"Мор - человек ангельского ума и редкостной учености. Равных ему я не знаю. Ибо где еще найдется человек такого благородства, скромности и любезности?... Человек для всех времен".
Роберт Уттингтон
31 октября 2000 года глава католической церкви Папа Римский Иоанн Павел II провозгласил английского писателя-гуманиста, мыслителя, юриста, богослова и государственного деятеля Томаса Мора небесным покровителем политиков, назвав его "бессмертным примером духовной честности и мужества".
В своем Апостольском послании Понтифик писал: "В среде политиков и государственных администраторов существует нужда в положительном примере, который мог бы указать правильный путь в обстоятельствах текущего исторического момента, когда множатся вызовы эпохи и возникает необходимость в ответственных решениях. Абсолютно новые экономические реалии до неузнаваемости изменяют социальные структуры. Научные достижения в области биотехнологий делают настоятельной потребность защиты человеческой жизни во всех ее аспектах. Легковесные обещания построить новое общество, к которым прислушивается утратившее ориентиры общественное мнение, тем более требуют последовательных политических решений ради защиты семьи, молодежи, пожилых и социально слабых граждан".
Это Папское послание и на сегодняшний день остается чрезвычайно актуальным.
Но почему жребий пал именно на этого англичанина, который проповедовал в своей знаменитой "Утопии" идеалы социализма (пусть и в утопической форме)? Неужели не было другой, более достойной кандидатуры? Тем более, что Иоанн Павел II внес в свое время внушительный вклад в крушение социалистического режима на своей родине - в Польше.
На первый взгляд, провозглашение Томаса Мора небесным покровителем политиков не может не вызывать чувства удивления и недоумения. Но если получить целостное представление о личности этого человека, о его жизненном пути с трагическим финалом, то неизбежно возникает и восхищение, и благоговение перед одним из наиболее ярких гениев эпохи Возрождения.
Он родился 7 февраля 1478 года в Лондоне в семье сэра Джона Мора, лондонского судьи, который был известен своей справедливостью, честностью и мужеством. Получив первоначальное образование в грамматической школе при госпитале Св. Антония, считавшейся одной из лучших начальных школ Лондона, Томас служил в качестве пажа во дворце архиепископа Кентерберийского (впоследствии кардинала) Джона Мортона, разносторонне образованного человека - ученого, юриста, архитектора, опытного дипломата и государственного деятеля.
Жизнь в семье архиепископа явилась хорошей школой для духовного развития юного Мора. По совету Мортона, разглядевшего у своего воспитанника незаурядные способности к языкам и литературе, Джон Мор, который служил для сына примером духовно-нравственного отношения к жизни, определил его в 1492 году в Оксфордский университет, где он учился у Томаса Линакра и Вильяма Гросина, знаменитых юристов того времени. Правда, будущий автор "Утопии" долго колебался между гражданской и церковной службой и даже хотел стать монахом. Однако желание послужить, как его отец, своей стране, положило конец его монашеским устремлениям.
Впрочем, став юристом, Томас Мор до самой смерти придерживался монашеского образа жизни с постоянными молитвами и постами. И эта глубокая набожность не могла не сказаться на его подготовке к избранной им светской профессии. Уже в студенческие годы у него зарождался религиозно-гуманистический подход к восприятию и осмыслению вопросов английского права.
Спустя два года Томас по настоянию отца покидает Оксфорд и возвращается в Лондон, где изучает юриспруденцию в специальных школах английской столицы и после их блестящего окончания начинает свою карьеру юриста (примерно в 1502 году). Высокий уровень профессиональных и нравственных качеств, объективность и беспристрастность в ведении дел, честность и неподкупность снискали молодому адвокату уважение и доверие у всех, кто обращался к нему за помощью.
В конце 90 х годов Томас Мор познакомился с Эразмом Роттердамским (1466-1536), выдающимся гуманистом и ученым эпохи Возрождения. Дружба с этим необычайно образованным человеком во многом предопределила формирование личности Томаса Мора как мыслителя и государственного деятеля. Между прочим, в доме Мора Эразм написал и ему посвятил главный труд своей жизни - "Похвалу глупости" - бесстрашное исследование человеческой души.
В 1504 году 26-летний Мор был выдвинут в парламент от английского купечества, где выступил против налогового произвола короля Генриха VII и из-за этого впал в немилость. Пришлось оставить политику и вернуться к адвокатской практике. Вскоре, в 1505 году, Томас Мор женился. В обоих отношениях - и как служитель Фемиды, и как семьянин - он проявил себя истинно верующим человеком, очень добросовестным и ответственным.
