Необыкновенных историй на той, прошлой Большой войне было столько, что еще многим поколениям предстоит с ними ознакомиться. В данной статье остановимся на нескольких, которые завершились благополучно для тех, с кем они приключились. При этом благополучие следует понимать весьма относительно и исходить из критериев тех, уже далеких для нас времен. Найти эти истории весьма непросто.
Приходится перелистывать кипу исторических журналов, где они в основном и зафиксированы. Но работа это весьма интересная и дает возможность взглянуть на прошлое несколько с иной, нетрадиционной стороны.
ПЕРВЫЙ НЕМЕЦКИЙ САМОЛЁТБЫЛ СБИТ 18 ИЮНЯ 1941 ГОДА
В. И. Подольный в "ВИЖе" поведал нам историю о первом сбитом немецком самолёте. Именно он в госпитале встретился с человеком израненным, потерявшим обе руки. Фамилия его была Белогуб Николай Данилович. Впоследствии об этом случае сообщил и писатель К. Симонов. Установить фамилию летчика через двадцать лет помог Подольному писатель С. С. Смирнов, который много сделал для восстановления правды о той войне. Так вот, с этим Белогубом, который был летчиком-истребителем, приключилась история, о которой и рассказал Подольный.
Служил он до 22 июня 1941 года на самой - самой границе. Одним словом, приграничный аэродром. В июне немцы стали нарушать воздушную границу в массовом порядке. Летчики сидели, сцепив зубы. Приказ был строг: "Не взлетать. На провокации не поддаваться". 18 июня Николай Белогуб заступил на боевое дежурство. Увидев немецкий самолёт, он самовольно взлетел и решил посадить фашиста на наш аэродром. Манёвр удался: на глазах всего аэродрома немец начал приземляться, но в конце полосы развернулся, дал газ и на бреющем стал уходить к границе. Догнал его Белогуб не сразу, но когда догнал, в упор свалил первой же короткой очередью. Упал самолёт буквально в сотне метров от границы, да так, что был виден и с русской, и с немецкой стороны.
Арестовали Николая Белогуба тут же на аэродроме, сразу после доклада начальству. Трибунал заседал 20 июня 1941 года. Приговор известный - расстрел за провокацию к войне. 48 часов на просьбу о помиловании. Но летчик был человеком повышенной эмоциональности, да к тому же - честный. Подавать петицию отказался. Зато все лётчики полка послали в Москву телеграмму с просьбой сохранить жизнь товарищу. Как это ни странно, но тогда это было возможно.
Утром 21 июня в камеру к смертнику вдруг пришло высокое начальство, а с ним - штатский человек в шляпе. Штатский, видимо, был лицом весьма необычным, потому что, во - первых, был в шляпе, тогда только большие люди в них ходили. Во - вторых, потому что парадом командовал именно пришелец. Все остальные вытянулись перед ним в струнку.
Далее Подольный приводит содержание разговора. "Вы товарищу Сталину о самолётах писали?", - обратился он к арестованному лётчику. "Писал.". "А вот о ваших подвигах товарищ Сталин ещё не знает. Придётся доложить! А теперь отправляйтесь домой, приведите себя в порядок, а в понедельник (т. е. 23 июня 1941 года. В. Л.) мы подумаем, расстрелять вас или нет".
Иначе говоря, вопрос ещё не был решён. Вот почему Николай Данилович решил вечером, в субботу, отправить жену в Москву, чтобы она не переживала в связи с происходящим. Как мы понимаем, понедельника он не дождался. Ночевать в доме один не захотел и ушёл на аэродром, где и попал почти сразу под первую бомбёжку. Почти все самолеты, штаб полка были уничтожены. Но на случайно уцелевшей машине он взлетел и весь боекомплект всадил в немецкий "Юнкерс", отправив его экипаж к праотцам.
Естественно, что после этого ни о каком приговоре не вспоминали, все сгорело в пламени войны. Но его и не сняли. Так и продолжал с приговором воевать летчик Николай Федорович Белогуб. В одном из боев он был ранен и его с летной службы списали. И тогда он стал танкистом. Воевал отлично. Получил редчайшую в то время награду орден Суворова 3-й степени, за № 13. Но и лишился на войне рук. Орденов у него было множество. О его танкистах писала даже "Правда", что в то время значило немало.
