Литературный декабрь в Нью-Йорке и Филадельфии оказался на редкость напряженным.
Одним из главных героев сразу нескольких литературных встреч стал известный филадельфийский поэт и коллекционер, академик РАЕН Михаил ЮПП.
Член редколлегии газеты "Русская Америка" Александр АНАНИЧЕВ встретился с поэтом в его уютном доме-музее в Филадельфии и взял у него эксклюзивное интервью специально для нашей газеты.
- Вы уже не первый раз - почетный гость литературно-музыкальной гостиной при магазине "Русской книги № 21", расположенном в самом центре Манхэттена в Нью-Йорке. Расскажите о его деятельности и оригинальном названии?
- Магазин № 21 назван в ностальгии по советским временам, когда все книжные магазины были нумерованы. Кроме того, хозяйка книжного магазина Ирина специально выбрала цифру 21, потому что эта цифра в карточной игре называется "очко" и считается счастливой при выигрыше. Магазин существует сравнительно недавно, но завоевал большую популярность тем, что почти каждую неделю в нем проходят встречи с известными и малоизвестными литераторами и музыкантами как русского Зарубежья, так и из России и отпочковавшихся республик.
- 17 декабря 2005 года вы были гостем этой литературно-музыкальной гостиной. Мне сказали, что недавно там проходил Ваш творческий вечер.
- Да, 29 октября 2005 года у меня состоялся большой авторский вечер, в двух отделениях, продолжался более трех часов и никто не бежал к вешалке. В основном, я читал старые и неопубликованные стихи, а также произведения, написанные в России, Австрии и США в 60-е годы и в начале 2000-х годов. Наибольшее впечатление на публику произвела глава из только что законченной поэмы об Александре Васильевиче Колчаке.
- А с чем был связан литературно-музыкальный вечер 17 декабря 2005 года?
- Я заранее договорился с хозяйкой о том, что буду выступать вместе с моими московскими гостями - литературоведом и художественным критиком Лолой Звонаревой. Хотелось мне, чтобы посетители гостиной услышали и ваши, Александр, новые песни и стихи, узнали о тридцати книгах для семейного чтения, написанных вами в последние годы для редакции московского издательства "Росмэн", посвященных житиям святых, истории знаменитых монастырей и чудотворных икон России. Каково же было мое удивление и радость, когда перед началом нашего общего вечера Лола Звонарева вручила мне медаль Юрия Долгорукова от благодарных москвичей. Здесь следует пояснить, что я - член Союза писателей Москвы, иностранный член Российской Академии Естественных Наук (по секции литературы и пропаганды знаний), член редакционного совета старейшего московского альманаха "Истоки", который издается с 1973 года. Девиз этой высокой общественной награды по-своему отражает мое отношение к жизни. Он звучит следующим образом: "За благородство помыслов".
Второй неожиданной радостью оказалось то, что главный редактор уважаемой мной газеты "Русская Америка" известный писатель и журналист Аркадий Мар вручил мне диплом "Лучшего автора года". Пользуясь случаем, хочу также отметить, что в этой же торжественной части вечера Секретарь Союза Прсателей Москвы, доктор исторических наук Лола Звонарева, по поручению Российской Академии Наук, Международного Наградного Союза и его президента - академика РАЕН Михаила Пекелиса, а также Международного Лермонтовского Комитета вручила высокие российские награды - юбилейную медаль к 200-летию А.С. Пушкина с девизом "Ревнителю просвещения" и серебряную юбилейную медаль к 190-летию М.Ю. Лермонтова главному редактору газеты "Русская Америка" Аркадию Мару. Награжденный является не только издателем и прекрас-ным главным редактором талантливой, интересной и вызывающей уважение своей по-настоящему независимой позицией газеты, но и великолепным прозаиком, выпустившим двенадцать книг. Последние две книги - Аркадий подарил мне в этот памятный день - "Маленькие повести о больших музыкантах" и сборник рассказов и повестей "Прошлая жизнь" выпущены в весьма изящном оформлении в течение последнего года московским издательством "ПоРог". Медалью М.Ю. Лермонтова была награждена газета "Русская Америка", не раз осмеливавшаяся идти против течения, а медалью А.С.Пушкина - замечательный детский писатель Аркадий Мар за творческие достижения последних лет.
