Гекон невозмутимо таращил на меня выпученные глаза.
- Доброе утро, - сказала я, вытирая полусонные глаза. Недели две назад я закричала от ужаса, обнаружив внушительных размеров рептилию в своей комнате. Я попросила нашего усатого уборщика убрать ее, а он улыбнулся, закивал головой из стороны в сторону, как умеют делать только индийцы и заявил, что ящерица в комнате is good, very good.
Я слышала, что в египетском и греческом символизме ящерица означает божественную мудрость и удачу, в христианстве и зороастризме она, наоборот, символизирует зло и дьявола. Я поинтересовалась, как же трактует значение ящерицы индийская мифология, но мой просветитель лишь улыбнулся и повторил: yes, yes. Обычная реакция, когда он ничего не понимает из того, что я говорю.
Теперь то, что со мной в комнате на правах законных хозяев кроме нее живут тараканы сантиметров пять-шесть в длину, множество мелких и крупных москитов и непонятные червеподобные насекомые, которые заявились в сезон муссонных дождей, в саду мне прыгают на голову и путаются под ногами полосатые бурундучки, на улице обезьяны вырывают у меня из рук банановую кожуру, все это вполне естественно и закономерно. Теперь я даже не помню другой жизни.
Я лениво потянулась в постели, прогоняя остатки сна и поплелась в ванную. Общенациональная индийская черта - лень не обошла стороной и меня.
Я живу в Кароль Бахе. Кароль Бах – это типичный контрастный квартал Нью Дели, мешанина из многочисленных отелей, элитных магазинов, дешевых лотков и бродячих торговцев. Рано утром механизм жизни Кароль Баха приводился в движение и не замолкал далеко за полночь.
Где-то с четырех утра рикша валы стряхивали с себя сон и застывали в ожидании пассажиров, продавцы раскладывали товары, и уже к восьми-девяти зазывалы без устали вопили о качестве своих товаров, иностранные речи многочисленных туристов смешивались с хинди, пробуждались запахи голгапы и самосы, раздувались угли для кукурузы, откуда-то вырастали нищие, и вся это крикливая буйно-цветная масса начинала жить. Мне нравится просыпаться рано утром и вливаться в эту жизнь. Ничего не делать, заетесаться в толпе, часами бродить по улицам, быть частичкой другой планеты под названием Индия.
Путь от мего отеля до выхода из Кароль Баха можно пройти за пять минут, однако я добиралась за полчаса.
Торговец щеток для волос выскакивал передо мной, предлагая купить щетку всего лишь за пятьдесят рупий. При этом он проворно демонстрировал все его блестящие способности: расчесывал мне волосы, ожесточенно драил обратной стороной спину, показывая, как легким движением руки она превращается в массажер.
- Мне не нужна щетка, - усмиряла его пыл я.
- ОК, ОК, 40 рупий.
Я качала головой.
- ОК, мэм, только для вас, 30 рупий, - с мучительным видом обкрадываемого соглашался сам с собой парень.
- Но мне не нужна щетка! – кричала я.
- OK, mam, tell me your best price!
Над улицей висела 35-градусная жара, я еле-еле передвигали ноги и разозлиться или наорать уже не было сил. Так и шагала молча рядом с торговцем, который упорно допытывался моего last best price – а и с не малым упорством тер мне спину своим товаром.
- Почистить обувь, мадам! – вырастал из под земли другой парень с щеткой и ваксой в руках. Это когда у меня на ногах лишь две тоненькие ремешки сандалий.
- Which country mam? - слышалось со всех сторон. Это наипервейший вопрос, который задают в Индии.
- Армения, - сказала я.
- Америя, ааа, - кивнул индиец, не переставая изучать меня. Глазение тоже входит в число индийских национальных качеств. Смотрят на тебя просто так, без всякого выражения, часами.
- Аромания… very good country, - сказал другой индиец с таким видом, словно его предки как раз оттуда.
