Есть еще нечто, возможно, не очень значительное. Горбачев и его окружение не мыслили категориями отдельного человека. А все больше массами, классами, слоями. В общем-то, это особенность всякого политика, но эти уж слишком много нажимали на свой “целевой гуманизм”.
Два примера. Один – это лично мой. Я был исключен из всех рядов и изгнан с волчьим билетом как раз за год до всех перестроечных новаций. А тут – свежие веяния. Обратился к сыну главного мотора гласности Александру Николаевичу Яковлеву Анатолию работавшему в то время редактором в “Вопросах философии”. Не может ли его отец посодействовать возвращению к профессиональной работе? Тот поговорил. Ответ обескураживал: в моем деле замешан КГБ, и он, член политбюро А.Н. Яковлев, - ничего поделать не может. Шел 1986 год, вроде бы перестройка была в соку.
Ладно, я величина маленькая. Но вот пишет Бурлацкий:
“Яковлев - самая сложная из всех политических фигур эпохи перестройки. Выглядит простовато, а умудрен, как библейский змий, соблазнивший Еву. Он постоянно ввергал в соблазн Горбачева, а сам оставался за кадром, на втором плане. В соблазн гласности без берегов. Низвержения марксизма как главной причины Октября и народных бед. Соблазн национальных суверенитетов, даже когда это грозило русофобией. Лигачев выглядит игроком в городки - как известно, это довольно простая игра, когда партнеры тяжелыми палками сбивают легкие фигурки. Яковлев - это умелый и хитроумный игрок в политический покер. Его эволюция в период перестройки, как и его политические перебежки, - одна из самых характерных страниц этого противоречивого периода.
Он был первым, к кому я обратился еще в начале 1986 году с просьбой о том, чтобы восстановить в партии Карпинского и дать ему хоть какую-нибудь работу. Яковлев охотно принял меня. Посмотрел все документы, долго сокрушался о трудных временах застоя. Поддержал меня, когда я предложил незамедлительно вернуть Андрея Сахарова из ссылки и изменить отношение к диссидентам. Я ушел от него окрыленный.
Но потом я звонил ему целый год и его секретарь даже не соединял меня с ним. Карпинского реабилитировали только после моего похода к Лигачеву. Странно. До сих пор не понимаю, чем это объяснялось". (Русские государи, М.,1996, с.200).
Маленькое пояснение: Лен Карпинский был сотрудником газеты “Правда”, исключен в 1967 г. из КПСС за статью против цензуры, причем документы об исключении тогда готовил как раз А.Н. Яковлев – один из ортодоксов агитпропа. Впоследствии Карпинский – главный редактор “Московских новостей”.
А вот строки из книги Владимира Медведева “Человек за спиной” (М.1994, с. 214-215), начальника личной охраны Брежнева, а потом – Горбачева:
“Лидер страны привык общаться с народом, а не с людьми. Вообще, а не в частности. Это открытие я сделал для себя в один из дней в Крыму. Горбачев шел с моря и по пути повстречал электриков - сотрудников местного отдела. Он изменился в лице и резко сказал мне:
Если подобное повторится, я покину эту дачу!
Никакого разговора с ними у него не было и быть не могло. Одеты они были аккуратно, он тоже, как все на отдыхе - в шортах и рубашке. Просто они прошли по Его территории - заповедной. Но ведь и шли - по делу, не гуляли. Произойди это при Брежневе, он, не объявлявший себе демократом, спросил бы запросто: "Что случилось, хлопцы?" А ведь это был тот самый "народ". Куда легче быть своим среди иностранцев, чем среди сограждан.
Самым, пожалуй, забитым оказался народ в средней России.
- Ну, что вы хотите мне сказать? - спрашивает высокий гость, выходя из машины. Кто-нибудь из проверенных, подставленных:
- Чтоб войны не было, Михаил Сергеевич.
Анекдот. У него дома пусто, едва концы с концами сводит. Весь мир вокруг него - в достатке, сыт и весел. А у него забота: чтоб войны не было.
Зато когда в Литве рабочий прямо в глаза сказал правду о желании литовского народа государственной независимости, Горбачев оскорбил рабочего недоверием: поет с чужого голоса.
Как же надо не знать свой народ, чтобы все представлять в перевернутом виде: подставного собеседника принимать за истинного и наоборот. … Свой народ распознал его довольно быстро, но как сумел он сохранить международную репутацию, для меня и сейчас - одна из загадок”.