- Теперь обратимся к творческой части. С какими вашими произведениями на этот раз вы и ваши друзья познакомили посетителей гостиной?
- После официальной части я прочитал целиком свою новую поэму об адмирале Колчаке - "Любовь и долг". Поэма небольшая, она состоит из трех писем, пролога и эпилога. Но напряженный сюжет - любовь и трагедия Колчака захватил не только меня, но и слушающую публику. После окончания чтения поэмы я предоставил слово Лоле Звонаревой. Она рассказала о состоянии современной мемуарной прозы России, о идущей там своеобразной мемуарной войне. И в частности, Лола Звонарева довольно интересно сказала о мемуарах таких моих сверстников, как А.Найман, Д.Бобышев и пр. Больше всего мне понравилась в ее выступлении высокая оценка книги моего старейшего друга по Москве 60-х годов Петра Вегина и его необычной для этого жанра мемуаров книги "Опрокинутый Олимп". Она сказала, что оценки Вегина более точны и объективны, нежели субъективные оценки Д.Бобышева, который строит свою мемуарную прозу на стирке старого грязного белья нашей сумасшедшей юности.
Публику настольно захватило выступление Лолы Звонаревой, что после окончания ее рассказа о современной мемуарной прозе, посыпалась масса вопросов. Стало ясно, что публика, пришедшая на этот вечер, не только многое читала, но и многое знает и анализирует. И та свежая информация, привезенная только что приехавшей из Москвы литературной гостьей, прошла буквально "на ура".
Я благодарен вам, Александр, что, когда Лола предоставила вам слово, вы спели первой свою новую песню "Анна", посвятив ее героине моей поэмы, так как возлюбленную Колчака звали Анна Васильевна. И это была своеобразная перекличка двух поколений, двух эпох. Из ваших песенных работ и стихов мне более всего запомнилась новая песня о России. Кульминацией в вашем вступлении я считаю пеню "Джамиля", которую публика встретила не только с восторгом, но даже некоторые люди подпевали рефрен, состоящий из имени героини - "Джамиля". Сюрпризом для присутствующих стало то, что вдохновительница этой песни находилась среди слушателей. Джамиля - это красивая киргизская молодая женщина древнего ханского рода, которая, как рассказала мне Лола Звонарева, прекрасно знает всю классическую русскую поэзию и до сих пор читает произведения наиболее одаренных русских авторов. Подводя итоги, можно сказать, что вечер прошел блистательно и после окончания многие подходили к нам, знакомились лично и приглашали выступить еще и еще раз. Так закончилось это первое нью-йоркское выступление моих друзей на гостеприимной американской земле.
- А есть ли литературно-музыкальные гостиные в Филадельфии?
- Да, при Большом культурном центре в районе Норд-Ист существуетлитературно-музыкальная гостиная, которую возглавляет куратор и поэт Александр Фирдман. У него немало интересных стихов. Не так давно Александр посвятил мне стихотворение. Я хотел бы познакомить с ним читателей "Русской Америки": "Твое изгнанье для тебя острог. // Тебя не пощадило время, // И бродит перекрестками дорог // Твое бесценно Юпповское бремя. // Уйдут в преданья годы лихолетья, // Туман Отечества рассеется, как сон, // И на вершину нового столетья // Ты в ранг любимцев будешь возведен".
В этой гостиной 18 декабря у нас состоялось большое выступление. Собралось около ста человек слушателей, потому что накануне о нашем выступлении было несколько раз объявлено по радиостанции "Пу-льс" и сообщено в газете.