На вопрос третьего индийца я выпалила:
- Forget it!
- Ah, Forgetit, Forgetit, nice country, - немедленно последовал ответ.
Поистине обезоруживающее дружелюбие.
What is your good name? – Это второй по важности вопрос в Индии. За ним немедленно следует и что оно означает?
- Жасмин, - отвечаю я. То, что мое имя что-то значит, как бы еще больше подчеркивает неуловимую, но прочную связь между мной и Индией, нашу «принадлежность к одной крови».
Все индийские имена имеют значения. В Индии очень распространено давать ребенку имя бога, под покровительством которого он будет находиться. Это также могут быть священные места, животные, явления природы, концепции, просто предметы.
В древности индийцы верили, что имя человека - его душа и чем дольше оно сохранится нетронутым, тем дольше проживет человек. Так что они старались поменьше обращаться друг к другу по именам. Трепетное отношение к имени сохранилось по сей день. Индийцы подходят к выбору имени для своего ребенка основательно и серьезно. Спрашивая ваше имя, индийцы несколько раз повторяют его, проверяют, правильно ли произнесли.
Я в Индии уже месяц. Я знаю это, потому что у меня в комнате есть календарь. Армянский. А то в Индии время это не то, что можно узнать, посмотрев на часы, как говорил герой Робина Уильямса в “Куда приводят мечты.”
В Европе, например, время летит сумасшедше быстро. В Армении жизнь спокойнее. В Индии время не движется вперед, не оглядывается с сожалением назад, не спешит и не отстает. В Индии времени просто нет.
В конце концов, время, как заметил один мудрый человек – лишь искусственная концепция, которую мы, люди придумали, чтобы очеловечить бесконечность, сделать его более терпимым, таким образом создав для себя иллюзию, что мы управляем временем, а не оно нами.
Индийцы же постигли мудрость: время бесконечно, значит, его как бы не существует. Тут время не движется вперед, не оглядывается с сожалением назад, не спешит и не отстает.
Оно вечно.
Оно неподвижно.
Но эта неподвижность – неподвижность инвалида, который парализован и недвижен снаружи, но живет полноценной жизнью внутри себя.
Это картина с мягкими часами Дали. Свисающие с веток часы, да и сами ветки абсолютно неподвижны, даже безжизненны. Но если прислушаться, можно уловить тиканье часов...
Несмотря на то, что в Индии темнеет в шесть часов в любое время года, дни кажутся очень длинными. Никто и ничто никуда не спешит, никаких резких движений, громких слов. Да и куда им спешить? У них же впереди столько жизней, все и так успеют.
В этой стране рядом с современной жизнью существует жизнь, какая она была 500, 1000, 2000 лет назад.
Недалеко от моей гостиницы, на узенькой улочке стоит синий деревянный комод, около 2 метра в ширину и три метра в длину. Комод переоборудован в гладильную доску. Глажкой занимается худенький, молчаливый мужчина. Обычно «уличным бизнесом», а также торговлей на базаре занимаются мужчины.
Гладильщик гладит допотным угольным утюгом, ломая на брюках длинную, прочную складку спереди. Все индийцы носят брюки с такой складкой.
В течение дня время от времени гладильщик или кто-то из членов его семьи относят клиентам выглаженную стопку одежды. А ночью он со всем своим многочисленным семейством располагается прямо на этом комоде и засыпает безмятежным сном.
А в трех шагах от синего комода хорошие современны магазины с бытовыми приборами, в том числе утюгами от Тефаля, Боша, Ровенты.
Недалеко от комода - парикмахерская на открытом воздухе. На пол расстеливается циновка, парикмахер и клиент садятся друг против друга на корточки, рядом аккуратно рассполагаются приборы для стрижки и бритья. Парикмахер одет в чистую бледно-розовую рубашку и серые брюки. На колени клиента растелена ткань, и парикмахер спокойно бреет его опасной бритвой или стрижет под изумленные взгляды прохожих. Иностранных, потому что местный прохожий ни за что не будет глазеть на такую обычную вещь.
