Писатель, государственный и общественный деятель, первый секретарь ЦК КПСС Узбекистана, Дважды Герой Социалистического Труда Ш. Р. Рашидов (1917 — 1983) был знаковой фигурой не только у себя в республике, но и далеко за её пределами. Жизнь его, наполненная работой, была овеяна былями и легендами. Его уважали современники и хулили недоброжелатели. И всё же добродетель в этом большом человеке перевешивала все другие качества.
…В начале 70-х, хотя торопливые лжеисторики и успели окрестить это время годами «застоя», повсюду в Советском союзе шло грандиозное строительство. В частности, строился уникальный по своей протяжённости и труднопроходимости ландшафта газопровод «Бухара — Урал». Всевозможная автоматическая техника, как говорится, дённо и нощно работала на тех или иных участках трассы. И, конечно же, за техникой стояли тысячи молодых, крепких, знающих своё дело людей. Тогда любое большое строительство в стране велось испытанным многими поколениями и, как выяснилось, самым надёжным методом — хашаром, когда сосед спешит к соседу на помощь построить дом или чайхану…
…В начале 70-х, хотя торопливые лжеисторики и успели окрестить это время годами «застоя», повсюду в Советском союзе шло грандиозное строительство. В частности, строился уникальный по своей протяжённости и труднопроходимости ландшафта газопровод «Бухара — Урал». Всевозможная автоматическая техника, как говорится, дённо и нощно работала на тех или иных участках трассы. И, конечно же, за техникой стояли тысячи молодых, крепких, знающих своё дело людей. Тогда любое большое строительство в стране велось испытанным многими поколениями и, как выяснилось, самым надёжным методом — хашаром, когда сосед спешит к соседу на помощь построить дом или чайхану…
Был на таком хашаре и молодой белокурый парнишка, недавно отслуживший в Морфлоте и приехавший с Вологодчины по велению сердца на далёкую стройку. Разумеется, за несколько месяцев работы в адском пекле и невыносимой пыли он успел загореть и посмуглеть до цвета местного суглинка, зато уверенно и крепко держал баранку доверенного ему многотонного «КрАЗа» с прицепом. Парнишку за неунывающий нрав и за то, что служил матросом, друзья-водители прозвали весело и безобидно — Гуляй Море.
Гуляй Море уже примелькался на дорогах местным стражам ГАИ, и те, если он и превышал иногда скорость, старались не обращать на это внимания, в худшем случае грозили всесильным жезлом: но-но, не балуй! Понимали: на «КрАЗе» огромные трубы, так нужные стройке.
В тот день Гуляй Море, можно сказать, выполнил свою норму до обеда, однако бригадир, замкнутый белозубый туркмен Джафар, вдруг взмолился, что с ним случалось крайне редко:
— Аллахом прошу, Гуляй Море, сделай ещё одну ходку! Потом дам хоть неделю отгула… Сегодня — кровь из носу — мы должны закончить участок! Понимаешь, надо…
Гуляй Море хорошо понимал флотское слово «надо».
Через некоторое время он лихо вёл груженный металлическими трубами «КрАЗ» по дороге Гиждуван — Бухара. Под колёсами взвихривалась обочная пыль, в которой мелькали сухие лепестки отцветающих маков. Натужно ревел мотор. Гуляй Море любовался в открытое окно пока ещё зелёными хлопковыми полями и сразу даже не обратил внимания на скопление гаишников вдоль дороги. Те свистели ему вдогонку, указывали жезлом свернуть на обочину. А Гуляй Море, знай, нажимал на газ, посматривая краем глаза на спидометр: скорость, вроде, нормальная… К тому же там, среди барханов, рабочие ждали драгоценный груз.
Возможно, Гуляй Море, мчался бы так безмятежно и дальше, если бы вскоре посреди дороги, преграждая ему путь, не возникли два мотоцикла с люльками и несколько стражей, уже грозно требующих свернуть в сторону и остановиться.
Не успел Гуляй Море свернуть на обочину, выключить мотор и спрыгнуть на землю, как его тут же окружили взволнованные гаишники, стали зачем-то показывать на тот отрезок дороги, который он только что миновал, потом потребовали права. Совсем приуныл Гуляй Море: сейчас начнут составлять протокол, и не успеет он вовремя привезти нужные рабочим трубы.