Так же, как и в Нью-Йорке, вечер открыла Лола Звонарева и предоставила слово мне. Программа строилась также, как в Нью-Йорке. Но филадельфийская публика оказалась мягче и доброжелательнее, нежели нью-йоркская. Выступавшие, как вы помните, Александр, имели оглушительный успех, который выразился в благодарных аплодисментах. В конце вечера Александр Фирдман вручил вам и Лоле почетные грамоты фи-ладельфийской литературно-музыкальной гостиной.
- Эмигранты привезли в США свою культуру. Но привезли и память о России. А кто для вас, Михаил Евсеиевич, сегодня входит в это понятие - "Русская Америка"? Я имею в виду только культурную составляющую этого многосложного явления.
- Разумеется, мы здесь оказались не одиноки. Нас приветствовала предыдущая - вторая, послевоенная эмиграция, со многими представителями которой мы нашли общий язык и до сих пор сохраняем привязанность. И, в первую очередь, я хочу назвать моего старшего друга и учителя в области собирательства Ростислава Владимировича Полчанинова, 1919 года рождения. Другой мой близкий друг - это выдающийся современный художник Сергей Львович Голлербах. Художница второй волны Вероника Гашурова, также бывший преподаватель русской истории в Пенсильванском университете, поэт, пишущий по-английски и по-русски Александр Рязановский. Можно было бы назвать еще целый ряд имен предыдущих эмиграций, но, поскольку я являюсь представителем третьей волны, то непосредственно перейду к людям своего круга. И первым я хочу назвать выдающегося современного художника, моего старейшего друга с 60-х годов Михаила Шемякина. Другой мой близкий друг, художник и скульптор Григорий Гуревич, а также художник, ученик Шемякина Юрий Иванов.
- Расскажите о них поподробнее.
- Ростислав Владимирович Полчанинов первым в эмиграции стал собирать книги, изданные в период "ди-пи" (1945-1951) "displaces person". Он же собрал потрясающую коллекцию русских зарубежных открыток, русских зарубежных почтовых марок и наклеек, бумажных денег, винных этикеток пр. Кроме того, Ростислав Полчанинов многие годы является инструктором русского зарубежного бойскаутского движения. Полчанинов в свое время в газете "Новое русское слово" вел рубрику "Уголок коллекционера", в которой рассказывал об уникальных предметах собирательства. Итогом нашей дружбы и сотрудничества явилось издание "ЗЛИИ" - "Зарубежной Летописи Изобразительного Искусства", в котором мы освещаем проблемы русской зарубежной открытки. Сергей Львович Голлербах - художник-жанрист и писатель, его работы запечатлевают человека в движении. Мы часто не замечаем за собой, как мы ходим, как двигаемся, как сидим. Сергей Львович в своих работах показывает нам именно то, что мы за собой не замечаем. А как писатель, он блистательным стилем раскрывает сущность человека, живущего в большом городе. И, кстати, Голлербах явлется племянником знаменитого отечественного искусствоведа Эрика Федоровича Голлербаха. Продолжатель рода Голлербахов - племянник Сергея Львовича - живущий ныне в Санкт-Петербурге Евгений Голлербах, ответственный секретарь интереснейшего современного журнала "Новый Мир Искусства".
- Сергей Львович Голлербах сотрудничал с парижским издательством "Альбатрос"?
- Я знаком с выдающимся современным французским славистом Ренэ Герра, кстати, он в прошлом году был назван редколлегией "Русской Америки" лучшим литературоведом года. В моем собрании имеются все книги, выпущенные издательством "Альбатрос". Все эти книги блистательно графически оформлены Сергеем Львовичем Голлербахом. В этом же издательстве в 1990 году вышла его книга очерков, мемуаров "Жаркие тени города", а в 1994 году - книга воспоминаний и эссе "Мой дом".
- А как у вас сложились отношения с Александром Рязановским?