А в кварталах побогаче того же самого Кароль Баха есть салоны красоты с таким сервисом, какие нам, армянам, имевшим салоны красоты и парикмахерские через каждые пять метров, и не снились.
Если в обычной парикмахерской такую нехитрую стрижку, как ежик, самый медлительный парикмахер укоротит минут за десять-пятнадцать, то в индийских салонах это займет часа два. Однажды я видела эту самую стрижку в другом элитном районе Дели, на Прия. Парикмахер не спеша брал тоненькую прядь между указательным и средним пальцами, потягивал ее пару раз, медленно подносил ножницы, срезал верхушку, отходил на два шага, задумчиво смотрел на свою работу, затем брал другую прядь.
Рядом с ним, молодой мужчина закончил стричь светловолосого иностранца, по-моему, русского, и теперь приступил к следующему этапу; налил в таз мыльной воды, погрузил в него ноги клиента, а сам принялся методично массировать тому голову, шею, плечи и руки. Массировал долго и методично. Под конец, мужчина был похож на утомленную тряпку, но с блаженным выражением в глазах.
В Индии до сих пор ходят в сари и курта пиджаме, дхоти и даже саронге. При этом в городах Индии во всех мало-мальски дорогих кварталах присутствуют магазины-филиалы Адидаса, Рибока и других современнейших фирм одежды.
Полицейские на улицах в современном мегаполисе страны, которая является чуть ли не первой в области информационых технологий, вооружены бамбуковыми палками и казавшимися игрушечными винтовками такой древности, что их впору сдавать в музей.
В дряхлой малюсенькой будке, именуемой центром международных звонков, можно обнаружить престарый телефон, по которому, однако, можно звонить в любую точку земного шара.
Индийцы одни из передовых во многих отраслях бизнеса. Они сумасшедшие до знаний, но продолжают поклоняться идолам, которым поклонялись 1000-и лет назад. И кажется, эти идолы абсолютно живые.
Самый нелепый вопрос в Индии наверно звучит так: ты веришь в бога?
В Индии в бога верят все 1.6 миллиарда человек, даже те, кто не религиозны. Ну, разве несколько сот составляют исключение. Которых мне не довелось повстречать.
В Индии “Какого ты вероисповедания?” – это третий по важности вопрос.
Больше 90% индийцев во всей Индии – индусы. Остальные – христиане, мусульмане, бахаисты, джайнисты, сикхи, буддисты, суфии и представители всевозможных разветвлений этих мировых религий.
Наверное, это единственная страна в мире, где присутствуют все религии мира и где с такой терпимостью относятся ко всем религиям мира. Если они пробуждают любовь к богу, дремлющую в сердцах людей, значит, они превосходны.
В полутемном храме обнаженный до пояса брамин готовится к религиозному ритуалу: зажигает свечи, готовит священную еду. Я пока единственный посетитель храма. Брамин бормочет непонятные слова на хинди и мажет мне на лоб прасад, священную краску.
Выбравшись из Кароль Баха, покупаю яблоки для своего маленького друга. Он живет в Мунирке, на улице, и единственный из всех уличных жителей их квартала болтает на английском.
Купить килограм яблок тоже занимает некоторое время, нужно основательно поторговаться. Не то, чтобы яблоки очень дорогие, хотя индиец обязательно скажет иностранцу в 5 раз большую цену. Просто тут так принято - торговаться ради удовольствия.
Я останавливаю первый свободный моторикшу. Моторикша или авторикша – это фургончик на трехколесном мотоцикле. В Индии он сходит за дешевое такси. Рикша имеет два отсека - переднее, водительское и заднее для пассажиров.В водительском отсеке такое множество зеркал, словно это косметический салон. Так рикша вале удобнее разглядывать пассажиров, чтоб не было скучно во время езды.
