Triangle Sun - странное название для русского музыкального трио, исполняющего песни на английском языке. Их электронная музыка завораживает, принося шум моря, запахи лета и воспоминания. Мужской голос поёт об ушедшей любви, о море, небе и солнце - Summer of Our Love!
Я познакомился с Лялькой в скором поезде Ленинград - Севастополь. Она села в наше купе в Москве. Её провожали родители с кучей друзей. Объятия, поцелуи, наставления - вернуться чернокожей, наплаваться, наесться фруктов и отдохнуть.
Мама шептала, - Лялечка, не забудь хорошо питаться, я положила тебе варёную курицу, крутые яички, твои любимые пирожки с капустой. Доченька, будь умницей и звони нам, хотя бы через день. Если будут нужны деньги, шли телеграмму, вышлем немедленно. Далеко не заплывай, - сказав последние слова, мама вдруг расплакалась.
Отец - невысокого роста, черноволосый с проседью мужчина, взглянул на жену:
- Мать, не разводи мокроту! Ведь не на годы уезжает. Заслужила - отличница,- с гордостью проговорил он.-Дочка, пора, иди в вагон, скоро отправление, да и хватит сюсюканья.
Лялька заскочила в тамбур, поезд тронулся, все кричали какие-то прощальные, никому не нужные слова.
Она долго махала рукой, потом вдруг повернулась ко мне.
- Здравствуйте, меня зовут Анна, а дома все зовут Лялькой. Мой брат так назвал меня, когда я была маленькой.
Она улыбнулась. Засверкали её огромные серые, нет - зелёные глаза. Она улыбалась глазами, так добро, так весело, как будто наше купе уже озаряло крымское солнце.
- Вы все едете, наверное, из Ленинграда и уже соскучились по домашней еде, -говорила она, открывая сумку с продуктами, - Мама наготовила на неделю. Угощайтесь, пожалуйста.
На вид Ляльке было лет 16. Рыжие вьющиеся волосы перетянутые резинкой в “лошадиный хвост”, крупные черты лица, стройная, но ещё детская фигурка, без всяких округлостей: выступающие ключицы, острые коленки, точёные лодыжки, удивительной красоты руки, тонкие запястья. В ней чувствовалась порода. Конечно, всё это я рассмотрел позже, а в тот момент не мог оторвать глаз от её лица.
Мы узнали, что она в этом году закончила с отличием одну из престижных московских школ и поступила в Московский университет, что ей 17 лет, что ей исполнилалось 17 лет в день экзамена по физике и она получила пятёрку, что она так счастлива и родители купили ей путёвку в пансионат “Золотой пляж”.
Поделившись с нами своим счастьем, она извинилась и забралась на верхнюю полку.
- Обожаю ездить в поезде на верхней полке, - сказала Лялька, - такой простор открывается из окна!
Я вышел покурить в тамбур, не переставая думать о моей молоденькой попутчице. Мне было 27 лет. Я учился в Военно - морском училище в Ленинграде и ехал отдыхать в пансионат “ Золотой пляж”
Сутки в поезде пролетели незаметно. Лялька всё больше молчала на своей полке. На лице часто блуждала счастливая улыбка, иногда ловил её внимательный изучающий взгляд.
- На правах старшего, - обратился к Ляльке, - беру над тобой шефство и обязуюсь доставить целой и невредимой в пансионат” Золотой пляж”!
Лялька доверчиво взглянула на меня, протянула свою ладошку, я подхватил её чемодан, свой рюкзак и через минуту мы стояли на привокзальной площади Симферополя. Таксисты, наглые частники, троллейбусы, цветы, привокзальные башенные часы и автобусы с надписями: “Санаторий “ Ливадия”, санаторий "Министерства Обороны”, “ ЦК профсоюзов”, пансионат “Заря” и старенький серый автобус - пансионат “ Золотой пляж”.
Наш пансионат, действительно, располагался на Золотом пляже. Небольшие деревянные домики в окружении акаций и миндаля , золотистый песок и море, море кругом!
Оформившись и забросив свои вещи в комнаты, мы стремглав понеслись к морю, на ходу стаскивая с себя одежду. Лялька нырнула в воду, затем с шумом и брызгами выскочила на поверхность, засмеялась и удивительно легко и свободно поплыла кролем в сторону буйков. Так начались две недели моего счастья, счас-тья, бережно хранимого в сердце 40 лет!
