Вновь обратимся к обзору периодической печати, чтобы не забывать прошлое. Забыть прошлое – это загубить будущее. Тем более, что оно у нас было таким противоречивым, что порой можно запутаться в событиях. На этот раз основное внимание мы обратим на некоторые материалы из журналов «Военно – исторический архив» №№ 17 и 53. Кроме этих, весьма интересных, но малодоступных для наших читателей изданий, я использую ещё некоторые материалы для того, чтобы понять происходившее в предвоенное и военное время. Именно по этим вопросам идут самые ожесточённые дебаты не только среди специалистов и любителей истории, но и между властями и «несистемной оппозицией» в самой России.
Скоро мы будем отмечать 70 – летие великой Победы. Но события 22 июня 1941 года не ушли и не уйдут из памяти народной. И никогда не уйдут точно так же, как времена Великой смуты, и Первой Отечественной войны 1812 года. Этим событиям посвящено множество исследований, статей, воспоминаний. Но до сих пор нет достоверного ответа на вопрос, как могло случиться такое, противоречашее всякому здравому смыслу, повлекшее за собой тяжелейшие последствия для страны, российской истории? Российский военный историк Л. Матиясевич в свой статье «Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей – вершка не отдадим!. Размышления о о минувшей войне» задает вопрос: «Может быть и не следовало бы сегодня возвращаться к далёкому прошлому, но после Великой Отечественной войны был Афганистан... до сих пор тлеют другие мусульманские регионы, а ход мировой истории вновь ставит перед страной непростые вопросы войны и мира. Всё это имеет много общего с событиями далёкого прошлого, поэтому возвращение к нему имеет для нас сугубо практическое значение. «Без знания истинного прошлого – не может быть реального будущего» (Т. Элиот). Поэтому историю нужно знать и сделать определённые выводы, чтобы не повторить прежних ошибок. То, что будет изложено – не истина в последней инстанции. Приведённые факты будут доведены до читателя, а уж вывод предстоит сделами ему самому. Но ясно одно: наряду с массовым героизмом была и страшная неразбериха, в причинах которой только – только начинают разбираться.
ВЕРСИИ, ВЕРСИИ, ВЕРСИИ...
В июне 1941 года, исходя из данных разведки Киевского особого военного округа, начальник штаба генерал М. А. Пуркаев, сообщает Матиясевич, завершил свой доклад об обстановке вопросом: «Не пора ли объявить боевую тревогу войскам прикрытия границы?». Командующий округом генерал М. П. Кирпонос, разделяя тревогу начальника штаба, сказал: «Военный совет примет все зависящие от него меры, но объявлять боевую тревогу сейчас нельзя, в Москве всё знают и в нужный момент нас предупредят, дадут команду». Команду дали пространной телеграммой, в которой нарком обороны и начальник Генштаба предупреждали: « ...в течение 22 – 23 июня 41 г. возможно внезапное нападение немцев ...». И требовали не поддаваться на провокации, привести войска в полную боевую готовность. Причём приём телеграммы на узле связи округа был завершён в 2 часа 30 минут 22 июня. До нападения Германии оставались считанные минуты.
Столь же «своевременным» было и получение 18 сентября 1941 года по радио разрешение оставить Киев, когда он был уже глубоко окружен. С трудом пробивался из окружения штаб фронта, немногим удалось прорваться. Погиб и командующий. А командующий другого приграничного округа – Белорусского, генерал Д. Г. Павлов, участник Гражданской войны, храбро сражавшийся с нацистами и фашистами в Испании (Герой Советского Союза), его начальник штаба генерал В. Е Климовских и другие их помощники были объявлены изменниками Родины и в июле 1941 года расстреляны. Вина же командующего округа, отмечает Л. Матиясевич, заключалась , главным образом, в том, что он точно выполняя директиву наркома обороны, и, получив предупреждение о возможности нападения Германии, столь же «своевременно», как и Киевский округ, до последнего момента не отдавал приказ о приведении войск в боевую готовность, а ко всему этому округ оказался на направлении главного удара вермахта.
