…В ранней юности Демосфену довелось услышать выступление одного из прославившихся тогда ораторов. Его до глубины души потрясло, с какой силой может воздействовать на людей искусство красноречия. И он решил тоже стать оратором. После тщательной подготовки под руководством опытных учителей он начал выступать публично, но потерпел полный провал и был освистан народом. Однако, будучи самокритичным молодым человеком, Демосфен понял, что провал его не случаен и что это - следствие серьезных для оратора недостатков: слабый голос, короткое дыхание, заставляющее делать частые паузы, которые нарушают смысл сказанного, неправильное произношение, запутанное построение фраз, неловкость движений, привычка подергивать плечом и т. д. Казалось бы, юный Демосфен должен был признать себя неспособным к ораторской деятельности и отказаться от первоначальных намерений. Но как человек исключительно целеустремленный, настойчивый и выносливый, он приступил к работе по преодолению своих недостатков.
Прежде всего он приспособил приглянувшуюся пещеру для временного жилья, где подолгу мог заниматься специальными упражнениями. Порою он оставался там по два-три месяца. Чтобы избежать соблазна выйти оттуда и показаться на людях, он сбривал волосы с половины головы. А чтобы усилить свой голос и выработать умение более глубоко дышать, старался произносить длинные речи на бегу или при восхождении на гору. С целью устранить дефекты произношения брал в рот мелкие камешки и при этом добивался того, чтобы речь стала чистой и внятной. Что же касается привычки подергивать плечом, вызывающей у слушателей смех и мешающей им внимательно слушать оратора, то Демосфен подвесил меч к потолку пещеры с таким расчетом, что, когда плечо его дергалось, меч, врезавшись в него, вызывал мучительную боль. Довольно быстро от этой привычки не осталось и следа. И когда Демосфен опять выступил перед народом, успех превзошел все ожидания.
Разумеется, ни страстная любовь к искусству красноречия, ни несокрушимая вера в свое призвание, ни исключительная сила воли не сделали бы Демосфена одним из величайших ораторов всех времен, если бы он не был наделен способностями, которые лежат в основе ораторского искусства.
Трудно сказать, насколько то, что рассказывают о способах и приемах, с помощью которых Демосфен избавлялся от своих недостатков, соответствовало дейст-вительности. Некоторые из современных исследователей истории древней Греции склоняются к отрицательному ответу на этот вопрос, исходя из того, что историки при характеристике личностных качеств выдающихся деятелей часто дают волю своим фантазиям. В чем-то эти исследователи правы. Однако, с другой стороны, стоит ли не доверять, например, такому, мастистому древнегреческому историку, как Плутарх?
… Демосфен родился в 384 году до н. э. в небогатой, но более или менее обеспеченной семье. Еще в семилетнем возрасте он остался без отца, владельца мастерской по изготовлению оружия и ножей. Мальчик тяжело переживал свою утрату. Вместе с тем он уже тогда столкнулся с нечистоплотными людьми. Ими оказались назначенные афинскими властями опекуны, которые призваны были присматривать за имуществом, оставшимся после смерти его отца. Но они постарались сделать это с явной выгодой для себя. При первой же возможности Демосфен обвинил их в незаконном присвоении его наследства. Последовали длительные судебные разбирательства. Именно в эти годы Демосфен и увлекся искусством красноречия. Под руководством известного тогда оратора Исея, специалиста по наследственным тяжбам, он изучил риторику (то есть теорию ораторского искусства) и в конце концов выиграл свое дело против опекунов. Правда, к тому времени от отцовского имущества ничего уже не осталось. Хорошо еще, что Демосфен научился до этого вести судебные дела. Теперь ему это очень пригодилось. Он стал зарабатывать на жизнь, составляя речи для частных лиц, выступающих в суде, а при случае и сам произносил их.
Уже в этих речах Демосфен заявил о себе как о талантливом ораторе. Но подлинный расцвет его ораторских способностей наступил тогда, когда он, начиная с 355 года, все больше посвящал себя сочинению речей политического характера. Эти речи обнаружили в нем не только великого оратора, но и выдающегося политика, патриота и демократа. И это, по всей вероятности, не следует воспринимать как случайность. Вряд ли бы Демосфен стал гением красноречия, если б в нем не проснулась страсть к политической деятельности.