Лишь после вступления на английский престол Генриха VIII (1509) Томас Мор возвратился к политической деятельности. Именно теперь ему представилась возможность проявить свои юридические и политические способности. Молодой король, решив использовать их, эти способности Мора. на королевской службе, отправил его на дипломатическую работу во Францию. Там он блестяще справился с возложенной на него миссией. В последующие 15 лет он сделал как государственный деятель стремительную карьеру, занимая должности вице-казначея, спикера палаты общин, управителя Оксфордского, а затем и Кембриджского университетов, канцлера герцогства Ланкастерского и, наконец, лорда-канцлера (премьер-министра) Англии, фактически управляя делами в ее экономической и политической жизни.
Вместе с тем эти годы были плодотворными для Томаса Мора и как мыслителя-гуманиста. Он принимает активное участие в международном литературном движении гуманизма. Овладев латынью и греческим, Мор перевел ряд сочинений античных писателей гуманистического направления, в частности, Лукиана, греческого сатирика 11 века н. э., и подготовил английский перевод "Жизни Джона Пика" - итальянского гуманиста эпохи Возрождения Джованни Пико дела Мирандолы (1463-1494), теоретика доктрины человеческого достоинства, не скрывавшего своего интереса к герметизму, религиозно-философского течения эпохи эллинизма и поздней античности, а также к каббалистической теории. Однако Мор не ограничивался литературными переводами. Он и сам немало сочинял. Из всех литературных свершений его гуманистической деятельности величайшим была и остается "Утопия", принесшая ему бессмертную славу.
По мнению некоторых исследователей литературного наследия Мора, своей "Утопией" он положил начало совершенно новому литературному жанру, в котором будут написаны "Новая Атлантида" Френсиса Бэкона (1561-1626), "Путешествие Гулливера" Джонатана Свифта (1667-1745) и другие. Вряд ли можно с этим согласиться. Разве "Государство" Платона не относится к этому жанру? Греческое слово "утопия" обозначает "место, которого нет", или, что то же самое, "то, что не находится в каком-нибудь месте". Но уже у Платона в "Государстве" содержится нечто подобное в описании совершенного города, не существующего "никакой своей частью на земле".
В качестве источников, которыми пользовался Мор в работе над своей "Утопией", служили взгляды Платона на государство и его исторические формы, этика античной Стои, одной из эллинистических школ античной философии, религиозно-философская система Фомы Аквинского и его последователей, религиозно-гуманистическое учение Эразма Роттердамского. Немалое значение имело и социальное учение раннего христианства, проповедовавшее общечеловеческое равенство и братство людей, евангельский идеал общинно-патриархального строя с потребительским коммунизмом в быту.
В "Утопии" Мора ярко и глубоко представлена тогдашняя Англия с ее историей, традициями, с социальными драмами, порожденными радикальной перестройкой сельскохозяйственной системы, которая лишила земли и работы большинство крестьян. Те, кто в свое время изучал в школе историю средних веков, скорее всего, не забыли этот волнующий до глубины души отрывок: "Ваши овцы, обычно такие кроткие, довольные очень немногим, теперь, говорят, стали такими прожорливыми и неукротимыми, что поедают даже людей, разоряя и опустошая поля, дома и города. Именно во всех тех частях королевства, где добывается более тонкая и потому более драгоценная шерсть, - знатные аристократы и даже некоторые аббаты, люди святые, не довольствуются теми ежегодными доходами и процентами, которые обычно нарастали от имений у своих предков, - не удовлетворяются тем, что их праздная и роскошная жизнь не приносит никакой пользы обществу, а, пожалуй, даже и вредит ему".
Отсюда ключевым пунктом в размышлениях Мора о справедливом устройстве общественной жизни является отсутствие частной собственности. Еще Платон в "Государстве" говорил, что частная собственность разделяет людей барьером "мое" и "твое", между тем как общность имущества восстанавливает единство. Где нет частной собственности, там нет "моего" и "твоего", но все "наше". И Мор, вдохновленный платоновским учением об идеальном государстве, предлагает обобщить все имущество: "… я твердо убежден в том, что распределение средств равномерным и справедливым способом и благополучие в ходе людских дел возможны только с совершенным уничтожением частной собственности. Но если она остается, то и у наибольшей и наилучшей части человечества навсегда останется горькое и неизбежное бремя скорбей".
Тогдашнему английскому обществу, раздираемому социальными противоречиями, религиозной борьбой и нетерпимостью, ненасытной жаждой обогащения, Мор противопоставляет республику добродетельных язычников, живущих на острове "Утопия". Они следуют в своей жизни здравому смыслу и элементарным законам природы, которые находятся в подлинной гармонии с разумом.
В Утопии нет частной собственности и, следовательно, имущественного и социального неравенства. Все граждане равны между собой. Они занимаются главным образом сельским хозяйством и кустарными промыслами. Работают не по принуждению и не весь день (как это было в те времена), а не более шести часов, чтобы оставить время для занятий другого рода и развлечений. Самые тяжелые работы выполняют преступники.