До сих пор остаётся загадкой, как получилось, что Красной Армии пришлось так поспешно отступать. Естестественно, вермахт по своим возможностям превосходил Красную Армию. Я не раз отмечал, что он был отмобилизован и насчитывал почти 8 млн. человек и уже почти два года вёл успешные военные операции против стран Запада, покорив почти всю Европу. И по уровню своей подготовки личный состав германской армии несомненно превосходил Красную Армию. Непосредственно на советской границе Гитлер сосредоточил 3,2 млн человек из состава вермахта и более 1 миллиона войск своих союзников. Всего же в вермахте насчитывалось более 8 млн. человек.
Вооружённые силы СССР, к моменту нападения, насчитывали в своих рядах более 5,2 млн. человек, превосходя, правда, нацистов в количестве танков, самолётов и некоторой другой боевой техники. И тем не менее советские войска вполне могли, обороняясь, отступать на заранее подготовленные рубежи, не допуская прорыва противника вглубь страны. Цитируемый мною автор пытается найти истину столь странно сложившейся ситуации. Он утверждает, что руководство страны, располагая своевременными, достоверными многочисленными (что позволяло их перепроверять) данными о подготовке нацистской Германии к нападению на Советский Союз, и даже о сроках нападения, не приняло мер для его отражения. И хотя бойцы Красной Армии сражались отчаянно (вспомним самое крупное в истории войн танковое сражение в районе Луцк – Дубно- Броды, присходившее с 23 июня по 30 июня 1941 г., оборона Бреста, Могилёва. взятие Перемышля и пр.), тем не менее приграничное сражение Красная Армия проиграла и в кратчайший срок сотни тысяч советских военнослужащих попали в плен, а миллионы граждан оказались на оккупированной територии.
Первым немецким военнослужащим, погибшим вначале вторжения, был лейтенант Войнаровски, которого скосила пулемётная очредь из дота в Брестком Уре. Первым советским генералом, попавшим этим же утром в плен, был командир танковой дивизии Потатурчев.
В чем же видит причины сложившейся тогда ситуации цитируемый мною автор. Первая версия - Сталин и партийно – государственное руководство всё делали для обороны страны и не приняли необходимые меры для отражения ожидашегося нападения из–за боязни спровоцировать этим Гитлера на развязывание войны. Вторая – Сталин и партийно – государственное руководство готовились не к обороне, а к нападению на Германию, но не успели его осуществить. Сталину нужно было ещё некоторое время для подготовки. Но Гитлер его ему не дал. Третья причина всего происходящего кроется в событиях августа – сентября 1939 года. Именно тогда были заключены договоры между Германией и СССР. Затем Л. Матиясевич раскрвает сущность этих версий. Со многим можно согласиться с автором. Но есть детали, которые можно отвергнуть. Впрочем, давайте обратимся к автору и попробуем проанализировать его позиции. Он отмечает, что о справедливости первой точки зрения свидетельствуют многие факты. В частности то, что Генеральный штаб, который по самой сути этого учреждения не имел права игнорировать столь серьёзные данные разведки, не только не принял необходимые меры сам, но и неукоснительно пресекал попытки принятию их в войсках. Но дальше Матиясевич отмечает, что единственным военачальником Советского Союза, не убоявшимся наказания, был народный комиссар Военно–морского флота Н. Г. Кузнецов. Он ещё 19 и 20 июня 1941 года ввёл на всех флотах оперативную готовность №1, не имея на этого никаких указаний свыше, а около 23 часов 21 июня , получил от С. К. Тимошенко лишь устное разрешение применять оружие в случае нападения. Сигнал был получен всеми флотами за несколько часов до нападения, что позволило принять необходимые меры для отражения ожидавшихся атак, и флот избежал страшных потерь, которые понесли наши Военно–Воздушные силы и Сухопутные войска приграничных округов.