И все-таки он был прежде всего великим оратором. Он говорил так, что, судя по рассказам его современников и по данным, полученным в результате обстоятельного исследования его речей, равных ему по красноречию не было во всей классической античности и, может быть, во всей мировой истории. Правда, ему было, у кого учиться искусству красноречия. Его предшественниками были выдающийся историк Фукидид (ок. 455 - ок. 395 до н. э.) и знаменитые ораторы Лисий (ок. 445 - ок. 365 до н. э.) и Исократ (436 - 338 до н. э.), но он их во многом превзошел. По словам А. Ф. Лосева, "Демосфен следовал сжатости Фукидида, силе характеристики Лисия, искусному распределению частей Исократа. Гармонично соединяя это, он выработал особый стиль речей, которые потрясали слушателей". Недаром великий древнеримский оратор и политик Цицерон (106 - 43 до н. э.) ставил его выше всех других греческих ораторов, называя его "совершенным оратором". Но это не значит, что Демосфену это давалось без особых усилий, как бы по мановению волшебной палочки. Он много и упорно работал над своими речами. Их искренность и страстность достигались той тщательностью, с которой он их готовил. В результате рождались речи кристальной ясности и четкости, бесконечно разнообразные и гибкие, с переходом от искусно созданной изысканности к непреклонной простоте и величественности.
Очевидно, Демосфен как оратор, имея дело главным образом с коммуникативной функцией речи, старался органически сочетать три ее стороны: информационную, выразительную и волеизлиятельную. Именно такое сочетание способно обеспечить плодотворное воздействие не только на интеллект слушателей, но и на их чувства и волю.
В ходе подготовки своих речей Демосфен не мог не делать упор на их информационную сторону. Исходя из темы и содержания (основных идей) речи, он придавал особое значение отбору фактов и обобщений, добиваясь того, чтобы эти факты были наиболее типичными, а их обобщения - убедительными. В результате идеи, составляющие суть речи, обретали способность продуктивно воздействовать на интеллект слушателей. С этой же целью Демосфен уделял большое внимание и поискам слов, точно выражающих те или иные мысли. И эти слова должны были вызвать такие же мысли у тех, кто их воспринимал.
Если информационная сторона позволяла Демосфену излагать свои речи в строгом соответствии с требованиями логики, то в отношении выразительной стороны он старался, чтобы его выступления обретали яркую эмоциональную окраску. Делал он это в основном за счет голосовых средств, проступающих в ритме, паузах, в интонациях, модуляциях голоса и других экспрессивных моментах. Он всячески избегал скороговорок, невнятного произношения слов, монотонности. Живость его речей, захватывающая слушателей, достигалась его умением вводить красочные рассказы, стихи, диалоги, восклицания, ставить вопросы, давать блестящие характеристики.
С информационной и выразительной сторонами своих речей Демосфен неразрывно связывал волеизлиятельную сторону. Он направлял ее так, чтобы воздействовать на мысль, чувства и волю слушателей и тем самым приковать их сознание к замыслам своих речей. Его стремление и умение убедить придавало этим речам настолько страстный пафос и мощь, что доводило слушателей до гипнотического состояния. Особенно речам, нацеленным против македонского царя Филиппа II (382 - 336 до н. э.), который, по преданию, даже признавался, что если бы он слушал речи Демосфена, то обязательно голосовал бы за войну против себя. Очевидно, Демосфен способен был внушать слушателям то, что говорил им. Не исключено, что он, как и Сократ, интуитивно уловил, что, как утверждают в наше время социальные психологи, люди, составляющие толпу, обладают удивительной предрасположенностью верить тому, что им говорят. Единственный язык, который они понимают, - это язык, минующий разум и обращенный к чувству.
Однако, что привело Демосфена в политику? Может быть, стремление к известности, к почитанию, к славе? Возможно, что не без этого. Но главное было не в этом, а в том, что к середине IV века до н. э. независимости Греции все больше угрожал ее северный сосед - Македония. Филипп II предпринимал в годы своего правления всевозможные действия, чтобы покорить греческие города-государства, в том числе и Афины. В ответ на это в Греции образовались две противоборствующие партии: антимакедонская ("патриотическая" партия), стоявшая за полную свободу греческих городов-государств, и промакедонская ("партия мира"), считавшая за лучшее подчиниться Македонии в силу ее довольно высокого уровня культурного развития и древних связей с греками. Именно в это тревожное время, когда решалась судьба Греции, в Демосфене заговорил патриот, ставший вскоре одним из руководителей антимакедонской, патриотической партии.
