Ладно, о роли Горбачева в гласности сказано много. А вот о роли компьютера? По-моему – ничего. Нужно восполнить.
Гласность приводила к увеличению количества газет. А газетам нужна была информация. В конце 80-х годов главными информационными машинами уже были компьютеры. А не ксероксы и, тем более, пишущие машинки. Их по старинной советской традиции охраняли пуще всего. На праздничные дни машинки (или хотя бы каретки с них) уносили в 1-й отдел, закрывали на засовы и пломбировали. А ксероксы и уносить никуда было не нужно - они и так стояли постоянно под надзором 1-го отдела.
Но не носить же в 1-й отдел компьютеры! Впрочем, их опасность еще не просматривалась бдительными властями из охранительных ведомств. Зато принтеры к ним сразу были усмотрены. Они чем-то напоминают пишущую машинку - тоже печатают. Потому быстро сочинили инструкцию, запрещающую для частных лиц ввоз опасных принтеров. Компьютер, пожалуйста, можно ввести, а вот принтер к нему - нет. Тогда же были запрещены для ввоза и изымались на таможнях беспроводные телефоны (cordless) и вок-ток (walk-talk). Тоже ведь подозрительная вещь. Ходит где-то, смотрит и - говорит, говорит, передает шпионские сведения.
Затем ввели контроль за ввозом видеокассет и дискеток. Да только как это проконтролируешь? Везут и везут. За всем не уследишь. Обычный CD ROM уже тогда нес на себе 600 мегабайт информации - средняя библиотека интеллигента. И потом, не ясно было, что именно выискивать на дискетках. Антисоветскую литературу? Но грань между уже дозволенным и еще запрещенным все время стиралась. Каждый день новые индексы запрещенных книг составлять, что ли?
Ко всем этим дискеткам еще добавились антенны космического телевидения. Умельцы, несмотря на засекречивание технической документации, стали делать антенны-тарелки с декодерами, продавать их по цене подержанных "Жигулей". Антенны устанавливали на балконах и крышах. Сразу появились инструкции КГБ. По улицам ездили патрули и высматривали. И снимали под предлогом "архитектурных излишеств" и помех телевещанию. Или требовали разрешения. А что за разрешение и кто его дает - неведомо. А еще чуть позднее появились лазерные компакт-диски с невообразимой по количеству информацией. Ну, что прикажете делать дорогим органом? Выловить в этом море подрывную информацию практически невозможно. Лучше всего, конечно, запретить все эти информационные новации, а еще лучше - приравнять их к владению оружием. Компьютер к автомату Калашникова, принтер к нему - к миномету. А дискетки и компакт-диски - к гранатам. И давать столько-то лет по соответствующей статье УК. Да, это было бы идеальным решением. Но пойти на него не имелось никакой возможности. Тогда придется, фактически, остановить прогресс. Ведь многие ученые имели компьютер дома и работали на нем. Работали писатели и журналисты. Работали редакции и издательства. Все шире они проникали в финансы и торговлю. Что ж, при каждом ставить ВОХРу? На каком-то этапе власти махнули рукой: "а, пропади оно все пропадом, пусть везут и владеют компьютерами и прочими причиндалами, включая и жуткие принтеры". Это был расцвет гласности.
Контролировать и пресечь информацию огульно и тотально, конечно, можно. Например, взять да и вырубить электроэнергию. Изъять из продажи батарейки и аккумуляторы (это чтобы не работали ноутбуки). Отключить телефонную сеть, чтобы никакого интернета. Но пойти на это не решаться даже самые свирепые тоталитарные вожди. Ибо сие будет означать такой удар по остальным отраслям экономики, науки, технологии, которые отбросят режим сразу в XIX век. А такие режимы любят быть сильными, вооруженными, спесивыми от мощи и гордыми от спесивости.
Получается, компьютер - отличный гарант демократии. Ибо демократию можно определить, как свободу распространения и передачи информации. Всеобщие выборы и многопартийность, например, легко покрываются этим определением, ибо выборы означают распространение информации о программах кандидатов, а голосование - доведение информации до некоего блока управления обществом.
Да, в каком-то смысле слова Советский Союз изнутри разрушил компьютер. Более того, если предположить, что товарищ Сталин все еще жил бы и руководил партией и страной в 1989 году (предположение для уроженца Кавказа не такое уж нелепое - ему было бы 110 лет, горцы живут и побольше), то компьютер точно так же разрушил бы и сталинскую империю. Причем - в любом случае.
Если бы компьютер был объявлен Сталиным антисоветским и контрреволюционным изобретением (ну, примерно как генетика с кибернетикой), то сама Советская армия в два счета превратилась бы без современных систем компьютерного управления, без систем наведения ракет, без связи и хранения огромных массивов информации в нечто похожее на средневековую орду, вооруженную вилами, топорами и дрекольем.