У рикши тормоза и скорость ручные. Мой рикша вала положил согнутую ногу под другую, удобно развалился на сиденье, словно на диване в гостиной – не хватало только трубки или бокала вина - и спокойно повел свою блошку через ад делийского дорожного движения. Не отрывая от меня взгляда, он умело обошел марутти-сузуки, скутеры, велосипеды и вдруг резко затормозил у перекрестка.
- Опять big red light, - простонала я.
Это мой индийский кошмар. На светофоре зажигается свет и держится минут 10, а на табло, прикрепленном к сфетофору, идет обратный отсчет времени.
Но рикша вала покачал головой.
- Пробка? – испугалась я.
Опять нет.
Когда у меня кончилось терпение, я вышла узнать, что случилось. Прошагав метров пятьдесят, я увидела невероятную сцену. Поперек дороги, перед всей этой грудой остановившихся машин, разлеглась горбатая корова, полузакрыв глаза и меланхолично пожевывая толстыми губами. Перед ней стоял полицейский, держа бамбуковую дубинку под мышкой, и говорил с животным! Я не поверила своим глазам. Разумеется, корова – животное в Индии священное, но чтобы до такой степени!
Полицейский, очевидно, не имел права даже прикасаться к парнокопытному и теперь ласково увещевал его продолжить священный отдых где-нибудь в другом месте. А корове хоть бы что. Никто из водителей, да и сам полисмен, не проявляли нетерпения, не сигналили, как безумные, как они делают, когда человеческому существу вздумается перейти перед ними улицу. Нет, в глубочайшем почтении они дожидались, пока животное соизволит уступить им путь.
Говорят, на индийских улицах живет около 59 млн коров, из которых 36 000 только в Дели. Это, в основном, старые животные: толку от них никакого, кормить жалко, а убивать нельзя: смертный грех.
Наконец, животное сжалилось над полисменом и чуть отодвинулось назад. Машины медленно полезли в образовавшийся проход: не дай бог задеть скотину, за это можно даже пожизненное заключение схлопоотать.
Когда доехали до Мунирки, уже начинало темнеть.
Старики в когда-то белых дхоти и саронгах курили отвратительно пахнущие папиросы и смотрели на проезжающие машины отсутствующими глазами. Костлявые женщины в цветных сари с кольцами на пальцах рук и ног, со звенящими браслетами на запястьях готовили нехитрый обед на маленьком костре из таких же костлявых дров. Они-одни из миллионов индийцев, живущих на улице.
Мы в «цивилизованных странах» привыкли называть их нищими или бомжами и относиться к таким «дармоедам» с презрением. Но только не в Индии. Язык не повернется назвать бомжом сидящего в позе лотоса старика с выжженной под солнцем коричневой кожей и взглядом, в которым отражается вся первобытная мудрость вселенной.
Я любила затесаться среди этих людей с непонятным счастьем в глазах, любила чумазых ребятишек, которые мгновенно натянув на лицо маску вселенской скорби, тянули ручонки ко мне, притворно - жалобно причитая: “No mama, no papa…”, в то время, как их живые и здоровые mama и papa со смехом глядели на это зрелище чуть издалека.
Индийские нищие совершенно не похожи на армянских. Они не подходят, робко потупив глаза и жалобно причитая. В их глазах – отрешенное, нематериальное счастье.
Может, причина их счастья в том, что индусы считают деньги самой тяжелой кармой. И чем человек беднее, тем больше у него шансов на лучшую жизнь в следующей жизни, и тем короче дорога к мокше.
Конечно, все было не так идеально. Зимой, когда температура в Дели может упасть до нуля, многие из них умирали от холода. Плодились уличные жители с завидной беззаботностью, и уж, конечно, не в частных, комфортабельных роддомах. В Индии сохранились государственные, бесплатные больницы, но в их качествах я очень сильно сомневаюсь. От нехватки пищи и отсутствия элементарных санитарных условий дети рождались рахитичными, с множеством умственных и физических нарушений.