Уже в своих первых речах по политическим вопросам Демосфен призывал афинян немедленно заняться проблемой усовершенствования военно-морского флота. Вместе с тем он обвинял некоторых афинских политиков в том, что они в своей деятельности меньше всего руководствуются национальными интересами. В речи "О свободе родосцев Демосфен убеждал граждан Афин поддержать демократов Родоса в их борьбе против правящих олигархов. В этой речи он открыто назвал Филиппа II главным врагом Греции и попытался пробудить в афинянах осознание опасности, которую представлял для них этот македонский царь, стоящий на пороге их дома. Кажется, это была первая из "филиппик" Демосфена ("филиппиками" он называл восемь своих речей, направленных против Филиппа II).
Воспринимая македонского царя как врага не только Греции в целом, но и греческой демократии в частности, Демосфен как убежденный демократ утверждал, что всякий монарх - это враг свободы и что ничего не существует на свете, чего следовало бы остерегаться в такой мере, как того, чтобы один человек не стал могущественнее народа. По словам Демосфена, гражданин, который подпадает в зависимость от такого государя, как Филипп, перестает быть свободным, независимым. Он превращается в раба.
Увы, Демосфену довелось вести борьбу за свободу Греции и афинскую демократию в условиях, когда страна пребывала в состоянии полного упадка (после удивляющего до сих пор расцвета в V веке до н. э.) вследствие мелких раздоров и споров между отдельными городами-государствами или даже
отдельными политиками. Так, среди афинских политиков Демосфену противостоял другой знаменитый оратор того времени Эсхин (389 - 314 до н. э.), который возглавлял промакедонскую партию. Он обвинял антимакедонян, и в первую очередь Демосфена, в том, что они подкуплены персами для выступления против Филиппа.
Но, несмотря на эти и другие обвинения, Демосфен упорно продолжал настраивать афинян не идти ни на какие уступки, компромиссы с македонянами. С 340 года он полностью посвятил себя вопросам подготовки Афин к войне с Македонией, в частности, проведения военно-морской реформы. Он даже предложил обратиться за помощью к Персии для того, чтобы остановить дальнейшее наступление Филиппа на Грецию
И вот случилось то, чего Демосфен так долго и настойчиво добивался. Наконец-то ему удалось поднять афинский народ на военное решение конфликта с Македонией. Решающее сражение произошло в 338 году при Херонее. Афиняне потерпели сокрушительное поражение. Демосфен поспешил вернуться в Афины, чтобы подготовить город к защите. Однако, когда выяснилось, что Филипп обошелся с Афинами более милостиво, чем ожидалось, Демосфен подвергся бесчисленным нападкам в суде за то, что его жесткий политический курс привел к этому фиаско при Херонее.
Казалось бы, политическая звезда Демосфена окончательно закатилась. Но на этот раз судьба благоволила ему. Осенью 336 года неожиданно скончался Филипп II. Он был предательски убит одним из своих придворных. Оратор, незадолго до этого признавший главенство Македонии, явился теперь с ликующим видом в народное собрание с вестью о смерти Филиппа. Воспрянув духом, Демосфен попытался разжечь в Афинах беспорядки, направленные против наследника царя Филиппа, юного Александра (356-323), будучи почему-то уверенным в его слабости. Однако Александр решительно подавлял антимакедонские выступления греков.
В 330 году до н. э. Демосфен написал последнюю, самую большую речь - "О короне". В ней он отстаивал всю свою политическую деятельность, в основе которой лежала идея борьбы греческого народа за свою свободу и независимость против захватнической политики македонских царей. Но, поскольку Демосфен сознавал, что греки не в силах были самостоятельно противостоять агрессивным македонянам, то ничего другого не оставалось, как призвать на помощь Персию. Ту самую Персию, которая всячески пыталась в
прошлом на протяжении длительного времени покорить Грецию.