Казалось бы –все в прошлом. Ан- нет. Научный обозреватель Сергей Лесков в статье “Большая щель” в “Известиях” от 17 марта 2005 г. пишет:
“В немецком Ганновере открылась крупнейшая в мире выставка IT-технологий СeBIT… Сегодня лишь 5% наших предприятий используют новые достижения науки, в Западной Европе - 80%. Мировой IT-рынок приближается к 1,5 трлн долл., российский - 8 млрд, жалкие полпроцента. Наше присутствие в Ганновере было более чем скромным и ограничивалось "софтом", достойное "железо" произвести мы не можем. Многие талантливые специалисты в этой области ушли в западные компании. И наши идеи чаще всего пристраиваются на Западе. Пять лет назад, к примеру, компания Степана Пачикова "Параграф", в которую было вложено 3 млн долл., была продана вместе с уникальной программой по распознаванию рукописных текстов за 65 млн.
Есть мнение, что гвоздь в крышку гроба, где похоронен СССР, заколотило наше отставание в информационных технологиях. У СССР была очень медленная экономика, она не успевала за ускоряющимися потоками информации. Стране, где даже ксероксы были на секретном учете, не хватало динамичности. В постиндустриальную эпоху, чего не мог предвидеть мудрый Маркс, знания стали главным ресурсом, который формирует производственные отношения. Но вечный российский парадокс в том, что перестройка обрушила отечественную электронику на дно пропасти. Рекордный рост сектора на 20% в год обеспечивается западными брендами. На плаву остались лишь программисты, имеющие дело с невесомыми мыслями. Важно понять: не означает ли скромное место России в области IT-технологий наше дальнейшее скольжение и растущее отставание от мировых лидеров, с которыми мы хотели бы чувствовать себя на дружественной ноге?
Бурно, под литавры стартовавшая госпрограмма "Электронная Россия", направленная на всеобщую компьютеризацию родного чиновничества, зачахла. По вечным соображениям секретности, которая веригами висит на России, даже электронную почту в министерствах иметь опасно. Американскими чиновниками каждый год выпускается 1,3 трлн документов, ими можно было бы 107 раз оклеить Большой каньон. Но в США лишь 5% документов хранится в бумажном виде. Компьютерная девственность наших ведомств - одна из причин провала административной реформы, которая оказалась погребена под бумажными Эверестами”.
Видите, какую причину отставания называет Лесков снова? – “По вечным соображениям секретности, которая веригами висит на России”.
Конечно, слова про компьютер - разрушитель империи - это более или менее метафора. В СССР было множество других разрушительных причин. К примеру, нелепая монопольная экономика, которая в отсутствии стимулирующего сталинского террора начинала саморазваливаться. И национальные чувства населения "республик свободных". Опять-таки, при отсутствии террора и непрекращающейся борьбы с "буржуазным национализмом", на местах все большую роль начинали играть движения и "народные фронты" с ярко выраженной национальной окраской.
Никакой Новоогревский процесс, затеянный Горбачевым для спасения целостности страны (союзный договор подписали только 8 республик из 15, а самую непримиримую позицию занял сначала Кравчук, а под этим предлогом - и Ельцин) уже не мог помочь. Слишком долго Горбачев прощался с социализмом, Лениным и идеалами коммунизма. И слишком долго не говорил "здравствуй" компьютеру. За это время и экономика подразвалилась (вплоть до введения карточной системы), и настроение ухудшилось, и рейтинг самого Горбачева упал.
Аппарату понадобилось несколько лет, чтобы усвоить простенькую мысль: зачем бороться за торжество коммунистических идеалов, что давало им место и кресло, а также все связанные с этим радости жизни, когда можно приватизировать все эти радости, юридически переведя их на свое имя и став частными собственниками, капиталистами и банкирами. А как же коммунистические идеалы? А хрен с ними, мы-то давненько сами над ними потешались. О потехе над идеалами много пишет такой знаток, как Михаил Восленский в своей детальной "Номенклатуре".
И вот эта простенькая "буржуазная идея" о своей собственности усваивалась ими года три. А пока она не была усвоена, Горбачев мог бы веревки из них вить. Вот и надо было бы в этот момент произвести радикальные изменения, а в качестве отступного дать партайгеноссе собственность.
Да, нужно было быстро-быстро привилегии, положенные партбонзам разного ранга как принадлежность служебного кресла, превратить в юридическую частную собственность. Именно это и пообещали ново-старые вожди вроде Ельцина или Назарбаева, и именно этого все время боялся Горбачев. Боялся слов "частная собственность", "капитализм", "свободная торговля", "акция", "безработица", "компьютер".
Ясно, что Горбачев вовсе не хотел привести СССР к победе "капиталистического" труда. Да и о социал-демократии он не помышлял. А помышлял он о реформировании заскорузлого социализма с татаро-монгольской задницей и думал о судьбе Дубчека, о социализме с человеческим лицом, на которое и уселась та самая задница. Наверное он в какой-то момент с ужасом понял, что система нереформируема и скрещивание советской управленческой машины с элементами демократии невозможно из-за сопротивления старых, но все еще мощных партструктур, из-за слабости и пассивности общества. Из-за того, что практика неумолимо доказывала: социализм "с человекообразным лицом" невозможен.
Ситуация напоминала чем-то попытку собрать из забетонированной пирамиды ажурное здание. Увы, пирамида неразборна и потому ее можно только разбить копром на куски, а уж из них ничего собрать и вовсе нельзя, только на свалку.
|