- Александр Валентинович явился первым русским человеком на американской земле, с которым я познакомился. Попав в США, в красивейшее предместье Филадельфии Своргморд, я попросил русского переводчика. Им оказался профессор истории Пенсильванского университета Александр Рязановский. Мы подружились, потому что, как выяснилось, Александр оказался поэтом, пишущим и по-русски, и по-английски. Помимо поэзии, наши интересы оказались родственными в области русской истории, искусства, философии, православия и церковнославянских древностей. За долгие годы наша дружба переросла в братство. И ныне мы величаем друг друга "Старший брат Александр", "Младший брат Михаил". Видя во мне дотошного собирателя и коллекционера, Александр передал мне на хранение многие книги, изданные в русском Китае, дореволюционной России и других странах русского рассеяния, а также и уникальную переписку его родителей с выдающимися деятелями культуры Русского Зарубежья.
Теперь немного о его родителях. Отец - Валентин Рязановский - выдающийся историк и синолог. Ему принадлежит уникальный труд о монгольском средневековом праве, который переведен не только на монгольский язык, но и на многие европейские и восточные языки и до сих пор непревзойден. Мама - Подгоринова Антонина Федоровна - носила литературный псевдоним Нина Федорова и была одной из очень известных и читаемых писательниц первой волны и является автором трех популярных романов "Семья", "Дети", "Жизнь". В 1930-х годах первую часть экранизировали в Голливуде. В настоящее время в России все три эти вещи готовятся к переизданию. Родители Александра Рязановского бежали в первые годы революции на Восток и предвоенные годы жили в Харбине, затем в Тянь-Дзине, а в послевоенные годы переехали в США, в Сан-Франциско, где и поныне проживает старший брат Александра, также профессор русской истории. Ну а сам Александр, получив должность профессора Пенсильванского университета, долгие годы жил и преподавал в Филадельфии, а ныне, выйдя на пенсию, переехал в теплый штат Флорида, в город Тампа.
- Я знаю, что вы участвовали в издаваемом в России альманахе "Мир Михаила Шемякина"?
- Да, но прежде, чем говорить об этом альманахе, хочу поведать о нашей многолетней дружбе с Михаилом Михайловичем Шемякиным. А дружба эта зародилась в туманном Санкт-Петербурге в начале 60-х годов. Миша в те годы жил на последнем этаже доходного дома на Загородном проспекте вблизи Витебского вокзала. Я не раз писал в своих воспоминаниях об удивительной обстановке, царившей в его двух комнатах в огромной коммунальной квартире с одним туалетом и общим телефоном в коридоре. Соседи относились к Шемякину очень враждебно, потому что к нему приходили люди, абсолютно отличавшиеся от тех, какими являлись его соседи. Среди посетителей Шемякина в те годы можно было встретить не только художников и поэтов, но и коллекционеров, музыкантов, библиофилов. Наконец настало такое время, когда Шемякин объединил наиболее близких ему по духу людей интеллектуальную группу "Санкт-Петербург". В нее входили художники братья Лягачевы, Евгений Есауленко, Анатолий Васильев, Владимир Овчинников. Из поэтов - я, Валерий Петроченков. Кроме Анатолия Васильева, все перечисленные художники и поэты в разные периоды покинули Россию.
Первые годы Шемякин жил во Франции, очень нуждался, но упорство этого человека и творца достигло такого уровня, что где-то спустя год или два, о нем заговорили не только во Франции, но и во всех цивилизованных странах. Его удивительная изобразительная манера с многокрасочным карнавальным шествием поражала и пленяла многих нынешних и будущих друзей изобразительного искусства Шемякина. Выставка следовала за выставкой, появлялись каталоги, альбомы, пресса. Шемякин набирал художественный вес. В 1980-м - году моей эмиграции из Росси Шемякин переехал из Франции в США. Обосновался он в нынешнем артистическом районе Нью-Йорка - Сохо, который в те годы только-только начинал подниматься из руин. Удивительная собака, привезенная Шемякиным из Парижа по кличке Урка, рыцарски сопровождала своего хозяина повсюду. В Сохо Миша занимал целый этаж, я довольно часто приезжал из Филадельфии в Нью-Йорк и подолгу гостил у него - в 80-е - в начале 90-х годов. В этот период Шемякин работал с галереей Нахамкина, расположенной в том же районе Сохо. Предложения следовали за предложениями и из других галерей, не только американских, но и заграничных - таких, как галерея Фишера в Лондоне, южно-корейских, японских, бразильских, канадских и прочих. Когда устраивались большие показы Шемякина в Нью-Йорке, попасть на них без приглашения, было невозможно. Русская и американская пресса широко освещала эти события. Венцом явилась шемякинская скульптура Кибела, которая стоит у галереи Ми-ми в Сохо, приобретенная городскими властями Нью-Йорка и вошедшая в престижный путеводитель "Лицо Нью-Йорка".
