- Владимир Богданович, Вы по-прежнему пребываете в глубокой конспирации? И какова она - жизнь между смертным приговором и его исполнением?
- Жизнь удивительная. Главное, - ни о чем больше не надо беспокоится, ни о чем волноваться не надо. У Высоцкого в песне про Джона Ланкастера появляется таинст-венный персонаж - майор разведки и отличный семьянин. Это почти про меня. Когда-то давно на тревожных перекрестках военной разведки я встретил Единственную. Зовут ее Татьяной. Она из Полтавы. Думал, что таких не бывает. Даже в кино. Вместе мы прошли множество проверок, академию, зарубежную командировку в Женеве, - столице мирового шпионажа. Вместе и ушли. Все, что висит надо мной, а именно - приговор Военной коллегии Верховного суда СССР, в полной мере распространяется и на нее. Во всех моих книгах о ней только одна строчка в "Аквариуме": звонкая девочка из группы контроля. У нас двое взрослых детей и уже двое внуков.
Жизнь между приговором и казнью просто удивительна. Получив приговор, я вдруг с полной ясностью сообразил, что каждому человеку времени отпущено совсем немного. Каждый свой день расцениваю как подарок судьбы, как сказочный лотерейный выигрыш. За этот день надо успеть сделать самое главное в жизни, ибо завтрашнего дня может не быть. Вот я и делаю самое главное: пишу книжки. Этим занят утром, днем, вечером и ночью. Время ценю по самой высшей категории. Иногда, раз в несколько лет, вынужден ехать в отпуск на берега теплых морей. Для меня это невыносимая пытка. Это потеря времени. Жизнь заставляет иногда сидеть в ресторане. Это тоже пытка. За это время можно было бы сделать так много. Рабочий ритм постоянно нарушается, свою точку зрения надо отстаивать, а для этого надо много ездить по миру от Австралии до Канады, выступать по телевидению, встречаться с журналистами, томиться на конференциях, ругаться, отбиваться, кусаться. В этих битвах есть своя прелесть.
У меня много друзей, знакомых и незнакомых. Я даже никогда не думал, что их так много. Вот однажды в Нью-Йорке вдруг видим перед собой украинский ресторан. Называется "Глэчик". Ну, как не зайти! Для меня это уже не пытка, а высшее наслаждение. До полного безумия люблю вареники со сметаной. Заходим, сидим, никого не трогаем. И разговариваем тихо.Не высовываем-ся, одним словом. Подходит официант: а я знаю кто вы такие! Тут же появляются владельцы ресторана: ну-ка столы раздвинуть! И официанты один за одним несут и горилку какую-то особую, настоянную на каких-то дивных ягодах, колбасу домашнюю, и огурчики соленые, поросенка в яблоках, суп с грибами, перепелок фаршированных. Вроде скатертью-самобранкой стол накрыли. Пир горой. Говорю Татьяне: чтоб меня всю жизнь такими пытками пытали. Пользуясь случаем, передаю поклон гостеприимным владельцам "Глэчика". Спасибо за хлеб-соль. А нашим читателям рекомендую: будете за океаном, заходите в "Глэчик" - это кусочек Украины посреди небоскребов.
Вот такая жизнь.
- И как литератор, и как офицер верой и правдой служа "матери России" (именно так Вы ее называете в книгах), - сегодня Вам уже никогда не отмыться от ее приговора в "предательстве-измене". Потрясающе много сделав для раскрепощения и декагэбизации России, сейчас Вы можете лицезреть россиян к чекистам. Не кажется ли Вам, что, являясь украинцем "з діда-праді-да", Вы прошли мимо своей настоящей Родины, отдав себя мачехе, для которой Вы - такой же, материал, как и миллионы других?
- Сразу после того, как Украина стала независимой, я обратился к Генеральному прокурору с вопросом: в чем заключается моя вина перед Украиной? Я готов приехать на суд, судите меня, если заслужил, - расстреляйте. Но скажите, в чем виноват. Мне ответили, что направили запрос в Москву... На этом наш разговор завершился. Если Украина не может решить такой вопрос без консультации со "старшим братом", то мне пока туда дорога закрыта.
А вот для контраста: сразу после получения независимости правительство Польши позвало меня в Варшаву. После того, много разбывал в Польше. По приглашению Сейма 16 сентября 1999 года выступал перед народными избранниками. Позиция руководителей Польши проста: нас не интересует, в чем ты там виноват перед Москвой, а Польше ты вреда не сделал. Наоборот. Так что приезжай. То же и с Болгарией. Пригласил Президент. Я спрашиваю: а не отдадите "старшему брату"? Отвечают: а мы такого не знаем. Генеральный прокурор Болгарии господин Иван Татарчев прислал письмо: кроме официального приглашения, ты еще и мой личный гость, приезай, я тебя никому не отдам. И вправду не отдал. В Эстонии, Литве и Латвии часто бываю. Там со "старщим братом" считаются, но уважают и соб-ственный суверинитет: кого хотим, того и приглашаем. Не постесняюсь сказать, что мои поездки в Польшу, Болгарию, Венгрию и другие страны были в буквальном смысле триумфальными. И я решил, что, может быть, Украина свое отношение изменила. Обратился к некоторым руководящим панам в Киеве. Дело в том, что по официальной версии Москвы, я - украинский националист.
В 1978 году, после нашего ухода, в Запорожье в квартире родителей моей жены Татьяны был проведен обыск и моих вещах "найдены" символы украинской государственности: значки с трезубом и т.д. Товарищ из ГБ оставил свое имя: Геннадий Константинович. Служебный телефон в УКГБ по Запорожской области - 696270. Он вежливо попросил: если найдете еще что-то вражеское, немедленно соообщите. Этот Геннадий Константинович теперь от свободной Украины жирную пенсию получает, а я обратился за разъяснением: как теперь трактовать мое преступление? Сразу оговорюсь: я не так глуп, чтобы такие вещи дома держать. Подозрения о моих политических взглядах были, но не было доказательств. Эти символы товарищи с горячими сердцами и чистыми руками подбросили во вемя обыска. Как бы то ни было, но официально я тот, кто за свободную Украину выступал. Вот и спрашиваю: держать дома трезуб - это преступление или нет? Отвечают: сейчас это национальный символ, а тогда такие вещи хранить не полагалось. Следовательо, преступление имело место. И где твои доказательства, что трезуб подбросили? Найдено во время обыска, значит, ты враг. Сегодня с трезубом ходить разрешается, но тогда-то это было преступлением!
Сегодня украинцам разрешили хранить национальные символы, но если завта прикажут, и такие Геннадии Константиновичи, как верные псы, будут искать и вынюхивать. Они будут сажать и расстреливать. Сегодня модно состоять в рядах самостийников. Сегодня некоторые слишком громко клянутся в верности Украине. А я не хочу о своих чувствах кричаить с на каждом перекрестке.
|