Мы встречали с Лялькой рассвет, плыли к восходящему солнцу среди изумрудного безумия Черного моря. Темными южными вечерами плыли по лунной дорожке, плыли в никуда, оглядываясь на прибрежные огни, стараясь не потерять друг друга из вида. Днём ныряли с пирса, соревнуясь в дальности. Ловили крабов и собирали мидий.
На третий день Лялька покрылась золотистым шоколадным загаром, и на теле стала выступать морская соль. Когда она выходила из воды, снимая резиновую шапочку с головы, рыжие волосы падали на плечи, капли воды скатывались по шелковистой коже, морская пена расступалась перед ногами и меня охватывало мистическое чувство - передо мной была языческая богиня, Афродита, рождённая из пены или красавица Боттичелли!
Лялька жила в комнате с обаятельной чернобровой хохлушкой из Киева, воспылавшей к нам симпатией. Она старалась при любом удобном случае накормить нас.
- Деточки мои, - певуче произносила Лялькина соседка,- Вы такие худые, одна кожа и кости. Вот я купила сальца с чесночком, малосольных огурчиков, свежего хлебушка, помидорчиков и дальше продолжалось уменьшительно- ласкательное перечисление крымского базара.
- Тетя Тамара! Да мы сыты, мы бежим купаться, - отнекивалась Лялька.
Тетя Тамара со своими округлыми формами вставала на Лялькином пути к свободе.
- Не выпущу, пока не возьмешь с собой свежей картошечки с помидорчиками.
Так прошла первая неделя. Внезапно наша кормилица получила телеграмму из Киева о болезни сестры с просьбой немедленно возвращаться домой.
Мы посадили её в автобус до Симферополя и Лялька осталась одна в комнате до следующего заезда отдыхающих, а вернее до отъезда в Москву.
В один из вечеров мы сидели в комнате, пили чай, обсуждая наши планы на следующий день. Вдруг Лялька засмеялась, глаза засверкали в ночи и я, потеряв голову, бросился к ней и стал целовать её глаза. Она замерла и, когда я прикоснулся губами к Лялькиным солёным губам, стала отвечать на поцелуи - робко, несмело, неумело. Меня одурманивал запах и солёный вкус бархатистой кожи. Распахнул халатик, стал целовать плечи, упругую грудь.
- Что я делаю! Она же ещё совсем ребёнок! Она же доверяет мне!
Заставил себя остановиться. Застегнул халат.
- Лялечка, уже поздно, ложись спать, - прошептал я.
Она смотрела на меня ничего не понимающими глазами.
Разобрал постель, взял Ляльку на руки, уложил, закрыл простынью и ушёл.
Два оставшиеся дня и две ночи мы не расставались ни на минуту.Я укладывал Ляльку в постель, закрывал простынью до бодбородка, не раздеваясь, ложился рядом, нежно целуя её лицо и засыпал вместе с ней.
При расставаниии она не смеялась, только смотрела на меня как-то тревожно, то ли стараясь запомнить, то ли что-то понять.
- Ты напишешь мне, ты приедешь ко мне?, - спрашивала она, заглядывая в глаза.
- Да, да, обязательно. Жди.
Оставшуюся неделю провалялся на постели, поглощая вместе со своим соседом - шахтером из Донецка - неимоверное количества пива с вялеными бычками и домашнее виноградное вино...
Ленинград. Занятия, муштра, девушки. Я не позвонил и не написал моей Ляльке.
Через несколько лет, получив назначение на Тихоокеанский флот, нашёл её в общежитии Московского университета. Моя Лялька была замужем и ждала ребёнка.
Её красота была другая. Яркая красота уверенной в себе женщины. Только сверкающине глаза и улыбка напоминали мою Ляльку.
- Мой муж учится в аспирантуре, а у меня впереди защита диплома и роды, - рассказывала она.
Этот ребёнок должен быть моим, - пронеслось у меня в голове.
- Лялька, собирайся, - начал командовать я, - поедешь со мной.
- Я люблю и всегда любил тебя, - наконец- то вырвались у меня слова, которые она так ждала много лет назад.
Женился я поздно, в 40 лет.
Ольга ВИТТИНГТОН,
“Русская Америка, NY”
| 