Затем Миша переезжает в Клаверак, расположенный в Кошачьих горах, почти что у канадской границы. Вспоминаются первые дни, проведенные в этой заброшенной усадьбе, которая буквально на глазах преобразовывалась в заповедный художнический уголок. Идеей и стараниями самого Шемякина старые ивовые деревья были обрезаны и обрублены так, что напоминали типичный голландский пейзаж. Затем Миша попросил рабочих вырыть небольшой пруд, который заселил мальками полезных рыб. На этом пруду поселились черные лебеди и черепахи. Территория в двенадцать акров усадьбы постепенно стала наполняться бронзовыми скульптурами как самого Шемякин, так и подаренными ему скульптурами российских и зарубежных иностранных скульпторов. Напросилось как-то само название: Миша назвал свою усадьбу Новый Петергофф. Я описал ее в стихах "Легенды Клаверакского замка", опубликованных в моей шестой книге стихотворений "Мышление"...
- Но вернемся к альманаху "Мир Михаила Шемякина"...
- Этот удивительный альманах, задуманный и осуществленный Лолой Звонаревой, с первого же номера привлек мое пристальное внимание, тем более, что Лола Звонарева предложила мне войти в редколлегию. И, пользуясь исключительной возможностью показать с разных граней личность и творчество своего друга Михаила Шемякина, я, что называется, прочесал свой гигантский шемякинский архив и обнаружил множество не только своих уже опубликованных работ о Шемякине, статей и стихов, но и интереснейшие статьи и стихи других авторов. Весь этот материал я тут же предоставлял главному редактору Лоле Звонаревой. И, начиная со второго и заканчивая третьим выпуском, все эти предоставленные мною материалы были опубликованы. Альманах привлек внимание и друзей, и людей, которые интересовались творчеством Шемякина. Таким образом, детище Лолы Звонаревой вписало яркую страницу во всестороннее освещение личности и творческой деятельности Михаила Шемякина.
- Нет ли в вашем окружении учеников и последователей Шемякина?
- Разумеется, есть. И первым я хочу назвать художника из Петербурга Юрия Иванова. Я вспоминаю, как в начале 60-х годов он, чтобы познать основы шемякинского метода в искусстве, добровольно стал его подмастерьем. Все это дало Юрию широкий кругозор, знание технических приемов и творческих методов, используемых Шемякиным. Где-то в 90-х годах прошлого ХХ века Юрий Иванов, по вызову Шемякина, приехал к нему в Клаверак и несколько лет жил и работал рядом с ним. Затем, по неизвестным мне причинам, они разошлись. Юрий уехал в Нью-Йорк и самостоятельно стал карабкаться по лестнице искусства. В это время в Нью-Йорке открылось популярное кафе для джазменов, художников и поэтов-авангардистов "Оранжевый медведь", Юрий там был техническим художником, который помогал устраивать выставки, развески и оформлял кафе к очередному выступлению того или иного деятеля искусств. Но и помимо работы в кафе, Юрий снял помещение в небольшом повале и открыл коммерческую галерею под названием "Яма". Эта галерейка также просуществовала несколько лет, как и кафе "Оранжевый медведь", но, к сожалению, ничто не вечно под луною и, когда владельцы домов повысили оплату, то и кафе "Оранжевый медведь", и галерея "Яма" были вынуждены выйти из бизнеса. В настоящее время Юрию приходится перебиваться случайными художническими заказами.