Гуляй Море нехотя полез в горячую кабину за правами. Долго рылся в бардачке, а когда спрыгнул с подножки, увидел, что милиционеры — ничем не пробиваемые стражи — все как один побледнели и стояли навытяжку по стойке смирно. А к «КрАЗу», со стороны, в которую только что тыкали гаишники, плавно приближалась чёрная лакированная «Волга». Когда она остановилась, открылась задняя дверца, и из машины вышел высокий красиво седеющий элегантный человек в костюме светлых тонов и в галстуке. Он тепло поздоровался с каждым милиционером, пожал руку и ничего не понимающему Гуляй Морю, а потом с теплотой в голосе спросил:
— В чём дело? Что вы тут собрались на обочине, когда кругом кипит работа?
Молодой подполковник, видимо, начальник, сильно волнуясь, щёлкнул каблуками и доложил:
— Задержали нарушителя, Шараф Рашидович!
У Гуляй Моря при этих словах всё обмерло внутри. Он узнал незнакомца: его портреты висели по всей республике — на площадях, в учреждениях, на заводах и фабриках — и были знакомы каждому жителю.
«Так вот почему жестикулировали гаишники — чтобы я освободил дорогу Рашидову, — дошло, наконец, до Гуляй Моря, и он почувствовал холодок между лопаток. — Эх, прощайте теперь навсегда права и любимая работа…»
— А что он, собственно, нарушил? — поинтересовался Шараф Рашидович, выдержав паузу.
— Не реагировал на наши приказы, — отчеканил подполковник.
— Это верно? — повернулся Рашидов к водителю «КрАЗа».
— Верно, Шараф Рашидович, — чётко, по-матросски ответил Гуляй Море и густо покраснел.
— Куда же вы так торопились? — спросил Рашидов.
— Ребята на стройке ждут, — ответил Гуляй Море и, как бы в подтверждение, показал рукой на длинный прицеп с трубами.
— Так, так, — улыбнулся Рашидов, — значит, газопровод строите?
— Так точно, газопровод строим, Шараф Рашидович, — сказал Гуляй Море и сразу почувствовал, что первоначальное напряжение спадает, а на смену ему приходит дружески-участливое понимание собеседника. Да и стражи дорог заулыбались, слушая разговор руководителя республики с незнакомым белокурым пареньком-водителем. А Шараф Рашидович поинтересовался, откуда он родом, спросил о стройке, хорошо ли там кормят рабочих и о многом другом. В конце разговора Шараф Рашидович пообещал самолично посмотреть, как трудится молодёжь на газопроводе «Бухара — Урал». А на прощание вынул из кармана пиджака пачку десятирублёвок (ровно сто штук! — по тем временам деньги огромные) и вручил страшно смутившемуся Гуляй Морю.
— Берите, берите, это мой личный подарок вам за самоотверженный труд!
И гаишники, расплывшись в улыбке, всем своим видом показывали — давай, мол, бери. А на Востоке издревле считается: не принять преподнесённый тебе от чистого сердца подарок — нанести дарящему большое оскорбление. И Гуляй Море с благодарностью принял столь необычный и столь дорогой подарок от руководителя республики, знаменитого человека и писателя.
Забегая вперёд, скажу, что такие человеческие жесты были свойственны широкой душе Шарафа Рашидовича. Автор этих строк не раз слышал от писателя Маннапа Игамбердыева, лично знавшего Рашидова и состоявшего с ним в родстве, как тот после хлопковой страды, возвращаясь на машине из далёкой поездки, мог попросить шофёра неожиданно завернуть в отдалённый колхоз и поприсутствовать там гостем на какой-нибудь молодёжной свадьбе. Причём через несколько дней после свадьбы к молодожёнам заворачивала машина с мебелью или дорогим ковром — подарком от Шарафа Рашидовича. И все эти подарки делались не их государственной казны, а из личных сбережений — как правило, гонораров, полученных им за книги…
Трубы в тот день Гуляй Море доставил вовремя, как обещал. И больше всех был рад этому бригадир Джафар. Он тоже сдержал слово перед вышестоящим начальством: сдал-таки в назначенный срок участок. Гуляй Море рассказал бригадиру и другим ребятам о своей необычной встрече на трассе, но те, конечно, не поверили ни единому его слову. Горазд, мол, байки травить этот белокурый паренёк. Да и что с него возьмёшь — Гуляй Море, и этим всё сказано!
Николай КРАСИЛЬНИКОВ,
Москва
Для "Русской Америки NY"
Шараф Рашидов.
Фото с сайта: www.peoples.ru
|