Относящийся с пиететом к Горбачеву его бывший помощник, пресс-секретарь (и публицист) Андрей Грачев в своей отменной книге “Кремлевская хроника” (М.1994) тем не менее пишет:
“Поздно вечером Горбачев вернулся в Москву (после окончания “путча” 22 августа 1991 г. –В.Л.). И совершил свою первую после путча политическую ошибку: вместо того, чтобы с аэродрома поехать к ждавшим его защитникам Белого дома – ради его возвращения они, безоружные, встали против танков – он отправился отдыхать на дачу. Не нашел он дороги к стряхнувшей с себя кошмар возращенного тоталитаризма стране и через два дня: во время пресс-конференции, не успев вздохнуть воздух свободы, которым уже дышали люди, Горбачев повторял доавгустовские слова о “социалистическом выборе” и защищал партию, отступившуюся от него как от предателя”.(с.147).
Нет, не мог человек с повадками бонвивана быть народным вождем. Даже Ельцин годился на эту роль больше – на танк влазил, зажигательные речи в толпу бросал.
А уж лица этих вождей…Вы посмотрите на фото горбачевского политбюро. Это – мрак и беспросвет. Даже “народный” Яковлев – нечто похожее на помесь гориллы с бегемотом.
Теперь помечтаем. Представим себе, что Горбачев тайно приготовил доклад о коммунистической системе такого же рода радикальности, каким был доклад Хрущева о "культе личности" в начале 1956 года на ХХ съезде КПСС. Ведь тогда прошло только три года после смерти Сталина и он был в глазах населения еще чем-то вроде Бога. Но Хрущев решился!
Доклад Горбачева где-нибудь весной 1987 года (лучше всего по 1-му каналу телевидения вечерком в субботу) должен был бы включать такие тезисы.
Два года работы в Политбюро и изучение документов показали, что в октябре 1917 года большевиками была сделана роковая ошибка. И даже преступление. Страна свернула с пути демократических преобразований и встала на путь создания жестокой деспотической власти. Поэтому массовые репрессии Сталина (о которых дорогие соотечественники отлично знают) были не случайны, а прямо вырастали из новых принципов государственности, заложенных Лениным. Для нового тоталитарного режима была создана и сама партия и ее главный орган - ЧК-НКВД-КГБ. Экономически такая система совершенно бесперспективна, не говоря уж о ее аморальности и негуманности. Поэтому мы должны резко уйти из этого исторического тупика, распустить партию, легализовать многопартийность, преобразовать КГБ в службы контрразведки и ввести частную собственность.
Все эти тезисы, конечно, с примерами и живыми сценами, с цитатами из экономических и политологических авторитетов. Затем выразить благодарность всем, кто, как говорится, строил и защищал. Сказать, что их жизнь не обессмыслилась этим сногсшибательным открытием (страну-то все-таки строили и защищали), тем более что люди ранее и сами о многом знали или догадывались. Даже в рядах функционеров и репрессивного аппарата. Конечно, превентивно изолировать всех тех функционеров, кто априори мог бы помешать крутому изменению курса. Именно в этих аппаратных играх Горбачеву не было равных.
Но ничего такого генсек не произнес. А говорил о все том же социалистическом выборе, который сделал еще его дедушка (на своего дедушку Горбачев ссылался даже в самом конце своей карьеры). И о том, что пора смелее браться за дело. Что "...для нас главное сейчас - действовать, и действовать энергично и целеустремленно" . И эти заклинания про “надо смелее действовать” он произносил все почти семь лет своего царствования.
Высказывается мнение, что Горбачев избрал единственно верный путь медленного разложения партии, а для камуфляжа и ее усыпления все время использовал партийно-ленинскую лексику. И для тех же целей не проводил никаких решительных реформ. Иначе бы его, де, аппарат обязательно "съел". Увы, проверить это невозможно.
Эх, Михаил Сергеевич! Не решились Вы пойти на всенародные выборы - вот это дало бы Вам новую силу, как Антею, прильнувшему к земле. Ведь все скоропалительные президенты союзных республик были всенародноизбранными и потому имели больший вес, чем вы. Имей вы такой же статус, вы могли бы решиться даже на речь о партии, равную по смелости докладу Хрущева в 1956 году о культе. Да, слишком долго перестройка занималась "не тем", слишком долго злился народ в очередях за водкой и вином и закуской к ним. Слишком долго...
И все-таки - потребовалось большое политическое и аппаратное искусство М.Горбачева и даже доля интриганства, чтобы повалить монстра, заплатив за это цену распада единого государства (а заодно и своей карьеры). Может быть этот распад – справедливая цена (что нельзя ни доказать, ни опровергнуть). Хотя к самому распаду Горбачев не только не имел лично отношения, но делал все, чтобы не стать последним президентом СССР. Однако стал им.
|