- А кто из друзей-писателей шемякинского круга выпустил в последние годы интересные книги?
- Мой стародавний друг по Питеру, поэт, литературовед, а ныне и полный профессор Джоржтаунского университета в Вашингтоне - Валерий Петроченков в последние годы ХХ века и в первые ХХI - го выпустил довольно много книг, стихотворных и прозаических произведений. Среди этих книг особое место занимает монография о "К.Р." - великом князе Константине Константиновиче Романове, который был выдающимся русским поэтом и военным. Самая последняя книга Валерия - пастораль "Классы для начинающих", изданная в Санкт-Петербурге в 2005 году под обложкой, где использована одна из работ выдающегося русского художника Павла Филонова, привлекает не только изяществом письма, но и глубочайшими психологическими портретами наших современников. Пастораль имеет еще один, тайный смысл для посвященных, ибо те подводные рифы и отмели, о которых пишет Петроченков, просматриваются только взглядом современника, знающего и понимающего ту нашу незабываемую петербургскую жизнь 60-х годов.
- Расскажите о ваших последних работах и публикациях.
- Моя последняя работа - непоэтическая, но непосредственно связанная с поэзией. Ограниченным тиражом я выпустил библиографический указатель под названием "Роспись книг поэзии Русского Зарубежья ХХ века (1917-2000)". К этой книге я шел двадцать с лишним лет, тщательно собирая как сами оригинальные книги, так и информацию о поэтах, издателях и художниках-оформителях этих более чем уника-льных книг. Эта моя работа была высоко оценена знатоками и любителями данной темы. Я получил довольно много положительных рецензий - отзывов о своей работе. Выдающийся современный книговед и библиограф Олег Григорьевич Ласунский, живущий в Воронеже, первым откликнулся и написал блистательную рецензию, опубликованную в московском журнале "Библиография", Также и интереснейший петербургский писатель Валерий Воскобойников написал прекрасные отзывы в петербургском книжном обозрении "Питербук" и в московском журнале "Литературная учеба".
Ряд рецензий на это издание появились в русской зарубежной печати, а московские и петербургские библиофилы, прослышав о такой редкой книге, просили людей из России, которые встречались со мной в Филадельфии, привезти им эту книгу. Именно за эту работу Российская Академия Естественных Наук присудила мне высокое звание иностранного академика по секции "Литература и пропаганда знаний", а также наградила медалью М.Ю.Лермонтова, выпущенной 190-летнему юбилею поэта. Все это было в 2004 году. А в конце 2005 года Лола Звонарева привезла роскошный альбом "Andersen и его иллюстраторы в России и Русском Зарубежье". Это событие стоит того, чтобы рассказать о нем поподробнее. Дело в том, что мои московские друзья почти каждый год приезжают ко мне и где-то три или четыре года назад Лола Звонарева посвятила меня в идею создания данного альбома, который она делала в содружестве и в соавторстве с Лидией Степановной Кудрявцевой, довольно известным московским художественным критиком. У меня оказались книги и информация о художниках-иллюстраторах Андерсена, изданных в Зарубежье. А эти книги и эти иллюстраторы являлись до сих пор большим белым пятном в российском исусствознании. И, как недавно заметила Лола Звонарева, благодаря вкладу моей посильной лепты, содержание альбома обогатилось уникальной информацией о русских зарубежных иллюстраторах Андерсена. Венцом нашего содружества явилась особая благодарность мне от составителей этого альбома.
- Что бы вы хотели пожелать в новом, 2006 году читателям газеты "Русская Америка"?
- Во-первых, сердечно поздравляю с новым годом, с Рождеством Христовым - православных читателей, с Ханукой - читателей-евреев. И, разумеется, хочу пожелать мира, покоя, света и благоденствия стране, приютившей нас, - США и стране нашей юности, а для некоторых и любви, как для меня, незабываемой и в Зарубежье России. Пусть все, кто читают эти строки, получат новом году все то, о чем они мечтают!
Нью-Йорк — Филадельфия
|
