В Еврейском музее (JEWISH MUSEUM) Нью-Йорка была открыта выставка картин, рисунков и скульптур выдающегося художника Амедео МОДИЛЬЯНИ (Modigliani, 1884-1920 г.г.). Она была интересна многим. Талантливый художник-еврей не такое уж редкое явление. Но это талант ни на кого не похожий, которого нельзя причислить ни к одной художественной школе.
Избежав увлечение кубизмом, Модильяни создал выразительные портреты своих современников. Через свои произведения художник обычно раскрывает себя и свою жизнь. Это особенно относится к Модильяни. В первые парижские годы он беспрерывно делал наброски, лихорадочно заполняя рисунками свои тетради в синей обложке, иногда до нескольких десятков в день. Свои рисунки он дарил своим друзьям и спутникам. А иногда отдавал их за стакан вина.
Ярким эпизодом его ранней парижской жизни было знакомство с Анной Ахматовой. Она посетила Париж вместе с мужем поэтом, офицером и путешественником Николаем Гумилевым весной 1910 года. Это было их свадебное путешествие. Ей было в ту пору 20 лет, Модильяни-25. В период знакомства Модильяни был высокий красивый молодой человек, еще мало известный художник, а необычно красивая юная Ахматова, была лишь в начале своего творческого пути. По ее словам, "это были только первые робкие попытки" писать стихи.
Познакомились они случайно. Но на Модильяни она произвела необыкновенное впечатление. И он чем-то поразил ее. Они переписывались. А через год Ахматова вновь приехала в Париж. Их дружбе, вероятно, способствовало свободное владение Ахматовой французским языком и хорошее знание французской поэзии. В 1965 году, через 55 лет после их знакомства, она опубликовала очерк - эссе о Модильяни. Ну, это просто талантливое художественное произведение стареющей женщины. Многое она забыла, а что не забыла не хотела обнародовать. Но все-таки что-то и в нем просматривается об их связи. Она всячески отрицает пьянство Модильяни. Весной 1911 года "...вином от него не пахло, но наркотик "гашиш как-то фигурировал в его рассказах". Хотя ее муж Николай Гумилев называл его "пьяным чудовищем". Но она не отрицает, что по сравнению с 1910 годом, "Он весь как-то потускнел и осунулся".
По мнению благополучной в то время Анны, Амедео был очень беден, хотя у него была своя мастерская с двориком, где он занимался скульптурой. Примерно в таких же условиях неподалеко в это же время работал Пабло Пикассо. Ахматовой повезло. Она видела большие картины и скульптуры Модильяни. Измученным и отчаявшимся Амедео, к счастью, Ахматовой не суждено было увидеть. Но поэтическое предвидение рисует поздний портрет Модильяни в одном из вариантов "Поэмы без героя":
В черноватом Париж тумане,
И наверно, опять Модильяни
Незаметно бродил за мной.
У него печальное свойство
Даже в сон мой вносить беспокойство
И быть многих бедствий виной.
А сам он "...И стыда и лиха хлебнул"
( Из чернового варианта "Поэмы без героя).
В своем очерке она уверяет, что они только гуляли по Парижу и разговаривали. Во время пребывания в Париже, Ахматова написала всего лишь два стихотворения. Сама она отрицала, что они имеют какое-то отношение к роману с Модильяни. Это мало вероятно, так как, по ее же словам, они очень много говорили о поэтах, читали друг другу стихи. И Модильяни, не зная русского, слушал музыку ее стихов. Как-то раз он заметил: "Я забыл вам сказать, что я еврей". На их отношения это никак не повлияло. Ахматова не была антисемиткой. Более того, у неё была психология гражданина мира, в чем ее упрекали в 1946 году в скандально знаменитом постановлении ЦК компартии о журналах "Звезда" и "Ленинград". Один мой приятель рассказывал, как он, будучи единственным грамотным солдатом в своем взводе, читал своим сослуживцам это постановление. Конечно, ни он в то время, ни другие молодые солдаты, ни большинство населения СССР понятия не имели, кто такая Ахматова. Она известна была узкому кругу писателей и специалистов. Личная и творческая жизнь ее была необычайно сложной. У нее было несколько не совсем удачных любовных романов и замужеств, но она всю жизнь хранила память о Модильяни. Преклонялась перед Пастернаком. С удовольствием переводила Переца Маркиша и Самуила Галкина.
Но вернемся к воспоминаниям о встречах Ахматовой и Модильяни. Она пишет: "Рисовал он меня не с натуры, а у себя дома, - эти рисунки дарил мне. Их было шестнадцать". Даже такой известный культуролог, как Виталий Вульф, называет их портретами. Но это карандашные рисунки, скорее даже наброски. Но сделаны они настолько талантливо, что лучше передают образ Ахматовой, чем многие портреты. Сохранился у Ахматовой лишь тот рисунок (он всегда был при ней), где Модильяни рисовал Ахматову в образе и убранстве египетких цариц и танцовщиц (в это время он увлекался Египтом). " И он мне - своей Египтянке..."дарил. Таких рисунков было несколько. На выставке в Еврейском музее подобный рисунок тоже демонстрировался. Свой рисунок Ахматова использовала для украшения белой суперобложки своего сборника стихотворений и поэм под названием "Бег времени" (1965). Известный искусствовед Н.Харджиев путем тщательного анализа характеризует его, как "беглый набросок с натуры...". Несомненно, что юная поэтесса позировала Модильяни обнаженной. А иначе быть не могло, ибо сам художник говорил, что красивые женщины выглядят плохо в платьях. После написания упомянутого очерка о Модильяни, Ахматова вместе с "кружком" поэтов, группировавшихся вокруг неё, сама высмеивала свои парадоксальные заявления о Модильяни. А в круг ее "питомцев" входили в дальнейшем такие известные поэты, как Бродский, Рейн, Кушнир, Нейман.
