Имя Владимира БОНДАРЕНКО - главного редактора газеты «День литературы», заместителя редактора газеты «Завтра», секретаря Правления Союза писателей России, критика, публициста, автора девятнадцати книг хорошо известно далеко за пределами России. Его юбилеи – пятидесятилетие, отмечавшееся в Доме киноактера и шестидесятилетие в этом году, праздновавшееся в Большом Зале московского Центрального Дома Литераторов превращались почти в манифестации, привлекая самых известных писателей и сотни любителей литературы. В московском издательстве «ПоРог» недавно вышел солидный том его статей под заглавием «Живи опасно», в который вошли эссе, посвященные творчеству Эдуарда Лимонова и Иосифа Бродского, Александра Проханова и Александра Потемкина, писателей порой несопоставимых, весьма далеких друг от друга, но неизменно выбирающих, с точки зрения Владимира Бондаренко, самый сложный, опасный и рискованный путь в жизни и литературе.
Во время ХIХ Международной книжной ярмарки в Москве главный редактор «Русской Америки» Аркадий МАР встретился с известным критиком и взял у него эксклюзивное интервью для своей газеты.
Аркадий Мар: - Критиком стать очень сложно, потому что, на мой взгляд, это предполагает иной склад ума, иное восприятие материала. Обычно у писателя глаз несколько замылен – то, что он пишет может нравиться или не нравиться. Но вы как-то находите в литературном тексте что-то совсем другое, то, что мы, писатели, даже и не подозреваем. Как вы стали критиком?
Владимир Бондаренко: - Вообще-то, на мой взгляд, критик – это очень редкий дар в литературе. Много талантливых писателей, меньше талантливых поэтов, но еще меньше талантливых критиков. Критиками, конечно, называют себя кто угодно – журналисты, просто издатели, просто политики. Как себя назвать,если ты пишешь не стихи, не прозу? Тогда называют критиками. На самом-то деле настоящих критиков я могу сейчас в России назвать – хватит пальцев одной руки. Так достаточно редок дар критика. Все писатели извлекают образы из жизни, а критик извлекает образы из литературы – прозы и поэзии. Разобрать структурно – это не так сложно, это может любой ремесленник – обучиться, как отличить один жанр от другого, ямб от хорея, а вот понимать литературу, смысл повести, романа или поэмы или стихотворения – вот это очень трудно. Кстати, многие даже очень талантливые писатели лишены этого дара. Вот пример: Виктор Петрович Астафьев – великий писатель российский, но – увы! – не обладал этим даром. Астафьев - член редколлегии журнала «Наш современник», и я удивлялся, какие бездарные произведения своих учеников он приносил в журнал, искренне считая это талантливым. Или, скажем, мой друг, прекрасный поэт Юрий Кузнецов, ныне покойный, которого, я считаю последним классиком ХХ века. Я сравниваю в своих статьях Иосифа Бродского и Юрия Кузнецова – двух гениев конца ХХ столетия. Но Юрий Кузнецов тоже, к сожалению, понимал только тех поэтов, кто был близок ему по манере письма, по духу. А все остальное не воспринимал. Поэтому быть талантливым прозаиком или поэтом – это не значит понимать литературу, чувствовать вкус к чужим текстам.
Главная задача критика – чувствовать все новое, что появляется в литературе. Критик – всегда авангард в литературе. Без всякой скромности скажу, что критик всегда направляет развитие литературного процесса. Вот, скажем, Вадим Кожинов – он по сути лет десять направлял все развитие почвеннической литературы, и не будь Кожинова, я думаю, и Станислав Куняев, и Анатолий Передреев, и Николай Рубцов писали бы по-другому. При этом надо понимать, что критики всегда находятся на втором и третьем местах. Мы не рвемся изначально за славой, но понимаем, что прозаики и поэты должны быть более популярны. Наверное, так происходит в любом деле. В кино – актеры более знамениты, а кинооператор или тот, кто за кадром, может, он и определяет формулу этого фильма, но этот человек известен только в своей профессиональной среде. И критика часто из таких направляющих сил известна лишь в своей литературной среде. Когда критик становится более популярен – вот, скажем, я достаточно известен в России – это не потому, что я критик - к моим работам как критика обращается определенный круг читателей, а потому что я вместе с Александром Прохановым основал газету «Завтра». Потом я основал газету «День литературы». То есть как газетчик, как журналист – это основа моей популярности, а чисто критическая литература – мои книги – сегодня воспринимаются как приложение к моей политической и журналистской деятельности.