Но даже лишившись рук, Николай Белогуб сразу не ушёл из армии. Он стал преподавателем в танковом училище. Через несколько лет уволился и поступил в юридическую школу и стал судьей в Донецке. Но затем ослеп. Сказалось пережитое. И Николай Данилович покончил с собой.
Так трагически закончилась жизнь человека, летчика, который сбил первый немецкий самолёт. Героя же ему в то время, как и Маринеско, а они должны были идти одним списком к 20-летию Победы, не дали. Ну а сейчас это уже никому не нужно. Главное, что И. А. Подольный, С. С. Смирнов сохранили память об этом замечательном человеке и рассказали о нем.
КАК КАЗИМИРА ЛЮКСЕМБУРГА СДЕЛАЛИ ШПИОНОМ
Как уже наверное догадались читатели, речь пойдет о ближайшем родственнике руководительницы германского пролетариата Розы Люксембург. Поведал нам об этом необычном случае полковник юстиции А. В. Чураков, опубликовавший в "Военно - историческом архиве" "Сказ о том, как в стране победившего социализма сделали "шпионом" племянника одного из вождей германского пролетариата".
Исследователь Чураков человек неординарный. К его работам нам ещё придётся обращаться не раз, тем более, что сфера его интересов - это история политических репрессий в СССР. Да и должность у него соответствующая - он старший военный прокурор отдела Управления реабилитации жертв политических репрессий Главной военной прокуратуры. Так что материалы у него, сами понимаете, из первых рук. И пользоваться он ими умеет. Это и делает его одним из самых интересных авторов по этим проблемам.
О чем же он нам поведал в очередной своей работе? Так вот, он сообщает, что в июле 1941 года на железнодорожном вокзале в Воронеже был задержан молодой интеллигентного вида человек, вызвавший своим видом подозрение у работников дорожного отдела милиции. Он оказался врачом, 27 лет от роду, беженцем из Польши. Понятно, что бежал от немцев в СССР. По дороге оказывал помощь пострадавшим и потерял при этом жену. Наконец, оказался в Воронеже, где решил остановиться и устроиться на работу, так как средств к существованию больше не было. Документы были в порядке, и значился молодой человек Казимиром Иосифовичем Люксембургом. Фамилия у всех ещё тогда была на слуху (Карл Либкнехт и Роза Люксембург - вожди германского пролетариата!). И был врач племянником этой самой Розы Люксембург, убитой вместе со своим партийным товарищем немецкими реакционерами.
С 14 по 21 июля 1941 года его продержали под стражей, установили невиновность и должны были освободить. Но не тут - то было! Такой лакомый кусок, да ещё в военное время, никому не хотелось отдавать. В данном случае получалось великолепное "шпионское" дело. Во-первых, иностранец. Во - вторых, из какой семьи. Таких сажать любили. И поэтому решили не портить показатели и племянника столь известной в революционном движении леди не отпускать. И 1 августа того же года вместо постановления об освобождении, ему предъявили другое - о предъявлении обвинения в шпионаже.
30 сентября 1941 года из управления НКВД по Воронежской области дело было передано в Транспортное управление НКВД СССР. "Люди там работали опытные, знающие, - отмечает А. Чураков - Отсутствие доказательств их не смущало, - экая невидаль. Поэтому первый вопрос, который задали Люксембургу принявший дело к своему производству следователь Лобачев, звучало если не с обидой, то, во всяком случае, с недоумением: "Вам предъявлено обвинение в шпионаже. Почему не признаете себя виновным? Дескать задержали Вас, как…человека, дело завели - вниманием не обделили, а Вы, что себе позволяете?!... Но подследственный проявленного внимания к нему не оценил и ответил, как было на самом деле: "Виновным себя не признаю потому, что шпионской деятельностью никогда не занимался…
Ответил, как любой нормальный человек, все ещё полагая, что произошло досадное недоразумение - то ли спутали с кем, то ли поняли не так…". Далее, сообщает Чураков, этой "несознательной" позиции он придерживался весь период следствия. Он рассказал правду о брате, хирурге - стоматологе - поручике польской армии, взятом красноармейцами в плен под Шепетовкой ещё в годы гражданской войны, отце - сотруднике Министерства здравоохранения Польши - заведующим отделением еврейской больницы в Варшаве; о своей тетке - сестре отца - Розе Люксембург, убитой вместе с Карлом Либкнехтом "германским социал-предателем" лейтенантом Кролем 15 января 1919 года, вроде как за идеалы мировой революции.
