Курсанта выпускного курса военно-политического авиационного училища Антона Дуракова вызвал в канцелярию командир роты лейтенант Грачёв. Ничего необычного в таком вызове не было. Ротный, сам недавний выпускник Московского ВВОКУ имени Верховного Совета РСФСР, с подчинёнными, которых был старше всего на год, играл в демократию. Ко всем курсантам он обращался только на «вы», с каждым здоровался за руку, как с равным, любил долго беседовать с каждым курсантом, так сказать, по душам, чем выгодно отличался от своего предшественника майора Скляренко, дравшего будущих политработников, как липку, с первого и до последнего курса. Впрочем, такое поведение Грачеву предписывалось и служебными инструкциями. Накануне аттестационной комиссии, командир роты был обязан провести с каждым выпускником индивидуальную беседу для выяснения его просьб и пожеланий, иными словами, для уточнения, куда по выпуску хотел бы попасть служить будущий лейтенант: в обычную авиацию, в ВВС ПВО, в авиацию ВМФ или в лётные части пограничных войск... У отличников Грачёв обязательно спрашивал ещё и о желании служить в самых престижных местах: в заграничных группах Советских войск, то есть в ГДР, Венгрии, Чехословакии, Польше и Монголии, а так же в столичных военных округах — Московском и Ленинградском.
Курсант Дураков отличником никогда не был, однако и самым отстающим среди сокурсников тоже не числился. Согласно мудрости, завещанной его бабушкой, тамбовской крестьянкой Пелагеей Ильиничной, он вперёд не лез, но и в хвосте не плёлся — был твёрдым хорошистом, несмотря на схваченные ещё на первом курсе две тройки по аэродинамике и материаловедению. Лестных карьерных предложений от лейтенанта Грачёва потому курсант Дураков не ждал, и, следуя опять же бабушкиной присказке — на службу не напрашиваться, от службы не отказываться, — сам для себя давно решил, что поедет служить туда, куда пошлют.
Об этом он и заявил ротному. Длинноносый, черноволосый и шустрый лейтенант Грачёв всем своим видом соответствовал своей фамилии. Он ласково посмотрел на курсанта Дуракова чёрными, круглыми глазами, вскочил из-за стола, мелкими, птичьими шажками подскочил к нему, быстро и крепко стиснул руку и усадил за стол, торцом прижатый к его, командирскому. Сам уселся рядом, но заговорил совсем не о будущем назначении.
— Вы никогда не думали, Антон Валерьевич, сменить фамилию? — ошарашил он курсанта Дуракова обращением по имени и отчеству и самим вопросом.
— Как это сменить? — не понял курсант Дураков.
Лейтенант Грачёв несколько смутился, но продолжал в отеческом тоне:
— Обыкновенно. Сменить, да и только. Как бы это вам сказать помягче: довольно необычная у вас... хм-км... фамилия.
Курсант Дураков слегка обиделся:
— Ничего необычного нет. Дед мой был Дураковым. В гражданскую воевал. Отец мой, тоже Дураков, всю Великую Отечественную прошёл, сейчас знатный слесарь на авиамоторном заводе. Ну и я...
Лейтенант Грачёв согласно закивал головой:
— Всё верно. Фамилия-то хорошая. Вот, даже в Свердловском СКА, знаменитый хоккеист Дураков есть, между прочим, неоднократный чемпион мира по хоккею с мячом... Только вот...
— Что только? — курсант Дураков начал тихо злиться. — Вы прямо говорите, товарищ лейтенант, что вас в моей фамилии не устраивает?
Лейтенант Грачёв заговорил ещё ласковей:
— Вы поймите меня правильно, Антон Валерьевич, я лично ничего... то есть, никаких претензий к вашей замечательной фамилии не имею. И хоккеист известный, и ваши предки... Всё это так и есть, и славу фамилии составляет... И, не будь вы политработником, я, пожалуй, никогда бы разговор о смене фамилии с вами не завёл...
— А при чём тут политработник? — искренне удивился курсант Дураков.
Лейтенант Грачёв заговорил горячо, торопливо, комкая слова:
— Так вы сами подумайте, вот, приходите вы в роту. Представляют вас солдатам, мол, любите и жалуйте, новый заместитель командира роты по политчасти — лейтенант Дураков. Первое, что солдаты сделают, это я вам точно говорю, кличку вам обидную дадут...
— Вы уверены, что дадут? — немного растерялся курсант Дураков.
— Вне всякого сомнения! Солдаты, они такие! — заверил лейтенант Грачев.
— Ну, как придумают кличку, так и забудут! Потом-то всё равно по делам, а не по фамилии судить станут... А я — человек не обидчивый, потерплю! — нашёлся курсант Дураков.