- Мы, живущие в США, конечно, оторваны от вашей политической жизни, хотя две недели назад к нам, в США, приезжал вице-спикер Российской Думы Владимир Вольфович Жириновский.
- Да, знаю. Он, кстати, немало поездил и по Африке. Один период я часто как политический журналист и с Зюгановым ездил по миру, и с Жириновским. В Ливии даже был в шатре у Кадафи.
- Расскажите для наших читателей о положении в России. Ваши прогнозы политической жизни, ведь у вас, как и у нас, в США, в 2008 году предстоит избрание нового президента. Будет ли это снова господин Путин, или придет кто-то другой?
- Уверен, что Путин не останется президентом, хотя легко мог бы остаться. Проведя несколько общественно-политических операций, он легитимно мог бы вновь стать президентом. За него бы проголосовали большинство россиян. Но я уверен – Путин не останется. В силу того, что он, насколько я понимаю, обговорил это на Саммите восьми мировых лидеров с американским президентом Бушем. Путин гарантировал, что процесс в России пойдет, как бы сказать, конституционным путем. Я думаю, что Путин из политики, общественно-политической и коммерческой жизни России и мира не выпадет. Он - политик новой формации, начавшейся в России с Горбачева. Когда, как и в Америке, у нас появляются бывшие президенты, они также ведут общественную жизнь, при этом достаточно активную, читают лекции, влияют на политику, ездят как представители страны по всему миру. И Путин не выпадет из этой обоймы. В Америке богатые люди приходят в политику но, как правило, сама политика в бизнесе и коммерции выгоды не приносит, на этом не заработаешь. Конгрессмены и сенаторы больше тратят своих денег на политику, чем зарабатывают на ней.
- Предвыборные компании в США стоят очень больших денег.
- В России приходят в политику пока еще люди бедные. Или совсем бедные, или относительно бедные, а уходят – начиная с Горбачева, Ельцина, в том числе и Путина и кончая средним чиновником, любым депутатом любой направленности – уходят со своих постов уже вполне обеспеченными на всю жизнь. И в этом плане исключением пока еще – увы! – наш нынешний президент не стал. И поэтому, я думаю, что его коммерческие интересы мощно защищены и будут продолжаться и после ухода Путина с поста президента. Но что говорить о самой политике, у нас, в отличие от США, скорее иная загадка. Кто победит в России ясно заранее, така как при нашей административно-командной системе, так называемое административное влияние больше определяет судьбу выборов, чем голоса избирателей. Поэтому все зависит от того, кого в качестве приемника предложит сам Путин и руководство нынешней России. В этом вся загадка. И вокруг этого идут сегодня мощные подковерные баталии. Одни называют Сергея Иванова, другие - Дмитрия Медведева, третьи – Игоря Сечина, силовика. Четвертые... Ну, в общем, существует пять-шесть фигур из которых наверное и состоится будущий президент.
- В Америке многие считают, что следующим президентом неожиданно может стать Билл Клинтон. Дело в том, что после двух президентских сроков, Клинтона сменил Буш, а в американской конституции не говорится о том, что после какого-то промежутка бывший президент не имеет права вновь выставлять свою кандидатуру на этот пост. Многие американские газеты писали, что мэр Петербурга, Валентина Матвиенко, может стать президентом России и “передаточным звеном” для г-на Путина, который через четыре года вновь станет президентом России. Возможно это?