Политический строй Утопии зиждется на принципах выборности и старшинства. На должности по управлению делами государства избираются самые мудрые и авторитетные люди, отвечающие не только высоким моральным, но и профессиональным требованиям. Целью этих людей должно быть не удовлетворение ненасытной жажды власти, личных прихотей и капризов, а служение своему народу, стремление принести ему как можно больше пользы, утверждать в нем духовные, нравственные ценности. Словом, руководить государством призваны действительно знающие люди, которые умеют любить его более других и с наибольшим усердием выполнять свой долг перед ним.
Семья в Утопии представлена, по сути дела, ячейкой коммунистического быта. Она организована не столько на родственных, сколько на производственных началах. Все дети учатся, овладевают знаниями и умениями, необходимыми для полезного участия в жизни общества. Обучение связано с их подготовкой к производственной деятельности в сельском хозяйстве и в разных ремеслах. Гуманистическая мораль Утопии осуждает тунеядство и в то же время она свободна от аскетизма. Однако жители этого острова, рассматривая наслаждения как благо, считают, что далеко не все из них одинаково благи. Среди них есть и такие наслаждения, которые оборачиваются ущербом как для общества в целом, так и для отдельных людей. Поэтому утопийцы, стремясь оградить себя от подобных наслаждений, не терпят "никаких винных лавок, пивных, публичных домов, поводов для мздоимства, тайников, секретных собраний".
Жители Утопии - люди религиозные, хотя и не относящиеся к христианам. Вера в творение мира Богом и в бессмертие человеческой души является обязательной для всех. Без такой веры, по мнению утопистов, жизнь человека лишена подлинного гуманистического смысла и содержания. Вместе с тем на острове господствует веротерпимость, допускаются различные религиозные культы. Всякое насильственное навязывание религиозных убеждений преследуется законом. Терпимость в почитании Бога делает утопистов терпимыми и в других отношениях.
Итак, эти жители Утопии, считающиеся с точки зрения христианства язычниками, придерживаются таких взглядов на религию, этику, воспитание, труд, семью и государство, которые во многом превосходят аналогичные им взгляды христианской Европы. Рассматривая эти преимущества утопистов как следствие претворения ими в жизнь философии экономического коммунизма, современные идеологи социализма провозгласили Томаса Мора социалистом, далеко опередившим свое время.
Однако родство коммунизма "Утопии" с коммунизмом нашего времени представляется весьма иллюзорным, если исходить хотя бы из того факта, что Томас Мор был глубоко религиозным человеком. Недаром он всю жизнь читал древнехристианских писателей, а Библия оставалась его настольной книгой до последних дней. От греческих и латинских отцов церкви он мог узнать, что частная собственность - основная причина человеческой греховности. Ведь Бог создал все вещи общими, а Христос стремился возвратить людей к этому божественному установлению. Надо ли удивляться тому, что социализм Томаса Мора, проникнутый духом религиозного гуманизма, был гораздо ближе уму и сердцу Иоанна Павла 11, чем коммунизм основоположников марксизма-ленинизма и их ортодоксальных последователей.
И все-таки Мор пленил главу католической церкви не столько как автор "Утопии" и других замечательных произведений, сколько как политик, неизменно руководствовавшийся в своей государственной деятельности основными принципами христианской морали. Для него было неприемлемо учение Николо Макиавелли (жившего в то же время, что и Мор) о государстве и прежде всего его основополагающая идея о том, что политика должна быть автономной, не зависимой от морали.
По словам Макиавелли, "государь, если он хочет сохранить власть, должен приобрести умение отступать от добра и пользоваться этим умением, смотря по обстоятельствам". Такое пренебрежение моральными ценностями неизбежно ведет к выводу: там, где политика играет в жизни общества доминирующую роль, места для морали не остается.
Даже перед лицом смертной казни Томас Мор не отказался от своих нравственных убеждений. Случилось же это в связи с тем, что король Генрих VIII потребовал от него, занимавшего тогда должность лорда-канцлера Англии, чтобы он принес ему, королю, присягу как главе англиканской церкви. Но Мор, будучи твердым в своей вере католиком и признавая в области духовной только власть Папы римского, отказался это сделать. По распоряжению разъяренного короля Мора заключили в Тауэр (замок-крепость в Лондоне, где размещалась английская государственная тюрьма), обвинили в государственной измене и приговорили к смертной казни. Текст приговора гласил: "Вернуть его при содействии констебля (коменданта крепости) Уильяма Кингстона в Тауэр, оттуда влачить по земле через все лондонское Сити (центральная часть Лондона) в Тайберн, там повесить его так, чтобы он замучился до полусмерти, снять с петли, пока он еще не умер, отрезать половые органы, вспороть живот и сжечь внутренности. Затем четвертовать его и прибить по одной части тела под четырьмя воротами Сити, а голову выставить на лондонском мосту".