Всё это так. Несомненно, адмирал Кузнецов был талантливым военачальником. Но нужно иметь в виду некоторые детали. Боевые корабли флота всегда были полностью укомплектованы личным составом, а дежурные расчёты практически всегда были на боевых постах, остальные - рядом, в кубриках, кроме несущих боевоё дежурство. И если большая часть вермахта была задействована в боевых действиях, то лишь небольшая часть германского флота с началом вторжения приняла участие в операциях. Война на Восточном фронте была в основном сухопутной. И немцы нанесли в первый день войны лишь авиационные удары по военно–морским базам, которые, как правильно отмечает автор, были в состоянии боевой готовности. Личный состав был на боевых постах. И командиры кораблей были в меньшей зависимости от вышестощего командования. И всё необходимое для ведения боя было на кораблях и береговых сооружениях и батареях Вспомним оборону Севастополя, военно–морской базы Либава, Одесссы и др. Сам факт использовани части экипажей кораблей в боевых действиях на суше говорит о том, что Военно–морские силы были менеее поражёны, чем сухопутные войска. Германский флот в основном использовался против Великобритании и США. А части сухопутных войск Красной Армии, ещё накануне вторжения, вместе со строительными частями и местным населением упорно, на виду у противника, трудились над сооружением новой линии УРов. В непосредственой близости от границы велось масовоё строительство стационарных аэродромов (Всего в Западной Украине и Белоруссии планировалось построить 190 аэродромов). Работы шли круглые сутки. И всё это на глазах у немцев. Поэтому версия, что Сталин боялся спровоцировать войну верна лишь отчасти. Разве строительство оборонительных сооружений и военных аэродромов не свидетельствовало о том, что война приближается. Исходя из этого, цитируемый автор подвергает сомнению вторую версию, согласно которой Сталин и Генштаб готовили нападение на Германию. «Мы всё делали, - отмечает Мартиросевич, для укрепления обороноспособности страны, шли на многие лишения в повседневной жизни, лишь бы не было войны! Мы пели: «Чужой земли мы не хотим не пяди, но и своей вершка не отдадим!» Этому соответствовали и практические действия по подготовке Красной Армии к отражению возможной агрессии. Так, начальник Генерального штаба Красной Армии (впоследствии Маршал Советского Союза) Б. М. Шапошников считал:
- наиболее вероятное нанесение главного удара гитлеровских войск в Западном и Северо-западном направлении, Южное направление – второстепенное;
- к началу войны основные запасы Красной Армии целесообразно иметь на линии реки Волги;
Главные силы западных приграничных округов следует держать за линией мощных укрепрайонов, а во вновь присоединённые области Западной Украины, Западной Белоруссии и в Прибалтику выдвинуть лишь части прикрытия, способные обеспечить развёртывание главных сил в случае внезапного нападения.
Однако с приходом на должность начальника Генштаба генерала армии Жукова, эта разумная концепция была предана забвению. И к 22 июня 1941 года, в соответствии с переработанным планом, в непосредственной близости от новой границы были сосредоточны огромные массы войск; не меньше их было «на колёсах» - их перебрасывали к границе, там же находились базы и склады с боеприпасами, горючим и всем прочим военным имуществом. Группировка КОВО была усилна за счёт группировки Белорусского военного округа. Укрепрайоны на старой границе были разоружены, частично законсервированы. Вот тут – то мы сталкиваемся с весьма основательной гипотезой Суворова о подготовке превентивного удара. Можно предположить, что Сталин не согласился с Шапошниковым. И это стало причиной его смещения с должности начальника Генштаба. И стали реализовывать новый план нанесенения превентивного удара. Естественна и реакция Гитлера. 29 апреля 1941 года в Берлине, в Спортпалассе на встрече с выпускниками военных училищ он заявил о неизбежности в ближайшее время войны. С кем? Ответ напрашивался сам по себе – около 4, 2 млн. солдат вермахта и его союзников были сосредоточены на советско–германской границе. 5 мая этого же года, назначенный Предсовнаркомом Генсек ВП(б) И. Сталин, на встрече по случаю выпуска (подчеркну – досрочного) со слушателями академий практически говорил о том же. Так что война была делом решённым. Вопрос стоял только в том, кто кого опередит и кто более подготовлен к схватке.