Существует множество легенд о связи Модильяни с Анной Ахматовой. Об этом снят фильм, написано несколько книг и статей на различных языках, частично обобщенных в этой статье. Но это, на мой взгляд, более или менее хорошие литературные произведения. Не случайно отрывки из повести писателя Бориса Носика " Анна и Амедео" блестяще читает такой взыскательный к хорошей прозе талантливый чтец-декламатор Виктор Персик.
Гораздо больше о романе Модильяни и Ахматовой говорят рисунки и стихи. Даже три рисунки молодой поэтессы, представленные на выставке, могут говорить об их интимной близости. Они обнаружены в коллекции друга художника доктора Поля Александра (его портрет демонстрировался на выставке). На одном из рисунков изображена обнаженная Ахматова. Она лежит на животе в свободной расслабленной и, несомненно, сексуальной позе. Рисунки красивой обнаженной женщины выполнены с необыкновенным изяществом и любовью. В объяснительной афише возле названных рисунков Модильяни было сказано, что это изображена обнаженная Ахматова, у которой был роман с Модильяни. Связь с ним, естественно, тщательно скрывалась. И даже через 55 лет она отрицает их интимную близость. И говорит, что у них слишком мало было времени, чтобы могло произойти что-нибудь серьезное. Но она лукавит. Весной 1911 года скучающая Ахматова, к которой охладел муж (он начал даже изменять ей), длительное время встречалась с Модильяни не только днем, а иногда и ночью. Она проговаривается. Якобы, иногда он бродил под её окном. Но когда в 1965 году она была в Париже, то сразу же поехала на рю Бонапарт к дому, где когда-то жила в юности. И, глядя на окно второго этажа сказала сопровождавшему её Георгию Адамовичу: "Сколько раз он тут у меня бывал". После второго возвращения из Парижа Модильяни ей больше не писал. И она тяжело переживала их разрыв, затаила обиду. Была смертельно уязвлена его молчаним, "его предательством".
Я сказала обидчику:
"Хитрый, черный,
Верно нет у тебя стыда,
Он тихий, он нежный, он мне покорный.
Влюбленный в меня навсегда!"
(" Он" - это муж - И.К.).
Она пыталась "излечиться" от своей любви. В 1912 году поехала в Италию, но и там посещала места, связанные с Модильяни. Анна решила даже родить ребенка. И она думала, что это исцелит ее.
Стал мне реже сниться, слава Богу,
Больше не мерещится везде.
Исцелил мне душу Царь Небесный
Ледяным покоем нелюбви.
Но важнее другое. Эти вроде бы случайные встречи, переросшие в глубокую дружбу двух молодых талантов, оставили заметный след в их творчестве. И она это прекрасно понимала. Вот стихи, написанные после посещения Флоренции.
Помолись о нищей, о потерянной,
О моей живой душе
Ты, в своих путях всегда уверенный,
Свет узревший в шалаше.
И тебе, печально-благодарная,
Я за это расскажу потом,
Как меня томила ночь угарная,
Как дышала утром льдом.
И страсть этой женщины, ее поэтичность и необычный облик (длинное гибкое, как бы вытянутое тело, лебединая шея) сыграли определенную роль в необычном творчестве Модильяни (вспомним вытянутые тела его натурщиц).
После первого знакомства Модильяни целый год писал ей письма. Они не сохранились. Она запомнила только одну фразу из них: " Вы во мне как наваждение". После второго возвращения из Парижа она также "... ждала письма, которое так и не пришло - никогда не пришло. Я часто видела это письмо во сне". Кстати, Анна Андреевна первая предвидела его будущие "ню". ( Так эстеты называют "жанр изобразительного искусства, раскрывающий в изображении обнаженного тела представление о красоте , ценности земного чувства, бытия" - "Энциклопедический словарь"). Упомянутые три рисунка фигурируют во всех статьях и монографиях о Модильяни.
А в интернете есть целый сайт с рисунками и портретами, изображающих Ахматову. И каково было мое удивление, когда там были помещены семь рисунков Модильяни молодой Анны. Один из них, подобный тому, что представлен на выставке. Другой - опубликован в сборнике поэзии и прозы за 2003 год под названием " От царкосельских лип" ( Москва, издательство ЭКСМО). Четыре рисунка находятся в какой-то частной коллекции в Бельгии и публикации не подлежат. Они могли попасть к случайным людям при спешных переездах Модильяни с одного места на другое.
Много картин и рисунков он раздаривал своим случайным подругам, домовладельцам, хозяевам бистро. После смерти художника его рисунки и картины были скуплены торговцами, затем дорого продавались. Теперь они стоят миллионы.
Специалист по парижской школе живописи Альфред Вернер, опубликовавший фундаментальный альбом-монографию о Модильяни, справедливо указывает: "любая деталь заслуживает внимания, если она дает ключ к пониманию творчества и личности художника...".
Изя КИПЕРВАС
Для "Русской Америки"
|