Лейтенант Грачёв даже руками всплеснул:
— Кабы только вас дело касалось, я бы и речь об этом не завёл! Но ведь вы — представитель нашей, ленинской партии в Вооруженных силах... Подумайте, это ведь на неё пятно сразу упадёт... Ведь вашу фамилию со всеми членами партии увяжут!
Упоминание о партии, членом которой курсант Дураков стал ещё на третьем курсе, заставило его задуматься.
— Товарищ лейтенант, а как же я фамилию сменю? — спросил он, после долгого молчания.
Лейтенант Грачёв, терпеливо ждавший этого вопроса, оживился:
— Это, Антон Валерьевич, сделать проще простого. Вы ведь собираетесь жениться, так?
— Так точно, собираюсь.
— Вот и смените фамилию, при регистрации брака.
— Как это сменить? — снова не понял курсант Дураков.
Лейтенант Грачёв объяснил:
— Как все меняют при заключении брака... Вот моя жена, была в девичестве Воронова, а после свадьбы стала Грачёва...
Курсант Дураков знал жену ротного — она работала в курсантском буфете. Он мрачно усмехнулся: «По папе — Воронова, по мужу — Грачёва, а в быту кличут — Утка. Уж больно походочкой своей перевалистой она эту водоплавающую напоминает...» Вслух он этого ротному, конечно, не сказал, промямлил только:
— Хорошо. Я подумаю, товарищ лейтенант. Разрешите идти?
— Идите и серьёзно обо всём поразмыслите, товарищ курсант, — лейтенант Грачёв на прощанье ещё раз крепко стиснул ему руку своей узкой, но жилистой дланью.
Весь день курсант Дураков не находил себе места. Всё не шёл у него из головы разговор с ротным. Он непрестанно думал о нём и во время обеда, когда машинально хлебал надоевший за годы учёбы суп из рыбных консервов и сухого картофеля, и во время самоподготовки, сидя над конспектом речи Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева на XXV съезде партии... Этим конспектом курсант Дураков очень гордился. Работая над ним, он проявил все свои таланты: разделы доклада для пущей наглядности выделил цветными фломастерами, после каждого раздела привёл примеры из современной общественной жизни, в том числе из своей, курсантской.
Только вот сейчас, вглядываясь в страницы тетради с разукрашенным конспектом, он никак не мог решить, как же ему самому поступить. Не было такой подсказки ни в речи Генсека, ни в трудах классиков марксизма-ленинизма... Снова и снова припоминал он слова лейтенанта Грачёва об ответственности коммуниста перед родной партией. Несомненно, в словах ротного был свой резон, но курсанту Дуракову претила даже мысль о том, что он, мужчина, возьмёт фамилию будущей жены. Хотя, как молодой коммунист и будущий проводник партийных идей в солдатские массы, он, наверное, не должен был бы нисколько сомневаться, если речь идёт о престиже партии...
Так промаялся курсант Дураков до самого вечера, когда, не утерпев, поделился своими сомнениями с лучшим другом, курсантом Платоном Редчичем.
Редчич, известный в роте балагур и подкольщик, на этот раз выслушал его совершенно серьёзно и сказал с глубоким убеждением:
— А ведь наш литер прав, Антон: фамилию тебе лучше сменить! Засмеют тебя солдатики в части... А оно тебе надо?
— Нет, конечно, не надо. Но, только, если сменю свою фамилию на фамилию жены, меня же родители мои не поймут, да и однокурсники на смех поднимут...
— Ну, со своими родичами как-нибудь договоришься, — успокоил Редчич, — а про наших сокурсников и голову не ломай. Во-первых, скоро выпуск. Ну, погалдят немного и забудут. Во-вторых, может, и галдеть не станут. Помнишь, в шестой роте, что перед нами выпускалась, был курсант Гадюкин? Так он перед выпуском тоже женился и взял фамилию жены. Стал Козловым. И как-то никто не смеялся... Все всё правильно поняли. Ты о своей службе подумай! Вспомни мультик про капитана Врунгеля: как вы лодку назовёте, так она и поплывёт! А так не только солдаты смеяться станут, а и кадровики... Скажем, попадёт им на стол представление на тебя, задумаются... Мой тебе совет: поговори с Антониной... Вы же ведь заявление в ЗАГС подавать надумали...
Невеста курсанта Дуракова выпускница техникума советской торговли была девушкой с характером. Грудастая, крепко сбитая, с почти квадратной фигурой, румяным, круглым лицом и вздёрнутым носом, она, полгода назад, первой подошла к курсанту Дуракову на танцах в городском саду, первой поцеловала его, когда он пошёл провожать её до общежития, сама же доступно объяснила, как они славно будут жить вместе, какая она будет хорошая хозяйка и жена, сколько у них будет детей... Словом, уже задолго до свадьбы, было понятно, кто у них в доме будет командовать. Немудрено, что, отправляясь в следующую субботу в увольнение для встречи с суженной, курсант Дураков немного побаивался заводить с ней разговор о смене фамилии. Когда же решился, Антонина, к его удивлению, неожиданно согласилась и даже обрадовалась:
— Ой, как славно, Антоша, и мне хлопот поменьше, паспорт и диплом менять не надо будет...