Но вот парадокс: в начале 90-ых годов индийское правительство построило дома на окраине Дели и предложило жителям улиц переселиться туда. Совершенно бесплатно, разумеется. Оказалось, эти отрешенные от мира сего обладают потрясающей коммерсантской жилкой; они продали, а некоторые даже сдали свои дома в аренду купцам, взяли деньги и преспокойно вернулись на улицы!
Моего маленького друга нету. Наверно ушел просить деньги у водителей. Я раздаю яблоки уличным детям, и они ведут меня на прогулку по своим улицам.
Они не знают английского, я не знаю их языка, но это не препятствует нашему общению. Говорят, индийцы умеют говорить друг с другом без слов, одними глазами. Может, я тоже научилась.
Я люблю гулять по безвременным деллийским улицам, расстворяться в его многочисленных запахах. В запахе жасмина и чайной розы. В вонючем запахе самокруток или трубок, которые размеренно потягивают старики возле своих картонных лачуг.
Люблю затесаться среди толпы худых мальчуганов со смуглой кожей и с той особой свободой в глазах, которая бывает только во взгляде людей, выросших на улице, где другие правила и другие законы. Улыбаться младенцам с подведенными сурьмой глазами. Индийские женщины красят сурьмой глаза детей чуть ли не с самого рождения, обеспечивая им хорошее зрение и красивые глаза. Я никогда не видела индийца с некрасивыми глазами.
Я бродила по этим пахучим улочкам, и вдруг они заканчивались. Внезапно, без всякого предупреждения. И я попадала в элитные кварталы, где располагались Индийский парламент и резиденции министров, посольства иностранных госсударств и дома послов и служащих посольства. Или в Прию, центр делийской молодежной тусовки, дорогих магазинов и ресторанов. Или внезапно вырастал храм, такой чистый, такой светлый, что трудно было поверить, что он создан человеческими руками и стоит на земле. Это особенность большинства индусских храмов: они кажутся эфемерными и как бы висящими в воздухе. А в храмах покоятся статуи многочисленных, вечно живых индийских богов.
В моей гостинице живет много иностранных туристов, в том числе и армян, в основном приехавших на 2-3 месячные стажировки. Большинство из них все еще пребывает в культурном шоке от Индии. Они относятся к индийцам свысока, с большой долей презрения, как к третьему сорту людей.. Индия - грязная, пыльная, отсталая страна, что еще?
Никому из них не приходит в голову, что если немножко соскребать грязь на оконном стекле, то можно увидеть звезды в чистом небе.
Они с брезгливостью отмечают, что индийцы мочатся прямо на улице, но никогда не замечают других индийцев, которые забрасывают их камнями, веря, что так не должно быть.
Замечают грязь уличных жилищ, но никому не приходит в голову восхититься чистотой священных мест и тем искренним, не навязанным священником или обществом почтением, с которым индийцы снимают обувь у входа в храм.
Я думаю, что загрязненный до ужаса воздух, зловоние, часто до опасности острая еда, постоянное напряжение от того, что тебя обдуривают, все это первое испытание Индии. Если выдержишь их, если сумеешь разглядеть свет в конце канализационного люка, Индия откроет перед тобой свою чудесную душу. Как пыльный сундук, после усилий открыв крышку которого, глаза слепнут от блеска сокровищ.
Но мне уже пора. Скоро совсем стемнеет, а бледнолицым девушкам лучше не появляться на улице ночью, предупредили мои индийские друзья. Дели большой город, и за всеми не уследишь.
Скоро в Кароль Бахе начнется другая, ночная жизнь, с участием туристов и «продвинутых» индийцев. А «обычные» индийцы предпочитают отправляться на покой рано, чтоб проснуться утром в 4 часа, и, как говорит мой индийский друг, продолжить вращение в бесконечном кармическом цикле.
Асмик ОГАНЕСЯН
собкор "Русской Америки, NY".
|