С Демосфеном в корне не был согласен Исократ, который был не только выдающимся оратором, но и патриотом. Он категорически отвергал идею о союзе Греции с Персией в борьбе против Македонии. Более того, Исократ говорил, что Греция должна рассчитывать на Македонию в борьбе против… Персии. Он даже открыто обращался к Филиппу с призывом встать во главе греков против персов. Примечательно, что и великий Аристотель высказался примерно в этом духе, разделяя, правда, не без колебаний, идею объединения греческих городов под македонским скипетром.
Независимо от того, чья бы идея восторжествовала - Демосфена или Исократа, Греция была обречена на потерю независимости. Но с точки зрения ее будущего предпочтительнее было, чтобы ее покорила не Персия, а Македония. Не это ли имел в виду А. Ф. Лосев, когда в своей работе об Аристотеле писал: " Как ни далеко были македоняне от греков в культурном отношении, тем не менее успехи греческой культуры и огромные достижения греческой цивилизации всегда импонировали македонянам, так что македонские цари всегда стремились усвоить греческие культурные достижения, предпочитали греков всяким другим народам и в историческом смысле всегда старались идти с ними в ногу… македоняне проявляли в отношении греков гораздо большую мягкость и гораздо большую свободу". Трудно даже представить себе, чтобы Персия - извечный враг Греции - проявляла к ней, если бы завоевала ее, такое же отношение.
Сразу же после неожиданной смерти Александра в 323 году по Греции прокатилась волна антимакедонских восстаний. Демосфен, находившийся в это время в изгнании, быстро вернулся в Афины и был с великим почетом встречен ликующими толпами. Но ликование было недолгим. Новый царь Македонии Антипатр (323-319) подавил все эти восстания и заставил афинян приговорить Демосфена к смерти. Но ему удалось бежать. Тогда на поиски его отправился отряд копейщиков (воинов, вооруженных пиками) во главе с добровольным "ловцом беглецов" Архием, бывшим трагедийным актером. О том, к чему привели эти поиски, рассказывает с присущим ему мастерством Плутарх: "Узнав, что Демосфен нашел убежище в Калаврии, в храме Посейдона, Архий вместе с фракийскими копейщиками на суденышке переправился туда и стал уговаривать его покинуть храм и отправиться с ним вместе к Антипатру, уверяя, что ему не сделают ничего плохого.
А Демосфену накануне ночью привиделся странный сон. Снилось ему, будто он с Архием состязается в исполнении трагической роли и, хотя успех на его стороне, хотя игрою своей он покорил весь театр, из-за бедности и скудости постановки победа достается сопернику. Поэтому, сколь ни дружелюбно разговаривал с ним Архий, Демосфен, не сходя с места ни на шаг, посмотрел на него и сказал: "Архий! Никогда не верил я твоей игре, не верю сейчас и твоим посулам!" Когда же в бешенстве Архий начал ему угрожать, Демосфен воскликнул: "Вот это прорицания уже безошибочные, с македонского треножника, а все, что ты говорил перед этим, было только актерской игрой". Сказав это, он отошел в глубь Храма, взял в руки табличку, как бы намереваясь писать, поднес к губам тростниковое перо и, закусив его кончик, оставался некоторое время неподвижен, как он это обычно делал, обдумывая то, что пишет, потом закутался с головою в плащ, и голова его бессильно поникла. Столпившиеся у двери копейщики, решив, что он малодушничает, стали издеваться над ним, обзывая его трусом и бабой, а Архий, подойдя поближе, просил его подняться и снова завел те же речи, обещая помирить его с Антипатром. Но Демосфен, едва почувствовав, что действие яда уже сказывается и быстро набирает силу, отбросил плащ и, глядя Архию прямо в лицо, сказал: "Изволь теперь сыграть, да побыстрее, Клеонта из трагедии и тело это швырнуть без погребения. О, Посейдон - гостеприимец, даже твой храм осквернили Антипатр и македонцы. Я же покидаю его живым!"
С этими словами он потребовал, чтобы ему помогли встать, и сделал несколько шагов, шатаясь и дрожа всем телом, но как только оставил позади себя алтарь, рухнул и со стоном испустил дух".
Это случилось в 322 году до н. э. Афиняне вскоре поставили Демосфену памятник вблизи этого храма. На цоколе статуи была вырезана надпись: Если бы мощь, Демосфен, ты имел такую, как разум, Власть бы в Элладе не смог взять македонский Арей.
И. ЮДОВИН,
для "Русской Америки, NY"
|