Это, видимо, насторожило работников НКВД. Вполне вероятно, что родственников "вождей революции" можно было арестовывать только с ведома вождя народов, но кто в то время мог к нему обратиться? Война только начиналась. И вождю было не до какого - то Люксембурга. Поэтому изучивший дело в порядке надзора военный прокурор Терехов в конце концов 8 января 1942 года написал: "Люксембург арестован 15 июля 1941 года. За полгода следствия не собрано никаких улик. Полагаю, что дело подлежит прекращению".
Но и это не помогло. В январе дело принял к своему производству следователь транспортного управления НКВД Бурлаков. Но и он не смог заставить признаться Люксембурга в шпионаже. И тогда он предъявил ему обвинение в "недовольстве мероприятиями Советского правительства". "Неизвестно, сколько ещё продолжалось бы это расследование, если бы подследственного не "осенило"! Казимир Иосифович вспомнил, как в 1939 году в беседе с кем - то из своих земляков он позволил себе обратить внимание собеседника на высокую стоимость продуктов питания в стране Советов по сравнению с зарплатой врачей, а также на низкое качество продуктов…При этом он ещё посмел "расхваливать" условия жизни населения в Риге", а также "занимался восхвалением буржуазного строя, условий жизни в буржуазных Польше и Латвии по сравнению с СССР", - отмечается в цитируемой работе.
Это уже было что-то. На этом и столковались. Следователь "запросил" Люксембургу 5 лет и отправил дело на рассмотрение Особого совещания при НКВД СССР.
Но на этот раз, замечает Чураков, схема дала сбой. Главный военный прокурор железнодорожного транспорта утвердил постановление о прекращении дела за отсутствием в действиях арестованного состава преступления и освобождения его из - под стражи. Обвиняемого нужно было выпускать. Но 29 мая 1942 года заместитель Наркома внутренних дел СССР Меркулов утвердил "свое" постановление. В соответствии с ним, Люксембурга не освобождали, а в ввиду "нежелательности в условиях военного времени проживания Люксембурга… в местностях, объявленных на военном положении, поставлен вопрос о его административном выселении, согласно заключению Транспортного управления НКВД СССР - в Среднюю Азию".
Видимо, не последнюю роль сыграло и то, что в то время почти все уцелевшие граждане Польши были освобождены из лагерей и призывались в создаваемые польские части. Уж не знаю, почему не попал в армию Казимир Иосифович. Укатил он в Среднюю Азию. И лишь в 1999 году Главной военной прокуратурой в связи с обращением Люксембурга К. И. незаконное постановление было отменено, а сам он реабилитирован. Следовательно, дожил он до глубокой старости и в Польшу после войны не уехал.
Вот так, сравнительно благополучно закончилась история с родственником "выдающейся" деятельницы мирового революционного движения Розы Люксембург. И не предполагала она, что в стране "победившего социализма" будут так обращаться с её родственниками и согражданами. Впрочем, как и многого другого.
"БОЖЕСТВЕННОЕ" СПАСЕНИЕ
Так называется статья участника Великой Отечественной войны Николая Михайловича Скворцова о необычайных событиях, связанных с Великой Отечественной войной. Рассказов о тех событиях ходило немало. Многое он поведал сам. Его воспоминания литературно обработал и предложил редакции "Военно - исторического архива" С. Н. Первушин. События, описанные автором и литературным редактором, весьма интересны и необычны. В начале войны Скворцов обнаружил у себя странную способность: он знал, кто из солдат будет вскоре убит. "Освоился он с этим чувст-вом не сразу, но когда убедился, что его предчувствия оправдываются, - писал С. Н. Первушин, - обязательно начал пытаться что - то сделать для обречённых - писал вместе с ними весточки домой, молился… Вскоре некоторые солдаты отметили, что те, к кому Николай Михайлович проявлял внимание, вскоре отправляются в мир иной. Стали поговаривать о его "дурном глазе", предупреждать красноармейцев из пополнения, чтобы избегали его…".
