Все мы иногда ошибаемся в мелочах. Путаем имена, перевираем названия, допускаем описки и опечатки. Вот я, например, только что ударила не на ту клавишу, и вместо «опечатки» у меня получилось «опнчатки». Честное слово. Только свою «опнчатку» я исправила, и на этом дело закончилось. Но история знает массу примеров, когда совершенно, казалось бы, глупые ляпы, попав по чьей-то невнимательности в печать или в официальный документ, меняли судьбы людей. Или ничего не меняли, а просто оказывались настолько комичными, что их никак нельзя было забыть. А то и вовсе отражали суть гораздо точнее всех «правильностей» - как оговорки по Фрейду.
Великие географические открытия
Французский географ рубежа XVIII-XIX веков Конрад Мальт-Брюн однажды поставил лишний ноль, описывая одну гору. Получилось, что ее высота – 36 000 футов над уровнем моря. То есть, почти 12 километров. Но на этом страдания горы не закончились – наборщик ошибся еще на один ноль, и получилось уже 360 000 футов. Просматривая сверстанный материал, Мальт-Брюн заметил ошибку и внес исправление. Однако наборщик понял его превратно и добавил пятый ноль. Гора вышла высотой 36 миллионов футов, или 1200 километров. Читая «исправленный» вариант, географ пришел в бешенство и написал на полях: «36 миллионов ослов! Я писал 36 000 футов!». В итоге книга вышла в свет с таким текстом: «Самое высокое плоскогорье, на котором проживают 36 000 ослов, простирается над уровнем моря на высоте 36 миллионов футов».
Коронация по-одесски
Информируя горожан о праздновании 300-летия царствования династии Романовых, газета «Одесские ведомости» от 13 января 1913 года опубликовала такое сообщение: «Вчера при исполнении Государственного Гимна в Московском Кремле на Головы Их Императорских Величеств была возложена ворона».
Разумеется, опечатка была замечена, и на следующий день редакция поместила в газете должные извинения с уточнением: «Уважаемы граждане одесситы. В последнем выпуске нашей газеты, увы, допущена (среди прочих) весьма досадная опечатка: вместо слова «ворона» следует читать: «корова».
Телячий комсомол
Почти через полвека, в 1960 году, в таком же духе отличилась одна районная газета Амурской области. В одном из номеров появилось сообщение следующего содержания: «Уважаемые читатели! В предыдущем номере нашей газеты в репортаже с очередного пленума райкома ВЛКСМ допущены досадные многочисленные опечатки. Так, все указанные за отчетный период цифры по количеству принятых в комсомол юношей и девушек следует читать как количество закупленных телят у населения. И наоборот – все цифры по закупу телят следует читать как количество принятых в комсомол. Приносим свои извинения».
Роковая невнимательность
Однако далеко не всегда такие казусы проходили без последствий для нерадивых авторов. Так, старый газетчик Олег Быков рассказывал на страницах «Восточно-Сибирской правды» о том, как редактор «Иркутской недели» Петр Шугуров ко дню рождения вождя подготовил спецвыпуск газеты. На первой странице крупным шрифтом было набрано: «Лениным владела неуемная идея переделать мир». Все бы хорошо, но в процессе верстки из слова «неуемная» вылетела буква «е». Получилось: «неумная идея»! Редактора выгнали из газеты «без права работы в печатных органах».
«Владимир Ильич начал говорить, сидя за столом, медленно царапая когтями лоб...» - так в 1937 году была набрана фраза в романе Алексея Толстого «Хлеб». Не иначе как «троцкистско-бухаринские шпионы» пробрались в издательство «Молодая гвардия» и заменили вождю ногти когтями.
А в январе 1947 года журнал «Молодой колхозник» сообщил ошеломленным читателям, что «в 1920 г. В.И. Ленин окотился в Брянских лесах».
Стоит ли говорить, что для наборщиков, корректоров и редакторов подобные «антисоветские» опечатки моментально становились последними в их карьере. А за особо злостный ляп можно было и вовсе отхватить срок по статье 58-10 (контрреволюционная пропаганда или агитация) – от трех лет лагеря до высшей меры.
Газеты не ошибаются
А иногда происходило и наоборот: советская власть становилась на сторону журналиста, прощая ему даже непрофессионализм. Так, например, все слышали про шахтера-ударника Алексея Стаханова, давшего старт одноименному движению за сверхнормативные рабочие показатели. Только мало кто знает, что на самом деле Стаханова звали вовсе не Алексей, а… Леонид.
В 1935 году, вскоре после того, как свершилось событие, целью которого было подтолкнуть рабочих на ударный труд, в гости к герою приехал из Москвы специальный корреспондент газеты «Правда». Стаханов принимал москвича по всем законам шахтерского гостеприимства – с бурным застольем. Тот кое-что записывал, кое-что запоминал, но на утро точно помнил, что жена Стаханова называла мужа нежно: «Леша, Лешенька». Таким образом, в передовой статье появилось имя «Алексей».
Цензоры заметили ошибку уже после выхода газеты и доложили о ней Сталину. Журналисту могло не поздоровиться, но вождь, закурив трубку, категорически заявил: «Газета «Правда» никогда не ошибается!»
После этих слов Стаханову моментально заменили все документы, сделав его Алексеем.
Поручик, которого не было
В основе повести Юрия Николаевича Тынянова «Поручик Киже» лежит реальная история. Первым, кто рассказал о поручике Киж - так на самом деле называлась сия вымышленная персона, - был отец знаменитого лингвиста Владимира Ивановича Даля. Записывая то, что рассказывал ему отец, Даль включил в «Рассказы о временах Павла I» и сюжет о несуществующем офицере, появившемся на свет из-за ошибки одного из писарей. Однажды некий писарь, сочиняя очередной приказ о производстве обер-офицеров из младших чинов в старшие, выводя слова: «Прапорщики ж такие-то в подпоручики», перенес на другую строку «киж», да еще и начал строку с большой, прописной буквы. Император Павел, подписывая приказ, принял «Киж» за фамилию и написал: «Подпоручика Киж в поручики». Редкая фамилия запомнилась Павлу. На следующий день, подписывая другой приказ - о производстве поручиков в капитаны, император произвел мифическую персону в капитаны, а на третий день - и в первый штаб-офицерский чин - штабс-капитана. Через несколько дней Павел произвел Кижа в полковники и велел вызвать к себе. Высшее военное начальство переполошилось, предполагая, что император хочет произвести Кижа в генералы, но отыскать такого офицера нигде не смогли, и наконец докопались до сути дела - канцелярской описки. Однако, опасаясь гнева императора, донесли Павлу, что полковник Киж умер. «Жаль, - сказал император, - хороший был офицер».
Aлиса СОПОВА,
Донецк, для “Русской Америки”
|