«Ага, а мне-то каково! Ещё и партбилет новый выписывать придётся...» — грустно подумал курсант Дураков, но отступать уже было некуда.
Антонина между тем продолжала излагать ему преимущества от перехода на её фамилию, о которых он даже и не подозревал.
— А мои-то родители тебя на руках носить будут. Особливо, папаня. Он же всё маманю пилил, что она ему девку родила, а не сына, мол, фамилию нашу я не продолжу... А теперь... Теперь ты всё у него можешь просить, чего душа твоя пожелает. Хоть мотоцикл «Урал», хоть «Запорожец»... Да и просить не надо! Ты теперь и потребовать вправе! Да, что там требовать: папаня сам тебе всё это на нашей свадьбе подарит!
Курсант Дураков не был человеком корыстолюбивым, но тут взгляд его замаслился:
— А откуда папаня-то мотоцикл или даже машину возьмёт? Их же только по очереди купить можно! — смущённо поинтересовался он.
Антонина, просияв, пояснила:
— Я разве тебе не говорила, что папанин брат двоюродный, дядя Венедикт, райпотребсоюзом у нас в районе заведует. Он мне и в техникум рекомендацию давал, чтобы вне конкурса взяли...
— Не, не говорила, — пробормотал курсант Дураков. Он уже представил себя за рулём новенького «Запорожца» и осторожно спросил: — Тонь, а Тонь, нельзя ли, чтоб не «Запорожец» батя твой презентовал, а хотя бы «Москвич-412»?
Антонина не ожидала от будущего супруга такой прыти, она как-то по-новому, с интересом, взглянула на него:
— «Москвич», Антошенька, трудней достать. Я уже и сама интересовалась... На «Москвичи» отдельная очередь имеется... А «Запорожцы» ветеранам войны положены... Так, вот дядюшка на какого-нибудь старичка его оформит, а ты получишь... Только, смотри, не болтай лишнего! Впрочем, может быть, папаня с дядей и на «Москвичок» нам расстараются, ради продолженья фамилии...
Они ещё долго гуляли по весеннему парку, мечтая о будущем, намечая, куда поедут в первый офицерский отпуск на подаренной машине.
Вернувшись в училище, курсант Дураков доложил о прибытии дежурному по роте и отправился в канцелярию к лейтенанту Грачёву.
Ротный сидел за столом и разбирал какие-то бумаги. Видно, что ему было не до курсанта Дуракова. Но тот был так обрадован счастливым разрешением проблемы с фамилией, так переполнен эмоциями по поводу своего будущего семейного, а, значит, и служебного благополучия, что не заметил этого.
— Разрешите доложить, товарищ лейтенант? — бодро возопил он.
Лейтенант Грачёв недовольно буркнул, не отрывая взгляда от бумаг:
— Ну, что у вас, товарищ курсант? Докладывайте!
— Я подумал над вашим предложением, товарищ лейтенант... — глаза курсанта Дуракова просто лучились.
— Над каким предложением? — непонимающе воззрился на него лейтенант Грачёв.
Курсант Дураков немного опешил:
— Вы наверное забыли, товарищ лейтенант... Вы же сами дня три назад говорили, чтобы я подумал о смене фамилии...
— Ах, да, да, припоминаю. Ну и что вы решили, товарищ курсант?
— По вашей рекомендации я решил сменить фамилию. Возьму при заключении брака фамилию жены.
Лейтенант Грачёв отложил бумаги в сторону и одобрил:
— Молодец! И какая будет у вас новая фамилия, товарищ Дураков?
Курсант Дураков принял строевую стойку и, даже прищёлкнул каблуками, представляясь:
— Троцкий, товарищ лейтенант!
Лейтенант Грачёв недоверчиво переспросил:
— Как вы сказали?
— Троц-кий! — стараясь говорить, как можно чётче, повторил курсант Дураков.
Лейтенант Грачёв надолго замолчал, пристально вглядываясь в лицо курсанта Дуракова: не издевается ли он над ним. Но лицо курсанта было простодушным, взгляд ясным и преданным.
Лейтенант Грачёв встал из-за стола и просеменил к подчинённому.
— Вот, что, товарищ курсант Дураков, оставайтесь-ка вы лучше на своей прежней фамилии... — только и смог выдавить он из себя.
Александр КЕРДАН
Для "РА NY"
А.Кердан. Фото с сайта: pisateli-urala.ru
|