А ЧТО ПЕРЕД ЭТИМ?
Всё возрастающая агрессивность фашистской Италии, нацистской Германии и милитаристской Японии требовали от руководства страны определения из них возможных союзников россиян и вероятных противников. Ни фашистские, ни буржуазно– демократические государства Западной Европы не питали особой любви к коммунизму и Советскому Союзу. Но и те и другие в силу разных причин были заинтересованы в союзе с СССР. Такой политический деятель как Черчилль, уже 8 июня 1939 года поставил вопрос о немедленном создании тройственного пакта (Франция, Англия, Советский Союз) против Германии. Но, к сожалению, не он возглавдял тогда английское правительство, но один из немногих понимал опасность нацизма. Черчилль писал, что не изменил своего отрицательного отношения к коммунизму, но «дело зашло так далеко, что трудно себе даже представить, чтобы какое либо из трёх правительств взяло на себя ответственность за лишение миллионов людей этой совместной гарантии их жизи и прогресса». 11 августа 1939 года в Москве начались переговоры между военными миссиями Англии, Франции и СССР с целью заключения военной конвенции. Камнем преткновения стало требование Советского Союза пропустить Красную Армию через Польшу и Румынию, правительства которых возражали против этого. И вот тут начинается самое интересное, о чём умолчал Л. Матиясевич. Он забыл упомянуть, что Польша вместе с Германией принимали участие в расчленении Чехословакии в соответствии с Мюнхнским сговором. Создание союза Англии, Франции и СССР, пропуск советских войск через страну могло привести к возрождению Чехословакии и возвращению ей отторгнутых у неё Польшей территорий промышленной Тешинской области. Румыния, естественно, опасалась за Бессарабию.
Не исключено, что Красная Армия на какой–то длительный период осталась бы на территории этих государств. (Кстати, всё так и произошло в период Второй мировой войны ). Всё это отлично понимал Сталин. Тем более, в предлагаемом документе были моменты, ставящие Россию в неравноправное положение с предполагаемыми союзниками. Поэтому Сталин вёл свою игру. В журнале «Военно – исторический архив» за №17 описано, как происходило это действо. Во–первых, переговоры Сталин проводил одновременно как с Германией, так и с Англией и Францией (с последними - договориться о совместном отражении германской агрессии). Во–вторых, переговоры с Западом служили эдаким прикрытием в глазах общественного мнения в случае, если многоходовая «игра» с Германией не сложится. В–третьих, консультации и переговоры с Англией и Францией шли достаточно трудно. Как уже отмечалось, основным препятствием являлся отказ Польши пропустить через свою территорию Красную Армию. Но очень мало кто знает, что это препятствие было устранено. К этому времени успели согласовать договор с германской стороной. А незадолго до этого Гитлер денонсировал договор о неападении с Польшей, своим союзником по расчленению Чехословакии.
«Таким образом, - отмечается в статье «Безвозвратные потери армии», - завершилось документальное оформление одного из крупнейших промахов Вождя. Последним «диссонирующим аккордом» в этой драме была записка, которую, по утверждению ряда очевидцев, Сталин передал ведущему переговоры Ворошилову: «Клим, пора кончать». И кончили (по поговорке) не только «себе но и на нашу голову...». Но из всего этого отрицательного, всё – таки не просматривается, что из – за СССР Гитлер напал на Польшу. Вопрос этот был решён им давно. Реакция мировой общественности (естественно, кроме Германии и её союзников ) на подписание договора была крайне отрицательной, ибо, кроме всего прочего, бросалось в глаза отсутствие статьи, предусматривающей прекращение его действия в случае нападения одной из догововаривающихся сторон на третью сторону».
