по Кабулу гулять? Вот этот автомат у вас, вы что, стрельбу поднимете, если вдруг что?
- Не-е, - заверил я, - мы пушку у водителя оставим, она там вообще не нужна, только внимание привлекать, там с пушками только патрули ходят.
- И зачем тогда вы её с собой носите?
- Ну-у,- протянул я, - здесь есть места... - и тут же голосом товарища Саахова из "Кавказской пленницы" заверил, - Но не в этом райо-оне!.. А потом мы можем такси взять, в Новый Советский район поехать...
- Такси? - от неожиданности она прямо уставилась на меня.
- Туда пешком далеко, - сказал я.
- Вы что, серьёзно?
Я вздохнул.
- Я простой солдат, у меня с чувством юмора... - я не закончил и постарался выразить на лице всё сожаление, на какое был способен.
Она покивала головой, давая понять, что оценила шутку.
- И что, вот так можно военным по Кабулу в такси разъезжать?
Я помялся и сказал:
- Ну-у... нельзя, конечно, но мы же не скажем никому...
Девушка только усмехнулась.
- Но вы же говорите, что "есть места"?
Я отвёл полу пиджака, тайком показал ей спрятанный сзади за поясом "Макаров" и извиняющимся тоном шепнул:
- На всякий случай...
Она снова с иронией покачала головой.
- И часто вы этим пользуетесь?
- Чем? Такси? - спросил я.
- Нет, автоматом... оружием вот этим. Ну и такси тоже.
Я помотал головой:
- Бог пока спасает, ни разу... - и, мотнув плечом, пояснил, - У меня ведь другая профессия. А в такси здесь все ездят. Особенно девушки... У офицеров-то машины есть. Ну... девушки компаниями, конечно, - и снова попросил без перехода:
- Давайте, погуляем? Ну, вот здесь хотя бы, рядышком, на Шеринау?
Она посмотрела на меня так, что я до сих пор помню тот взгляд.
- Н-не знаю, - улыбаясь, с запинкой выговорила она.
У меня защемило сердце.
- Вам понравится, - сказал я.
Тут зазвучали аплодисменты, потому, что великий хоккеист закончил выступление. Шахматистка заторопилась, посмотрела на меня ещё раз и, увидев мои глаза, коснулась ладошкой моей руки.
- Подождите меня после выступления, - сказала она и направилась к сцене.
А толстенький конферансье уже объявлял бодрым эстрадным баритоном в чуть посвистывающий микрофон:
- А сейчас перед вами выступит молодая, но уже очень известная, великолепная грузинская певица... Тамара Гвердцители!
Даже раненые с перевязанными руками, за неимением возможности хлопать, застучали ногами в пол. Усиленный динамиками баритон ведущего пропал в гвалте. Все вокруг хлопали и кричали, и только я стоял онемевший и чувствовал, как кровь заполняет уши, лоб, шею... В животе у меня стало неуютно, я тихонько сел на свой стул.
Тамара Гвердцители поднялась на сцену и поклонилась солдатам. Рёв под нагретыми солнцем высокими тополями и эвкалиптами продолжался, пока из динамиков не полились первые звуки музыки. Моя недавняя соседка посмотрела на меня со сцены и улыбнулась.
Я не помню, что она пела, я так и не успел прийти в себя, когда в середине песни ко мне подбежал наш водитель и сказал, что полковник с генералом вышли и мы едем в штаб.
Я видел Тамару Гвердцители ещё много раз, по телевизору. Я люблю её голос все больше и больше. Но в Кабуле мы больше не встретились. Бригада артистов и спортсменов "Комсомольской правды" улетела в другие гарнизоны и скорее всего, Тамара Гвердцители забыла о докторе в новеньком сером костюме с автоматом Калашникова на плече, который ничего не понимал в шахматах, и который смотрел на неё тогда, четверть века назад, с открытым ртом глазами полными восхищения, когда она улыбнулась ему со сцены.
__________________________
*Военные советники - офицеры, как правило, из спец. подразделений, ходили без военной формы, в основном консультировали афганские военные службы, выполняли спецоперации.
Владимир ШИЛОВ,
"Русская Америка, NY"
| 