- Конечно, сама Матвиенко мечтает об этом, но думаю, что пока у нас, в России, это невозможно. Россия всегда была средним звеном между Азией и Европой, Евразией. Это было, есть и будет, и поэтому мы никогда не станем Ираном или Саудовской Аравией. Но мы никогда не станем и Соединенными Штатами Америки или Францией. Наши либеральные демократы, как и прогрессисты хотели бы сделать из России некое подобие Франции или Германии – но они сильно ошибаются, в результате это приводит только к ухудшению состояния России. Россия все равно иная. На мой взгляд, Россия – это не Запад, это иная цивилизация со своими законами. Существуют, конечно, общие законы развития, никто не собирается их отрицать. Дважды два четыре – это и в Америке, и в России, и во Франции, и в Саудовской Аравии. Но вот Буш в Ираке и в Афганистане пробует установить демократию европейского образца, этого никогда не получится. Не получится и в России, мы другие, у нас все происходит по-иному. И в данном случае мы – возвращаясь к вопросу о Матвиенко - более патриархальная страна, и у Матвиенко пока нет в России серьезных шансов стать президентом.
- В 80-х-90-х годах – при Горбачеве и Ельцине отношения между Америкой и Россией были более тесными, партнерскими. В последнее же время многое изменилось. Чем это вызвано и ваше мнение о том, как дальше будут складываться отношения между Россией и США?
- Считаю, что как когда-то говорил Ленин - для того, чтобы объединиться, надо сначала разъединиться. Так и здесь – я никогда большим сторонником коммунистической идеи не был – но в этом согласен с Лениным. Когда вы говорите, что при Горбачеве и Ельцине между Америкой и Россией были партнерские отношения, я сразу опровергну вас – не было партнерских отношений. Были отношения хозяина и лакея. И в горбачевско-ельциновскийпериод Россия уступала все политические, экономические, национальные, коммерческие, какие угодно интересы в угоду интересам Соединенных Штатов Америки. Это, конечно, не могло продолжаться бесконечно. Я это понимаю, кстати, в Америке бывал много раз и подолгу, исколесил ее от моря и до моря, от края и до края, мой любимый город в США – Нью-Орлеан. И очень переживал, когда произош-ла трагедия в этом городе. Я люблю Нью-Орлеан гораздо больше, чем, скажем, Сан-Франциско, хотя он тоже красив. Нью-Йорк же я особенно никогда не любил.
- Нью-Йорк – это еще не Америка!
- Дело не в том, Америка это или нет. Есть люди, которые обожают именно Нью-Йорк. Например, Проханов больше любит Нью-Йорк, чем другие города. А вот я большой консерватор, что ли, и традиционалист и меня Нью-Орлеан, старые южане, красота эта восхищает. Я, с удовольствием, всегда приезжал в этот город, у меня там друзья были и есть и, поэтому, с простыми американцами, со средними американцами я всегда легко находил и нахожу общий язык. Уверен, что со временем у нас будут партнерские отношения, но для этого Америка должна понять, что Россия не собирается Америке угрожать, да и не может. Но, с другой стороны, Россия – это достаточно мощная страна геополитически, и территориально, и экономически, у нее есть свои интересы, и, скажем, если Америка заинтересована во влиянии на Латинскую Америку или еще на какие-нибудь там близлежащие страны, пожалуйста, но, извините, пространство СНГ – должно быть преимущественной сферой интересов России. Это не значит, что мы должны подавлять там чего-то, все страны – независимые, но никуда не деться от того, что любая крупная страна влияет на своих соседей или положительно или отрицательно. Надеюсь, что мы будет влиять положительно, и это влияние будет приносить свои достойные плоды. Поэтому только тогда, когда американцы поймут, что Россия уже не та убогая Россия времен Ельцина, когда из мощной супердержавы превращалась в какого-то карлика.
Пусть сейчас Россия не такая, как былой Советский Союз - это место, очевидно, все больше занимает Китай, но Россия уже достаточно весомая и крепкая страна. Поэтому, пройдя этот путь, путь избавления от бывшего унижения, мы, даже если наши политики и выступают с какими-то антиамериканскими заявлениями, это не значит, что мы хотим Америку оскорбить, а значит то, что хотим избавиться от собственного унижения 90-х годов. И если Америка это поймет, то любой российский президент, который придет после Путина, будет добиваться именно того, о чем мы говорили – партнерских и дружеских отношений. Пока еще не равных – не будем играть словами, пока еще Америка более мощный партнер, но, тем не менее, даже самый мощный партнер должен играть с другими в уважительную, равную игру. Тут - думаю - мы поймем друг друга. И возникнут тесные и долговременные отношения между Россией и Соединенными Штатами Америки.