Но такая позиция весьма спорна. Ведь в договоре не было строчки и об оказании военной помощи, в случае нападения третьей стороны на одну из договорившихся сторон – Германию или СССР. Следовательно, назвать тогда Германию и СССР союзниками нельзя было. Это обычный в мировой практике договор. Вопрос о нападении на Польшу Гитлером был решён и о плане «Вайс» (нападения на Польшу) знали об этом и в Англии, и в СССР, и во Франции. Итак, 23 августа Договор о ненападении между Германией и СССР был подписан. Сталин, естественно, пошёл на это, понимая, что получит в результате войны Польши и Германии Западную Белоруссию, Западную Украину, чуть позже Бессарабию и Северную Буковину. С Финляндией вопрос он не урегулировал. Но тут возникает вопрос: ведь Англия и Франция гарантировали неприкосновенность границ Польши. А уж вступать в войну с ними Сталину было не с руки. Но всё дело в том, гарантии Англии и Франции дейстовали только по отношению к Германии и никак не касались СССР. Да и Сталин ввёл войска в Польшу, когда она практически прекратила своё существование.
Запад понимал, что войны не избежать. Чемберлен загнал Вликобританию в тупик. Поэтому она была весьма заинтересована в поддержании нормальных отношений с СССР. И уже 2 сентября большинство палаты общин Великобритании признали обязательными гарантии Англии, данными Польше. Сложилась ситуация – если не объявлять войну, правительство падёт на следующий день (Чемберлену ничего не оставалось, как тихо сказать: «Да, джентльмены, это война ). В связи с этим 3 сентября 1939 года в 11 часов по летнему британскому времени, после предъявления ультиматума, на который не получила ответа, Англия объявила Германии войну. Гитлер же, не принимавший всерьез гарантии Великобритании и имевший к тому времени «в кармане» договор с СССР, был уверен, что этот военный эпизод, вроде «шалости гения», сойдёт ему с рук (как было до сих пор с Австрией и другими «аншлюсами») и к войне, конечно не приведёт. Ведь Гитлер не относился серьезно к своим обязательствам перед другими странами – союзниками. Этот подход он распространил и на возможную реакцию Англии в случае агрессии против Польши. Он был убеждён, что военные дейтвия не выйдут за рамки кофликта, а Англия не отважится выполнить свои гарантийные обязательства по защите поляков, которые 30 марта 1939 года подписал Чеберлен.
Но фюрер ошибался. 1 сентября 1939 года на рассвете (4 ч. 45 мин.) по его приказу немецкие войска перешли польскую границу и уже через час подвергли Варшаву бомбардировке. Англичане же, верные своим объязательствам, действовали совсем не так, как предполагал Гитлер. А после прихода к власти Черчилля, дело приняло совсем иной оборот. Но Гитлер, заключив Договор с СССР, обеспечил себе на время надёжный тыл. Мало того, в августе 1939 года и в феврале 1940 года были заключены соответственно торгово – кредитное и хозяйственное соглашение с Германией. Этим самым на нет была сведена экономичесая блокада рейха. Во многих передачах, комментариях говорится об огромной помощи, оказанной СССР Германии. Действительно, за 17 месяцев, прошедших со дня заключения Договора о ненападении между СССР и Германией, СССР поставил Гитлеру около 900 тысяч тонн нефти, 140 тысяч тонн марганцевой руды, 14 тысяч тонн меди, 26 тысяч тонн хромовой руды, и около 3 тысяч тонн платиы, около 1,5 млн. тонн зерна и других материалов, сообщает Л. Матиясевич. Но почему–то все молчат - всё это было не безвозмездно. Почему – то молчат наши «комментаторы», что Советский Союз получил взамен большое количество станков и оборудования, самолётов, и, что самое главное, новые технологии, и даже корабли. Так что помощь Германии была отнюдь не безвозмедна.
Конечно, Сталин допустил огромную ошибку, предполагая, что Гитлер не нападёт на СССР, не завершив войну с Англией. Но постепенно он начинал понимать, что просчитался. И уже с конца 1940 года началось сближение СССР, США и Великобритании. (См. «Советско – американские отношения. 1939 – 1945 гг. Сборник документов»). Так постепенно сложилась антигитлеровская коалиция, которая сломала хребет нацистам.
ВИЛЕН ЛЮЛЕЧНИК,
кандидат исторических наук, полковник
Для "Русской Америки NY"
Фото с сайта: topwar.ru
|