Но вскоре эта странная способность исчезла. Зато Николай Михайлович стал слышать ГОЛОС. Считал, что это - глас Ангела - Хранителя. Иногда перед этим у него холодели руки. Звучать он перестал сразу после войны. Несколько случаев такого предупреждения об опасности воспроизводится в цитируемом материале. Весной 1942 года недалеко от Спас - Деменска наши войска окружили шесть немецких дивизий. В одном из захваченных немецких блиндажей расположилось отделение Николая Михайловича. Как водится, поужинали концентратами, выпили положенную наркомовскую норму водки и расположились отдыхать, благо, все были уверены и знали, что ночью даже в окружении немцы не воюют.
"И неожиданно у меня как - то странно замерзли, заледенели пальцы…, - писал Николай Михайлович. - Начал растирать руки, удивляясь необычному ощущению. И тут прозвучал ГОЛОС - чёткий, повелительный: "Выйди отсюда!"…Спустя несколько секунд приказ повторился: "Выйди отсюда"… Я встал и подошёл к отделённому… "Немец хорошо знает, где у него блиндажи. Шарахнет минами…". Отделённый перебил меня: "Фрицы ночью не воюют. Они сейчас дрыхнут или кофий пьют. Не паникуй, отец Николай!". (так в шутку меня называли за то, что молился, не скрываясь от других)… Вышел в промозглую темноту…Вытащил кисет…Крутанул колесико зажигалки…и дыхание у меня перехватило…Как будто всё небо вспыхнуло от моего маленького огонька… Нестерпимый грохот заложил уши… Обстрел прекратился так же неожиданно, как и начался…В наш блиндаж попало несколько тяжёлых мин - сплошную мешанину из земли и обломков брёвен раскапывали до утра. В живых не осталось никого…".
Приведём ещё несколько случаев из многих, о которых речь в статье. Однажды автор воспоминаний отправился на своем "ЗИСе" за снарядами. Вроде бы безопасная поездка. Всё - таки почти 20 км. до переднего края. И решил с ним поехать майор - помпохоз. В пути захотелось ему порулить машиной. И он потребовал от Скворцова, чтобы тот передал ему руль. Но Николай Михайлович отказался. Дорога была непростой. Тогда майор просто отдал приказ. Не выполнить его было нельзя. И тут раздался ГОЛОС: "Отдай!". Сел майор за руль. Водитель - рядом Проехали сотню метров. Вдруг брякнуло разбитое стекло. Майор начал валиться набок. Во лбу - кровавая дыра. Снайпер! Пришлось на полном газу вырываться из ловушки. Вслед раздались ещё два выстрела. Но выскочил. Оказалось, что "Кукушка". Потом её сняли.
В рамках одной статьи привести все случаи просто нет возможности. Но приведем ещё один. Было это уже в Германии. "Вошли во двор, - сообщает Николай Михайлович. - У стены дома был прислонен…велосипед…новенький, блестящий…"Ну и драпали же фрицы!" - брякнул кто - то. "Даже велосипед забыли!". А у меня захолодели пальцы…ГОЛОС сказал: "Не трогать! Это смертельно!" А ребята уже направились к велосипеду. Двумя ножищами обогнав их, я раскинул руки: "Стойте, он может быть заминирован!" Матвеев, ефрейтор,…вытащил из "сидора" веревку: "Сейчас проверим!". Осторожно привязал к раме веревку. "Отойдите-ка подальше!"… Рывок! И сразу полыхнуло огнём, свистнули осколки…Это, братцы, не пара гранат! Это настоящий фугас!", - крикнул Матвеев". Слава Богу, никого не задело.
И таких случаев, происшедших с ним, Николай Михайлович описал множество. А ведь об этом говорили и другие. Но во времена атеистические рассказывать об этом было нельзя. Сейчас подобные явления привлекают внимание даже специалистов, которые не спешат объявлять их абсурдными. Ведь это же было! Было не раз! Вот и давайте разбираться. Слава Богу, что хоть воспоминания остались.
Вилен ЛЮЛЕЧНИК,
“Русская Америка, NY”
|