- Хотелось бы теперь отвлечься от политики и поговорить о литературе. К сожалению, я не знаю, как в России, но в Америке не наблюдается большого интереса к книге. Люди, как-то привыкли к телевидению, компьютерам. Но, с другой стороны, когда едешь в нью-йоркском метро, то видишь, люди читают, но в основном, детективы, триллеры. Маленький штришок. Когда поэт Бродский приехал в Америку, то своим авторитетом добился, чтобы в вагонах нью-йоркской подземки, повесили постеры со стихотворениями самых разных поэтов на английском языке. А так как Нью-Йорк огромный город и ехать на метро в любую сторону довольно долго, то через некоторое время стихи эти уже знаешь наизусть.
- С Иосифом Бродским я был хорошо знаком, бывал у него дома – в его “полутора” комнатах в Ленинграде.И считаю, что пора бы, продолжателям таких прекрасных начинаний появиться и у нас, в России. Бродский перенес в Америку чисто русскую традицию - видеть литературу как общественное, всенародное дело. Но, тем не менее, в самой России в период унижения 90-х годов все пошло по-другому, практически мы стали догонять Европу и Америку не в лучших их чертах. Я не такой уж там противник Запада, западнизации или американизации. Наоборот, часто говорю, нам бы из Америки взять отношение к преступникам, когда наркобаронам дают по двадцать пять – тридцать лет тюрьмы. Но мы, к сожалению, заимствуем худшее из Америки, худшее из Европы, а лучшее наше русское, российское, бездарно растранжириваем. В том числе и отношение к литературе. Сегодня происходит явный спад любви к литературе. В наших вагонах метро, в отличие от нью-йоркских, стихи не расклеены. Но тем не менее, все-таки это традиция: Россия – литературоцентричная страна была в течение столетий, и я думаю даже сейчас, на наших глазах происходит постепенное возвращение интереса к литературе. Даже наши, так называемые, постмодернисты: Владимир Сорокин, Виктор Пелевин это признают.
Сорокин, я помню, удивлялся: «Я пишу и заранее говорю – не верьте мне, это игра, я играю, разыгрываю какие-то кроссворды литературные, какие-то выстраиваю комбинации, но даже самым моим диким фантазиям мой читатель верит всерьез». Он понял, что литература, по-прежнему, в России серьезное дело. И последние его, кстати, романы все чаще используют форму русского идеологического романа, а не постмодернистского. Во многом, все зависит еще и от отношения нашего руководства к литературе. В любой стране, если страна хочет активно развиваться, культуру, литературу настоящую надо прививать, как картошку при Екатерине Второй – насильно. Бродский тоже призывал насильно расклеивать стихи. Согласен, это по сути насилие над человеком. Но когда видишь их в метро один раз, другой, третий, то запоминаешь. Сейчас, в России, некоторые добиваются, чтобы из школьной программы стихи исключили, не заставляли “бедных школьников” учить их наизусть. Но хочу напомнить, граждане России, которые помнят наизусть стихи до смерти – на 90% выучили их в школе. И пусть там, если ученик не выучил наизусть стихотворение, и в угол поставят и двойки можно схватить, но зато пройдет двадцать, тридцать, пятьдесят лет, а этот ученик будет помнить школьные стихи, будет приводить их, когда надо, во всех случаях жизни. И необходимо, начиная со школ и кончая институтами, прививать любовь к литературе. К сожалению, в России сегодня произошла не деградация народа, народ какой был, такой и остался, а деградация политической элиты, и мне кажется, что это случилось не только в России, но и в Америке, и в странах Западной Европы. Скажем, прошлое поколение политиков – можно по-разному к ним относиться, но от Черчиля до Мао Дзедуна, от Де Голля до Иосифа Сталина - все они знали стихи наизусть, знали литературу свою и зарубежную, свободно цитировали произведения классиков. Например, Сталин читал все новинки, другое дело, что за иные из них потом люди на каторгу шли. Кто-то из читателей скажет – вот до чего дошло. Но если за стихи расстреливают, значит, стихи очень уважают. Я не хочу, чтобы за них расстреливали, но, честно говоря, любому поэту время, когда на стихи просто плюют и в стихи селедку заворачивают кажется более страшным, чем время, когда за стихи преследовали. Так что раньше традиционное знание литературы политической элитой было повсеместно. Сейчас, заметьте, в речах Путина, в отличие от выступлений далеко не образованного Брежнева, никогда нет никаких ссылок на русских классиков. Ясно, что Брежнев сам не знал этих классиков...