Мор мужественно встретил этот приговор. Как человек, искренне веривший в Бога и в бессмертие души, он не боялся предстоящей казни. Еще в процессе суда над ним Мор не утратил присущего ему чувства юмора и той особой, неповторимой уравновешенности, которой во многом объяснялось его удивительное обаяние.
Казнь состоялась через четыре дня после суда. И каждый день дочь Мора посылала в Тауэр к отцу свою служанку, чтобы передать с ней письмо к нему и получить от него ответную записку. Последнее письмо Мора было написано в явной спешке. В нем он прощался с семьей, посылая благословение близким, с любовью вспоминал последнее свидание с дочерью после суда по дороге из Вестминстера в Тауэр, утешал как только мог…
Рано утром 6 июля 1535 года в Тауэр прибыл друг Мора Томас Пол, служивший в канцелярии королевского суда. Пол сообщил Мору, что он должен быть казнен в 9 утра и что король заменил ему мученическую казнь в Тайберне отсечением головы. Мор спокойно выслушал сообщение своего друга и поблагодарил короля за его "милость". А снизошедший до такой "милости" король Генрих VIII, который считался всесторонне образованным человеком, покровителем науки и искусства, оказался обыкновенным деспотом, приказавшим в угоду своим низменным страстям подвергнуть мучительной смерти гениального человека для всех времен. Эразм Роттердамский уже после казни своего друга пророчески писал: "Его душа была белее снега, а гений таков, что Англии никогда больше не будет иметь подобного, хотя она и будет родиной великих людей".
Даже враги Мора отмечали силу духа и мужество, с которыми он готовился к смерти. Он находил в себе силы, чтобы шутить в чисто английском духе и перед свиданием с плахой. "Так по прибытии в Тауэр, - писал помощник шерифа в лондонском Сити, - один из служащих потребовал верхнюю одежду прибывшего в качестве вознаграждения. Мор ответил, что тот получит ее, и снял свой колпак (казенный колпак, надеваемый на осужденного), говоря при этом, что это самая верхняя одежда, которую он имеет".
По словам И. Н. Осиновского, автора книги "Жизнь и творчество Томаса Мора", мимо людской толпы, как всегда сопровождавшей подобные процессии, Мор спокойно шел на казнь. Долгие месяцы тюрьмы и мучительные допросы совершенно подорвали его здоровье. Он сильно исхудал, и от слабости ему трудно было идти. Но когда изредка он останавливался, чтобы передохнуть, и бросал взгляд на толпу, в его серых глазах, как и прежде, светилась необычайная ясность и сила духа, в них была мысль и даже юмор. И даже в последние предсмертные минуты он не утратил способности шутить. Подойдя к наспех сколоченному эшафоту, он попросил одного из тюремщиков: "Пожалуйста, помоги мне взойти, а сойти вниз я уж постараюсь как-нибудь и сам".
Ему запретили перед смертью обращаться к народу; по-видимому, король опасался, что все поймут чудовищную несправедливость этой казни - настоящего убийства. Свои последние слова Мор сказал палачу: "Шея у меня коротка, целься хорошенько, чтобы не осрамиться". И уже в самую последнюю минуту, став на колени и положив голову на плаху, добавил: "Погоди немного, дай мне убрать бороду, ведь она никогда не совершала никакой измены". Спустя мгновение голова Мора покатилась по помосту.
Так завершилась земная жизнь Томаса Мора. Не думал ли он перед смертью, как в свое время Великий Сократ, что человек должен уметь не только достойно жить, но и достойно умирать, противопоставляя страху смерти силу духа? Король - тиран лишил его жизни, показав этим самым полную власть над его телом, но оказался бессильным перед его духовно-нравственной силой.
В 1886 году Томас Мор был причислен католической церковью к лику блаженных Папой Римским Львом ХIII, а в 1935-ом, спустя 400 лет после смертной казни, - канонизирован Папой Пием ХI за верность своим убеждениям и несгибаемую волю. И, наконец, в 2000 году Папа Иоанн Павел II провозгласил его святым покровителем политиков. Дай-то Бог, чтобы молодые люди, избирающие в наше тревожное время политическую деятельность своей профессией, учились быть политиками не у Николо Макиавелли, а у Томаса Мора. Политиками мудрыми и мужественными, честными и ответственными. Человечество очень нуждается в таких политиках, особенно с лидерскими способностями и нравственными качествами личности. Давно уже нуждается…
И. ЮДОВИН,
Израиль,
для "Русской Америки, NY"
|