- Ну естественно...
- ... Но есть же советники, те, кто готовят речи для президента. Необходимо, чтобы в таком выступлении были две-три цитаты из Салтыкова-Щедрина, из Пушкина, из Лермонтова. Даже американские президенты и французские президенты, когда приезжали в Россию цитировали русских классиков. Путин же ни одного раза не цитировал ни одного русского классика. Наш президент сказал, что его любимый писатель – Жванецкий, любимая музыка – Юрий Шевчук, а его любимые фильмы - американские боевики. Помните этот случай – Говорухин в беседе с Путиным стал говорить, что народ, к сожалению, портится – когда он, режиссер Говорухин, ехал в такси, то таксист стал хвалить американские боевики самого примитивного толка. Но Путин встал на его защиту: «Таксист прав, я тоже люблю американские боевики». Ему даже не стыдно – он, конечно же может любить, что хочет, но зачем это афишировать. Значит, таков уровень нашего руководства. Очень надеюсь, что этот период безвременья, который привел к власти людей, лишенных не только культуры, но даже отношения к культуре, закончится и новое руководство будет понимать ценность культуры подлинной. Вот, кстати, российские национальные проекты – в них обозначено самое важное, кроме культуры. Сегодняшнее российское руководство не понимает, что без культуры нет идеологии. А без идеологии не построишь сильную экономику. У государства может быть самая сильная в мире армия, но если у этой армии нет идеологии, эта армия может повернуть оружие куда угодно.
- Не за что воевать...
- Вы совершенно правы – да, такой армии не за что воевать. Идеалы вырабатываются национальной культурой. Поэтому я верю, что традиционная литературоцентричность России вернется и новое поколение русских писателей будет востребовано. А всего-то и надо, не стесняясь, самые престижные часы телевидения не отдавать каждый вечер коммедиантам. Ни в Америке, ни в Европе такого не увидишь – каждый вечер лучшие часы отдаются Галкину, Петросяну и другим комикам нашим. Место конферансье всегда было – заполнять паузы. Тень, знай свое место! А конферансье – это тень. Трудно их винить, им предлагают бешеные деньги, кто откажется? Но необходимо на это место, занятое сегодня маскультурой, предлагать культуру высокой поэзии, литературы, искусства, музыки. Вот тогда и воспрянет Россия.
- Помню, были времена, когда поэты собирали полные стадионы. Дай-то Бог, чтобы это вернулось.
- Уверен, это вернется. Вот недавно прошел юбилей Николая Рубцова и – поразительно – сверху это событие никак не освещалось. Но его книги печатаются большими тиражами, выходит множество дисков.Рубцов сейчас стал набирать популярность народного поэта. И это меня порадовало прежде всего потому, что Рубцов - это еще и хорошая поэзия. Думаю, в русском народе, в нашей стране литература по-прежнему будет занимать важное место. К этому все идет и потому что, состояние литературы сегодня достигло хорошего уровня. Появилось много сильных и талантливых писателей – как молодых, так и среднего возраста.
- Благодарю за интервью, думаю читатели “Русской Америки” почерпнут в нем много интересного.
- А я, со своей стороны, читателям “Русской Америки”, желаю здоровья, счастья и, конечно же, наслаждения от чтения новых хороших поэтических и прозаических книг.
Аркадий МАР
Москва, сентябрь, 2006
|
